Помоги проекту - поделись книгой:
– Да нет, кажется. Дмитрий Иосифович. Скажите ради всех святых, что это такое? За какие такие грехи?
– Олег, мы далеко не все пока знаем. Случай ваш чрезвычайно редок, хотя в медицинской практике описан. Стресс, нарушения нормального развития, и запускаются доисторические генетические программы. Вот, полюбуйтесь.
С пожелтевшей картинки учебника анатомии, на Хвостова глядело волосатое чудовище с огромным хвостом.
– Но как же такое может случиться, Дмитрий Иосифович. Жил, работал, проснулся утром – нате вам, хвост. Жена говорит, что все из-за Чернобыля.
– Ну, этого наука никогда не узнает. Возможно, радиация вызвала сбой в работе ДНК. Одним словом, Олег, не расстраивайтесь. Хвост ваш доброкачественный, я уверен, что его удастся удалить хирургическим путем. Вряд ли вы обладаете способностью к регенерации, как, скажем, лягушка, или ящерица.
Кстати, смешно конечно, но недавно прочел в «Огоньке», что в лесах у подножия Килиманджаро живет племя хвостатых людей, и что они-то и являются потомками снежного человека.
– Объясните это супруге. Или любовнице. Как это так, мужик с хвостом? Где это видано? Я не хочу, не хочу!
– Олег, прекратите истерику. Вы же мужчина. Мало ли, вот у вас хвост вырос, а если бы родились негром или евреем? Бывают, знаете ли, черные евреи – вот кому действительно не повезло.
– А если туп как дерево, родишься баобабом. – вспомнил Хвостов песню времен счастливого детства, и расплакался.
Хвостов поехал к маме.
Галина Васильевна Хвостова после смерти мужа сильно сдала. С невесткой отношения как-то не сложились, внучки выросли без бабушки. Пенсия ее, казавшаяся приличной в старые времена, теперь совсем обесценилась. Только маленький участок с наспех сколоченным сарайчиком и огородом поддерживал у Галины Васильевны волю к жизни. С апреля по октябрь она ползала по грядкам, все время что-то сажая и пропалывая. Картошка, огруцы, помидоры, укроп, чеснок – все было свое, домашнее, варилось, мариновалось, закатывалось в пузатые трехлитровые банки.
Хвостову повезло – мать была дома.
– Чего явился? Не начинай, по глазам вижу – с Ксенией опять поругался. Что тебе сказать, сам выбирал. Родителей не слушал, куда там! Напролом тебя несло, Олег. Теперь терпи. Две девки у тебя, им еще на ноги встать надо.
– Да нет же, мам, я не о том.
– Ну что еще у тебя стряслось? С работы тебя выгнали?
– Хуже, мамочка, гораздо хуже, – Хвостов неожиданно разрыдался. «Что за бред, – возмущался внутренний голос, сопли распустил, да тебе уже сорок лет, а ты все к маме под крылышко?».
– Что с тобой, сыночка, – Галина Васильевна побледнела? – Ты заболел? СПИД, не приведи Господи, – она перекрестилась.
– Да нет, не СПИД. Смотри, мам – Олег Иванович приспустил штаны.
– Господи, за что наказываешь меня! – взвыла старуха. Мало тебе того, что страну антихристы к рукам прибрали, что жизнь наша в грехе прошла, так угораздил ты меня своими руками отродье сатанинское выродить!
– Мам, я тебя очень прошу, заканчивай свою религиозную агитацию. Какой я, на хрен, антихрист?
– Вот оно, семя враждебное, вирусы все эти, Абрамовичи, прости-Господи. Молись, сын! Молись! – Галина Васильевна сунула Хвостову старинную икону Николая – Чудотворца. – Икона эта прабабушку нашу хранила, и бабушку. Поцелуй святого Николая.
Икона пахла затхлостью, серебряный оклад почернел.
– Мам, – Хвостов почувствовал усталость. – Нет, ты мне объясни. Ты же в тридцать втором родилась? Пионеркой воспитывалась, сочинения про Сталина писала, да какого черта, ты же в партии была! Ты же зав. отделом идеологической работы была, мамочка! Что с тобой!
– Со мной ничего, хоть и на старости лет, да Бог меня спас. А у тебя от безверия хвост вырос, лучше бы не вынашивала я тебя. А отцу какое наказание, да он в могилке ворочается.
– Мама, я от врача только что. Он говорит, что все, возможно, из-за Чернобыля. Помнишь, я в командировке облучился?
– Пойдем к Отцу Никодиму. Молись истово и свечки поставь. Только молитва твоя Господу спасет тебя от наваждения.
– Маманя, ну пойду я, пойду. Ты мне лучше скажи, ты деда, или прадеда по отцовской линии помнишь? Откуда фамилия Хвостовых пошла, может в старину чего не так было?
– Ваня таким порядочным человеком был. Ну, злоупотреблял маленько, со всяким случиться может. А ты...
В маленькой церквушке горели лампадки. Пахло ладаном, и строгие лики святых, или полусвятых (Хвостов не разбирался в церковной иерархии), смотрели на грешников.
– Послушай меня, сынок. – шептала Галина Васильевна. – Когда тебя в Афганистан должны были призвать, я сюда тайком пришла, зажгла свечку. И случилось чудо, Бог помог, помнишь – твою анкету потеряли.
– Мам, удивляюсь я тебе. Я эту анкету сам в туалете спичкой поджег и в урну засунул. – Олег подумал, что просто теряет время.
– Это дьявол говорит из тебя...
– Ладно, мамуля, я пойду. В конце концов, хвост не так уж и страшен. Ты знаешь, – во рту у Хвостова стало горько, – я тебя люблю. Я до сих пор помню, как мы за грибами ходили. И еще – как ты с температурой поехала елку на Новый Год покупать. Я тебя ненавидел частенько, бывало и такое. И ты знаешь, – мысль эта поразила Хвостова, – мне кажется, что Богу молиться не имеет смысла, потому что его нет, и он есть, потому что он жесток и добр одновременно.
– Богохульник! – лицо Галины Васильевны исказилось.
– Пора мне, мам, – закусил губу Хвостов и выбежал из церкви.
Хвост лежал на сиденье и мешал вести машину. При торможении, он напрягался вне зависимости от воли Олега Ивановича, а при обгоне начинал больно хлестать по щиколоткам.
– Елки-палки, это же надо так влипнуть, – Хвостову хотелось курить. – Придется на операцию ложиться. А сейчас это так некстати, две сделки уходят. Да и дорого.
«Аквариум России» располагался в старом Московском переулке, вернее – в подворотне. Раньше в здании этом был институт лакокрасочной промышленности, и в коридорах до сих пор пахло какой-то ядовитой дрянью.
– Ага, приехал все-таки, – долговязый генеральный директор «Аквариума России», напоминал рыбака. – А у нас уже слухи пошли, Хвостов теперь по субботам на работе не появляется, хвост у парикмахера укладывает.
– Кто? Почему? – ужаснулся Олег Иванович.
– Да брось ты, шуток не понимаешь? Я тебе домой звонил. Скалярий нам завезли, Олег, а они дохнут одна за другой. Хорошо бы кислотность воды проверить, или эту, алка... Ну, алкоголическую вашу меру. Кто у нас кандидат химических наук?
– Никаких проблем. – Олег Иванович пошел на склад за реактивами.
Работа у Хвостова была нехитрой, но требовала определенной степени профессионализма. Как еще можно узнать, когда подсыпать в аквариум химические препараты, когда очищать кормушку, когда подкармливать обитателей младшими братьями, или, на худой конец, мотылями.
С кислотностью в аквариумах было хреново. Пришлось переселять редкостных рыбок в специально подготовленный резервуар, растворять в воде белые кристаллы, капать желтыми реактивами в пробирку. Суета эта заняла весь остаток дня.
Часам к шести вечера Хвостов вдруг почувствовал, что ему настоятельно необходимо попасть в туалет.
О, белоплиточное уединение личной кафельной кабинки. Какой сегодня выдался сумасшедший день...
– Е-мое, змея!. Змея, братцы. Дави ее.
– Ууу, – взревел Хвостов, распахнув дверку, – что же ты, сука, делаешь! Я тебе покажу, как мой хвост каблуками давить!
– Извини, Олег Иваныч, – консультант по африканским рыбкам с воем выскочил из сортира.
Хвостов с изумлением посмотрел себе под ноги. Хвост заметно вырос, он уже достигал полутора метров в длину. Кончик его, принятый обидчиком за змею, был молодым, гибким, розовым и поросшим редкими черными волосиками. Зато основание начало покрываться странными, прозрачными чешуйками, напоминающими слюдяные пластинки.
Воскресенье Олег Иванович провел на даче, и в понедельник поехал на работу с тяжелым предчувствием.
– Ну, привет, Олег Иваныч, – Витька Журавлев, директор по маркетингу, сальный мужик с малюсенькими глазками, встретил Хвостова в коридоре. – Поговорить надо. Такие слухи про тебя ходят странные.
– Чего надо? – Мрачно спросил Хвостов, и глаза его налились кровью. – Журавлева он не любил, искренне считая его дармоедом. К тому же ходили слухи, что до работы в «Аквариуме» Витек связан был с мафией.
– Нет, Олег, ты только не сердись. Пойми уникальность своей ситуации, вроде и мужик статный, и все на месте, но хвост... Ты пойми, с такой физической комплекцией можно сделать миллионы. Представь себе, ты решительно даешь Шварцнеггеру хвостом по морде. Реклама, к тому же. Всякие, ну, это если согласен будешь, сексуальные издания, фильмы... Да здесь золотое дно.
– Совсем у тебя, Витек, с твоим маркетингом крыша поехала, – Олег попытался обогнать Журавлева, но тот забегал вперед.
– Ты, Олег, давай-ка лучше по-хорошему. По-мирному. Чтобы без насилия.
– Уйди от меня подальше, пока в нос не заехал,– мягко, но решительно предупредил Олег, входя в свой кабинет, но тут произошло непредвиденное.
– Держи его, держи! Вырывается, сволочь!
– Ууу, – взревел Олег Иванович, пытаясь отбиться от нападавших, но куда там. Бросили сетку, навалились мужики.
– Ну, – около Витька появился парень с камерой, – спускайте с него портки.
– У, у-гх, – закусил губы Хвостов от стыда и унижения. – Убью, гада, -
подумал он, и вспомнил, как во время лыжного кросса они с приятелями поймали Мишку Гельмгольца.
– Евреи все обрезанные, – Андрей Шестаков испытывал нездоровое возбуждение. Вот и у Мишки конец лысый. Точно, сымайте с него штаны.
– Пустите, гады, – Мишка извивался на лыжне.
– Сейчас, конец проверим только, и путем. Держи его, чтобы не брыкался.
Полосатые, застиранные домашние трусы. И совершенно обычный, опавший, мелких размеров пенис.
– Да никакой он не еврей, сука, наврал все, – разочарованно протянул Шестаков.
– Гады, гады, – корчился Мишка.
– У-уу, – корчился Хвостов. – Ууу. Пустите, гады!
– Хвост. Атавизм, но ученые считают, что такие неожиданные находки в потерянных звеньях эволюции, лучше всего доказывают верность теории Дарвина. Для канала «Плейбой» – Виктор Журавлев.
– Убью, сволочь, – извивался Олег Иванович, пытаясь освободиться от веревок. – Дай мне только выбраться, я тебя, суку, не прощу. Я о тебе лучше думал, мерзавец!
– Значит так, Хвостов. Засунь моральные соображения в свою хвостатую задницу. Супруга твоя уже контракт подписала, – Витька помахал в воздухе листочком с фиолетовой печатью. – В суде еще хорошо придется повозиться, чтобы доказать, что ты не обезьяна и сам можешь подписывать контракты. Психологов привлекут, биологов-экспертов, все заметано. Так что пока суд да дело, ты этим контрактом повязан.
– Покажи, – захрипел Олег Иванович.
– Ребята, держите его покрепче. На, читай...
– Сука, – скривился Хвостов.
– Ты не переживай. Вот я тебе другой вариант предлагаю. После такой рекламы тебе светит по тысяче баксов за сеанс. Будешь себя хорошо вести – половина твоя. Я бы на твоем месте подумал. Такое не каждый день случается. Ну, а не согласишься – пардон, денежки такие на улице не валяются, сам понимаешь. Ребята у нас крепкие.
– Витек, давай по-хорошему, чтобы этой гадине ничего не досталось. За моей спиной подписала, сука... Но только половина – моя, без обмана.
– Ну, смотри, только без фокусов. – Витя обрадовался. – Мужики отпустите его. Для начала, Олег, попозируй нашему фотографу-профи, специально для тебя вызвали. Давай, в профиль, может тебе бабу голую показать, чтобы у тебя член встал? А?
– Да уж... Какой дурак от заработка отказываться будет, – Хвостов прикусил губу. – Да я их всех хвостом... Слушай, дай себя в порядок привести, – хвост его сложился кольцами. Сейчас, отдышусь... – Он облокотился на свой письменный стол.
Вот уже два года, как в столе у Хвостова лежал револьвер, купленный им на барахолке в смутные времена, когда на «Аквариумы России» наезжали братки.
Хвостов до того стрелял всего несколько раз – в тире на уроках военной подготовки, да по пьяни на берегу Оки. Какое-то странное сосредоточение снизошло на него, и, выпуская очередную пулю, и меланхолично перезаряжая револьвер, не испытывал он ни страха, ни отчаяния.
Оставшиеся в живых разбежались. Витька уже не дышал. Хвостов снял у него с пояса мобильный телефон.
– Ксения, – Хвостов не испытывал никаких эмоций, услышав это раздраженно-испуганное «Алло». – Ты меня больше не увидишь.
– Олеженька, да что ты, ей Богу, мама твоя звонила, говорит, с головой у тебя не в порядке. Возвращайся, мало ли людей с хвостами жили.
Поделиться книгой: