Мыс Грома

– Пойдемте выпьем кофе, – предложил Шмидт. – Ждать теперь придется долго.

– Я подойду через минуту, – сказал Томич. – Просто хочу убрать инструменты.

Вегнер и Шмидт направились через летное поле к дальнему бараку. Он посмотрел им вслед, дождался, пока они зашли внутрь, потом повернулся и быстро направился в кабинет. Сняв телефонную трубку, он набрал номер из длинной комбинации цифр. Как сказал добрый доктор, телефонная связь по-прежнему работала на удивление хорошо.

Когда в трубке послышался чей-то голос, он заговорил по-сербски.

– Это Томич, соедините меня с майором Бранко.

Тут же последовал ответ.

– Бранко слушает.

– Томич. Я на аэродроме в Феринге, для тебя есть контрабандный товар. Самолет «сессна-441-конквест» только что вылетел в направлении Шабаца. Вот частота, на которой пилот ведет переговоры по радио.

– Пилота мы знаем?

– Его зовут Диллон, Шон Диллон. По-моему, он ирландец. Небольшого роста, очень светлые волосы, думаю, ему под сорок. Ничего особенного. Хорошая улыбка, но, судя по глазам, он не так прост, как кажется.

– Я распоряжусь, чтобы его проверили по линии Центрального разведывательного управления, но ты хорошо поработал, Томич. Мы устроим ему теплую встречу.

В трубке раздался щелчок, и Томич положил ее. Вытащив пачку своих любимых крепких македонских сигарет, он закурил. Да, жаль Диллона. Ирландец, в общем, пришелся ему по душе, однако такова жизнь. Он тщательно принялся убирать инструменты.

А Диллону уже приходилось несладко: полет затрудняли не только густая облачность и непрекращавшийся проливной дождь, но и клубившийся даже на высоте трехсот метров туман, сквозь клочья которого изредка просматривался сосновый лес.

– И что только, черт побери, ты тут делаешь, сынок? – тихо спросил он. – Что ты хочешь этим доказать?

Вынув сигарету из портсигара, он закурил, и тут в его наушниках раздался голос, говоривший по-английски с сильным акцентом.

– Доброе утро, мистер Диллон, добро пожаловать в Югославию.

Самолет, летевший неподалеку, заложил крутой вираж вправо. Красные звезды на его фюзеляже были видны достаточно отчетливо. Это был МиГ-21, старая развалина, советский реактивный самолет, который, возможно, пользовался большим, нежели все остальные, спросом у союзников СССР. Он уже устарел, но Диллон сейчас так не думал.

Летчик МиГа снова подал голос.

– Курс 124, мистер Диллон. Мы долетим до весьма живописного замка у опушки леса, который называется Киво. Там находится штаб разведки этого района и есть взлетно-посадочная полоса. Вас уже ждут. Возможно, вас даже накормят английским завтраком по полной программе.

– Ирландским, – весело ответил Диллон. – Ирландским завтраком по полной программе. Да кто я такой, чтобы отказаться от подобного предложения? Значит, 124.

Он направил самолет по новому курсу, поднявшись на высоту две тысячи метров. Небо немного прояснилось. Он мягко напевал себе под нос. Перспектива угодить в сербскую тюрьму его не очень прельщала, даже если допустить, что рассказы, которые доходили до Западной Европы, оказывались верны лишь отчасти, однако при сложившихся обстоятельствах у него, похоже, не было выбора. Вскоре вдали, примерно в двух милях на опушке леса у реки, он увидел Киво – сказочный замок с башнями и зубчатыми стенами, обнесенный рвом, а рядом с ним – взлетно-посадочную полосу, которая была свободна.

– Что скажете? – осведомился пилот МиГа. – Симпатичное местечко, не правда ли?

– Прямо как в сказке братьев Гримм. Не хватает только великана-людоеда.

– Будет и он, мистер Диллон. А теперь спокойно заходите на посадку, и мы с вами распрощаемся.

Диллон взглянул вниз, во двор замка, и, заметив солдат, направляющихся вслед за джипом к взлетно-посадочной полосе, вздохнул. Он сказал в микрофон:

– Я хотел заметить, что моя жизнь удалась, но бывают трудные дни, как, например, сегодня утром. Зачем я сегодня вообще встал с постели?

Он потянул ручку управления на себя и надавил на газ. Самолет начал быстро набирать высоту. Сердитая реакция пилота МиГа не заставила себя ждать.

– Диллон, делай, как приказано, иначе я тебя в порошок сотру.

Диллон пропустил его слова мимо ушей и, поднявшись на высоту полутора тысяч метров, выровнял самолет. Он осмотрел небо, ища в нем признаки жизни, но МиГ, уже зашедший ему в хвост, подкрался сзади и открыл огонь. Шрапнель пробила оба крыла. «Конквест» сильно тряхнуло.

– Диллон, не будь дураком! – крикнул пилот.

– Так я всегда им был.

Диллон направил самолет вниз и, снизившись до шестисот метров, выровнял машину над опушкой леса, видя, что со стороны замка по направлению к нему движутся машины. МиГ снова налетел на него, стреляя из пулеметов, и лобовое стекло «конквеста» разлетелось на куски. В кабину с ревом ворвались ветер и дождь. Диллон остался сидеть, твердо сжимая ручку управления. Осколком стекла ему порезало лицо.

– Ну что ж, – произнес он в микрофон. – Посмотрим, что ты собой представляешь.

Он направил самолет в пике и стал быстро снижаться. Сосновый бор стал быстро надвигаться на него. Бросившись следом, МиГ снова открыл огонь. «Конквест» дернулся, левый мотор заглох. Диллон выровнял самолет на высоте ста двадцати метров, но МиГ, не отстававший от него, не успел отвернуть на такой скорости и, на полном ходу врезавшись в лес, вспыхнул ярким пламенем.

Лавируя, насколько позволял единственный оставшийся исправным мотор, Диллон был вынужден еще больше снизиться. Впереди, чуть левее, виднелась просека. Он попытался направить к ней самолет, который уже терял высоту и задевал за верхушки сосен. Он резко заглушил мотор и весь сжался, приготовившись к аварии. В конечном счете его спасли сосны, замедлив полет так, что, когда машина приземлилась на брюхо на просеке, ее скорость была уже значительно меньше.

«Конквест» дважды сильно тряхнуло, и он, вибрируя всем корпусом, замер. Диллон отстегнул ремни, с трудом привстал с места и рывком открыл люк. Высунув сначала голову, он под дождем перекатился через край, встал на ноги и пустился бежать, но, подвернув правую ногу, снова упал лицом на землю. С трудом поднявшись, припадая на поврежденную ногу, он заспешил прочь, однако «конквест» не загорелся. Разбитый, он лежал под дождем, словно отдыхая.

От горевшего МиГа над деревьями поднимался густой черный дым, затем на противоположной стороне просеки показались солдаты. Следом за ними из-за деревьев выехал джип с опущенным верхом, и Диллон разглядел стоящего в нем офицера в зимней русской шинели с меховым воротником. Появились еще солдаты, некоторые с доберманами, которые все как один громко лаяли и рвались с поводков.

Этого было достаточно. Повернувшись, Диллон захромал в сторону леса и тут же ощутил нестерпимую боль в ноге. Голос, раздавшийся из громкоговорителя, произнес по-английски:

– Полноте, мистер Диллон, будьте благоразумны. Вы же не хотите, чтобы я натравил на вас собак.

Диллон замедлил шаг и замер, балансируя на здоровой ноге, затем, прихрамывая, подошел к ближайшему дереву и привалился к нему. Достав последнюю сигарету из серебряного портсигара, он закурил. В горле защипало от дыма, но ощущение было приятное. Он стал поджидать их.

Они расположились полукругом. На солдатах были мешковатые мундиры, поверх которых висели винтовки, собаки выли и рвались с поводков. Джип остановился. Офицер, который, судя по погонам, был в чине майора, встал и посмотрел на него сверху вниз. На вид это был красивый мужчина лет тридцати, со смуглым угрюмым лицом.

– Значит, мистер Диллон, вы решили не откладывать дело в долгий ящик, – произнес он на безупречном английском языке, которому обучают в государственных школах. – Поздравляю вас. Кстати, меня зовут Бранко, Джон Бранко. Моя мать – англичанка. Она живет в Хэмпстеде.

– Охотно верю. – Диллон улыбнулся. – У вас, майор, здесь подобралась кучка отъявленных головорезов, но так или иначе – cead mile failte.

– А что это значит, мистер Диллон?

– По-ирландски это значит «сто тысяч приветов». Просто я от всей души приветствую вас.

– Как мило! – Повернувшись, Бранко по-сербохорватски заговорил с высоченным, мрачным на вид сержантом, сидевшим рядом с ним и сжимавшим в руках автоматическую винтовку АК. Сержант улыбнулся, спрыгнул на землю и принялся наступать на Диллона.

– Разрешите познакомить вас с сержантом Дзеканом, – произнес майор Бранко. – Я только что приказал ему от души поприветствовать вас в Югославии или в Сербии, как мы теперь предпочитаем выражаться.

Диллон понимал, что сейчас произойдет, однако сделать ничего не мог. Приклад винтовки уперся ему в левый бок, и, когда он перегнулся пополам, с шумом выдохнув воздух, сержант коленом нанес ему удар в лицо. Последнее, что смог запомнить Диллон, были лай собак и смех. Затем наступила темнота.

Когда сержант Дзекан повел Диллона по коридору, в отдалении раздался чей-то крик и затем послышались звуки тяжелых ударов. Диллон замедлил шаг, но сержант остался бесстрастным. Он ткнул ирландца между лопаток и, подтолкнув к лестнице с каменными ступеньками, грубо приказал подниматься по ней. Наверху была дубовая дверь, обитая железом. Дзекан открыл ее и толкнул его в дверной проем.

За ней оказалась комната, стены которой были выложены из гранита, а перекрытия сделаны из дуба. Повсюду висели ковры. В открытом камине пылали сложенные поленья, перед огнем грелись два добермана. Бранко сидел за большим столом и просматривал папку, отпивая из хрустального бокала. Рядом стояло ведерко со льдом, в котором лежала бутылка. Подняв голову, он улыбнулся, вынул бутылку из ведерка и налил еще бокал.

– Это шампанское «Крюг», мистер Диллон. Насколько я могу судить, ваше любимое.

– Есть ли на свете что-то, чего вы обо мне не знаете?

– Есть, но немного. – Взяв папку, Бранко тут же бросил ее на стол. – У разведывательных служб большинства стран есть полезная привычка частенько взаимодействовать, даже если их правительства этого не делают. Садитесь, выпейте. Почувствуете себя лучше – вот увидите.

Диллон уселся в кресло напротив и, взяв бокал, который протянул ему Дзекан, залпом осушил его. Улыбнувшись, Бранко вынул сигарету «Ротманс» из пачки и бросил ее через стол.

– Закуривайте. – Протянув руку, он вновь наполнил бокал Диллона. – Сам я отдаю предпочтение невыдержанным винам. А вы?

– Этой бурде из разных сортов винограда, – ответил Диллон, закуривая.

– Прошу прощения за то, что к вам пришлось применить силу. Хотелось просто развлечь моих парней. В конце концов, из-за вас мы потеряли МиГ, а на обучение летчиков уходит два года. Вы можете верить мне на слово, я сам летчик.

– В самом деле?

– Да, я проходил подготовку на базе в Крэнуэлле благодаря любезности ваших Королевских военно-воздушных сил.

– Я бы вас туда не пустил.

– Но вы, насколько я понимаю, родились в Ольстере. В Белфасте, не так ли? А Белфаст, по-моему, входит в состав Великобритании, а не Ирландской Республики.

– Это спорный вопрос. Давайте исходить из того, что я ирландец, и на этом поставим точку. – Диллон отпил из бокала еще шампанского. – Кто подставил меня? Вегнер или Шмидт? – Он нахмурился. – Да нет, конечно нет. У этой парочки на уме одни добрые дела. Томич. Судя по всему, Томич. Ведь так?

– Это хороший серб. – Бранко налил еще немного шампанского. – Каким образом такой человек, как вы, оказались втянутым в это дело?

– Вы хотите сказать, что не знаете?

– Я буду с вами откровенен, мистер Диллон. Я знал о вашем прилете, но не более того.

– Я несколько дней проторчал в Вене, пытаясь набросать небольшую оперу. Я неравнодушен к Моцарту. В первый же день, когда у меня выдался перерыв, случайно встретился со знакомым, с которым много лет вел дела в баре. Он рассказал мне, что к нему обратилась эта организация, нуждавшаяся в небольшой помощи, но испытывавшая материальные затруднения.

– А-а, вот оно что. – Бранко кивнул. – Доброе дело в отвратительном мире, так, кажется, писал Шекспир? Бедные маленькие дети, плачущие в надежде на то, что им помогут? И жестокосердые сербы.

– Да простит меня Бог, майор, но постарайтесь выбирать выражения.

– Сдается мне, это слишком разительная перемена для такого человека, как вы. – Бранко раскрыл папку. – Шон Диллон, родился в Белфасте, в юности переехал жить в Лондон, отец – вдовец. Будучи в восемнадцатилетнем возрасте студентом Королевской академии драматического искусства, работали одно время в Национальном театре. Ваш отец вернулся в Белфаст в 1971 году и был убит британскими парашютистами.

– Вы действительно хорошо информированы.

– Вы вступили в ряды «временной» Ирландской республиканской армии, прошли подготовку в Ливии благодаря любезности полковника Каддафи и никогда не оглядывались назад. – Бранко перевернул страницу. – В конечном счете вы порвали с ИРА. Несколько разошлись с ней в вопросах стратегии.

– Кучка старых перечниц. – Диллон протянул руку через стол и налил себе еще немного шампанского «Крюг».

– Бейрут, Организация освобождения Палестины, даже КГБ. Вы на самом деле верите, что вам удастся распространить свою деятельность на весь мир. – Словно удивившись этому, Бранко вдруг рассмеялся. – Подводное нападение на две палестинские канонерки, совершенное в Бейруте в 1990 году. Это ваших рук дело? Но это было сделано по заказу израильтян.

– Я работаю по очень умеренным расценкам.

– Вы свободно говорите по-немецки, по-испански и по-французски. Ну и, разумеется, по-ирландски.

– Нам не следует об этом забывать.

– Вы сносно изъясняетесь по-арабски, по-итальянски и по-русски. – Бранко закрыл папку. – Правда ли, что вы организовали обстрел из минометов резиденции британского премьер-министра на Даунинг-стрит, 10, во время войны в зоне Персидского залива, когда глава правительства Джон Мейджор встречался с членами своего военного кабинета?

– Неужели я произвожу впечатление человека, способного на это?

Откинувшись на спинку кресла, Бранко окинул его серьезным взглядом.

– А что вы сами о себе думаете, друг мой, коль скоро вы сродни наемному убийце, который, подобно герою вестернов, врывается в город, чтобы одной левой навести в нем порядок?

– По правде сказать, майор, я никогда об этом не думаю.

– И тем не менее вы взялись за работенку вроде этой, ради любителей, руководствующихся благими намерениями, просто так, за здорово живешь?

– Все мы совершаем ошибки.

– И вы, несомненно, совершили ошибку, друг мой. Взять эти ящики, что на борту самолета. Ампулы с морфием наверху, а под ними – ракеты «стингер»

– О боже! – У Диллона вырвался беспомощный смешок. – Кто бы мог подумать!

– Говорят, у вас дар перевоплощения, мол, вы в состоянии измениться до неузнаваемости, стать совершенно другим человеком – с другой внешностью, жестикуляцией.

– Нет, по-моему, вы спутали меня с Лоуренсом Оливье.[2] – Диллон улыбнулся.

– За двадцать лет вам ни разу не пришлось познакомиться с тюремной камерой.

– Верно.

– Теперь, друг мой, настала пора положить этому конец. – Открыв ящик стола, Бранко достал оттуда блок из десяти пачек сигарет «Ротманс» по двадцать штук в каждой и швырнул его через стол. – Они вам понадобятся. – Взглянув на Дзекана, он сказал тому по-сербохорватски:

– Отведи его обратно в камеру.

Диллон почувствовал на своем плече руку сержанта, которая подняла его с места и, развернув, подтолкнула к двери. Когда Дзекан отворил дверь, Бранко сказал:

– И вот еще что, мистер Диллон. По утрам расстрельная команда работает большей частью здесь. Постарайтесь не прибавлять им работы.

– Ну конечно. Этническая чистка – так, кажется, это у вас называется?

– Причина гораздо проще. Просто нам не хватает свободного места. Желаю вам приятных сновидений.

Подталкиваемый в спину Дзеканом, Диллон поднялся по каменным ступенькам лестницы. Дойдя до обшитой дубом двери перед коридором наверху, тот придержал его, вынул ключ и отпер дверь. Наклонив голову, он отступил в сторону, и Диллон вошел внутрь. Комната была довольно большой. В одном углу – армейская койка, сколоченный из досок стул, полка с книгами и – просто не верится! – старый унитаз в кабинке в одном из углов. Подойдя к окну, забранному решеткой, Диллон внимательно посмотрел на расстилавшийся в двадцати пяти метрах под ним двор и видневшийся неподалеку сосновый бор.

Он обернулся.