Зубы дракона

— Да-да, — поспешно заверил Эллери.

— Я отправлю заказное письмо Гуссенсу с указанием хранить его вместе с завещанием, как только вернусь на яхту. Там будет указано, что я нанял вас для выполнения определенных услуг за обусловленный гонорар. Сколько вы хотите?

Мистер Квин ощутил душевный трепет мистера Бо Раммелла, безмолвно умолявшего его назвать астрономическое число.

— Так как я не знаю, в каком объеме и какая именно работа потребуется, я едва ли смогу заранее определить свой гонорар, мистер Коул. Выражаясь вашими словами, я сделаю это, когда придет время. А пока могу я попросить аванс?

— Сколько? — Коул полез во внутренний карман пиджака.

— Скажем… — мистер Квин поколебался пару секунд, — десять тысяч долларов?

— Пускай будет пятнадцать. — Великий человек извлек авторучку и чековую книжку. — Расходы должны быть оплачены. Позвольте мне присесть вон там, молодой человек.

Миллионер обошел стол, двигаясь как клипер во время шквала, сел, втянул щеки и быстро выписал чек.

— Я дам вам расписку, мистер Коул.

— Не обязательно. Я обозначил это как предварительную оплату будущих услуг. Ну, всего доброго.

Поднявшись, старый джентльмен нахлобучил на лысый череп морскую фуражку и неуверенно двинулся к двери. Мистер Квин рванулся вперед, однако не успел уберечь столь необычного клиента от дверного косяка — мистер Коул вновь в него врезался. На лице его было написано выражение царственной рассеянности, словно ему незачем было беспокоиться о таких мелочах, как дверные проемы, когда приходится думать о стольких важных вещах.

Стукнувшись о косяк, миллионер усмехнулся.

— Кстати, Квин, как по-вашему — для чего я вас нанял?

Мистер Квин порылся в мозгу в поисках ответа, но так его и не нашел. Вопрос казался не имеющим смысла.

— Ладно, это не важно, — пробормотал мистер Кадмус Коул, прошел через приемную и удалился из жизни мистера Квина.

Когда Эллери вернулся, чека на столе не было. Протирая глаза, он воскликнул: «Абракадабра!» — но Бо выбежал из лаборатории с искомым клочком бумаги.

— На всякий случай сделал фотокопию. Ни одна безволосая обезьяна не сможет всучить мне поддельный чек на пятнадцать штук и выйти сухим из воды!

— Ты не выглядишь довольным, — с тревогой заметил мистер Квин. Он сел за стол и быстро схватил чек, как будто ожидая, что тот улетит.

— Этот тип либо сбежал из психушки, — с отвращением продолжал Бо, — либо он — один из этих эксцентричных богатых шутников, про которых пишут в книгах. Вот увидишь — этот сумасброд приостановит чек.

Подобная возможность ранила мистера Квина в самое сердце. Он позвонил.

— Мисс Пенни, вы видите этот клочок бумаги?

— Да, — ответила Гекуба, с любовью глядя на мистера Раммелла.

— Завтра утром сразу же отнесите его в банк, на который он выписан, — сегодня уже поздно. Если подпись подлинная, поместите чек в наш банк.

— Оптимист, — буркнул Бо.

Мисс Пенни удалилась с драгоценным клочком. Бо плюхнулся на кожаный диван и начал сердито жевать плитку шоколада.

— А теперь серьезно, что ты думаешь о нашем друге Коуле? — задумчиво осведомился Эллери. — Тебе ничего в нем не показалось… ну, странным?

— Держу пари — он что-то скрывает, — ответил Бо.

Эллери вскочил со стула.

— Нет, я о другом. Я имею в виду его нелепое назойливое любопытство. Почему ему так хотелось узнать мои мысли относительно того, зачем он меня нанял?

— Я же говорю — он псих!

Эллери присел на край стола и уставился на зубчатый горизонт Таймс-сквер. Внезапно он поморщился, чувствуя, что сидит на чем-то твердом и длинном, и обернулся.

— Коул забыл свою авторучку.

— Ну и что? — Бо сердито посмотрел на свои испачканные шоколадом пальцы и начал облизывать их, словно кот.

Эллери обследовал ручку. Бо закурил сигарету. Вскоре он равнодушно промолвил:

— Ну?

— Что ты думаешь о ней, Бо? — Эллери бросил ручку на диван.

Бо с любопытством покосился на нее сквозь дым. Это была большая толстая авторучка с исцарапанным и обгрызенным колпачком. Вмятины были дугообразными и глубокими, а вся авторучка казалась старой и часто используемой.

Бо озадаченно посмотрел на Эллери, затем отвинтил колпачок и осмотрел золотое перо.

— По-моему, это старомодная, черная с золотом авторучка, которой часто пользовался человек с гладким размашистым почерком. Она выглядит как миллионы других ручек.

— А у меня есть идея, — возразил Эллери, — что точно такой ручки больше нет во всем мире.

Бо уставился на него.

— Ну, несомненно, все эти маленькие тайны в свое время выяснятся. А пока, Бо, я хочу, чтобы ты сделал микроснимки авторучки во всех ракурсах и положениях. Мне нужны также ее точные измерения. А потом мы отправим вещицу с посыльным на «Аргонавт»… Хотел бы я быть уверенным, — добавил он.

— В чем?

— В том, что с чеком все в порядке.

— Аминь!

Следующее утро выдалось на славу. Солнце ярко светило, когда посыльный доложил, что вчера вечером доставил ручку на яхту, стоящую на якоре на Гудзоне, и его не задержали как подозрительное лицо. Мисс Гекуба Пенни явилась на работу поздно, но с торжеством сообщила, что в банке, на который был выписан пятнадцатитысячедолларовый чек, подпись Кадмуса Коула была быстро и без всяких сомнений признана подлинной.

Оставалась возможность, что мистер Коул пошутил и намеревался приостановить действие чека.

Через три дня рассеялись и эти сомнения.

Бо трижды заглядывал в банковскую книжку их агентства, а в четвертый раз решился на радостях заклать жирного тельца.

Глава 2 ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ «АРГОНАВТА»

Смертность весьма высока среди шестидесятишестилетних миллионеров, внезапно составляющих завещания и нанимающих детективов по неизвестным причинам.

Мистер Кадмус Коул умер.

Мистер Эллери Квин ожидал, что мистер Кадмус Коул умрет, и притом при подозрительных обстоятельствах. Однако он не предвидел, что сам едва не отправится в мир иной раньше своего клиента.

Удар настиг его в тот день, когда выяснилось, что чек подлежит оплате. Мистер Квин позвонил по телефону адвокату Ллойду Гуссенсу, надеясь получить от него хоть какие-нибудь дополнительные объяснения. Когда секретарша Гуссенса ответила ему, что адвокат накануне вечером отбыл в срочную деловую поездку в Лондон, мистер Квин ощутил первый приступ боли.

Эллери положил трубку.

Боль не отпускала. Поняв, что дело плохо, он вызвал мисс Пенни.

Спустя полтора часа мистер Квин лежал на операционном столе, не ведая, что знаменитый хирург удаляет ему угрожающе нагноившийся аппендикс. Вид у хирурга был мрачный. Перитонит.

Всю ночь инспектор Квин и Бо молча мерили шагами коридор возле палаты Эллери. Они слышали, как он в бреду сердито обращался к несуществующему собеседнику, требуя объяснить какие-то секреты. В монологе часто повторялись слова «Коул» и «авторучка», сопровождаемые бормотанием, стонами, а иногда безумным смехом.

С восходом солнца появились хирург, лечащий врач и еще несколько медиков. Вроде бы у мистера Квина имелся шанс. Хирург сообщил, что больного мучает какая-то мысль, заставляя упорно сражаться за жизнь. Это как-то связано с авторучкой и человеком по имени Коул.

— Такого парня не так просто отправить на тот свет, — заметил Бо.

* * *

Мистер Квин задержался в «долине слез», раскачиваясь на жемчужных вратах то в одну, то в другую сторону. Но когда поступили новости о кончине Кадмуса Коула, он тотчас же прекратил раскачиваться и с такой энергией приступил к процессу выздоровления, что удивил даже видавших виды врачей.

— Ради бога, рассказывай, Бо! — умолял больной.

Бо подчинился. Яхта «Аргонавт» под командой капитана Херуолда Энгуса покинула нью-йоркскую гавань вечером того же дня, когда Коул посетил «Эллери Квин, инкорпорейтед». Она увезла на борту своего владельца, его друга и компаньона Эдмунда де Карлоса, капитана и команду из двенадцати матросов.

— И больше никого? — энергично осведомился мистер Квин.

— Это все, что нам известно.

13 июня «Аргонавт» бросил якорь в заливе Пария возле Порт-оф-Спейна и, сделав запас свежей воды и топлива, отплыл в Карибское море в северо-западном направлении.

21 июня яхта прошла мимо лайнера в ста милях к северо-западу от порта Гальинас. Капитан Энгус обменялся обычными морскими приветствиями с капитаном лайнера.

Ночью 30 июня, когда пробили восемь склянок, радио «Аргонавта» во время шквала подало сигнал бедствия, обращаясь к любому судну, на борту которого имелся врач. Сообщение гласило, что с Кадмусом Коулом случился тяжелый сердечный приступ и что, хотя капитан Энгус сделал все, что мог, с помощью содержимого корабельной аптечки, было очевидно, что тяжелое состояние босса требует немедленной консультации профессионалов.

Лайнер «Белая леди», находившийся в двухстах милях к северо-востоку, сразу же откликнулся. Врач радировал с борта, запрашивая подробнейшую информацию о пульсе, дыхании, кровяном давлении и внешних симптомах. Сведения были переданы.

Врач «Белой леди» посоветовал инъекции дигиталиса, компрессы изо льда и другие срочные меры. Капитан Энгус каждые пять минут сообщал ему о состоянии больного. Тем временем лайнер полным ходом двигался к «Аргонавту».

Но он опоздал. Спустя час пятьдесят минут после первого сигнала поступила радиограмма, подписанная Энгусом и Эдмундом де Карлосом, сообщавшая, что Кадмус Коул скончался. Сообщение завершали благодарность за помощь экипажу «Белой леди» и информация о том, что последним желанием миллионера перед кончиной было обрести покой в море.

— Нет-нет! — закричал мистер Квин. — Останови их!

— Йо-хо-хо, Сильвер, — усмехнулся Бо. — Коул уже неделю лежит на дне Карибского моря в парусиновом саване.

— Целую неделю! — простонал Эллери. — Сейчас уже июль?

— Пятое июля, среда.

— Тогда мы должны поговорить с де Карлосом, Энгусом, радистом, матросами! Где они теперь?

— «Аргонавт» прибыл в Сантьяго-де-Куба через два дня после того, как Коул окочурился, — в прошлое воскресенье. В понедельник капитан Энгус и его команда получили расчет и были уволены.

— Де Карлосом? — спросил Эллери после напряженной паузы.

— Да. Потом де Карлос поставил там «Аргонавт» в «сухой» док, отправил другим кораблем в Штаты личные вещи Коула и прыгнул в самолет. Он должен быть здесь сегодня вечером или завтра утром.

Воцарилось зловещее молчание. Затем мистер Квин сердито выругался.

— Сердечный приступ посреди Карибского моря как раз во время шторма; смерть до того, как врач смог обследовать умирающего; похороны в море, прежде чем успели произвести вскрытие, — а теперь капитан и матросы разбежались перед тем, как их удалось допросить!

— Советую тебе, великий сыщик, — сказал Бо, — смотреть на все это так, как будет смотреть почтеннейшая публика. У Коула забарахлило сердце? Ну, так ему было шестьдесят шесть. Он умер в море? Было бы странно, если бы это произошло где-нибудь еще, так как последние восемнадцать лет он провел на борту яхты. Похоронен в пучине морской? Естественное желание умирающего человека, любившего море.

— А увольнение де Карлосом на Кубе капитана Энгуса и команды? — сухо осведомился Эллери.

— Конечно, он мог вместе с ними поплыть назад к северу на «Аргонавте». Но самолет летит быстрее, а де Карлосу, естественно, хотелось как можно скорее добраться до Нью-Йорка. Нет, приятель, тут все гладко, как детская…

— Мне это не нравится, — с раздражением сказал Эллери. — Коул составляет завещание, нанимает нас, ведет себя крайне таинственно, а затем умирает… Знаешь, Бо, некоторые люди назвали бы это скверным словом «убийство»!

— В юриспруденции существует такая штука, как corpus delicti,[7] — сухо ответил Бо. — Предположим, мы сумели бы убедить власти в возможности убийства, хотя будь я проклят, если знаю, как нам удалось бы это сделать. Тогда мы должны предъявить труп, верно? А где труп? Кормит рыб на дне Карибского моря. Нет, сэр, у нас только подозрения, а на подобные вещи в этом рэкете внимания не обращают.

— По крайней мере, — пробормотал мистер Квин, — мы получили от Коула пятнадцать тысяч долларов и уже поэтому не должны дать его убийце выйти сухим из воды.

— Мы получили их, но не надолго. Я хотел приберечь скверные новости до того момента, когда ты достаточно поправишься и сможешь выдержать потрясение. Эл, мы должны вернуть эти деньги, которые будут приобщены к состоянию Коула.

— Что?! — воскликнул мистер Квин. — Почему?

— Потому что Коул нанял тебя, а ты не сможешь расследовать то, что ему было нужно. Доктор сказал мне, что тебе придется бездельничать по крайней мере шесть недель.

— Не будь ослом, — огрызнулся Эллери. — «Эллери Квин, инкорпорейтед» — это ты, а не я. Значит, ты и будешь расследовать.

— Не могу. — Бо был мрачен. — Коул нанял лично тебя, и ты согласился. Это означает контракт на выполнение личных услуг. А такой контракт не может быть передан другому. Так что мы лишаемся пятнадцати штук и перспективы сказочно разбогатеть.

— Черта с два! — буркнул Эллери, погружаясь в агрессивные размышления. Вскоре на его лице появилась дьявольская усмешка. — Бо, кого Коул, по его словам, назначил своими душеприказчиками и опекунами над состоянием?

— Ллойда Гуссенса и этого де Карлоса.

— Ты их знаешь?

— Нет, и это взаимно. Ну и что?

— Меня они тоже не знают. — Эллери снова усмехнулся. — Тебе понятно, что я имею в виду?

— Ах ты, мошенник! — заорал Бо. — Это же получение денег обманным путем!

— Когда Гуссенс спросит Эллери Квина, ответишь ты.