Превратности любви

Только один человек на свете называл ее так. Лекси подняла глаза и увидела в дверях свою мать Кэтлин Нилон Синклер.

– Мама!

Она посмотрела на Кэтлин совсем другими глазами, ибо проснувшиеся в Лекси материнские чувства укрепили связь между ними.

– Познакомься со своей внучкой.

Взволнованная Кэтлин вошла в палату. Ее каштановые волосы сильно поредели от химиотерапии, но их прикрывал платок. Болезненная худоба не слишком бросалась в глаза, ибо на ней было длинное мешковатое пальто. Уже почти год, как у Кэтлин обнаружили рак.

– Я тоже здесь, милая. – Скотт Синклер в длинной куртке и джинсах вошел в палату вслед за своей женой. Его глаза смотрели из-под очков с необычной серьезностью.

– Вот она. – Лекси, показала родителям запеленутую девочку. – Можете взять ее на руки, если хотите. Малышку только что принесли из детской. Младенцев держат там несколько дней, пока матери восстанавливают силы. Но я чувствую себя превосходно…

«Физически», – поправила себя Лекси. Она полагала, что будет истерзана после этого испытания, но сказывалось только психическое потрясение. Вот уже четыре часа она смотрела в окно, наблюдая, как поднимается над Манхэттеном бледное мартовское солнце, и гадая, почему Эммет предал ее. И теперь уже не только ее, но и свою дочь.

Лекси размышляла, что скажет ему, когда он появится: «Ты не выдержал испытания, приятель. Это был твой первый экзамен на звание отца, и ты опозорился».

Заметив смущение родителей, Лекси подумала: неужели они стыдятся того, что она родила внебрачного ребенка? Ведь оба поддерживали ее в течение этих девяти месяцев, убеждали свою единственную дочь, что будут рады стать бабушкой и дедушкой.

Только однажды Кэтлин осторожно спросила Лекси, собирается ли она замуж за Эммета, и та не посмела признаться в том, что вопрос о браке обсуждался ими задолго до беременности. Точнее, едва она попыталась коснуться этой темы, Эммет на время отдалился от нее – сначала эмоционально, потом и физически.

Он отрицательно относился к браку, ибо его родители развелись, как и многие другие. Эммет утверждал, что любит Лекси, но вообще не намерен жениться.

Лекси хотела возразить ему, что речь идет лишь о том, готов ли он стать ее мужем, но, слава Богу, она промолчала и отпустила Эммета, поклявшись себе, что больше не примет его.

Однако через несколько недель они снова сошлись.

«Потому что я люблю тебя, негодяй», – думала сейчас Лекси, пытаясь отогнать мысли об Эммете и сосредоточиться на родителях.

– Александра… – начала мать и тут же умолкла.

Лекси покачала дочь и чуть заметно улыбнулась. Кэтлин всегда была очень эмоциональна, и эта черта усилилась с началом болезни и беременностью дочери.

Вытерев слезы, Кэтлин подошла к кровати, присела возле Лекси и посмотрела на внучку.

– Здравствуй, дорогая малышка, – проговорила она, всхлипывая. – Ты очень красивая девочка. – На ее глаза вновь навернулись слезы.

– Кэтлин! – Скотт положил руку на плечо плачущей жены и взглянул на ребенка. – У тебя тоже были длинные волосы, когда ты родилась, – добавил он, погладив дочь по голове.

Растрепанная Лекси перевела взгляд с отца на мать. Она не думала, что родители будут выглядеть такими… подавленными при первой встрече с внучкой, которую ждали с нетерпением. Когда несколько часов назад Лекси позвонила им, ей показалось, что они счастливы. Они обещали немедленно одеться, сесть в машину и примчаться в больницу.

– Вам не трудно заглянуть по дороге в мою квартиру? – спросила Лекси, забывшая в спешке взять давно приготовленную сумку с вещами. Вообще-то привезти в больницу эту сумку должен был Эммет, которому следовало сделать и многое другое.

– О, чуть не забыла! – внезапно сказала Лекси. – Мою дочку зовут Эмили Виктория.

– Красивое имя, – растерянно пробормотала мать.

– Эммету оно не понравится, – заметила Лекси, – но тут уж ничего не поделаешь. Он упустил шанс дать ей имя. Эммету еще повезет, если я позволю ему увидеть ее, прежде чем она закончит среднюю школу.

Родители переглянулись.

– Что? – Лекси насторожилась. – Вы считаете, что я слишком сурова к нему?

– Дело не в этом. – Отец явно нервничал.

Мать опять тихо заплакала.

У Лекси сжалось сердце.

– Что случилось? – спросила она, едва преодолевая охвативший ее страх.

– Можно мне подержать ее, милая? – Мать протянула руки к внучке.

– Что?..

– Можно мне… взять малышку?

Лекси растерянно протянула матери девочку и пристально посмотрела на отца.

Немолодое лицо Скотта Синклера все еще было красивым. Его голубые глаза выражали глубокое сочувствие.

– Папа? – удивленно пробормотала Лекси.

Скотт тяжело вздохнул.

– Остановившись возле твоего дома, мы увидели полицию.

Она тряхнула головой, как бы отказываясь верить в то, что сейчас услышит.

– Нам сказали… – Он умолк и взял дочь за руки.

– Нет! – выдохнула Лекси.

– Нам сказали, – продолжал отец, – что в квартире Эммета в Куинсе ночью был пожар… и… Господи, Лекси, мне так жаль! Эммет погиб.

Глава 1

– Кто тебя любит, малышка? Кто тебя любит? Твоя мама! Верно, твоя мама!

Лекси подняла шестимесячную дочь над головой, и девочка завизжала от восторга.

– Знаешь, Эм, ты уже слишком тяжелая. – Лекси опустила девочку и прижала ее темную головку к груди и поцеловала шелковистые вьющиеся волосы.

– Гу-у. – Малышка посмотрела на мать темно-голубыми глазами.

– Гу-у, – рассмеялась Лекси, поднялась с продавленного дивана, посадила девочку в ее любимое мягкое детское кресло и застегнула ремень. В последнее время Эмили Виктория стала очень подвижной. Должно быть, скоро она уже начнет ходить.

«Как и предсказывал ее отец», – грустно подумала Лекси, погладив девочку по голове, и бросила взгляд на картонные коробки, в которых лежали все вещи – ее и Эммета. Он перевез их из Куинса за несколько недель до появления на свет Эмили Виктории, полагая, что будет проводить здесь больше времени, когда родится малыш.

Лекси задумчиво пригладила волосы и закатала рукава клетчатой фланелевой рубашки Эммета. Он отдал ее Лекси задолго до… смерти.

Даже сейчас, спустя несколько месяцев, в сознании Лекси это слово не связывалось с Эмметом.

Просыпаясь по утрам, она не сразу вспоминала о том, что его нет, и на краткое мгновение жизнь казалась прекрасной. Но вслед за тем страшная реальность обрушивалась на Лекси, и она понимала, что Эммет мертв и их дочь никогда не увидит его.

«Тебе так и не представилось возможности попытаться стать отцом, – подумала она, вскрыв одну из коробок. – Тебя обокрали, но я не могу постоянно думать о тебе. Я должна идти дальше».

– Эй, – внезапно сказала Лекси, – а как насчет музыки?

Малышка радостно загулила.

Лекси подошла к стереосистеме, которую распаковала сразу же после переезда, подавленная молчанием пустого дома, и поставила старый компакт-диск Нила Янга. Так будет лучше.

Обведя взглядом солнечную гостиную, она заглянула в столовую. Даже забитая коробками и подержанной мебелью разных стилей, эта квартира казалась гораздо просторнее, чем ее тесное городское жилье. Как только здесь будет наведен порядок, дом станет уютным.

Забавно!

Во время беременности Лекси всегда представляла себя матерью-одиночкой, уверенная, что Эммет исчезнет при первых трудностях.

Того, что случилось в действительности, она и вообразить не могла.

И вот они с дочкой в новой квартире в пригороде, как и было задумано, но мысль о том, что все могло сложиться иначе, повергала Лекси к отчаяние. Лекси постоянно мучил вопрос, меньше ли она страдала бы, если бы Эммет бросил ее. Тогда у нее оставалась бы надежда, что он вернется, но из-за дочери Лекси не допустила бы этого. Если бы Эммет ушел, в чем она не сомневалась, ей пришлось бы сказать Эмили Виктории, что отец умер.

Да, как ни ужасно это признать, но смерть Эммета все упростила.

Лекси сунула руку в коробку с надписью «Стекло» и достала что-то тяжелое, завернутое в газету. Осторожно развернув спортивные страницы «Нью-Йорк Таймс» от конца марта, увидела статьи о бейсбольном матче.

«Жизнь продолжается, уже наступил сентябрь», – подумала Лекси, бросила газету в пустую коробку и посмотрела на большую тарелку, стараясь не вспоминать, когда в последний раз пользовалась ею.

– Видишь, Эм? В эту тарелку мама кладет спагетти. Скоро ты будешь их есть и размазывать по лицу томатный соус. Папа любил спагетти. Он подарил мне эту тарелку.

Сглотнув слезы, она снова обратилась к малышке, стараясь говорить как можно веселее:

– Пора разложить все эти вещи. Мы живем здесь со Дня труда, и мне надоело питаться полуфабрикатами, искать необходимые предметы и постоянно натыкаться на коробки… «И быть одной. Я устала от одиночества».

Да, конечно, у нее есть дочь. И родители живут в нескольких милях от дома, который она сняла в Кэдис Лендинг.

Но Эм совсем маленькая, а у матери и отца хватает своих проблем. В июле Скотт Синклер, занимавшийся продажей компьютеров, потерял работу. После Пасхи ремиссия у Кэтлин закончилась, и у нее снова наступило ухудшение.

В последнее время тучи все более сгущались над головой Лекси, но она продолжала жить, хотя и не обладала особой силой воли и мужеством и не умела преодолевать невзгоды, как героиня телесериала. Но Лекси знала, что должна выстоять, ибо у нее нет иного выбора. Поднимаясь по утрам, она делала все, что необходимо.

Внезапно пение Нила Янга заглушил шелест гравия под шинами автомобиля на подъездной дороге.

– К нам кто-то приехал, Эм, – сказала Лекси, а девочка, улыбнувшись, сунула кулачок в рот.

Лекси подошла к окну, выходившему на передний дворик. Там остановился роскошный черный автомобиль.

Наверное, это к Уортам, богатым хозяевам дома, имеющим апартаменты в Манхэттене и владеющим замельными угодьями. Они жили здесь летом. Но, конечно, их друзьям известно, что Уорты вернулись в город в начале сентября.

– Я сейчас вернусь, Эм, – сказала Лекси, рассеянно взглянув на свои выцветшие джинсы и направившись через гостиную в маленькую прихожую. Открыв дверь, она вышла на крыльцо и откинула со лба волосы.

Дверца машины открылась, и кто-то вышел из автомобиля.

Яркое сентябрьское солнце ослепило Лекси, и сначала она увидела только силуэт мужчины.

Потом приложила ладонь ко лбу… и ахнула.

– Эммет, – выдохнула она, ухватившись за перила крыльца.

– Здравствуй, Лекси.

– Йейл, – пробормотала она.

Стоя в нескольких шагах от крыльца, он внимательно посмотрел на нее.

Йейл Брадиган, близнец Эммета, был в дорогом коричневом костюме, светло-бежевой рубашке и ярком галстуке. Из-под брюк модного покроя виднелись носки начищенных до блеска туфель.

Лекси заставила себя перевести взгляд на лицо человека, которого ненавидела. Но вместе с тем это было лицо человека, которого она любила, с такими же правильными, как у Эммета чертами, полными губами, высокими скулами и спрятанными за солнечными очками широко расставленными светло-зелеными глазами.

Такими же, как у ее дочери.

У Йейла, как и у его брата, были густые волосы золотистого оттенка, всегда напоминавшие Лекси о лете – о песке и солнечном свете.

Но в отличие от длинноволосого Эммета его близнец носил короткую консервативную стрижку, соответствующую его костюму и деловым манерам.

Йейл держал руки в карманах, но Лекси знала, что на правой у него золотое кольцо. Такое же кольцо с гербом семьи Брадиганов всегда носил и Эммет. Близнецы получили кольца от деда в день окончания школы. Только этот старик и заботился о мальчиках, родители которых развелись, когда они только начинали ходить. В восьмилетнем возрасте они потеряли отца: катаясь на лыжах в Европе, Тревор Брадиган погиб под снежной лавиной. Считая невозможным оставлять детей на попечении Блайт Брадиган, безнадежной алкоголички, их взял под свое покровительство Джефф, отец Тревора.

Лекси помнила, какое горе пережили Эммет и Йейл, когда дед умер от сердечного приступа. Это произошло незадолго до их девятнадцатилетия. С тех пор братья всегда носили свои кольца.

Лекси наблюдала за Йейлом, словно чего-то ожидая, но за темными очками нельзя было разглядеть выражение его глаз.

– Я получил твое письмо, – сказал он наконец.

Даже голоса братьев казались неразличимыми.

– Видимо, оно пролежало несколько недель, прежде чем попало ко мне, – продолжал Йейл. – Я закрыл галерею в августе, пробыл в Европе до Дня труда и получил его только вернувшись сюда.

– Заходи, – предложила Лекси.

– Где… девочка здесь?

– Да, – сказала Лекси, едва удержавшись от вопроса: «Где же ей еще быть?» Неужели он полагает, что она в состоянии нанять няню или отправить дочь в дорогие дневные ясли?

Войдя с Йейлом в дом, она услышала звонкие крики, доносившиеся из гостиной. Малышка словно вторила Нилу Янгу, как всегда делал ее отец.

– Я могу увидеть девочку? – спросил Йейл.

– Конечно, она здесь. – Аекси повела его за собой. – Извини за беспорядок. Мы еще не разложили вещи.