Сборник статей и интервью 2003г (v1.1)

Избирательное объединение можно украсить именами приличных людей - от Вячеслава Игрунова до Виктора Геращенко. Но от этого политическое самоубийство из индивидуального просто станет коллективным.

Администрацию президента такой ход событий абсолютно устраивает. Потенциально опасные фигуры изымаются из борьбы уже на стадии парламентских выборов, за ними закрепляется ярлык неудачников, а общество остается с альтернативой: действующий хозяин Кремля и, вечно второй, лидер коммунистов Геннадий Зюганов.

Все наши герои были людьми политически независимыми. В этом и была причина их популярности. Электорату надоели и насквозь коррумпированные правящие верхи, и отставшая от жизни оппозиция. Но сами политики воспринимали свою независимость не как преимущество, а как слабость. Долгосрочная и трудная работа по формированию собственной политической базы оказалась для них слишком длинной и слишком трудной. Они попытались опереться на какие-то готовые структуры, в результате потеряв свой авторитет.

Другое дело, что партнеры мельчают. Если Примаков польстился на номенклатуру второго порядка, то Глазьеву пришлось довольствоваться начальниками, которых не хочет взять к себе ни один из «официальных» проправительственных списков, и просто политическими бомжами.

Такая оппозиция не решается и шагу ступить без дозволения власти. И если в итоге стараний Кремля блок станет непроходным, значит, его лидер удовольствуется местом одномандатника и все равно будет благодарен Кремлю за оказанную помощь.

Глазьев прекрасно знал историю своих предшественников. Что поделаешь, история повторяется. В случае с Лебедем и Примаковым это была трагедия. На сей раз - фарс.

ЕСТЬ ЛИ ПОСРЕДНИК?

Рискованная игра Волошина Борьба между силовиками и олигархами явно становится позиционной. Даже арест Гусинского в Греции не меняет расклада качественно. Ибо Гусинский среди олигархов - отставник. Похоже, ни та ни другая сторона толком не знает, чего добиваться. Понятно, что питерские чекисты хотят, чтобы «старые» олигархи начали делиться, а те в свою очередь делиться не хотят. Правда чиновника проста: у нас в России богатыми и преуспевающими бизнесменами назначают. Эффективных собственников подбирает бюрократия. И если она изменит свое отношение к избраннику, тот сразу станет неэффективным. Потому надо расплачиваться за благодеяния, а если потребуют - уступать некоторую долю собственности и контроля тем, кого назначит администрация. У олигархов своя правда: мы вам, ребята, уже заплатили, все долги отработали, теперь хватит. Сколько можно? Объявим собственность священной и непеределимой. Амнистируем всех казнокрадов и закроем вопрос раз и навсегда, объявив в стране победу капитализма полной и окончательной. Наши герои явно действуют в соответствии со знакомыми им со времен комсомольско-партийно-чекистской юности историческими прецедентами. Но забывают одно неприятное обстоятельство: сразу после того, как Сталин объявил об окончательной и полной победе нового строя, в стране случился 1937 год, иными словами, такая крупная разборка «между своими», что до сих пор несколько миллионов человек ежатся, воспоминая об этом событии. Большой чистки олигархи категорически не хотят. Да по правде, не хотят ее и чекисты. Это только в либеральной прессе любой выходец из аппарата госбезопасности выглядит кровожадным чудовищем, которое дня не может прожить, не устроив кому-нибудь неприятностей. Ленинградские товарищи действующего президента меньше всего хотят потрясений, поскольку прекрасно понимают, что подобный поворот событий для них самих может кончиться непредсказуемыми последствиями. В общем, надо договариваться. Нужен посредник. Таким посредником не может быть правительство Касьянова, которое открыто дистанцировалось от силовиков, осудив меры пресечения, использованные против подозреваемых в беззаконии представителей олигархических структур. Президент самолично вмешиваться не будет. Остается администрация президента. В конфликте силовиков и олигархов разводящим может выступить только Александр Волошин со своими ближайшими товарищами. Это серьезный шанс для политика, который обрел огромную власть и влияние, но слишком долго сидит в тени. Вопрос в том, что может потребовать Волошин за свое посредничество и какой компромисс он сможет предложить. Относительно цены, кажется, ясно: слухи о намерении главы президентской администрации самому стать премьером ходят давно. Повод, кстати, скоро представится. После думских выборов хочешь не хочешь новое правительство формировать придется. Чем не повод сменить Касьянова на Волошина, который к тому времени заручится поддержкой обеих ссорящихся группировок. Ясно, что такая перспектива малоприятна Касьянову. Но не это является главной проблемой для реализации подобного сценария. Ибо не вполне понятно, какой компромисс сможет удовлетворить ссорящихся. И олигархи, и силовики постоянно ходят в администрацию, но плодов ее посредничества не видно. Ситуация остается неразрешенной. И если это затянется, плюсы для Волошина со товарищи могут внезапно обернуться минусами. Вместо поддержки с обеих сторон получится раздражение и обида. Потом - вражда. К тому же администрация не едина. Разбираться надо не просто с многочисленными взаимными претензиями олигархов и силовиков, но и с собственными товарищами, каждый из которых немножко играет в собственную игру. Показателем этого являются нынешние выборы. Все политики бегают в администрацию, все получают там обещания и гарантии, но, если собрать все вместе, одной Думы явно не хватит. Вот если бы в России было сразу два или три парламента - тогда другое дело. Впрочем, нашей бюрократии вообще одной страны явно мало. Для того чтобы дела шли хорошо, стоило бы завести про запас еще одну, желательно даже две России. Накроется одна, не жалко - на очереди следующая. В нынешнем политическом раскладе администрация президента похожа на жонглера, который управляется с постоянно растущим количеством шаров. Чем больше ему кидают шаров, тем более мы восхищаемся мастерством артиста. Но шары все летят и летят, и рано или поздно жонглер рискует потерять контроль. Тогда все разом посыплется ему на голову.

ТРОЙКА ПО ПОВЕДЕНИЮ

Перед выборами всем партиям положено проводить съезды. Компартия РФ - не исключение. Надо утвердить список, предвыборную платформу, вождям покрасоваться перед камерами

Результатом сложных компромиссов и внутрипартийных склок стал список, где второй номер - бывший кубанский губернатор Николай Кондратенко, известный за пределами области исключительно своими антисемитскими заявлениями. Третье место занял лидер аграриев Николай Харитонов, который тоже вряд ли кого-либо может вдохновить. Нобелевский лауреат Жорес Алферов от места в первой тройке отказался, сославшись на занятость. Известный экономист Михаил Делягин вообще отказался войти в список КПРФ, ознакомившись с его составом. В федеральную часть списка не попали также единственный в коммунистической фракции рабочий Василий Шандыбин и актриса Елена Драпеко, зато появилось некоторое количество новых лиц, ранее мелькавших в бизнесе. Справедливости ради надо признать, что кандидатов от бизнеса в списке оказалось меньше, чем ожидали.

Появление Кондратенко на втором месте доказывает провал всех попыток «обновленцев» изменить облик партии на более современный и более левый. Появление во главе списка тройки Зюганов-Кондратенко-Харитонов символизирует неспособность коммунистов выбраться из болота национал-консервативной политики. На попытках привлечь новых избирателей среди недовольных властью рабочих, молодежи, интеллигенции, видимо, решили поставить жирный крест. Лидеры КПРФ убеждены, что партия и так сохранит свой электорат, а надежды увеличить представительство в Думе явно оставлены. Однако даже сохранение нынешнего положения дел становится маловероятным. Ведь национал-консервативный избиратель все более тяготеет к «партии власти».

КПРФ на этих выборах столкнется с эрозией привычного электората при полной неспособности привлечь к себе новых людей. Если список коммунистов вряд ли сильно пострадает, то в округах, где судьба места решается порой одним процентом голосов, партия может лишиться значительной части мест. Не надо забывать про стремление бюрократии обеспечить победу центристам любой ценой, вплоть до «исправления» результатов голосования. В общем, легко предсказать, что КПРФ идет навстречу тяжелому и позорному поражению.

Вопрос в том, к чему приведет очередной провал. Поражение 2003 года будет личной катастрофой Зюганова и вызовет острейший кризис руководства. Вот тут-то и начнется самое интересное. До сих пор ни одна партия в России не меняла руководства, и в этом смысле КПРФ является хозяйством Зюганова, точно так же, как «ЯБЛОКО» - организацией Григория Явлинского, а ЛДПР - бизнесом Владимира Жириновского. Разумеется, Компартия имеет массовую членскую базу и организации на местах. Но политический ее облик определялся произвольно небольшой группой людей, мало задумывавшихся об интересах массовых социальных сил или об идеологических принципах левых.

Опросы показывают: в России преобладают люди с левыми взглядами. Однако большинство не готово голосовать за коммунистов. Несмотря на разговоры об общенародных интересах, КПРФ не похожа на силу, за которой массы пойдут если не на баррикады, то хотя бы на решающие политические битвы. Во всем мире левые опираются на рабочее движение, молодежь и национальные меньшинства. Именно эти три группы сыграли решающую роль во всех социальных конфликтах ушедшего века. Но именно с этими тремя категориями избирателей отношения у КПРФ не складываются.

Возможно, обновленческие тенденции в партии вновь заявят о себе после выборов. До сих пор под лозунгом «обновления» предлагалось обыкновенное соглашательство. Но российская реальность требует от оппозиции не умеренности, а радикализма.

На оппозиции лежит изрядная доля вины за положение, в котором находится страна. И нынешний съезд не оставил особых оснований для оптимизма. По крайней мере до декабря.

ЗАПИСКИ АРЕСТОВАННОГО

Это был странный государственный переворот, о котором все знали заранее. Ельцин умудрился ещё весной всех предупредить, что осенью разгонит парламент и сменит конституцию - кто не спрятался, я не виноват. Однако прятаться мы совершенно не собирались. В то время я был депутатом Моссовета, одновременно работая экспертом в Федерации независимых профсоюзов. И отвечал те самые политические вопросы, вокруг которых всё крутилось. Недели за полторы до рокового указа 1400 мы проводили в ФНПР международную конференцию. Главная забота состояла в том, чтобы успеть всё провести вовремя, и иностранные гости покинули Москву до того, как здесь начнут стрелять. Без эксцессов, однако, не обошлось. Утром, когда делегатов нужно было заселять в гостиницу "Спутник", я обнаружил здесь странную картину. Предыдущей ночью там произошла перестрелка, не имевшая, впрочем, к политическому кризису никакого отношения. Какие-то бандиты с автоматами Калашникова пытались штурмовать вход в здание, кто-то из вестибюля отстреливался. Продолжалось это безобразие до тех пор, пока один из жильцов, разбуженный шумом внизу, не швырнул из окна гранату. Надоедавшая уличная пальба немедленно прекратилась, и теперь можно было, наконец, спокойно уснуть. Наутро там нашли три (или четыре) трупа. В тогдашней Москве вовсе не обязательно было заниматься политикой, чтобы попасть под обстрел. Когда указ 1400 был обнародован, в Моссовете собралось совещание, и переворот был единодушно осужден. В профсоюзах ситуация оказалась сложнее. Игорь Клочков, возглавлявший ФНПР, был настроен поддержать Верховный Совет, но что именно может сделать федерация оставалось неясно. Формально в ней были миллионы членов, но способна ли профсоюзная бюрократия их понять. В руководстве ФНПР вполне реалистически оценивали свой авторитет в массах. Молодые левые, составлявшие костяк "экспертной" команды, напоминали, что оружие профсоюзов стачка - если не будет призыва к ней, организацию никто не будет воспринимать серьезно. Тем более что наш антиельцинский разделал и аппарат и основная часть рядовых членов организации - на этот счет у нас был достаточно внятные социологические данные. Однако ветераны советской профсоюзной бюрократии (известной в прошлом как "кладбище кадров") вполне резонно замечали, что организовать никакие массовые выступления трудящихся они не могут, да и вообще не имеют достаточного влияния. В итоге была принята компромиссная формулировка - сопротивляться перевороту всеми имеющимися у нас законными средствами, "вплоть до забастовок". Этот компромисс, как часто бывает, оказался худшим вариантом. Он не удовлетворил никого. Верховный Совет прекрасно понял, что ФНПР впрямую к политической стачке призвать не решается и уж тем более не станет её организовывать. А в Кремле данное заявление припомнили, когда всё закончилось - от ФНПР потребовали "исправиться", пригрозив разгоном. Клочков вынужден был уйти в отставку, а старые советские профсоюзы вновь пошли по привычному пути прислуживания власти, который и привел их, в конце концов, в "Единую Россию". Большую часть двухнедельного кризиса я провел, мотаясь между Моссоветом, Белым Домом и "Кривым домом", как называли здание профсоюзов на Ленинском проспекте (официальное название - Дворец Труда). Поскольку от ФНПР толку было мало (разве что пару раз подвезли припасы осажденному парламенту), деятельность понемногу перемещалась в Краснопресненский райсовет, ставший чем-то вроде городского штаба сопротивления. Много написано о том, что мы были отрезаны от средств массовой информации, распространявшей клевету на осажденных. Однако не это было самым губительным. Сопротивление, разворачивавшееся в столице, было изолировано от остальной страны. Сегодня в провинции принято ругать москвичей, благополучных и "зажравшихся". Но в сентябре - октябре 1993 года именно Москва дала бой Ельцину, именно столица встала на защиту конституции. Провинция, которая все последующие десять лет упорно голосовала против неолибералов, которая всё это время копила протест, в 1993 году лишь пассивно наблюдала за происходящим. Две недели страна, как загипнотизированная, ждала развязки. Лишь изредка мы видели приходивших в Краснопресненский райсовет провинциалов с рюкзаками, самостоятельно проделавших путь до Москвы, чтобы присоединиться к нам. Это были единицы. Миллионы бездействовали. 2 октября утомленный двумя почти бессонными неделями, я уехал на дачу. О происходящем в столице 3 октября я узнал по телевизору, и тут же ринулся назад. В Краснопресненском райсовете сидел один лишь Краснов, назначенный Руцким новым мэром столицы. Что происходит в городе? - спросил я. Не знаю, - совершенно искренне ответил он. А что в Октябрьском районе? - Тоже не знаю. Но ты пойди и узнай. - Дашь машину. - Нет, но в Белом Доме, наверно, есть. В Белый дом мы направились вместе с депутатом Моссовета Володей Кондратовым и пресс-секретарем ФНПР Сашей Сегалом. Никаких машин не было. Был полный хаос. В конце концов мы достали машину сами, вернее её предложил нам полный парень, представившийся отставным офицером КГБ. После отставки он занялся бизнесом, но когда дошло дело до пальбы, явился в Белый дом предложить помощь. Толком понять кто чем руководит ему так и не удалось и он присоединился к нам, поскольку у нас хотя бы имелась более или меняя ясная цель - добраться до Октябрьского райсовета. По прибытии на место мы обнаружили столь же плачевную картину. Никто ничего не знал и ничем не руководил. Председателю совета сообщили о бронетранспортерах, идущих по Ленинскому проспекту, и он послал кого-то из депутатов узнать, есть ли на броне гвардейский знак. В самом деле, было очень важно понять, кто будет в нас стрелять: гвардейцы или обыкновенная армия. По выходе из здания мы были захвачены группой пьяных мужиков в спортивных костюмах с автоматами Калашникова. По виду они производили впечатление совершенных бандитов, но оказалось, это милиция. Нас отвезли в отделение, для порядка избили и уже собирались отпускать, но выяснилось, что наступил комендантский час, а потому ночевать придется в камерах. Ночью пришли серьезные люди из КГБ с какими-то списками. Услышав наши фамилии, они радостно улыбались и ставили на своих листочках галочки. Говорят, списки эти составлял ещё Гавриил Харитонович Попов в бытность свою мэром. К октябрю 1993 года Попова уже в мэрии не было, но если это и в самом деле были его списки, надо признать, что бюрократия наша отличается изрядной преемственностью и стабильностью. В любом случае нам урок: не надо было на заседаниях Совета с критикой мэрии выступать. Утром нас перевезли в другое отделение милиции, сложив вместе с другими задержанными в газик - штабелями в багажную часть машины. Мне повезло, я оказался ближе к верху. На мне лежал всего один слой людей, и можно было даже посмотреть в окно. Правда, увидеть довелось немного. По дороге попалась какая-то баррикада, увенчанная триколором, видимо сооруженная сторонниками Егора Гайдара. Странные люди - зачем строить баррикады, если у вас есть танки? По прибытии в новое отделение, нас построили. Мы узнали, что являемся террористами, что мы ездили по городу и убивали ментов. Осталось малое - подписать соответствующие признания. Мы отказались. Избив нас, сотрудники органов правопорядка, доступно объяснили, что никуда отсюда мы всё равно не денемся. Нас будут "обрабатывать" столько времени, сколько надо, пока всё не подпишем. Однако они ошиблись. Информацию из отделения нам удалось уже к середине дня передать на волю. Моя жена связалась с профсоюзными международниками, те вывесили сведения о нас на электронных конференциях - прообраз нынешнего Интернета, и уже через час-другой вовсю закрутилась машина Amnesty International. Мне опять повезло - меня там помнили ещё со времен, когда я был политзаключенным при Брежневе. Пошли телефонные звонки - прямо в отделение милиции, в разные учреждения. Телефон надрывался. Приехало телевидение (программа "Человек и закон") - интервью пришлось давать прямо через решетку. Прибыл Сергей Караганов, состоявший тогда в президентском совете: профессиональная солидарность и человеческая порядочность оказались важнее политических пристрастий. К вечеру нас уже отпускали. Правда, возникла проблема: шофер машины успел во всём признаться. Стражи порядка решили проблему с присущей им изобретательностью. Беднягу снова вызвали на допрос, обвинили в том, что он оклеветал честнейших людей, и снова избили. После чего показания, естественно, изменились. Можно было идти домой. Но, черт возьми, начинался очередной комендантский час. Оставаться ещё на одну ночь в обществе гостеприимных милиционеров почему-то не хотелось. Наши хозяева, однако, теперь страшно боялись, как бы с нами чего не случилось. Выйдете на улицу, а там другие менты. Опять загребут! Решение было найдено простое и почти гениальное: к метро мы шли под конвоем спецназовцев в масках и при полном вооружении. Доведя нас до станции, они сердечно попрощались, заметив, что держались мы хорошо, а Ельцин - козел. Но приказ, сами понимаете. Ранним утром у меня дома уже появился испанский журналист Рафаэль Пок. Разглядывая синяки и ушибы, он подробно записывал рассказы о том, кого и как били, причмокивая от удовольствия и вскрикивая: "Потрясающе! Великолепно! Какой сюжет!" Приятно иметь дело с профессионалом. Что до меня, то переворот 1993 года я описал в книге "Квадратные колеса", которая вышла в Нью-Йорке. По-русски она так до сих пор и не опубликована. [4.10.2003]

ВСЕНАРОДНОМУ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЮ НЕ ТРЕБУЕТСЯ САМ НАРОД

В прежние годы отечественное начальство делило выборы на важные и не очень. По-настоящему важными были только выборы президента. И, разумеется, референдум по Конституции, десятилетие которого мы скоро тихо и незаметно отметим. Когда речь шла о действительно значимом для власти, в ход шли любые средства. Фальсификация референдума 1993 года и президентских выборов описана многократно. Это делалось нагло, почти публично.

Но если к «судьбоносным» выборам власть относилась со всей серьезностью, то остальное часто пускала на самотек. Собственно, в этом и состоит отечественная модель демократии.

Избрание думских депутатов можно было (с небольшими, конечно, корректировками) доверить самому населению, благо в парламенте все равно ничего не решают. Избранием губернаторов и мэров занимались политтехнологи, и если они даже с треском проваливались (как в Нижнем Новгороде, где кремлевская команда не смогла предотвратить победу Ходырева), это компенсировалось финансовым контролем Москвы, и победившие оппозиционеры тут же шли мириться с Кремлем.

Увы, в нынешнем году эта традиция нарушена. Выходцы из спецслужб хотят контролировать процесс непосредственно и в деталях. Петербург и Чечня стали полигонами, на которых обкатывается избирательная технология нового поколения.

Отброшены все ограничения. То, что раньше делалось исподтишка, теперь совершается в открытую. Можно напрямую вмешиваться в местные дела, протаскивать своего кандидата, снимать с дистанции его конкурентов.

Избиратели стали не нужны. Они могут вообще не ходить на избирательные участки, как в Северной столице. На исход выборов это никак не повлияет. В Чечне пустые или существующие только на бумаге избирательные участки давали особенно высокий процент голосующих за Кадырова.

Всенародному волеизъявлению меньше всего требуется сам народ…

На этом фоне предстоящие в конце октября выборы мэра Норильска выглядят еще одним интересным экспериментом.

В Норильске - своя особенность. То, что в Чечне - центральная власть, здесь - «Норильский никель».

В прошлый раз победившего в городе профсоюзного лидера Валерия Мельникова просто сняли с дистанции. Сняли, когда Мельников, вошедший в конфронтацию с «Норникелем», набрал в первом туре 47% голосов. При этом пожертвовали даже самими выборами - их после этого пришлось отменить. На повторных выборах мобилизованы все мыслимые и немыслимые ресурсы, чтобы не дать ему победить.

И в самом деле, почему Кремлю можно, а корпорации нельзя? Приватизация власти закономерно следует за приватизацией собственности. Чекисты очень хотят хоть немножко стать олигархами и доступными им средствами намекают крупным компаниям, что пора делиться. Но и корпорации типа «Норильского никеля» усваивают чекистские методы и организуют у себя плановый «наезд» на неподконтрольные профсоюзы, выдавливая их со своей территории.

Население подобные методы воспринимает соответственно. Немножко прячется, немножко сопротивляется. И отлично знает цену и тем, и другим.

ГОЛИЦЫНСКИЙ КОНСЕНСУС

21-22 июня 2003 года в подмосковном Голицыно прошел Международный Форум "БУДУЩЕЕ ЛЕВЫХ СИЛ". Его посетили более 130 человек, участвующие в следующих партиях и движениях: КПРФ, НПСР, РКРП, СДПР, СЛОН, КРО, ПРР, СКМ, АКМ, АТТАК, Социалистической народной партии Дании, движения СПАС, Российской Партии Труда, Социалистической левой партии Норвегии, Киевском движении (Украина) и др.; и работающие в следующих организациях: Российской Академии Наук, Всероссийской Конфедерации Труда, Соцпрофе, Исламском комитете, Молодежной Думе, Совете Европы, мэрии Лондона, Совете по национальной стратегии, Горбачев-Фонде и др.; руководители издательств: Ad Marginem, Гилея, Ультра Культура, Праксис. Уникальность этого события проявилась в том, что, с одной стороны, оказались представлены все ведущие российские оппозиционные силы; с другой - все участники говорили, как частные лица, и не были связаны внутрипартийной дисциплиной. Ниже приводятся тезисы, выработанные на каждой из 9 секций, работавших на Форуме. Кризис демократических институтов (ведущая Алла Глинчикова) Превращение левых партий в России в партии будущего, способные включать в свои ряды современных наемных работников невозможно без четкого определения своей негативной позиции в отношении авторитаризма и тоталитаризма и признания демократии как базовой ценности современного левого движения в России. Отмечая важное значение институтов представительной демократии для защиты интересов трудящихся, мы должны говорить о том, что на сегодняшний день они нуждаются в развитии и совершенствовании. Оно должно происходить в направлении поиска новых форм участия общества в принятии политических решений и контроле за их исполнением, новых механизмов взаимодействия политических партий и широких общественных слоев, способных эффективно обеспечивать обратное воздействие общества на партийные и государственные элиты. Определяющим для демократии как народовластия на сегодняшний день является, с одной стороны степень и уровень реального влияния общества на власть, с другой стороны способность политических институтов и партий быть реальными выразителями политических и экономических интересов широких социальных слоев. Несмотря на произошедшую в 1991 году смену общественного строя и демонтаж завоеваний социализма, не произошло обновления сферы госуправления и разрушения властной номенклатуры, которая быстро мимикрировала и начала обслуживать новую власть. Современный политический процесс в России, и особенно институты представительной демократии, переживают серьезный кризис. Он связан с вымыванием общественной составляющей из партийного политического процесса и превращением политических партий из реальных инструментов общественного воздействия на власть в своеобразные политические «бренды», оторванные от общества, не выражающие его интересов и занятые борьбой за раздел политического пирога внутри властвующей элиты. Важной причиной этого явления стало развитие постиндустриальных тенденций и связанное с ним появление новых форм неравенства и отчуждения в сфере информации и управления, а также, появление новых возможностей манипулирования и контроля над обществом при формальном сохранении институтов представительной демократии. Результатом кризиса представительных демократических институтов становится растущее разочарование общества в возможности реального воздействия на политические процессы в рамках демократических процедур, выражающееся в росте протестного голосования, политической апатии, готовности голосовать за партии власти. Все это чревато нарастанием авторитарных тенденций в обществе и во власти. Только решительное омоложение и смена элит, возврат к идеалам социализма могут дать демократическим институтам импульс к развитию. Преодоление кризиса требует развития новых форм демократии, новых форм диалога с обществом, механизмов соучастия, общественного самоуправления и контроля. Новые формы диалога с обществом, продиктованные информационной фазой развития, нуждаются в создании сетевых управленческих структур с сильной обратной связью и высокой степенью общественного участия в принятии решений. При всех несомненных особенностях российского постиндустриального процесса и, связанного с ним, кризиса традиционных демократических институтов, нас многое объединяет с представителями левого движения в других странах в их поисках новых форм развития демократии и новых путей противостояния авторитарным тенденциям нового поколения. Поэтому крайне важным представляется преодолеть пропасть между коммунистами и альтернативными левыми, изучить и использовать опыт западных левых движений и сблизиться с коллегами из других стран. Новая мировая гегемония (ведущий Дмитрий Глинский) В последнее десятилетие XX века, вследствие множества частных и межгосударственных сделок, заключенных представителями правящей элиты с победителями в "холодной войне", сложился однополярный мировой порядок. Слом международной системы "сдержек и противовесов" и резкое неравенство сил и возможностей внутри глобального общества создают ситуацию, при которой не только перечеркиваются итоги десятилетий социального прогресса, деколонизации и национально-освободительных движений в странах периферии, а также нормы международного права, но и подвергаются ревизии демократические институты глобального "центра" - прежде всего в Соединенных Штатах. Слабость отечественных противников однополярной модели мира во многом объясняется неадекватностью аналитического инструментария. Так, господствовавший до сих пор геополитический подход (генетически связанный с национализмом колониальных империй начала XX века) мешает увидеть внутреннюю конфликтность и уязвимость современного Запада, в том числе американского общества. Следствие этого - неспособность предвидеть происходящие изменения и политика пассивного, фаталистического реагирования на них. Отсюда же и малоперспективные упования на "антигегемонистские" геополитические альянсы, к примеру, с Китаем или "исламским миром". Экономика этих стран и интересы значительной части их элит инкорпорированы в существующий мировой порядок в не меньшей степени, чем это касается России. Более продуктивным представляется понимание субъекта мировой гегемонии как неоднородного (и все более раздираемого внутренними конфликтами) транснационального сообщества элит. В рамках этого сообщества американцы, в особенности вашингтонские неоконсерваторы, ведут себя наиболее воинственно, прежде всего благодаря своему находящемуся вне конкуренции силовому ресурсу. В ответ на их действия происходит устойчивый рост антиамериканизма в глобальном масштабе, порой принимающий крайние, фанатичные формы. Важный аспект сложившейся однополярности - гегемония определенного типа культуры, каждодневно воспроизводимая СМИ и средствами рекламы. Однако "противостояние цивилизаций", понимаемых как замкнутые сообщества, искусственно навязывается сегодня глобальными "политтехнологами". В действительности, непривилегированные слои на Западе, в исламском мире и других странах не являются "цивилизационными противниками". Речь идет о гегемонии унифицированной корпоративной культуры глобального общества потребления, с ее нетерпимостью ко всему "особенному", не вписывающемуся в стандарты, которая порождает конфликты идентичности - прежде всего в полиэтнических и многокультурных обществах. Экономическая гегемония глобального "центра" глубоко пронизывает периферийные страны посредством долларизации их экономик, ярким примером чего является Россия. Поэтому проекты подрыва статус кво путем "обрушения доллара", могут послужить прикрытием для очередного обесценения мелких сбережений граждан. Дедолларизация экономики через подключение к региональным валютным союзам, будь то зона евро, юаня или проектируемого "исламского динара" - дискуссионный вопрос, который малоактуален для сегодняшней России с ее нынешними правителями. Многообещающая, но пока малоизученная тема - возможность развития альтернативной экономики сетевых сообществ. Вместе с тем, нынешняя однополярность обнаруживает все большую неустойчивость. Сильнейший источник нестабильности - приход в правительство ряда стран, под лозунгом борьбы с террором, крайне правых сил, ориентированных, в случае США, на силовую экспансию в духе традиционного колониализма и формирование полицейского государства в национальном и международном масштабе. Эта дестабилизация, исходящая из глобального "центра", свидетельствует об ущербности нынешнего мирового порядка по сравнению с более созидательными и ориентированными на интеграцию типами гегемонии, в частности, Римской империей, с которой так любят сравнивать свою страну американские правые. Преодоление "злокачественной" однополярности - общая задача, отвечающая интересам широкого спектра сил, в том числе и левых. При этом необходимо учитывать следующее: 1. Государственная бюрократия в современной России не может быть надежным союзником российских и международных противников однополярного мира, так как она сама либо "приватизирована" транснациональным капиталом, либо представляет собой конгломерат корпоративных единиц, работающих на частные интересы. 2. В России заблокированы возможности негосударственных гражданских инициатив в области внешней политики, не связанных с интересами правящего слоя. Необходимы совместные усилия левых и общедемократических сил для преодоления этой ситуации. 3. Существующие политические организации, традиционно относимые к "левым", в том числе КПРФ, в своем нынешнем виде по целому ряду причин не способны выстраивать устойчивые коалиции с противниками однополярного мира в других странах. Этому мешает укоренившееся в общественном сознании (в том числе прогрессивных движений на Западе) - восприятие традиционных российских левых: - Как наследников большинства негативных черт КПСС, - Как организаций, руководимых националистами, - Как пытающихся доминировать в левом и оппозиционном движении даже в ущерб его интересам как целого, - Как унаследовавших тоталитарное отношение к проблеме прав человека, включая права национальных, религиозных и иных меньшинств. 4. В последнее время на Западе наблюдаются признаки раскола демократического центра. Сторонники неолиберального мирового экономического порядка и американоцентричной гегемонии оказываются в конфликте с классическими демократами (представителями маргинализующегося среднего класса), на чьи ценности и экономические интересы все более агрессивно покушаются как транснациональные корпорации и финансовые институты, так и государство. Элементы общедемократической оппозиции новому мировому порядку проявляются и в антивоенном, и в так называемом антиглобалистском движении - и то, и другое далеко выходят за рамки традиционного левого спектра. На фоне формирования признаков полицейского государства в ряде стран, в том числе США и России, и угрозы его "глобализации", защита гражданских прав и прав человека во всем их объеме может стать объединяющей идеей. При этом существующие политические партии и государственные институты оказываются не способными либо не заинтересованными в решении этой задачи, что порождает массовое разочарование в них. Это открывает перед неавторитарными, интернационалистски настроенными левыми возможность сыграть ключевую роль в решении этой задачи, наполняя ее при этом своим социальным и экономическим содержанием. 5. В свете всего перечисленного, электоральные и политические интересы традиционных левых в России, в том числе и КПРФ, далеко не полностью пересекаются с интересами противников однополярного мирового порядка, а иногда и вовсе не совпадают с ними. Реальное включение российской оппозиции в общемировые политические процессы невозможно без ее внутренней трансформации. Российским левым нужны новые организационные формы, в том числе и такие, которые будут направлены не на борьбу за власть и участие в ней, а на защиту коллективных и личных прав и свобод от посягательств со стороны корпораций и сросшейся с ними международной и госбюрократии, на последовательное ограничение их власти над людьми на глобальном, национальном и местном уровне. Актуальные проблемы мировой экономики (ведущий Борис Кагарлицкий) Период неолиберальной глобализации по образцу 90-х годов XX века подходит к концу. Сегодня высветились внутренние противоречия самого неолиберального порядка: - Темпы роста мировой экономики в целом в 1990-е оказались ниже, не только чем в благополучные 1950-60-е года, и в кризисные 1970-е. Увеличился разрыв между небольшой группой стран (в основном G7), достигших определенных успехов, и всем остальным миром; - Китай достиг самых высоких темпов роста в данный период, хотя не проводил либеральной экономической политики; - Увеличились противоречия и конкуренция между США и Западной Европой, поскольку экономика США растет за счет капиталов и инвестиций, вытягиваемых из других стран, включая западные. Неолиберальные экономисты исходящие из презумпции безупречного функционирования рынка, уверены, что всякая неудача вызвана исключительно воздействием на рынок извне. На самом деле диспропорции и кризис в мировой экономики являются как раз результатом беспрецедентной свободы рыночных отношений в мировом масштабе на протяжении последних 15 лет. Нынешний кризис не может быть разрешен путем возврата к системе отношений существовавших в мировой экономике до начала глобализации. Эти отношения просто технически не могут быть восстановлены. Кризис сопровождается новым обострением «межимпериалистических противоречий», и несет с собой как новые перспективы для левых, так и новые риски для человечества в целом. Если левые не смогут выдвинуть и провести в жизнь собственную альтернативу, выход из кризиса будет предложен реакционными силами. В этом смысле напрашивается сравнение со временами начала 1930-х годов. Организованность и дееспособность международных левых, таким образом, является одной из гарантий демократического развития. Российская экономика: экономика сырья или знаний? (ведущий Саламбек Маигов) Текущее состояние российской экономики: - Олигархическая - Гипертрофированная роль бюрократии - Люмпенизация рабочего класса - Либерализация общественно-политического режима в постсоветский период отразилась прежде всего на внешнеэкономической деятельности. Это привело к разрушению внутреннего производства и перекосу экономики в сторону сырьевого экспорта, превращению в сырьевой придаток развитых стран - Россия оттеснена на периферию мировой экономики. Но в отличие от типичных периферийных стран у нас высокий интеллектуальный потенциал. Но Россия его не использует и активно теряет мозги, не получая ничего взамен Развитие по сырьевому сценарию в любом случае приведет к деградации интеллектуального потенциала, т.к. подобный сценарий в принципе препятствует росту стоимости рабочей силы. Возможности для преодоления отсталости: - Ключ - в развитии левого движения: o Как противостоящего перечисленным процессам o Как пассионарного, мобилизующего общество - Определиться с позиционированием России в мировой экономике и выбрать модель глобализации - Восстановление промышленности - Развитие внутренней экономики в интересах большинства через: o Развитие спроса o Рост занятости o Интеграцию общества o Ставку на малый и инновационный бизнес Сегодня необходимо определить, что является для России целью с точки зрения развития экономики. То есть, требуется дать ответ на вопрос - что мы понимаем под современной экономикой, с учетом уникальности страны. Российские левые должны решить, развивать ли отдельно внутрироссийский, или предложить глобальный модернизационный проект. Национальный капитал: союзник или противник? (ведущий Илья Пономарев) В стране истинно национальный капитал (в традиционном понимании слова) не играет принципиальной роли в структуре экономики. Большую часть финансовых потоков контролируют олигопольные структуры, фактически работающие на иностранные интересы. Ключевым в отношении левых к этим структурам должен быть вопрос о собственности. Итоги незаконной приватизации должны быть пересмотрены одним из нескольких способов: - Доплатой в бюджет разницы между стоимостью покупки и реальной стоимостью актива; - Национализации актива; - Уголовным преследованием преступных руководителей олигополий (олигархов) В настоящее время олигархи изменили свое отношение к власти, начав системный передел политического пространства в своих интересах. Игнорировать этот факт нельзя; необходимо сочетать политику противостояния левых с олигархами с политикой манипуляции их политическими и финансовыми интересами в свою пользу через парламентские и внепарламентские методы борьбы, провоцирование конфликтов и внутренних противоречий. В любом случае, выработка стратегии взаимодействия с финансово-промышленными группами, направленная на ослабление их влияния на политическую и экономическую жизнь в стране, должна стать для левых сил одним из приоритетов. При этом необходимо помнить - чем влиятельнее корпорация в России, тем опаснее взаимодействие с ней. Произошедшие перемены отразились на отношение олигархов с партиями - от покупки отдельных услуг, существовавшей ранее, они перешли к попыткам установить политический контроль над ними. Возник системный риск возникновения двух- или трехпартийной системы с выхолощенными партиями, лоббирующими интересы различных группировок. Следует помнить слова Герцена: «К восходящей звезде грязь не прилипает». В случае последовательного успешного наступления левых могут быть любые формы взаимодействия. В случае же неудач и топтания на месте даже обычные контакты между оппозицией и финансово-промышленными кругами будут трактоваться крайне невыгодным для левых способом. Левые имеют целью построение общества основанного не на товарно-денежных отношениях, а на принципах кооперации и сотрудничества. Тем не менее, возникает вопрос о возможности получения для политической работы средств, в том числе и у предпринимательских структур - в том случае, если это не затрагивает программные установки партий и движений. В таком компромиссе нет ничего аморального. Если средства в итоге пойдут на финансирование забастовочного и рабочего движения, итогом будет развитие классовой борьбы против олигархии за счет средств самих олигархов. Отличительной чертой всех партий в России является их финансовая непрозрачность. Оппозиция имеет право брать деньги у олигархов только при выполнении следующих условий:

1. Наведения порядка в своих финансах,

2. Установления контроля за хозяйственной деятельностью своих губернаторов, 3. Определения цели и предварительного обсуждения бюджета проектов, под которые берутся средства Для эффективного взаимодействия с бизнесом оппозиции необходимо выстроить систему управления с высокой степенью вертикальной мобильности не менее чем 20-30 партийных менеджеров, являющихся одновременно публичными фигурами. Они должны работать и финансироваться все время, а не только в ходе избирательных кампаний. Как сказал Карл Маркс: «Пролетариат победит потому, что победу ему даст его враг капитал». Мировой опыт левых (ведущий Якоб Норхой) Как показывает практика, можно выделить три уровня единства левых сил:

1. Сотрудничество между течениями

2. Образование единого фронта между умеренными и радикалами 3. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» - международное сотрудничество Западный опыт показывает, что построение политических альянсов под конкретные проекты и/или задачи является более реалистичным подходом, нежели создание единых партий. При этом каждый участник альянса должен определиться, чем он должен пожертвовать с целью его устойчивости, и все участники альянса должны иметь возможность сохранить свое уникальное публичное лицо. Вопрос о единстве и соотношении сил внутри движения не может решаться в плоскости сравнения теоретических платформ, т.к. это вопрос исключительно тактики политической борьбы и должен решаться в условиях конкретной ситуации. При заключении альянсов всем участникам следует максимально абстрагироваться от истории своих взаимоотношений. Следует помнить, что «революционные» организации чаще всего превращаются в сектантские; и наоборот, партии, которые называют себя «реформистскими», обычно никаких реформ не проводят. Профсоюзы и левое движение (ведущий Василий Мохов) На фоне фактического построения бесклассового общества в СССР в современной России нарастает процесс классовой дифференциации, что заставляет обратиться к профсоюзному движению, как методу отстаивания классовых и групповых интересов. Текущее состояние профсоюзного движения в России характеризуется: - Сосуществованием сохранившейся со времен СССР ФНПР, поддерживающей власть, и нескольких свободных профсоюзов - Произошедшим в последнее время рядом крупных и заметных для общества успехов в деятельности свободных профсоюзов, в том числе в политическом пространстве Назрел политический союз между левыми и крупнейшими объединениями свободных профсоюзов: - Интересы левых: o Союз с профсоюзами приблизит левых к вопросам, интересующих большинство трудящихся o Левые нуждаются в опоре на профсоюзы для собственного обновления и приобретения более широкой социальной базы - Интересы профсоюзов: o Активисты левых сил могут, используя профсоюзные технологии, содействовать самоорганизации рабочих o Для профсоюзов естественной необходимостью является политизация для отстаивания своих интересов o Левые, содействующие развитию промышленности и новых технологий, становятся естественными союзниками профсоюзов Для укрепления единства между левыми и профсоюзов важным позитивным фактором было бы становление новых первичных организаций с левыми лидерами. Однако объединение при этом должно произойти на компромиссной идее, приемлемой для максимально широких слоев трудящихся. Мировые движения антиглобалистов (ведущий Илья Будрайтскис) Антиглобалистские движения, родившиеся на рубеже ХХ и XXI века, являются важнейшим фактором обновления политики левых: - эти движения поставили под вопрос неолиберальный курс элит; - они выработали новые формы самоорганизации, взаимодействия различных групп и течений; - стали школой демократического взаимодействия между левыми, представляющими разные исторические течения (прежде, зачастую, враждовавшими). Важно, что именно на Западе, прежде всего в США антиглобалистские протесты развернулись впервые. Это показывает, что угнетение, как и борьба против него, носят не межгосударственный, а в первую очередь классовый характер. Активисты из стран Запада смогли доказать на деле, что готовы бороться не только за свои права, но и за интересы трудящихся в странах «третьего мира» и Восточной Европы. Новая эпоха в очередной раз демонстрирует необходимость интернационализма как единственной идеологии, с помощью которой можно эффективно бороться против капиталистической глобализации. Антиглобалистская коалиция не является однородной. Она имеет внутри себя умеренное и радикальное крыло, реформистов и революционеров. В известном смысле антиглобализм представляет собой плавильный котел, в котором левые движения и организации преобразуются, обретая черты, соответствующие требованиям новой эпохи. Однако вполне возможно, что результатом этого процесса станет не возникновение единого «интернационала», а появление двух мировых «партий» - реформистской и революционной. На этом фоне российское антиглобалистское движение остается слабым и зачастую изолированным от других форм оппозиционной борьбы и протеста. Важной задачей левых является укрепление антиглобалистского движения в России, но одновременно и укрепление его связи с другими направлениями общественной борьбы. Религия и социальный прогресс (ведущий Гейдар Джемаль) Верующим сегодня необходимо движение левого типа для преодоления с его помощью конфессионального маргинализма и принятия участия в политической жизни. Но левые должны научиться взаимодействовать с религиями в интересах движения. Религия и клерикализм - противостоящие друг другу факторы, и их не следует смешивать между собой. Точно также подлинная теология, в отличие от клерикальной пропаганды - технология мышления. Опыт «Теологии Освобождения» продемонстрировал, что верующие и марксисты оказались солидарны не только в борьбе против угнетения, но и в значительной части своих идейных и моральных позиций. Левое движение должно осознать, что: - Религия, будучи древнейшей идеологической основой борьбы угнетенных на протяжении двух тысяч лет, объединяла сообщества индивидуумов, разрешала противоречие между индивидуализмом и солидаризмом; - Религия неоднократно на протяжении истории выступала механизмом мобилизации масс; - Религия является фактором формирования протестной идеологии и трансформации общества; - Теология дает фундаментальные понятия, которые могут быть использованы в политическом контексте.

КАРЛИКАМ ПРИ ДВОРЕ ВСЕГДА ОТВОДИЛАСЬ ОДНА РОЛЬ - РАЗВЛЕКАТЬ ХОЗЯИНА

Принимая несколько лет назад драконовский закон о политических партиях, проправительственное большинство объясняло нам, что все ограничения необходимы для того, чтобы защитить нас от нашествия никому не ведомых, никого не представляющих карликовых партий. Если судить по нынешним выборам, то закон с треском провалился. Присутствие политических карликов в предвыборной гонке на сей раз даже заметнее, чем в 1999 году.

Между тем почти в каждой европейской стране, как и в США, существует десяток-другой карликовых партий. С ними никто специально не борется. Их просто не слишком замечают. В большинстве случаев это радикальные организации на крайне левом или крайне правом фланге политического спектра. За редкими исключениями в телевизионных дебатах они не участвуют и государственного финансирования не получают, ибо не набирают необходимого для этого процента на выборах.

Другое дело, что, например, «зеленые» в США или троцкистская «Lutte ouvrier» во Франции, постоянно участвуя в избирательных кампаниях, вплотную подошли к порогу, перейдя который можно (независимо от количества полученных мест) попасть в категорию «серьезных» политических сил.

Российская аномалия состоит не в большом числе карликовых партий (по западным меркам, их у нас мало), а в подчеркнуто серьезном к ним отношении. Их пытаются «извести» специальным законодательством, а когда это не удается, им предоставляют телевизионный эфир. У этих карликов непременно водятся деньги. А главное, в отличие от Запада, наши карлики не левые, не правые, а все как один центристы.

Создание карликовых партий на центристской платформе - с точки зрения теории очевидная нелепость. Одно дело, когда кучка экстремистов и радикалов объединяется, чтобы противостоять господствующим в обществе взглядам. Совершенно иначе выглядит, когда такая же крошечная группа чиновников, полностью разделяющая политику власти, вдруг зачем-то объявляет себя партией и начинает заведомо бессмысленную борьбу с другими такими же чиновниками и карьеристами, стоящими на точно таких же позициях.

Карликовые партии в Европе - как правило, самые колоритные, они потому и малы, что высказывают экстравагантные идеи. Наши карлики - бесцветные, все как будто из одного инкубатора. Единственная из малых партий, имеющая более или менее самостоятельное лицо, - это аграрии, которых, кстати, в разряд карликов записывать было бы не совсем точно: в 1993 году они получили 8% голосов. Скорее это пришедшая в упадок средняя партия.

Возникают политические карлики непосредственно перед выборами, а затем исчезают, чтобы к следующему парламентскому циклу воскреснуть в новой конфигурации, с новыми названиями, а часто и новой идеологией. Но нелогичным все это кажется лишь в том случае, если пытаться лезть в российскую политику с европейским «аршином». У нас собственные правила, по-своему логичные и последовательные.

Российские выборы не надо путать с западноевропейскими. Там партии соревнуются между собой, пытаясь завоевать доверие избирателя. У нас тоже. Но только избиратель у нас всего один, и сидит он в Кремле, выставляя оценки и рейтинги развлекающим его политикам. Поскольку вкусы и предпочтения кремлевского избирателя более или менее известны, остается лишь вопрос о том, как правдоподобно расписать все это в итоговых протоколах. Этому мешают несколько десятков миллионов лишних избирателей, которые политического значения не имеют, но в силу нелепых европейских предрассудков тоже наделены правом голоса. Их волеизъявление надо должным образом распределить в соответствии с рейтингами, уже выставленными главным начальником.

Проблемой Кремля является компартия РФ - не потому, что она способна быть серьезной оппозицией, а просто потому, что имеет достаточное количество сторонников, способных наладить контроль за подсчетом голосов. Хотя эти попытки обычно неэффективны, на свет божий все равно выходит огромное количество сведений о нарушениях и подлогах. По счастью, лидеры КПРФ никогда всерьез не давали ходу разоблачительным материалам, собранным собственными сторонниками, но все равно они доставляют головную боль кремлевскому начальству.

Карлики, напротив, доставляют одно удовольствие. Они ничего не станут контролировать, даже если бы могли. Странным образом голоса они отнимают всегда только у оппозиции (хотя, по логике вещей, должны были бы «откусывать» электорат у идейно близкой к ним «партии власти»).

Карлики являются идеальным инструментом для перераспределения голосов. Кто проверит, получила ли та или иная крошечная партия 1,2 процента или 0,12 процента? А ведь стоит каждому из них немножко приписать, а у кого-то немножко отнять, и итоговая картина изменится весьма существенно. Отрыв «Единой России» от КПРФ на 5-7% в процессе перераспределения голосов может увеличиться до вполне весомого преимущества. Чем больше неразберихи со списками, тем легче работать над итогами выборов.

Соревнуясь между собой, карлики мечтают, что кого-то из них пропустят в Думу. Там, разумеется, им отводится в лучшем случае та же роль, которая карликам предоставлялась при любом приличном средневековом дворе, - развлекать хозяина.

Но ведь о большем здесь и не мечтают.

ВЛАСТЬ, КОТОРУЮ НАМ ВЫБИРАЮТ

Оказывается, наша буржуазия - это бюрократия

Думы бывают разные, если на минуту поверить, что Дума - и впрямь представительство народа, то можно подумать, что в России живет не один народ, а несколько.

В первой половине 90-х мы имели либерально-демократическую Думу с фашистским душком. Триумфатор Жириновский с высоких трибун грозился омыть свои сапоги в Индийском океане. Затем у нас была красная оппозиционная Дума. Эта Дума прославилась своим шиканьем на Ельцина, но дальше шиканья ее оппозиционность не пошла. Потом было ровно наоборот. Про оппозиционность забыли, словно по мановению волшебной палочки из небытия появилось лояльное новому президенту большинство.

Разглядывать Думу со стороны - занятие увлекательное. В нижней палате российская политика предстает в невинной наготе: наружу выплывают все скрытые мотивации, механизмы, приводные ремни, которые четыре года, собственно, и управляют страной.

Через две недели реальностью станет новая, четвертая Дума, и хотя точный ее облик станет понятным лишь по окончании выборов, мы попытались уже сейчас нарисовать ее портрет. Она оказалась, так же как и предыдущие, - своеобычной, словно народ, ее избирающий, только-только народился на свет.

Основными участниками грядущих баталий в Думе четвертого созыва будут представители крупного капитала и бюрократии. Единственное назначение будущей Думы - это площадка, где эти главные субъекты отечественного парламентаризма могут договориться.

Иностранцы ничего не понимают в нашей политике. Они нас что-то спрашивают про партии, про идеологию, политические программы. А нас интересует, сколько мест в парламенте получат нефтяные компании, сколько достанется металлургическому лобби, на какую долю претендует финансовый капитал. Из всех европейских демократий российская - самая буржуазная.

Можно, впрочем, сформулировать и по-другому. Из всех европейских буржуазных элит наша - самая простая. Она не играет в сложные игры, не использует посредников. Зачем подкупать партии и депутатов, если можно просто купить места? Зачем формировать долгосрочную стратегию, если проще самим для себя написать законы?

Другое дело, что выполнять эти законы будет уже не предпринимательское сословие, а чиновничество, второе привилегированное сословие современной России.

Бюрократия о своих интересах не забывает и вовсе не собирается довольствоваться ролью исполнителя. Но в том-то и суть парламентаризма, чтобы обеспечить согласование интересов. Чиновники и собственники через своих представителей в Думе постараются найти компромисс.

На самом деле многочисленность представителей бизнеса и бюрократии в парламенте говорит скорее о слабости отечественных правящих классов. Они отнюдь не чувствуют себя уверенными, а главное, правящая элита не консолидирована. Никто никому не доверяет.

На Западе можно послать в парламент лоббистов, внести средства в различные фонды. Остальным займутся профессиональные политики. Чем формально дальше они от бизнеса, тем лучше для самого бизнеса.

Конечно, Россия - не уникальна. В Соединенных Штатах мы тоже постоянно сталкиваемся с «вращающимися дверями», через которые лидеры корпораций то и дело попадают в правительственные учреждения, а на замену им приходят политики, приобретающие теплые местечки в правлении компаний. Но американская политическая система хотя бы признает существование проблемы. Отсюда многочисленные нормы, требующие учитывать «конфликт интересов», и заявления политиков, что, продав свои пакеты акций в той или иной фирме, они сделались от нее совершенно независимы.

В России это не проходит. Нам не до тонкостей. Любой крупный босс знает: за всем надо следить самому. В лучшем случае - через самых близких и доверенных лиц. Иначе - кинут, подставят, обманут. Правящая элита так и не стала полноценным классом и живет скорее по законам бандитского сообщества. Что, впрочем, естественно для так называемого «периферийного капитализма» (выражение Г. Явлинского), который упорно имитирует западные образцы, оставаясь при этом совершенно зависимым и беспомощным.

В этом отношении наша элита ничем не лучше, но и не хуже, чем в тропических странах Латинской Америки, в Нигерии или на Шри Ланке. Шутка о превращении России в банановую республику со скверным климатом давно уже никого не смешит.

Что касается профессиональных политиков, то их поле деятельности сужается по мере того, как демократия из «управляемой» становится декоративной.

Ельцин заложил основы картонного парламентаризма своей Конституцией, по которой Дума, проголосовав за отставку правительства два раза подряд, не добивается ничего, а на третий раз распускается сама. Почти как в «Королях и капусте» у О'Генри: если наше правительство не устраивает ваш парламент, то мы его распустим. Не правительство, а парламент, разумеется. До такого своеобразного понимания вотума доверия не додумались даже в царской России.

В 1993 году парламент, добивавшийся отставки президента, пришлось расстреливать. Теперь необходимость в подобных жестокостях отпала. Профессиональных парламентских политиков можно просто не принимать всерьез.

Ставшая предметом шуток коррумпированность депутатов, обсуждаемая по телевизору продажа мест в партийных списках и другие прелести нашего парламентаризма органически вытекают из этой системы. Там, где не может быть речи о серьезной политической борьбе, но есть привилегии, депутатский корпус неизбежно разлагается. А лоббирование корпоративных интересов остается единственной осмысленной деятельностью, которая еще допускается по новым правилам игры.

Впрочем, бесполезно и несправедливо во всем винить власть и ее думских подголосков. Ведь безнаказанное издевательство над политическими правами народа происходит при его собственном попустительстве. Народ не безмолвствует: он тихо хихикает. В самом деле, забавно будет получить Думу, состоящую из одних лоббистов. Мы будем по телевизору наблюдать за их дебатами, посмеиваться над звучащими с трибун нелепостями и думать, что к нам все это совершенно не относится.

В конце концов, власть вполне обходится без массовых репрессий. Сидят в тюрьме только Михаил Ходорковский и несколько молодых левых радикалов. Убивают только чеченцев. Чтобы запугать прессу, не нужно угроз тайной полиции, часто оказывается достаточно налета санэпиднадзора. В стране нет массовой внепарламентской оппозиции. Профсоюзы больше жалуются, чем бастуют. А главной надеждой левых остается материальная помощь фрондирующих олигархов.

Если такую страну и нельзя назвать счастливой, то уж по крайней мере она выглядит политически стабильной.

КОММУНИСТЫ, В ПИАР!

Войну компроматов КПРФ перепутала с «Зарницей»

- Вся надежда на фальсификацию выборов, - вздохнул функционер КПРФ. - Администрация спустила в регионы установку опустить нас до определенного уровня. Чиновники начнут ее выполнять и в результате припишут нам голоса…

Разумеется, эта мрачная шутка. Но факт остается фактом: таких плохих выборов у коммунистов еще не было.

Скандалы и взаимные обвинения - это, по сути, единственная информация о себе, которую КПРФ предоставляет обществу.

Мало того что обо всех скандалах и дрязгах публику оповещает враждебная печать. Но и «свои» с удовольствием делятся плохими новостями. Съезд партии сопровождался острой дискуссией по поводу продажи олигархам мест в избирательном списке. Когда все немного успокоились, депутат Леонид Маевский разоблачил связи партии с Борисом Березовским.

Об этих связях все давно и хорошо знали. К тому же они затухли еще год назад. Но Маевский реанимировал умершую тему. Ничего нового он не сообщил.

Администрация президента должна теперь укрепиться в желании «опустить» коммунистов: мало того, что они с «ЮКОСом» якшаются, они еще и с лондонским изгнанником сговаривались, как испортить жизнь любимому Владимиру Владимировичу.

Партийное руководство разобралось с Маевским, исключив его из фракции. Вспомнили, что новоявленный критик никакой не коммунист, а вообще предприниматель и лоббист телефонных компаний.

Да и слишком очевидны личные мотивы депутата: в списке КПРФ он достойного места не получил, отношения с лидерами испортил. Вот и мстит.

Однако тему подхватил на сайте «Правда.Ру» Анатолий Баранов: «А куда смотрели руководители партии?». Совсем недавно Маевского они выдвигали своим кандидатом в губернаторы Омска. «У меня как у коммуниста имеется вопрос: почему партия, всерьез борющаяся за власть, доверяет весьма интимные, я бы сказал, секретные вещи (а партийные финансы - всегда секрет) черт знает кому? Опять же некрасиво получается с избирателями. Мы что, в самом деле готовы рекомендовать им голосовать за любую «злую ленивую крысу», выдавая ее за «доброго энергичного хомячка»?».

Пикантность ситуации в том, что Баранов не просто «рядовой коммунист», а известный журналист, которому партия только что доверила руководить сайтом «КПРФ.Ру».

Для всякого представляющего себе правила внутрипартийной жизни совершенно ясно, что подобная откровенность может сходить безнаказанно только в условиях глубочайшего разлада в руководстве.

Год с небольшим назад, когда лидеры партии начали кампанию против группы Геннадия Семигина, в близкой к партии печати была опубликована статья «Операция «Крот», поддержанная лично Геннадием Зюгановым. Однако публичные нападки партийной прессы не помешали Семигину оказаться в списке КПРФ. Затем началось выяснение отношений, звучали все новые и новые фамилии. Встал сакраментальный вопрос: если были деньги от олигархов, то где они? На что пошли, за что заплачены?

Оптимисты надеются, что в последний момент партию поддержат люди, которые пока молчат. Так бывало уже не раз. Но нынешние выборы - особенные. Традиционалисты-консерваторы, раньше отдававшие голоса КПРФ, теперь строем и с песнями идут в «Единую Россию». А у левых нынешняя компартия вызывает такое раздражение, что, несмотря на неприязнь к Кремлю, многие, скорее, останутся дома или проголосуют против всех.

КРАСНО-БЕЛЫЙ СОЮЗ ПОД ЗНАМЕНАМИ «ЕДИНОЙ РОССИИ»

Власть охотно использует формулировки, идеи и образы, подготовленные для нее коммунистической оппозицией

Подводя итоги теледебатов между политическими партиями, социологи обнаружили, что победителем в них вышла… «Единая Россия», которая, как известно, в теледебатах не участвовала.

Телевизионные дискуссии между политиками никто не смотрит. Но одну вещь жители России усвоили твердо: в стране появилась новая партия власти, которая должна побеждать просто по должности. Результат гарантирован даже без участия. Какая же это власть, если она позволяет побеждать своим оппонентам?

Избирательная кампания «Единой России» производит на первый взгляд странное впечатление. Пропагандировать партию призван целый сонм исторических деятелей - правых и левых, революционеров и консерваторов, либералов и государственников, националистов и западников. Лики царского премьера Столыпина и диссидента Андрея Сахарова чередуются с портретами Сталина. Все это многообразие венчают цитаты из В.В. Путина.

Называйте это нелепостью или постмодернизмом. Но, как ни странно, такая пропаганда работает.