— Ничего особенного. Лауреата нет — вот и все.
— Загадочное дело, — проговорила Рози. — Куплетисты позубоскалят вволю!
Говорят, члены жюри не решаются нигде показываться.
Рози Соваж было двадцать восемь лет. Это была смуглая, хорошо сложенная девушка, с милым лицом. Её глаза и мягкий взгляд как-то сглаживали неправильные черты и несколько великоватый рот. Рози слыла прекрасным товарищем и опытной журналисткой. Она заведовала отделом информации — работа неблагодарная и трудоёмкая. Каждый день приносил поток сообщений и известий. Любая информация всего на три строки могла назавтра перекочевать на первую полосу и занять все шесть колонок. Но бывало и так: поступал сенсационный материал, а через сутки он выдыхался, как воздушный шар.
Рози Соваж обладала профессиональным чутьём, очень любила своё дело и превосходно угадывала вкус читателей.
Жозэ с задумчивым видом покуривал сигарету. Рядом с ним Рози, склонившись к телефону, говорила в трубку:
— Алло, Норбер, это Рози… Помнишь, ты мне обещал на авиационную катастрофу три колонки. Не подведи, это очень важно. О ней будут говорить дня три…
— Хорошо, хорошо, — пробурчал в телефон ответственный секретарь. — Если бы только это…
— Я тебя просила всего три колонки на развороте, а материал заслуживает быть на первой полосе.
— Ладно, ладно, посмотрим.
Жозэ бросил сигарету, взял подшивку
— Вы перечитываете свой репортаж? — спросила Рози.
— Нет, что вы! — тихо пробормотал журналист. — Я просто просматриваю газету…
Пожалуй, иногда полезно взглянуть на старые номера…
— Вы знаете, что говорил Адриан Эбрар, бывший издатель
— Адриан Эбрар не прав, — все так же спокойно ответил Жозэ. — С читателем надо считаться.
Он захлопнул подшивку и спросил:
— Это последние номера? А более старых у вас нет?
— Посмотрите в архивных комплектах. А что вы ищите?
— Сам не знаю.
— Как не знаете?
Рози Соваж с улыбкой поглядела на Жозэ.
— Ну-ка, дорогой мой Робен, не хитрите. Вы напали на какой-то след. Не смейте от меня скрывать. Что случилось? Вы все ещё занимаетесь убийством в Гренобле?
Нет? А чем?
Жозэ неопределённо покачал головой и направился к шкафу. Порывшись на полках, он вынул несколько газет, разложил их на столе и стал водить пальцем вдоль колонок.
— Не нашли? — спросила его Рози.
— Нет, что-то не вижу.
Репортёр не спеша положил газеты на место.
— Да что вы ищете? — снова поинтересовалась девушка.
— Ладно, — сказал Жозэ, не отвечая на вопрос. — Я хочу спать. Утомление на меня вредно действует. Смешно, но когда я устаю, я теряю ощущение реальности и начинаю фантазировать…
— Как фантазировать?
— Вы будете смеяться, если я вам скажу.
— А все-таки скажите.
— Нет, лучше я вам задам один вопрос. За эти дни между Тулузой и Ажаном не было убийства?
Рози поняла, что репортёр не шутит, и, нахмурив брови, задумалась.
— Между Тулузой и Ажаном? А почему именно между Тулузой и Ажаном? Ну и загадки вы мне задаёте. Подождите… Есть убийство на почве ревности в районе Рошфора, драка в Арле — кончилась убийством, большой пожар около Монпелье. Но между Тулузой и Ажаном… что-то ничего не припоминаю. В Тулузе у нас есть собственный корреспондент… Сегодня от него ничего не поступало… Вчера тоже нет. Сейчас проверим… У меня куча телефонограмм, я просмотрю… Так… Пожар в Бресте, нет, это на две строки. Вооружённое ограбление в Перпиньяне — неинтересно… На строительстве под Лиможем раскрыта афёра… Нет, не то. Ничего не вижу подходящего.
— Ну, а в других газетах в последние дни вам ничего не попадалось?
— Нет, — подумав, ответила Рози, — по-моему, ничего не было. Я ведь пристально слежу за нашими конкурентами. Нет… Никаких сенсационных происшествий между Тулузой и Ажаном…
Девушка продолжала проглядывать лежавшую у неё на столе стопку телеграмм и телефонограмм.
В кабинет вихрем влетел один из молодых редакторов.
— Жозэ, привет! Как дела?
— Хорошо.
Молодой человек уселся за маленький столик и принялся лихорадочно что— то писать.
— Морис, что случилось? — спросила Рози Соваж. — Что-нибудь особенное?
— Нет, просто надо поджать драку в Арле до нескольких строк. Не влезает. Ну и работка! И вообще с сегодняшним номером настоящая катастрофа. Норбер вопит. И есть отчего — материалов куча, так и прут со всех сторон…
— Жозэ, я нашла нужное вам убийство, — удивлённо воскликнула Рози. — — Но это не блеск.
Жозэ нагнулся и через плечо Рози прочитал телеграмму. Она была очень короткой — несколько строк, переданных корреспондентом в Тулузе.
Сперва слова прыгали перед глазами Жозэ так, словно они вот-вот сбегут с листка.
Жозэ сжал кулаки. Надо взять себя в руки и спокойно все перечитать с самого начала… Из Тулузы, да, передано по телефону из Тулузы… Так, теперь перейдём к самому сообщению. Сухое, ничем не примечательное. Далеко отсюда, в одном из уголков страны, было совершено очередное преступление, весьма банальное убийство.
О нем можно напечатать четыре строки среди десятка прочих происшествий в этом же роде. Читатели Бреста или Страсбурга пробегут его без всякого волнения или сострадания, потом подумают:
— Вы это и искали? — спросила Рози.
— Минутку…
Жозэ внимательно вчитывался:
Вот и все.
Жозэ поднял голову. Сонливость прошла.
Было одиннадцать часов вечера.
— Ну и что? — нетерпеливо спросила Рози.
— А вот что. Я должен немедленно повидаться с Бари и д'Аржаном.
— Зачем? В связи с этим?..
— Совершенно верно.
— Я сгораю от любопытства. А что мне делать с этим преступлением?
— Напечатать о нем на первой полосе пять или шесть колонок.
— Да что вы, Жозэ, это же чепуха. Обычное убийство, к тому же у нас нет никаких подробностей. Я дам телеграмму нашему тулузскому корреспонденту и…
— Подождите, сегодня вторник, двадцать шестое ноября. Старик был убит сегодня утром или ночью.
— Да, мы и так уже здорово запоздали. Ох, уж эти периферийные корреспонденты!
Они никогда не торопятся.
— А в других утренних газетах вы ничего не видели?
— Нет, уверяю вас, ничего. И потом, за день столько всего было, что преступление в Муассаке пройдёт незамеченным или же о нем напечатают несколько строк в каком-нибудь уголке.
— Вот и хорошо! Теперь мы всем вставим фитиль!
— Каким образом?
— Я уже вам сказал, надо дать это дело на первой полосе.
— Так, у нас на первой полосе уже идёт история с Гонкуровской премией, знаете, с этим неизвестным лауреатом.
— Ну и что? Так все и оставим, только если Бари и д'Аржан не будут возражать, шапка будет что-нибудь вроде:
— Ничего не понимаю!
— Послушайте, Рози, все очень просто, и через несколько минут я вам объясню, но сейчас мне нужно поговорить с Бари. Время не терпит.
— С Бари? Ах да… А вы знаете, что он родом из Муассака?
— Да? А я думал, что он парижанин…
— Он живёт в Париже с раннего детства, но родился в Муассаке. Он мне как-то мимоходом сказал об этом. Впрочем, это не имеет никакого значения.
— Конечно, — согласился Жозэ. — Я сейчас…
Глава 4.
ЧЕЛОВЕК В ЗЕЛЕНОЙ НАКИДКЕ
Все люди правдивы, просто меняется самая правда, вот и все.
Жюль, ночной сторож
Жюль перевернул страницу. В коридоре под чьими-то тяжёлыми шагами заскрипели половицы.
Это не была уверенная походка завсегдатая — человек явно не ориентировался в редакции и искал, у кого бы навести справку.
Ему было уютно, тепло, он прочитывал абзац, потом клевал носом… Так он проводил время в ожидании, когда можно будет отправиться домой и лечь спать.
Правда, до ухода он должен был взять в ротационной первые оттиски газеты и отнести их заведующему отделом информации и главному редактору, если к тому времени они ещё будут на месте.
Да, придётся пойти посмотреть. Шедшему по коридору незнакомцу скорее всего нужен был кто-то из редакции, а возможно, он просто хотел дать какое-нибудь опровержение. И так бывало. Прибегала заплаканная женщина, муж которой попал в участок, и просила:
Жюль вышел из своей каморки, и в тот же миг на него налетело странное существо, закутанное в накидку из сукна зеленого цвета, каким обычно покрывают канцелярские столы. На голове у этого существа была шляпа, которая была ему мала и сидела на самой макушке.
Это был высокий худой мужчина, с лицом, похожим на лошадиную морду. У него был мясистый красный нос и очень пышные седые усы.
— Я бы хотел поговорить с Жозэ Робеном, репортёром
— Не знаю, здесь ли он ещё, — ответил Жюль. — Сейчас посмотрю. А как доложить?
— Гастон Симони, член Гонкуровской академии.
Жюль почтительно кивнул головой, пригласил посетителя в свою комнатушку и предложил присесть.
— Спасибо, — сказал Симони и, широким жестом раскинув свою накидку, сел на стул.
Голос у него был низкий, и говорил он медленно, с расстановкой, словно заикаясь, но он не заикался и не нервничал. У него были крошечные карие глаза и неподвижный взгляд. После каждой фразы он наклонял голову и запахивал свою зеленую накидку.
Некоторое время Гастон Симони был один, потом вернулся Жюль и сказал:
— Мосье, прошу вас.