Мэри Поппинс с Вишневой улицы

Рыжая Корова поцеловала ее и принялась поглощать сочную траву с одуванчиками. За какой-то час полегло несколько золотоголовых полков. Ведь это была ее первая трапеза за столько дней! Ей сразу стало легче. И скоро жизнь ее вернулась в свою колею.

Первое время она так всему радовалась: как хорошо есть, не выбивая ногами чечетку, и ночью спать, а не вздыхать до утра на луну. Но мало-помалу в ней зашевелилась какая-то неудовлетворенность. Ее одуванчиковый луг был прекрасен, а Рыжая Телочка – такое солнышко, но ей хотелось еще чего-то, а чего – она и сама не знала. И наконец она поняла – ей не хватает звезды. Она так привыкла за неделю к танцам, все ее существо переполняла радость – и этим она была обязана звезде. Ей вдруг нестерпимо захотелось вернуть ее на правый рог и сплясать вместе огненную шотландскую жигу.

Она стала сердиться по пустякам, потеряла аппетит, в душе были пустота и мрак. Она часто плакала без всякой причины. В конце концов пошла к моей матушке, рассказала ей свою историю и попросила совета.

– Ах, ты, господи! – воскликнула матушка. – Вы думаете, милая, что ваша звезда – одна только упала с неба. Мне говорили, еженощно падают миллиарды звезд. Но, конечно, они падают в разных местах. На один и тот же луг две звезды подряд упасть не могут, во всяком случае на протяжении одной жизни.

– Так значит, если я стану путешествовать по всему миру… – в глазах у Рыжей Коровы вспыхнул огонек надежды.

– Будь я на вашем месте, – сказала матушка, – я бы, не теряя времени, отправилась на поиски звезды.

– Я, конечно, и отправлюсь, – приплясывая, сказала Корова. – Сию минуту».

…Мэри Поппинс замолчала.

– Вот так она, наверное, и попала на нашу Вишневую? – ласковым голосом спросила Джейн.

– Да, – прошептал Майкл. – Она ищет свою звезду.

Мэри Поппинс резко выпрямилась. Глаза утратили отрешенное выражение, она как будто проснулась.

– Сейчас же сойдите с окна, сэр! – строго проговорила она. – Пора выключать свет.

И с этими словами Мэри Поппинс пошла на площадку, где был выключатель.

– Майкл, – шепнула Джейн. – Посмотри скорее, там ли еще корова.

Майкл быстро выглянул в окно, всматриваясь в сгущающиеся сумерки.

– Скорее! Мэри Поппинс вот-вот вернется. Ты видишь ее?

– Не-е-т, – протянул Майкл. – Никаких признаков. Она ушла.

– Я так хочу, чтобы она нашла ее, – сказала Джейн. Она думала о Рыжей Корове, которая бродит по свету, мечтая, что к ней на рог опять упадет с неба звезда.

– И я тоже, – сказал Майкл и, услыхав приближающиеся шаги Мэри Поппинс, поспешно опустил штору.

Глава 6. Черный вторник

Спустя немного времени Майкл проснулся в каком-то странном настроении. Он сразу понял, только открыл глаза, – что-то не так. Но что – он не мог понять.

– Какой сегодня день, Мэри Поппинс? – спросил Майкл, сбрасывая с себя одеяло.

– Вторник, – ответила Мэри Поппинс. – Иди прими ванну. Скорее! – сказала она, видя, что Майкл и не думает вставать. Он повернулся на бок, натянул одеяло на голову, и странное чувство усилилось.

– Что я тебе сказала? – произнесла Мэри Поппинс ясным, холодным голосом, означавшим ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.

И тут Майкл понял: сегодня он будет плохо себя вести.

– Не пойду, – медленно выговорил он приглушенным голосом.

Мэри Поппинс сдернула с его головы одеяло и посмотрела на него.

– Не встану, – сказал Майкл. Интересно, что Мэри Поппинс с ним сделает?

К его удивлению Мэри Поппинс пошла в ванную и сама открыла кран. Пришлось взять полотенце и идти. В дверях он чуть с ней не столкнулся. Первый раз в жизни Майкл мылся утром один. Это означало, что он попал в немилость. Раз так, решил он, за ушами мыть не буду.

– Выпустить воду? – самым грубым голосом спросил он.

Никакого ответа.

– Ну и не отвечайте. Не заплачу, – сказал Майкл, и у него в душе зашевелилось мохнатое чувство. Он пошел одеваться, взял из шкафа самый лучший костюмчик, который носил по воскресеньям. Надел его и пошел вниз, ударяя ботинком по балясинам, что строго запрещалось: ведь стуком можно перебудить весь дом. Навстречу ему поднималась горничная Эллен. Майкл изловчился и выбил у нее из рук кувшин с горячей водой.

– Какой вы неловкий, молодой человек, – сказала Эллен и нагнулась, чтобы вытереть пол. – Я несла воду для бритья твоему отцу.

– А я нарочно, – спокойно проговорил Майкл.

Красное лицо Эллен побледнело от негодования.

– Нарочно? Ты нарочно меня толкнул? Какой ты плохой, гадкий мальчишка! Я скажу твоей маме…

– Говорите, пожалуйста, – ответил Майкл и побежал вниз.

Но это было только начало. Весь день все шло кувырком. Мохнатое чувство, поселившееся у него в груди, вытворяло самые ужасные вещи. Но хуже всего то, что после очередного озорства он чувствовал себя героем и замышлял новое.

Миссис Брилл на кухне стряпала булочки.

– Нет, Майкл, – сказала она ему, – я пока не могу дать тебе миску. Видишь, в ней еще есть тесто.

Тогда Майкл больно ударил миссис Брилл по ноге, она громко вскрикнула и выронила скалку.

– Ты ударил ногой миссис Брилл? Нашу добрую миссис Брилл? Мне стыдно за тебя, Майкл, – сказала мама, услыхав из уст миссис Брилл о происшедшем. – Сейчас же попроси у нее прощения. Скажи, что ты никогда больше так не будешь. Что ты раскаиваешься.

– А я не раскаиваюсь. И даже очень рад. У нее такие толстые ноги! – сказал Майкл и пулей вылетел в сад. Там он нарочно повалился на Робертсона Эй, который сладко спал, растянувшись на самом лучшем альпийском газоне. Робертсон Эй очень рассердился.

– Я скажу твоему отцу, – пригрозил он.

– А я ему скажу, что вы сегодня утром не почистили туфли, – ответил он и даже сам на себя удивился. Они с Джейн всегда защищали Робертсона Эй. Они его любили и не хотели, чтобы отец его рассчитал.

Но угрызения не долго его мучили. В голове его тут же созрела новая каверза.

Сквозь прутья забора Майкл увидел песика мисс Ларк Эндрю. Он ходил по газону и вынюхивал целебные травинки. Майкл тихонько позвал Эндрю, вынул из кармана печенье и протянул ему.

Пока пес с удовольствием жевал, он взял и привязал его хвост к забору обрывком веревки. А сам убежал, преследуемый гневными воплями мисс Ларк. Мохнатое чувство у него в душе все росло и росло – Майклу показалось даже, что он вот-вот лопнет.

Дверь в кабинет отца была распахнута настежь – Эллен только что кончила вытирать с книжных полок пыль. Майкл вошел туда, сел на стол отца и стал писать на бюваре – неслыханная дерзость! Конечно, он задел локтем чернильницу, она опрокинулась, и синие чернила залили стол, стул, гусиное перо и его выходной костюмчик. Размеры бедствия были ужасны, и Майкл испугался. Но внутренний голос проговорил: «А мне ни капли не стыдно».

– Ребенок, должно быть, болен, – вздохнула миссис Банкс, когда Эллен рассказала ей о его последней проказе – она случайно заглянула в кабинет и все видела.

– Придется дать тебе инжирного сиропа, – сказала Эллен.

– Никакой я не больной. Во всяком случае, здоровей, чем вы, – грубил Майкл…

– Тогда ты просто гадкий мальчишка, – сказала мама, – и будешь наказан.

Мама сдержала слово, и через пять минут Майкл стоял в углу детской лицом к стене в залитом чернилами костюмчике.

Джейн хотела утешить его, улучив минутку, когда Мэри Поппинс отвернулась, но Майкл только показал ей язык. И грубо оттолкнул Джона с Барбарой – они подползли к нему и стали играть с его ботинком.

Ему очень нравилось быть гадким мальчишкой и совсем не было стыдно.

…После обеда Мэри Поппинс повела детей на прогулку. Она катила коляску, рядом шла Джейн, а сзади плелся Майкл и бурчал: «Никогда не буду хорошим».

– Не плетись и не обивай ботинками забор, – обернулась к нему Мэри Поппинс.

Но Майкл продолжал обивать, пусть ботинки порвутся.

Вдруг Мэри Поппинс опять повернулась и, держа одну руку на коляске, сказала:

– Ты сегодня встал не с той стороны кровати.

– Ничего подобного. У моей кровати нет той стороны.

– У каждой кровати две стороны, давно пора бы знать, – сказала Мэри Поппинс.

– А у моей одна. Она ведь стоит у стены.

– Это не имеет значения, – презрительно фыркнула Мэри Поппинс. – Пусть стоит у стены, но стороны все равно две.

– Ну хорошо. А какая не та сторона – левая или правая? Потому что я встал с правой. И значит, я прав.

– Сегодня утром, мистер Знайка, все стороны у твоей кровати не те.

– Но у моей кровати только одна сторона, и раз я встал с правой стороны…

– Еще услышу одно слово… – сказала Мэри Поппинс таким особенно грозным голосом, что даже Майклу стало не по себе. – Еще одно слово, и я…

Мэри Поппинс не сообщила, что собирается сделать с Майклом, но он прибавил, однако, шагу.

– Майкл, веди себя хорошо, – шепнула брату Джейн.

– Заткнись, – ответил Майкл так тихо, что Мэри Поппинс не услышала.

– Вот что, дружок, – продолжала Мэри Поппинс, – иди-ка впереди меня. Хватит плестись в хвосте. Сделай такое одолжение, иди перед коляской. – И она подтолкнула Майкла вперед. – Что это там блестит? – вдруг прибавила Мэри Поппинс. – Вон там. Что-то вроде брошки. Я буду очень благодарна, если ты ее поднимешь и дашь мне. Что, если кто-то потерял здесь золотую брошь?

Вопреки своей воле Майкл – он посмотрел, куда она махнула, – все-таки не осмеливался ослушаться Мэри Поппинс. Действительно, впереди что-то блестело, да так ярко и переливчато, что очень хотелось скорее поднять это. Майкл пошел вперед, нарочно запинаясь, – пусть никто не думает, что эта штука ему очень нужна.

Наконец он дошел до нее, нагнулся и поднял. Эта была круглая коробочка со стеклянным верхом, на нем была нарисована стрелка, внутри подрагивал диск с буквами, который плавно двигался, стоило коробочку слегка тряхнуть.

Джейн подбежала к нему и заглянула через плечо.

– Что это, Майкл? – спросила она.

– Не скажу, – ответил Майкл, хотя и сам не знал, что это такое.

– Мэри Поппинс, – сказала Джейн, как только коляска с близнецами поравнялась с ней, – что это такое?

Мэри Поппинс, ничего не ответив, взяла коробку из рук Майкла.

– Это мое, – пожадничал вдруг Майкл.

– Нет, мое, – возразила Мэри Поппинс. – Я первая увидела.

– А я поднял. – И он дернул коробку из рук Мэри Поппинс, но она так на него взглянула, что рука его сама собой опустилась.

Мэри Поппинс так и этак вертела коробку, и диск с буквами, блестя на солнце, вертелся, как сумасшедший.

– Для чего эта коробка? – спросила Джейн.

– Чтобы путешествовать вокруг света, – ответила Мэри Поппинс.

– Чепуха! – сказал Майкл. – Вокруг света путешествуют в аэроплане, на корабле. Я точно знаю. Никакая коробка тут ни при чем.

– Ни при чем, говоришь? – переспросила Мэри Поппинс с каким-то странным выражением лица. – Ну так сейчас увидишь.

Держа компас на ладони, – а это был компас, – она повернулась к воротам парка и сказала одно слово: «Север».

Буквы закружились вокруг стрелки, заплясали. Стало вдруг очень холодно, задул ледяной ветер, и Джейн с Майклом зажмурились. Когда они открыли глаза, парк исчез, не стало ни деревьев, ни зеленых скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вокруг них громоздились торосы голубого льда, а под ногами лежал толстый слой снега, спрессованный морозами.

– Ой, ой! – закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске, чтоб потеплее укрыть одеялом близнецов. – Что это такое случилось?

Мэри Поппинс значительно поглядела на Майкла. Но не успела ничего сказать: из отверстия в снежной горе вылез эскимос в длинной белой дохе и белой меховой шапке, обрамлявшей его темное круглое лицо.

– Милости просим на Северный полюс, Мэри Поппинс с друзьями, – сказал эскимос, улыбнувшись широкой, доброй улыбкой. Затем подошел к каждому гостю и потерся носом о его нос – такое уж у эскимосов приветствие. Следом наружу вышла эскимоска, держа в руках младенца, завернутого в тюленье одеяло.

– Мэри! Какая радость! – воскликнула она и так же поздоровалась со всеми. – Но вы ведь замерзнете, – забеспокоилась она, глядя на их легкую одежду. – Я сейчас принесу вам шубы. Не хотите ли, дорогие гости, супу из китового жира?

– Боюсь, что мы не можем долго задерживаться, – ответила Мэри Поппинс. – Мы путешествуем вокруг света и заглянули к вам на минутку. Но все равно спасибо. Может быть, в другой раз.

С этими словами она легким движением руки повернула компас и произнесла: «Юг!»

Майклу и Джейн показалось, что весь мир, подобно компасу, вращается вокруг них. Это очень походило на карусель, когда ее хозяин, чтобы доставить особое удовольствие, сажал их в самую середину, где работал мотор.

Мир вокруг них вращался, становилось теплее, наконец движение окончилось и они очутились вблизи небольшой пальмовой рощи. Вовсю сияло солнце, до горизонта тянулись пески, золотистые, серебряно-белые, горячие, как огонь. Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба черные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах – уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетен из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный черный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.

– Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс, – засмеялась негритянка. – Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть.

И негритянка, позвав их за собой, пошла к маленькой хижине, сплетенной из пальмовых листьев. Джейн с Майклом пошли было за ней, но Мэри Поппинс удержала их.