Помоги проекту - поделись книгой:
— Сейчас докажу…
И генерал-фронтовик расстегивает шинель и извлекает из внутреннего кармана пистолет системы «Вальтер». Аргумент, конечно, весомый и убедительный. Тем более убедительный, что наши собравшиеся генералы безоружны, а охрана за дверью.
Малинин уже не вспоминает о своих подозрениях. Он уже готов пленного признать генерал-майором и, если тот будет настаивать, даже генерал-лейтенантом. А немец выкладывает «Вальтер» на стол против начальника штаба и достает из другого кармана второй пистолет, уже «Парабеллум». Этот размерами побольше «Вальтера», и, соответственно, как аргумент еще убедительней. А немец кладет и его на стол и снова лезет в карман.
Штаб, затая дыхание, ждет по меньшей мере ручную гранату. Побледневший и проклинающий свою недоверчивость Малинин согласен уже считать экселенца хоть фельдмаршалом, хоть генералиссимусом, хоть рейхсфюрером Гиммлером, хоть покойным императором Вильгельмом II. Но пленный достал не гранату, а телеграмму о присвоении генеральского звания.
Да, интересный моментик… (Причем, несмотря на неправдоподобность ситуации, ни капли авторского вымысла тут нет — случай описан одним из непосредственных участников допроса.) Две обоймы в двух пистолетах — как раз хватило бы на всех присутствующих, Сталинградская битва могла завершиться довольно нелогичным аккордом.
Но немцы никогда нас не победят. Вояки они упорные и грамотные, но больно уж правильные, не хватает им бесшабашной русской удали.
Переведите немцу пословицу «На миру и смерть красна» — ничего не поймет, долго будет переспрашивать. И если в плен они попадали — вели себя, как пленному и полагается. Дисциплинированно. Ни в одном немецком мемуаре не найдете вы ничего, даже близко похожего на лагерные восстания и дерзкие побеги наших ребят: не угоняли они, пленные немцы, самолеты противника; не шли голодные, ночами, сотни километров к линии фронта; не карабкались в незнакомые горы в поисках партизан…
Короче говоря, генерал всего лишь вручил Малинину телеграмму — прочтите и убедитесь. Начштаба читает, медленно возвращаясь к естественному цвету лица. Тем временем штабной полковник-порученец бочком, бочком и к двери — за охраной…
А что командующий фронтом? У Роккосовского жизненная школа та еще и нервы дай бог каждому. Он, не меняясь лицом, спокойно убирает пистолеты в ящик стола и продолжает допрос, как будто вооруженный противник в его штабе дело давно привычное, даже слегка поднадоевшее.
Эмоции командующий проявил потом. Когда отправлял в окопы не обыскавших немца конвоиров. Ну, от разъевшейся штабной охраны многого ждать не приходилось, гораздо непонятней ротозейство парней из полковой разведки, взявших пленного. Не иначе как небывалый факт, — первый пленный генерал — вскружил немного голову. Ничего, до мая сорок пятого еще привыкли…
Отвлекаясь немного от темы поимки генералов и фельдмаршалов, надо сказать, что Роккосовский вообще был очень удачливым человеком. Он ведь не просто прошел путь от заключенного в сорок первом до командующего Парадом Победы в сорок пятом. Он на этом пути счастливо избег многих случайностей, подобных вышеописаной. Например, незадолго до истории с вооруженным до зубов немцем в штабе фронта, почти с теми же персонажами другой случай вышел.
Взламывали оборону гитлеровцев в пригороде Сталинграда. Мощнейшая артподготовка перепахала первую оборонительную линию на три метра вглубь — уже и не понять, где тут окоп был, а где траншея. Атакующие батальоны прокатились по рыхлой пахоте без выстрела и пошли дальше. А штаб фронта почти в полном составе поднимается на бруствер траншеи — полюбоваться мастерски сделанной работой.
И тут выясняется, что среди нашпигованных железом куч земли, где ничего уцелеть и теоретически не могло — одна огневая точка таки уцелела. Пулеметчика не то контузило, не то присыпало и наступающие части он огнем не встретил. А когда стал к стрельбе готов, все уже было кончено, стрелять не в кого…
Но тут прямо против него появляется и стоит, поблескивая биноклями, целая группа советских генералов. Камикадзе вермахта не долго думая выдал по ним длинную очередь, совсем чуть промахнулся — прошли пули перед ногами штабистов. Тех как ветром сдуло, артиллерия быстренько добавила агрессивному недобитку… В общем, отделались легким испугом.
А ведь случались, случались с нашими генералами куда более трагично кончавшиеся истории. Под шальные снаряды и бомбы попадали, с бандеровскими засадами сталкивались… И погибали. Но Роккосовский, повторюсь, был очень удачливым человеком…
А что Паулюс? Так ведь сами знаете — поймали его вскоре, успокоив Ставку и Сталина.
Почти все видели документальные кадры — вылезающих из подвала с поднятыми руками горе-полководцев, не стоит повторяться. Лишь скажу, что красивая история с несостоявшимся обменом генерал-фельдмаршала на Якова Джугашвили и гордый ответ Сталина: «Я солдат на генералов не меняю!» — производят впечатление легенды, хотя и вполне отвечающей характеру Иосифа Виссарионовича.
Ведь Паулюс в Германии официально считался погибшим — объявили общенациональный траур и похоронили фуражку в пустом гробу. Не знаю, сходил ли вернувшийся на родину в 1953 году Паулюс полюбоваться на свою могилку. Но в сорок третьем хромоногому доктору Гебельсу трудно было бы объяснить жителям рейха чудесное воскрешение фельдмаршала… А может, и выкрутился бы как-нибудь…
Хитер и изворотлив был, бестия.
Глава третья
НАЦИОНАЛЬНАЯ ОХОТА НА ЛЬВОВ И МЕДВЕДЕЙ
Да страшатся и да трепешут вас все звери земные, и все птицы небесные, всё, что движется по земле, и все рыбы морские; в ваши руки отданы они.
Разборки меж собой людей пишущих и печатающихся — самое предпоследнее дело. Хуже их только склоки граждан, имеющих доступ к телеэфиру. И встревать в эти разборки себе дороже. Но порой молчать невозможно, совсем как Льву Толстому, графу и великому протестанту. И хотя никогда я не был фанатом известного писателя Бориса Полевого, хочу воспользоваться случаем и сказать несколько слов в его защиту от другого писателя, бывшего нашего соотечественника, Михаила Иосифовича Веллера.
Да-да, того самого Веллера, что живет ныне в Таллине и обнаруживает детальное знакомство с обычно не попадающими в кадр частями тела телеведущих. Этот Веллер не пойми с чего ополчился вдруг на «Повесть о настоящем человеке» Полевого, очень ему там не понравился один эпизод, где раненый летчик Мересьев застрелил из табельного пистолета ТТ вздумавшего подкрепиться им (в смысле летчиком) медведя.
Не могло, пишет Веллер, такого быть никогда — слишком слабый пистолет для такого могучего зверя. И еще много чего обидного написал про Полевого, Мересьева и тульского оружейника Токарева. А заодно уж заклеймил и русских медведей: мол, этот трусливый и нелюбопытный зверь должен драпать без оглядки за много километров от места вынужденной посадки (фактически падения) самолета… В общем, накатал советский писатель Полевой по мнению эстонского писателя Веллера, фантастику, — низкопробную и антинаучную.
Ладно бы Полевой, ладно бы фантастика, но за медведя мне стало почему-то обидно. И вспомнилась вдруг одна похожая история. Не литературная, тем более не фантастическая, а вполне житейская и реальная. Вот какая:
Жила в столице Советского Азербайджана, в славном городе Баку, одна простая советская семья. Как у многих других простых советских семей, имелось у них свое домашнее животное. Но не кошечка, не хомяк, не канарейка в клетке или рыбка в банке. Не собака, не черепаха, даже не удав или крокодил в ванной. Они в качестве домашнего любимца здоровенного льва держали, не больше и не меньше.
Уж и не знаю, какими путями удалось достать им в свое время крошечного львенка-сосунка. Знаю только, что тогда, как и теперь, в Баку за большие деньги можно было достать почти все. А что нельзя — то можно было достать за очень большие деньги.
Жить в одной квартире со взрослым львом, пусть и абсолютно ручным, далеко не сахар. Не говоря даже про грязь, вонь, следы от когтей на стенах и паркете, не вспоминая про кошмарное количество шерсти при линьке — так ведь льва еще и кормить постоянно надо. А он, зверюга прожорливая, съедает за день четыре с лишним килограмма мяса. И хотя к качеству не особенно привередлив, можно давать и конину, но, извините, полтора центнера в месяц даже и конины влетают в копеечку.
Но Берберовы (такую фамилию носило семейство) сделали из содержания Кинга (такую кличку носил лев) весьма доходную профессию. Во-первых, свою лепту вносили ученые-зоологи, постоянно вьющиеся вокруг знаменитой на весь Союз берберовской квартиры в поисках материала для рефератов, диссертаций, монографий и научных докладов. Ну что же, материал налицо — вот он: лежит, зевает, гривой потряхивает. Только вот знаете, кормить его трудновато, он за день съедает… (смотри выше по тексту). Ученые мужи в положение вникали и в бухгалтериях их институтов с удивлением рассматривали подколотые к командировочным авансовым отчетам чеки на поражающие воображение количества мяса. Но много ли с наших доцентов выжать можно?
А вот иностранные граждане — и случайные туристы, и специально приезжавшие в Баку заграничные любители животных — эти вручали порой весьма существенные пожертвования на продолжение уникального эксперимента. Хотя, конечно, приходилось и делиться с кем положено — в список разрешенных к содержанию в городских квартирах животных львы как-то не входят…
Ну а червонцы за позволение сфотографироваться летним вечером на набережной в обнимку с царем зверей — это вообще мелочь, детям на мороженое…
Некоторые маловеры и скептики говорили, что добром эти обнимания-фотографирования не закончатся, зверь есть зверь, сегодня он ручной, а завтра у него в башке шарик за ролик зацепится и мало окружающим не будет.
Но Берберов-папа давно уже подвел под доходный семейный бизнес солидную теоретическую базу. По его словам выходило, что хищники семейства кошачьих вообще с древнейших времен идеальные друзья и незаменимые помощники человека. Вспоминал князей Киевской Руси, охотившихся с дрессированными гепардами, рассказывал про Древний Египет и государство Селевкидов в Сирии, где практиковали разведение ручных пантер и леопардов. Да и наши собаки есть не что иное, как прирученный волки, звери тоже не самый безобидные (тут папа маленько привирал — собаки почти всех пород, за исключением чау-чау и эскимосской лайки, генетически гораздо ближе к шакалу, чем к волку). Свои речи глава семейства щедро пересыпал цитатами великих зоологов и знаменитой натуралистки Джой Адамсон, тоже занимавшейся выращиванием и приручением львят… Скептики и злопыхатели посрамленно умолкали.
Подлинным праздником сердца для Берберовых были съемки кинокартин, на которые их приглашали регулярно, раза два-три в год. Ну и еще одним материальным подспорьем, конечно — в штат картины зачисляли и папу, и маму, и сына, и дочку; плюс едовые льву, само собой разумеется. Директора картин морщились и скребли в затылках, но платежные документы подписывали. Дело того стоило, даже в Голливуде
А вот для Кинга постоянно писались сценарии и снимались (на студиях южных, в основном, республик) фильмы, растянувшиеся в какую-то бесконечную эпопею — помесь западных зоосериалов про Джуди-Флипера-Лэсси-Скиппи, весьма в то время у нас популярных, и слезливых латиноамериканских мыльных опер, тогда, по счастью, советским гражданам еще неведомых.
Вот, для примера, сюжет одного из них, не самого еще худшего, называвшегося «Пусть он останется с нами!» Значит, так: феодальный князек сопредельной южной страны устраивает в своих владениях львиное сафари с приглашением всяких империалистических боссов; поскольку львы в тех местах истреблены давно и безвозвратно — привозит прикупленных по циркам и зверинцам; один молодчина-лев ускользает от бессердечных охотников, пересекает госграницу СССР и, поскольку ручной, подается к людям; встречается с небольшой компанией детей и подростков, которые тут же проникаются к нему великой любовью и дружбой; взрослые, озабоченные появлением опасного, по их мнению, хищника, прибегают к помощи милиции и даже армии для его уничтожения; но дети, узнавшие, какой это добрейшей души зверь, успешно спасают и прячут безобидного льва от собственных родителей и т. д. и т. п. — на полтора часа размазанных идиллических соплей и сублимированной зоофилии. Даже юным зрителям (к каковой категории в те далекие годы принадлежал и я) такие слезоточивые поделки не слишком нравились…
Но порой работали с Кингом Берберовых и известные режиссеры первого ряда. Апофеозом стали «Итальянцы в России» Эльдара Рязанова — проект для 70-х годов грандиозный. Советско-итальянский фильм (не так уж и много снимали мы тогда совместно с Италией); в ролях хоть и не Челентано с Мастрояни, но все-таки итальянцы, и в компании с ними наши широко известные артисты; редкие по тем временам спец-эффекты: авиалайнер садится на шоссе (настоящий, не макет на игрушечную дорогу в павильоне), взрываются дома и бензоколонки, ванны с обнаженными женщинами вылетают из окон… Ну как тут могли обойтись без Кинга, мохнатой нашей кинозвезды? Пригласили Берберовых.
Съемки, проходившие в Ленинграде, уже практически закончились. Лев полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды, кто видел фильм — согласится, что сцены со ним весьма удачные. И тут случилось то, о чем давно предупреждали сторонники раздельного существования людей и крупных хищников: шарик у Кинга заскочил за ролик.
Случилось это на излете белой питерской ночи или самым ранним утром, летом в Ленинграде они не слишком различаются. Время безлюдное, и Кинга выпустили погулять не то в садик, не то в скверик возле небольшого особняка, в котором квартировало семейство. Вокруг, разумеется, высокая чугунная ограда и ворота на висячем замке. Гуляет лев, дышит свежим воздухом, накопившиеся за ночь потребности справляет на горе местному дворнику… А снаружи ограды десяток-другой зевак столпился, из окрестных жителей, привыкли наблюдать за этим моционом, некоторые, хоть совсем ранний час, еще и знакомых на бесплатное зрелище привели…
И вдруг в щель под упомянутыми воротами протискивается молодой фокстерьер и радостно несется по скверику, льва абсолютно не замечая. А тут и хозяин переулком подходит, поводком помахивает — молодой парень, студент Лестгафта, полтора месяца был на сборах, ни о каком поселившемся по соседству льве ни сном, ни духом…
А в скверике тем временем фокстерьер наталкивается на льва, а лев, соответственно, — на фокстерьера. О дальнейшем мнения свидетелей кардинально разошлись. Одни утверждали, что директор картины был отчаянный скупердяй, и оголодавший на скудной диете Кинг решил дополнить рацион свежей собачатинкой. Другие клялись и божились, что лев просто беззлобно играл с собачонкой — давал отбежать немного, настигал одним широким прыжком и валил на землю ударом громадной лапы. Легонько валил, играючи… Может быть, правы и те и другие: кошка тоже, прежде чем мышь сожрать, примерно так забавляется.
В студенческой среде Питера питомцы института физкультуры им. Лестгафта всегда считались примером того, как физическое развитие идет в ущерб умственному. А у этого вообще от нереальности наблюдаемого зрелища соображалку заклинило. Действовать стал чисто на мышечных рефлексах — разбежался, подпрыгнул, ухватился за верх ограды, подтянулся, перевалился и спрыгнул вниз, в скверик.
Зеваки взвыли в предвкушении чего-то страшного, но вместе с тем и жутко захватывающего. Не каждый день такое увидишь, будет что рассказывать до самой старости. Зла студенту, с одной стороны, никто не желал, но если бы в тот момент Кинг развернулся и мирно удалился, зрителей бы это глубоко разочаровало…
Громкие эмоции немногочисленной толпы отвлекли внимание царя зверей и парень, подхватив своего пса, со свистом запулил им за пределы садика; а потом попробовал повторить свой трюк с перепрыгиванием ограды. Не получилось — кровно обиженный утратой живой игрушки Кинг сшиб его в полете одним ударом громадной лапы.
Студент отлетел, как волейбольный мячик после резаного удара. И тут же кровь показалась из разбитого носа и ран, оставленных на плече когтями. А в хищниках, давно известно, запах свежей крови возбуждает самые свирепые инстинкты, будь они, хищники, хоть трижды ручные. Укротительницы, к примеру, в критические свои дни и близко к клеткам не подходят. Да тут еще зрители снова заорали в полный голос, дополнительно нервируя зверя. И он набросился на студента.
Но кровожадные инстинкты это одно, а задрать и сожрать жертву — совсем другое, тут навыки и умения нужны, каких у льва, потреблявшего всю жизнь мясо лишь в рубленном виде, просто не оказалось. Он бы, конечно, быстро разобрался и освоился, но не успел, — к скверику подбежал постовой милиционер, привлеченный звуковым сопровождением этой корриды.
Вот вам ситуация: в десяти метрах от стража порядка здоровенный лев явно собирается добить лежащего на траве окровавленного человека, а единственное оружие, которым можно этому воспрепятствовать, — табельный Макаров на боку у постового. И выглядит этот пистолет по сравнению с громадной зверюгой не более грозным, чем детский пистонный пугач.
Здесь любой из знаменитых и прославленных африканских охотников на львов точно спасовал бы. Они, знаменитые, на львов ходили обычно со штуцером десятого калибра, а еще лучше — восьмого. Так пуля охотничьего восьмого калибра, попав спереди в грудь слону, опрокидывает его, знаете ли, назад, на спину. А тут пистолет Макарова, смешно даже…
Но милиционер на сафари не бывал и про все эти тонкости не ведал. Он просто быстро вытащил свою пушку, прицелился и выстрелил. Так что вы думаете? Если вы считаете, что разъяренный этой дилетантской выходкой лев перескочил ограду и показал всем присутствующим кузькину мать и прочих кузькиных родственников, так вы не угадали. Кинг свалился, завыл, задергал лапами и затих спустя пару минут. Умерла зверюшка, причем с первого выстрела.
Тут из особнячка выскочили Берберовы в халатах и шленанцах и начался скандал на фоне истерики…
А теперь пора вернуться к нашим баранам. В смысле, к Полевому с Веллером. Тем более, что летчик-герой Маресьев (прототип Мересьева) не так давно умер. И постоять за честь свою и русского оружия не может.
Ловите перчатку, господин Веллер!
Пора спросить Вас, Михаил свет Иосифович: а почему, собственно, милиционер мог застрелить льва из ПМ (пистолета Макарова), а летчик медведя из ТТ (пистолета Токарева) не мог? Может быть, в школах милиции изучают, в отличии от летных училищ, анатомию крупных хищников и методику их отстрела?
Так ведь нет, не изучают. Или, может быть, у пистолета ПМ характеристики на порядок выше, чем у ТТ? И опять нет. Калибр у ПМ конечно, немного побольше (9 мм против 7.62) — соответственно и масса пули, но зато у Токарева:
1. Длиннее ствол, т. е. лучше дальнобойность, точность стрельбы, и, что в нашем случае важнее, выше начальная скорость пули.
2. Больше масса порохового заряда — длинная и широкая гильза сужается к пуле бутылкообразным горлышком.
Результат: меньшая по массе пуля ТТ имеет за счет большей скорости практически ту же кинетическую энергию, что и более тяжелая из пистолета Макарова. А пробивная способность, когда надо пробить толстую защиту из мышц и костей, у пистолета Токарева выше. Должен, должен был это знать Веллер, всегда бравирующий своим коротким знакомством с холодным и огнестрельным оружием.
Ну, можно еще конечно допустить, что медведи гораздо более живучие звери, чем львы, и что пистолетные пули гораздо менее вредят медвежьему здоровью. Предлагаю методику проверки: выдать Михаилу Иосифовичу его любимый «Вальтер ПП» с двумя патронами, а напротив поставить льва и медведя — пускай стреляет. А какой из хищников г-на Веллера сожрет, тот, значит, и живучее…
Но больно уж это антигуманный эксперимент — зверей жалко. А если пользоваться заочным сравнением, то из чего стреляют в Африке львов — я уже рассказывал. На Руси же вплоть до начала XX века на медведя ходили с дедовской рогатиной — ратовище да стальное перо — и ничего, заваливали. В наше время косолапых стреляют из карабинов калибра того же, что и у ТТ — 7.62 мм. И тоже вполне успешно. Больше того, в старые советские времена, до запрещения тройников, охотились из мелкокалиберного (5.6 мм) третьего нарезного ствола — был тогда такой специальный патрон охотничий, гильза от трехлинейки, а пуля от мелкашки.
А в наши дни встречал я людей, которые в тайге лосей и медведей стреляют из обыкновенных мелкашек ТОЗ — крупнокалиберные патроны дороги, да и тяжелы, когда весь запас на сезон не вертолетом, а на себе доставляешь. Правда, на крупного зверя мягкую свинцовую пульку из крошечного патрона выбрасывают, заменяя более длинной самодельной, из жесткого оловянного сплава; и порох в гильзу засыпают другой, очень мощный, от строительных патронов. Что медведя[7], что лося такой боеприпас прошивает
Так что зря Веллер к Полевому с этим медведем прицепился, абсолютно зря. Да и вообще, в первую очередь такую претензию надо было предъявлять не Полевому, но Александру Сергеевичу Пушкину. Помните, в «Дубровском» помещик-самодур шутки ради запирает приезжего француза (на самом деле переодетого благородного разбойника) в комнате с медведем? Зверь вроде ручной, но лже-француз этого не знает, вынимает из кармана пистолет, вставляет его медведю в ухо (!) и наповал убивает топтыгина.
Любой желающий может сходить в музей и ознакомиться с
Неугомонный Михаил Иосифович может еще возразить примерно так: тот выстрел в Кинга есть редчайший счастливый случай, один шанс из миллиона. На войне тоже иногда самолеты из винтовок сбивали, а пару раз — якобы даже и из пистолетов.
Согласен, бывают на войне и на охоте неправдоподобно удачные выстрелы, кто бы спорил. Но чтоб не уходить в дебри соотношения случайностей и закономерностей, просто расскажу продолжение истории Берберовых.
Скандал получился грандиозный. Берберовы дружным квартетом обвиняли руководство ЛенГУВД, командование полка ППС и лично постового — Соколиного Глаза в злодейском уничтожении своего любимца. В наше время еще бы и по судам затаскали, требуя многомиллионного возмещения ущерба. В семидесятые годы, конечно, с милицией не особо посудишься, но хай все равно поднялся несусветный — на подмогу осиротевшему семейству ринулись журналисты самых разных изданий, только наиболее ленивые из пишущих на зоологические темы под рубрикой «Живой уголок» или «Окно в природу» не попинали милицию и не пролили слезу над трагически оборвавшейся дружбой людей и льва. Покушение Кинга на злосчастного собаковладельца представлялось защитниками фауны как невинная шалость, — ну сбил с ног, ну поцарапал, но не сожрал ведь, зачем стрелять так уж сразу? Слабый писк в защиту милиционера, который издавал с больничной койки потерпевший студент, никто и не расслышал за этим природолюбивым воем.
Взбудораженная слезогонными публикациями публика заваливала Берберовых сочувствующими письмами и телеграммами, а также требовала сурово наказать постового-звероубийцу. И власть (редкий случай!) пошла на поводу у общественного мнения. Меткого стрелка, поначалу отмеченного в приказе и премированного за мужество, проявленное при предотвращении несчастного случая, уволили из рядов милиции. За то, что открыл огонь на поражение без предупредительного выстрела в воздух. Впрочем, безработным он долго не проходил, поскольку тут же угодил под крыло родственной конторы, занимающейся охраной руководителей партии и правительства. Особенно часто привлекали бывшего постового к обеспечению безопасности высоконачальственных охот, проходивших в различных заповедниках, закрытых от прочей публики. Лев не лев, а мало ли что хищное из кустов выскочит — а тут вот у нас профессионал наготове.
Насмотревшись на барские охотничьи игрища, специалист по львам и сам проникся этой страстью. И после выхода в отставку немало времени проводил в походах за пернатой и копытной дичью. Часто, обмывая очередную добычу, рассказывал коллегам-охотникам, как завалил когда-то льва одним выстрелом из Макарова. История эта к тому времени подзабылась: коллеги, понятно, не верили, смеялись и всячески обзывали рассказчика, слишком уж резко ломающего каноны традиционных охотничьих баек. А он невозмутимо гнул свое, настаивая, что все — чистая правда. Часто дело заканчивалось заключением пари, порой довольно крупного. Тогда на стол ложилась аккуратно заклеенная в целлофан выписка из приказа, благодарящего за меткую стрельбу по крупным хищникам, заключение вскрывавшего Кинга ветеринара и три фотографии, сделанные экспертами на месте происшествия. Проигравшие изумленно расплачивались… Ну и что, каждый стрижет дивиденды с былых заслуг, как умеет…
А всенародный плач по убиенному кормильцу семьи Берберовых закончился вот чем: Ленинградский зоопарк подарил им маленького львенка — растите и продолжайте свою благородную деятельность. Львенок, получивший имя Кинг II, помаленьку вырос и семейное предприятие вновь свернуло на наезженную колею. Но любой бизнес или развивается, или умирает. И Берберовы расширили дело, прикупив по случаю детеныша пумы — тоже кошечки весьма немелкой и опасной.
Прошло еще несколько лет и с Кингом II случилась та же беда, что и с его предшественником, — крыша у него маленько съехала, выпустив наружу вроде как подавленные хищные наклонности. Произошло это так:
У пумы впервые началась течка. Льва, девственника поневоле, сей факт возбудил страшно. Но пума отнеслась к идее межвидового скрещивания резко отрицательно и отвергнутый косматый ухажер, раздраженный донельзя, столкнулся в коридоре квартиры с Берберовым-сыном и оттолкнул его лапой в сторону. Зацепил когтями — пошла кровь. А как реагируют на нее львы, надеюсь, вы еще помните. Чтоб не смаковать кровавые подробности, скажу сразу: Кинг II насмерть задрал парня и серьезно покалечил мамашу. Дочке повезло, ее в тот момент не было дома. Еще больше повезло Берберову-папе — он просто умер за год до этого, так и не узнав, как трагически закончился затеянный им эксперимент…
А к дому Берберовых подъехала вызванная соседями милиция — ПМГ с тремя милиционерами. Бакинская милиция, как и питерская, штуцеров восьмого калибра на вооружении не имела, обходясь все теми же пистолетами Макарова. С ними два сержанта и пошли в квартиру, где буйствовал разъяренный лев. Медлить и ждать хорошо оснащенной подмоги было некогда, судя по стонам и свирепому рыку, в квартире еще были живые, но счет шел на секунды.
И они вошли, эти парни (за это одно уже можно на грудь «За отвагу» вешать) и в два ствола быстро прикончили Кинга, тоже, если вдуматься, несчастную жертву дурных опытов. А заодно пристрелили и грозу пампасов, пуму, — чтобы под ногами не путалась. Вот вам и один шанс из миллиона, такие у нас стрелки и такие пистолеты, хватит о тупых ментах анекдоты рассказывать. Хорошо, что на сафари ездят рафинированные западные толстосумы, а не наши ребята из ленинградской или бакинской милиции. Иначе львы в Африке быстро бы закончились.
По поводу смерти Кинга II слезы жалости не текли ручьями, но публикаций, теперь уже осуждавших эксперимент Берберовых, было довольно много. Власть имущие тоже отреагировали адекватно — отобрали крупных хищников у еще нескольких семейств, устремившихся по пути Берберовых к деньгам и славе. На этом в Союзе опыты по разведению львов в домашних условиях прекратились. Впрочем, по сообщениям прессы, в новые времена у некоторых особо богатых россиян вновь стало модным завести дома кого-нибудь хищного и зубастого…
Кстати, известнейшая натуралистка Джой Адамсон, которую так любил цитировать Берберов-папа (у нас крутили два ее документальных фильма о прирученных царях зверей: «Рожденная свободной» и «Живущие свободными»), — Джой Адамсон погибла в одном из национальных парков Кении. Погибла в пасти считавшегося ручным льва…
Так что если даже средства и жилплощадь позволяют завести тигра или крокодила — не советую, граждане, не советую. Сожрут.
P.S. Дабы не пришло никому в голову, что я чрезмерно превозношу мужество русских и азербайджанцев в нечаянных столкновениях с крупными хищниками, одновременно попрекая иностранцев в изнеженности, приведу относительно недавний случай. Итак:
1993 год. Канада, провинция Британская Колумбия. Парочка студентов (ему — 26 лет, ей — 24 года) отправляется на пикничок. В национальный парк. Приезжают в специально отведенное место, ставят палатку, надувают лодку, костерок разводят — в тех национальных парках дров рубить ни-ни, сухие полешки в багажнике машины уложены…
А после ужина в палатке уединяются, надо полагать — отдохнуть. И тут к ним в палатку заявляется натуральный медведь. Животные в национальных парках, напрочь отвыкнув от людей с ружьем, вообще смелые, чтоб не сказать наглые, — запасшись терпением, вполне можно ранечко утром сфотографировать медведя, исследующего пищевые отбросы на окраине туристской стоянки. Но этот топтыгин побил все рекорды. Завалился в палатку и преспокойно начал жрать студента. Сначала в затылок и шею вцепился, потом, перекатив лапой — в лицо.
Так его подруга, Клаудиа Гаршхаммер, вместо того, чтобы благовоспитанно упасть в обморок, выскочила из палатки и схватилась за топорик (чепуховый, честно говоря, топорик — вбить колышки палатки да расколоть привезенные с собой сухие и абсолютно ровные полешки). И мирная до той поры канадская студентка этим почти игрушечным топориком нашинковала мишку так, что любо-дорого посмотреть. Завыл он дурным голосом и сбежал в лес, где в паре сотне метров и скончался от многочисленных рубленых ран. А был это хоть и не кадьякский медведь, который за полутонну легко зашкаливает, но тоже вполне приличная зверюшка — 190 кг живого веса.
Так ведь и это еще не все. Боевая девица, перебинтовав, как смогла, своего дружка, села в надувное их каноэ и погребла к ближайшему кордону — машину водить не умела, а рации или сотового у них не было. И за три часа догребла, не заблудившись и не опрокинувшись. Спасли студента, доставив вертолетом в госпиталь. Специалисты потом только руками разводили — на питание человечинкой переходят обычно звери старые, со стершимися клыками и к поимке более прыткой дичи не способные. Но порубанный топтыгин был во вполне приличной форме — не иначе как шарик за ролик заклинило.
Ну что тут скажешь? Это, господа, гены… Гены охотников, первопроходцев, трапперов и золотоискателей… Канада все же не тихая уютная Европа, наследственность у тамошних студенток та еще, не хуже чем у наших сибирячек. Не знаю, как сложилась потом судьба у Клаудии, но одно могу сказать точно: если возникнут проблемы с трудоустройством, пусть обращается в питерский или бакинский ОМОН — возьмут охотно…
Р.Р.S. А незадолго до парламентских выборов 1999 года газетчики сделали очередное удивительное открытие. Оказывается, первого Кинга пристрелил… Думаете кто? А вот кто: один из наших главных «медведей», — тогдашний лидер партии «Единство», милицейский генерал Гуров. Замочил, как говорится, в сортире. Прямо в лоб. Вишневой косточкой. Наш привет барону фон Мюнхгаузену…
Глава четвертая
КРАСНЫЙ ПЛАНЕТОЛЕТ «НАРКОМВОЕНМОР ТОВАРИЩ ТРОЦКИЙ»
В России истина почти всегда имеет характер фантастический…
Вспомнилась мне одна старая история…
История совершенно реальная, но при том — абсолютно фантастическая. Случается с делами минувших дней такое — разумом понимаешь: да, да, было, и документы в архивах остались, и свидетельства очевидцев, и статьи на пожелтевших, хрупких страницах старых газет… И все равно — фантастика. Не бывает.
Вот и эта история — самая настоящая НФ. Твердая. Твердокаменная, как большевик старой ленинской гвардии. Сравнение неслучайное — как раз с пламенной речи большевика-ленинца всё и началось.
Звали пламенного партийца Николаем Ивановичем Бухариным. Фигура широко известная и масштабная: член ЦК, человек из ближайшего окружения Ленина, главный редактор «Правды» — газеты номер один на шестой части суши. «Любимец партии», — так характеризовал его Владимир Ильич. «Бухарчик», — ласково вторил Иосиф Виссарионович.
При всей своей твердокаменности был Николай Иванович весьма увлекающимся человеком. С богатой фантазией. И порой его заносило далеко в сторону от генерального партийного курса. Кончилось это в конце концов плачевно… Но не будем забегать вперед — весной 1923 года любимец партии находился на вершине власти и в зените славы: портреты висели повсюду, школы, улицы и пароходы называли его именем, и даже, по слухам, собирались переименовать в честь Бухарина город Ростов — не тот, что на Дону, а тот, что Великий…
Свою знаменитую речь Бухарин произнес на всесоюзном расширенном совещании партийного актива. Выступали и другие вожди, но те больше про мировую революцию: глава Коминтерна Зиновьев доложил про революционную ситуацию в Англии, нарком Троцкий вновь поклялся омыть копыта красных коней в водах Атлантики… А Бухарчик о нашем, о родном: о промышленности и сельском хозяйстве.
Помните, у Ильфа и Петрова: «Стальной конь придет на смену крестьянской лошадке!» — оттуда, из той речи, долго гуляла по стране крылатая фраза, в тридцатые став анонимной — поминать вслух имя ее автора стало небезопасно. Очень увлекла в то время Николая Ивановича проблема тракторостроения… И в ударе явно был он в тот вечер. Перспективы нарисовал фантастичнейшие: сто тысяч железных коней пашут бескрайние поля (ну и боронят, сеют, жнут, разумеется, — при помощи соответствующего навесного и прицепного оборудования). А трудовое крестьянство, освободившись от изнуряющего труда, обогащается и материально, и духовно, — знаниями, культурой, передовыми идеями марксизма, — и становится вровень с самым развитым классом, с пролетариями. Идиллия, одним словом. Четвертый сон Веры Павловны.
Поделиться книгой: