Жениться по завещанию

Несколько секунд Симона осознавала услышанное, посте чего пожала плечами и с вызовом спросила:

– Ну и что из этого?

Да, девочка достаточно смышлена, чтобы понимать, что они так и не подошли к сути вопроса.

– Прежний лорд Райленд сильно переживал из-за того, что пренебрегал нами… впрочем, к раскаянию он пришел лишь незадолго до смерти… поэтому он обязал мистера Маккензи, унаследовавшего его титул, взять нас под свое крыло и превратить в истинных леди. Если он этого не сделает, то не сможет в полной мере получить все то, что причитается ему по завещанию.

Симона смерила Дрейтона скептическим взглядом:

– За что он тебя так ненавидел?

– Черт его знает, – отозвался Маккензи, не глядя на свою юную подопечную. – Но если ты когда-нибудь выяснишь причину, будь добра, поделись со мною.

Симона хмыкнула и снова провела рукой под носом.

– Нет уж, я совсем не королевских кровей.

Дрейтон прикрыл глаза и с чрезмерной, на взгляд Кэролайн, мрачностью и обреченностью произнес:

– По линии крови мы все и близко не стоим рядом с династией Ганноверов. Уверен, что королеву всегда радовал сей факт, а в скором времени она еще больше обрадуется.

– Чего?

– Он хотел сказать, что мы не имеем родственных связей с ее величеством, – пояснила Кэролайн, несколько раздраженная деланной надменностью Маккензи. – Вероятно, в прошлом кто-то из наших предков совершил какой-нибудь подвиг, высоко оцененный тогдашним королем или королевой, и в награду за это получил свой титул.

– Значит, тот Райленд, который откинул копыта, был нашим папашей?

– По крайней мере, так он утверждал.

– И ты в это веришь?

– Ну… – пожала плечами Кэролайн.

– И как, интересно, моей мамаше удалось убедить его, что он мой отец?

– Лично я не имею об этом ни малейшего представления, – сказал Дрейтон. – В мою компетенцию не входит оценка обоснованности данной претензии. Дед Джеффри считал тебя своей дочерью, и мне этого достаточно. Я всего лишь должен сделать из тебя леди и удачно выдать замуж.

– Замуж? Да не собираюсь я.

– До этого дойдет еще не скоро, – поспешила успокоить девочку Кэролайн. – И если ты не захочешь, никто не будет тебя принуждать. Никто не заставит тебя вступить в брак против собственной воли.

– Я не выйду замуж… Никогда! – заявила Симона. И, подавшись к противоположному сиденью, добавила: – А если ты будешь меня заставлять, то я…

– Знаю, – со вздохом кивнул Дрейтон, – тогда ты нанесешь ущерб моему мужскому естеству. Не стоит каждый раз повторять свою угрозу.

Откинувшись назад, Симона снова оказалась в углу, а затем спросила у Кэролайн:

– Ну а ты? Ты так просто позволишь ему выдать тебя замуж?

– Я сильно сомневаюсь, что мистеру Маккензи удастся найти того, кто захочет на мне жениться. Он утверждает, что сможет, но… – Кэролайн пожала плечами, – посмотрим… Возможно, к весне мне самой захочется сбежать из-под его опеки.

Во взгляде, который бросил на нее Дрейтон, читались одновременно и обида, и вызов. Пока она анализировала его реакцию, Симона спросила:

– И долго он будет держать меня у себя?

Судя по всему, девочка воспринимала эту историю как нечто краткосрочное. Очевидно, по той причине, что все происходившее в ее жизни до сего момента носило лишь временный характер.

– Если ты предпочтешь не выходить замуж, – сказала Кэролайн, – ты будешь обеспечена соответствующим содержанием до конца жизни.

– Чего?

Пока Кэролайн пыталась вникнуть в суть вопроса (то ли Симона не уловила смысла произнесенных слов, то ли ей трудно было поверить, что кто-то готов о ней заботиться), Маккензи прокашлялся и заметил:

– Когда ты чего-то не поняла или желаешь, чтобы сказанное повторили еще раз, следует говорить: «Прошу прощения?»

– Я никогда не прошу, – парировала Симона. – Никогда и никого.

Дрейтон и девочка принялись сверлить друг друга недобрыми взглядами. Так и казалось, что они вот-вот сцепятся; Поэтому Кэролайн поспешила снять напряжение.

– Да уж, – со смехом произнесла она, – заявлено в манере истинной дочери герцога.

– Не следует ее поощрять, – жестко проговорил Дрейтон, по-прежнему не сводя с девочки глаз.

– Что касается твоего вопроса, Симона, то попробую объяснить проще, – продолжила Кэролайн, не обращая внимания на строгость Маккензи. – В общем, лорд Райленд позаботится о том, чтобы ты до конца жизни ни в чем не нуждалась.

– Мне много чего нужно.

– Например? – холодно поинтересовался Дрейтон.

– Башмаки без дырок в подошвах.

– Что ж, это можно устроить.

– Еще обед каждый день.

– С этим тоже проблем не предвидится.

– Горячий обед, – уточнила Симона. – Приготовленный в тот же самый день.

– Я уведомлю прислугу о твоем пожелании.

На несколько секунд девочка умолкла, как видно, достигнув предела мечтаний, после чего отважилась вторгнуться в сферу совсем уж невозможного.

– А еще я хочу настоящую кровать, – с ликующими нотками в голосе провозгласила она. – Которая будет только моей.

– У тебя будет отдельная комната с большой кроватью, и ты сама ее выберешь.

Симона вдруг прищурилась:

– Никто за просто так не раздает башмаки, еду и кровати. Что ты от меня за все это потребуешь?

– От тебя ожидается, что ты будешь с радостью и прилежанием усваивать новые знания.

– Какие еще знания?

– Ты должна научиться читать, писать, производить элементарные арифметические действия…

– Да на черта мне это нужно?

Прежде чем Дрейтон успел ответить, Кэролайн в очередной раз поспешила разогнать вновь сгущающиеся тучи конфликта.

– Симона, дорогая, – мягко сказала она, – все леди должны уметь читать, писать и считать. Это необходимо для ведения хозяйства и крайне важно, когда что-то покупаешь или продаешь.

– Кроме того, – сухо добавил Дрейтон, – светская дама должна уметь поддерживать беседу, которая была бы интересна окружающим.

Стиснув зубы, Кэролайн мысленно пообещала себе, что она и пальцем не пошевелит, чтобы помочь Маккензи, если Симона вдруг вцепится ему в глотку. Между тем сестра спросила:

– А если у меня ничего не будет получаться?

– Тогда ты не будешь есть, – тотчас же ответил Дрейтон. – И еще я отберу у тебя башмаки.

Склонив голову, Симона втянула воздух сквозь зубы. Кэролайн положила ладонь ей на колено.

– Он шутит, – заверила она. – Причем не слишком удачно. Все у тебя получится, я вижу, что ты смышленая девочка. А что касается светского этикета, то мы вместе будем мучиться, осваивая его.

Симона бросила на Дрейтона неприязненный взгляд, после чего демонстративно переключила все свое внимание на Кэролайн.

– А что такое светский этикет?

– Ну, это предписания, как настоящей леди следует двигаться, присаживаться, разговаривать…

– Как заставить расступиться воды Красного моря, – присовокупил Маккензи.

Они обе проигнорировали его реплику, и Кэролайн продолжила:

– Как танцевать и при этом не оттоптать партнеру ноги, как обмахиваться веером, не задевая носов окружающих… ну, и тому подобное. Кстати, ты умеешь вышивать? И вообще работать иглой?

– У меня никогда не хватало терпения на такую ерунду.

Вот оно как? Однако у Симоны, несомненно, должны иметься, какие-то хозяйственные навыки. В конце концов, она девочка, и ей уже четырнадцать.

– А чем ты занималась днем и по вечерам?

– Днем я обычно ходила на Темзу, особенно после хорошего прилива, и шерстила там вдоль берега.

– Ну и ну! – поразился Дрейтон. – Даже вообразить себе такого не могу!

Кэролайн же, напротив, легко представила Симону, бродящую по щиколотку в речном иле и высматривающую что-нибудь более или менее ценное, оставленное ушедшей водой.

– По утрам я прибиралась за девочками и их клиентами, чтобы расплатиться с долгами, которые моя мамаша брала у Эсси. А по вечерам… по вечерам я пряталась, чтобы никому не пришло в голову напялить на меня платье и выставить на продажу. Я играла где-нибудь в кости, а еще Джон учил меня орудовать ножом.

– Предполагаю, – со вздохом произнес Дрейтон, не отрывая взгляда от окна, – что этот Джон отнюдь не шеф-повар в ресторане.

– Нет, он срезает кошельки, и очень ловко.

– Да уж… И почему меня это не удивляет?

– Лучше бы спросили у себя, ваша светлость, – подала голос Кэролайн, раздраженная надменностью Маккензи, – почему вы такой невыносимый сноб. Мы не виноваты, что нас не воспитали придворными дамами. Учитывая обстоятельства своего происхождения, мы достигли того, чего могли. Не наша вина, что у папочки лишь под конец жизни проснулась совесть и он решил обременить вашу жизнь нами.

Симона открыла было рот, желая что-то сказать, но Кэролайн, не отрывая взгляда от Дрейтона, подняла руку, призывая девочку к молчанию. Ей не хотелось, чтобы лорд Райленд, образно говоря, соскочил с крючка.

Прошло, наверное, не менее минуты, прежде чем Дрейтон, глубоко вздохнув, повернул наконец голову и посмотрел Кэролайн прямо в глаза.

– Да, вы правы, – нехотя признал он. – Приношу свои извинения и впредь постараюсь быть более сносным.

– Благодарю вас, – кивнула Кэролайн и повернулась к сестре: – Я тоже извиняюсь, Симона, что перебила тебя. Ты что-то хотела сказать?

Голова Симоны была склонена немного набок, уголки губ приподняты в неком подобии улыбки. Рассматривая лорда Райленда, она спросила:

– Что значит «обременить»?

– Ну, то есть навязал против воли, заставил заботиться.

Симона кивнула:

– Да, Кэрри права, это не наша вина.

Дрейтон натянуто улыбнулся:

– Я это уже признал.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Симона.

– В наш загородный дом, – отозвался Маккензи, снова глядя в окно. – По пути мы остановимся на ночь на постоялом дворе. Там же мы встретимся с родственниками Фионы и заберем у них девочку.

– Ее ты тоже купишь?

– Денег они не просили.

Кэролайн была поражена.

– И они готовы так просто отдать ребенка совершенно незнакомому человеку?

Вздохнув, Дрейтон отвернулся от окна и устремил взгляд на пол кареты.

– Насколько мне известно, – начал объяснять он, – мать Фионы передала девочку на попечение, своей сестры совсем еще маленькой. После чего исчезла, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. Предполагается, что ее уже нет в живых, Дядя с тетей больше не испытывают желания заботиться о девочке, в чем причина – а не знаю.

– Наверное, она слишком много ест, – предположила Симона.