Дьявол за правым плечом

— Не, не можем… — Ксюша замахала руками. — Ни в коем случае! Лучше будем Рому Зверя рассматривать!

— Да! Или Стаса Пьеху!

— Слушай, а если бы ты сама была кинозвездой, ты бы как жила? — с таким серьезным видом спросила Ксюша, словно обсуждала наличие в Иране ядерного оружия, а также варианты мирного урегулирования конфликта без силового вмешательства США.

— Ой… — Маша закатила глаза. — Да, кстати, какой звездой — нашей или американской?

— И нашей, и голливудской, — уточнила Ксюша.

— Ну, я бы обязательно основала свою модную марку — только не такую отстойную, как у Милы Йовович…

— Да уж, это просто крах великой иллюзии! — отчаянно закивала Ксюша.

— Ну, открыла бы свой ресторан — это был бы недорогой, но классный ресторан русской кухни, по ценам — как «Якитория», но только без дурацкого русского колорита, никаких национальных костюмов, никаких красных скатертей… С перспективой развития в сеть ресторанов. Купила бы домик во Франции рядом с Джонни Деппом и Ванессой Паради и ходила бы к ним в гости в шлепках и шортах. А зимой жила бы в Лондоне, на втором этаже двухэтажного дома где-нибудь в Сохо. Вот. Такие у меня скромные планы.

Они еще поблаженствовали минут двадцать, запили вино эспрессо, после чего Ксюша поспешила в офис, а Маша соврала, будто ей срочно нужно купить летние туфли, и пошла в сторону магазина. Для достоверности она даже зашла в магазин, позвонила оттуда на работу и, чертыхаясь, сообщила, что звонили от сотового оператора — их не устраивает макет рекламы, они требуют личной встречи, и она, Маша, едет прикрывать собой брешь. После чего Маша позвонила девушке из рекламного отдела сотового оператора, с которой успела подружиться, объяснила, что она «сейчас у них» — часов до пяти, вышла из магазина и пошла к метро. От Лубянки до Комсомольской проще было добраться на метро — чтобы на работе не слишком волновались, если она застрянет в пробке.

Спустя четверть часа Маша шла вниз, к Каланчевке, где возвышался здоровенный офисный центр, в котором целый этаж занимала «Би-би Анд Уай». Прямо из лифта Маша попала в просторный холл, в котором располагалась широченная стойка с тремя секретаршами: пиджачки, джинсики, туфли на небольшом каблуке, хорошие стрижки — а также несколько кожаных диванов, кресел и стеклянных журнальных столов — что-то вроде зала ожидания. В специальных стойках лежали журналы и газеты — и не за декабрь 2003 года, как это принято в приемных, а самая последняя пресса. Предупредительная секретарша с длинной челкой мгновенно сделала Маше кофе, положила на тарелочку шоколадных конфет «Линдт», два крошечных пирожных, сливки и сахар, и только Маша доела последнюю конфету, ее пригласили.

Маша особенно не волновалась — она была уверена, что с ней будет общаться эдакая среднестатистическая девушка из отдела кадров: шифоновая блузка в цветочек, строгая юбка — обычно серая, простые, но качественные туфли на шпильке… Чем вас не устраивает текущее место работы? Сколько бы вы хотели зарабатывать? Что вы знаете о нашей компании? Почему обратились к нам?

Но ЭТОГО она не ожидала. Во-первых, ее провели не в отдел кадров, а в самый дальний кабинет, на двери которого не было ни номера комнаты, ни другой таблички. За дверью оказалась еще одна приемная — с окном до пола, с белым ковром на весь пол, белыми стенами и белыми шкафами, с белой глянцевой стойкой, за которой сидела рыжеволосая девица в белой водолазке без рукавов, и, как выяснилось позже, белых джинсах. Все белое. На стенах же висели черно-белые фотографии знаменитостей 50-х: Мерилин Монро, Марлен Дитрих, Одри Хепберн… Секретарша вся-в-белом проводила Машу до вторых дверей, постучала, придержала створку, и за огромным белым столом Маша увидела… девицу из бара.

— Добрый день, меня зовут Тина, — не вставая с кресла, разумеется, белого, представилась та.

От обилия всех оттенков белого у Маши разбежались глаза — было такое ощущение, словно они находятся в спальне. Возможно, это был именно тот эффект, которого добивалась Тина, — во всем окружающем было нечто интимное, на широких диванах хотелось валяться, желательно без трусов, а на сверкающем столе — заниматься чем-нибудь неприличным.

Тина тем временем, нахмурившись, рассматривала Машу.

— У меня такое впечатление, что мы знакомы, — заявила она.

Сказать — не сказать?

— Я видела вас в «Маккафе», — призналась Маша и подумала: «Интересно, что такая шикарная девица делала в „Маккафе“?

На Тине были стильные черные брюки, умопомрачительный хипповый пиджак — весь в каких-то тесемках, и роскошные туфли. Все черное.

— Простите, не помню… — Тина развела руками. — Ну, ладно… Главное, что меня заинтересовало ваше резюме. У нас как раз есть вакансия креативного менеджера, так что если вы пройдете тест, я вас возьму на испытательный срок с зарплатой в две тысячи долларов.

Маша постаралась сдержаться, чтобы не открыть рот.

— А после испытательного срока какая зарплата? — строго поинтересовалась она.

— Две с половиной, потом три, плюс премии, — спокойно ответила Тина, словно в любой уважающей себя компании рядовым «креативным менеджерам» платили три тысячи баксов.

Маша все-таки удержалась и не бросилась облизывать Тине ноги с воплями: «Возьмите меня прямо сейчас! Я согласна работать два испытательных срока подряд — первый месяц за тысячу долларов!»

— Давайте я вам покажу офис, — сказала Тина. — Мы работаем и с пиаром, и с рекламой. Также мы организуем праздники, презентации, и вот как раз на презентации я бы и хотела вас бросить. Здесь — рекламный отдел, — Тина открыла стеклянную дверь в большую комнату, где сидели шесть девушек.

В комнате, в противовес кабинету Тины, не было ничего белого: светло-зеленые стены, столы светлого дерева, обыкновенные серые офисные кресла и просто невозможное количество всяческой ерундистики — картинки, коврики, фотографии, различные лампы, мягкие игрушки, цветы — в горшках и вазах… У Маши зарябило в глазах. Заметив Тину, девушки лишь кивнули, но дела свои не прекратили — даже полная шатенка, которая пила чай с пончиками. Обычно, когда к своим сотрудникам заходила Лена, еду, косметику, личные записные книжки прятали в стол и дружно, как зомби, смотрели на начальницу. Самые беспринципные заискивающе улыбались.

Но здешние девицы лишь с ног до головы осмотрели Машу — впрочем, вполне дружелюбно, и вернулись к делам, не обращая внимания на начальницу. В том, что Тина — самая главная здесь начальница, Маша не сомневалась. Такой кабинет, отдельная секретарша… Они прошли дальше, и Тина показала Маше другой офис — как выяснилось, творческий отдел, где сидели три девушки и четыре молодых человека. Они миновали еще несколько дверей, а потом Тина открыла ключом одну комнату и сказала:

— А вот твой кабинет.

И тут Маша не выдержала. С каким-то утробным звуком она зашла в кабинет, потрогала стол, стул, ахнула, оглянулась на Тину и промямлила что-то вроде:

— Вот это да…

Большой кабинет, метров двадцать, заливал солнечный свет — одна стена была стеклянной, и там было все: удобный красивый офис, диван для гостей, мини-бар, картины, шкаф для одежды…

— Ничего себе! — выдохнула Маша.

— Ну, только не думайте, что я такая добрая мамочка, которая заботится о сотрудниках. Я мегера, фурия и страшная стерва, а все это… — Тина взмахнула рукой. — Для клиентов. К сотрудникам я беспощадна и выжимаю из них все соки. Это вам на будущее. В общем, пойдемте, я отдам вам тест — если пройдете, будете заниматься этими проектами.

Тина вручила Маше папку с отксеренными бумагами — в метро, по дороге обратно, Маша обнаружила, что один клиент хочет с шиком отпраздновать десятилетие завода по производству пластиковых плечиков для одежды, а второй собирается вывести на рынок новую марку русской косметики. Спрятав папку поглубже в сумку, Маша чуть не умерла, вспомнив, что сегодня у нее свидание с Артемом. Не может быть у человека столько счастья!

На работе Маша с трудом высидела до шести, ровно в восемнадцать ноль-ноль сорвалась с места, первый раз в жизни гнала до дома, не обращая внимания на правила дорожного движения, — даже проехалась по разделительной полосе, отчего почувствовала себя преступницей международного уровня, взлетела на шестой этаж, захлопнула дверь и прямо в коридоре сорвала с себя одежду. Волосы на ногах — срочно брить, брови — выщипывать, ногти — перекрашивать… Интересно, за час она успеет накачать пресс так, чтобы было как у Ферджи? Черт, ну почему нет скорой косметической помощи — приезжает бригада, и минут за сорок делают всю эту грязную работу: эпиляцию, пилинг, укладку… С чего начать? Если бриться эпилятором, не успеешь с укладкой, если не уложить волосы, станешь похожа на веник… И вообще, почему она всегда знакомится с мужчиной, когда у нее кошмар на линии бикини?

Наконец чистая, гладкая, накрашенная, с красивой прической, Маша вышла из ванной, вытащила из шкафа любимые джинсы и к невыразимому ужасу заметила, что задница у нее по форме напоминает чемодан. Откуда, о боже, откуда все это взялось? Разве можно с такой задницей идти на свидание?! Маша отшвырнула джинсы, порылась в гардеробе, выудила летящую шелковую юбку, но ей показалась, что в этой юбке она похожа на стог сена — что, кстати, не лишает публику возможности любоваться ее беспрецедентной задницей-чемоданом. Перерыв все вещи, Маша вернулась к джинсам, которые дополнила супершпильками — единственной моделью, которая была куплена просто так, потому что «должна это купить». Туфли были невероятной красоты, но ходить на них не было никакой возможности — Маша шаталась, держалась за стенку и думала лишь об одном — о кроссовках. Зато на шпильках она выглядела стройной. Дополнив наряд полосатым свитером от «Сони Рикель» с большим вырезом и свободными рукавами три четверти, Маша почувствовала, что вот теперь не стыдно появиться в обществе Ферджи или Джей Ло, нанесла еще один слой блеска на губы, села на диван, включила телик и тупо уставилась на экран, совершенно не понимая, что там, на МТВ происходит.

В восемь он позвонил. Маша подхватила сумку — у лифта заметила, что забыла телефон, вернулась, вспомнила, что не взяла денег, спустилась на первый этаж, хлопнула себя по лбу и поднялась обратно, так как оставила косметичку в ванной, улыбнулась отражению в зеркале самой сексапильной улыбкой, которая отчего-то выглядела, как гримаса боли, и наконец вышла на улицу.

Артем ждал у машины. Он даже предупредительно открыл дверцу, подал руку — вел себя галантно и вообще выглядел как конфетка — классные джинсы, классная куртка, классная майка, просто невероятно стильные кроссовки… Но без излишнего лоска — нормальный парень, даже немного лохматый.

— Ты в курсе, что Тони Блер уходит в отставку? — спросил он.

Маша с подозрением покосилась на него. Он ведь должен был сказать, что собирается в кругосветное путешествие: начнет с Бразилии, где кокаин стоит десять долларов, Мисс Бразилия — двадцать, номер люкс с лучшим видом — тридцать; дальше отправится в Австралию; потом в ЮАР… То есть она думала, что он должен говорить о подобных вещах — вести яркую, насыщенную увлекательными подробностями, но в то же время легкую светскую беседу… Она дура? Или его правда интересует отставка Тони Блера?

— Нечего было ввязываться в колонизацию Ирака, — сказала она. — Да и вообще, по-моему, мода на президентов, с которыми некоторая часть электората может представить себя в одной постели, — прошла. Президент должен быть старым, несимпатичным и думать только о благе страны и о своих внуках! — Артем кивнул.

Они обсудили Тони Блера. Люка Бессона и его фабрику дешевых, бездарных фильмов. Ходорковского. Нелегальных иммигрантов. Перспективу падения астероида на Землю.

Маша чувствовала себя человеком, которого долго держали в душной комнате, а потом выпустили на улицу, где только что прошел дождь и пахло листвой, сиренью, прохладой… Красивый, небедный, умный… Может, он ненастоящий? Может, это инопланетянин?

Маше захотелось до него дотронуться, чтобы убедиться — Артем живой и теплый, и он ей не снится.

Она вспомнила Диму, который в свободное от секса время мог говорить только о групповом сексе и о фальшивых джинсах «Дискейрд». Он был очень красивым и модным, но такого тупицу она больше в своей жизни не встречала — и это при том, что у Димы был какой-то там успешный бизнес. В смысле группового секса он был полным психом — все время бубнил о подружках с шестым размером груди, которые бы с удовольствием к ним присоединились. Или расписывал, какой суперсамец один его друг, что женщины от него без ума и все такое. Когда Дима стал уж слишком настойчивым, Маша заявила, что, к сожалению, занимается интеллектуальным трудом — то есть работает головой, так что без ума ей оставаться никак нельзя, и больше с ним не встречалась. Правда, он, конечно, был очень красивый.

Но сейчас Маша сидела рядом с Артемом, и ей казалось, что все годы разочарований куда-то подевались и она вернулась туда, где все начиналось — первая любовь, первый поцелуй, обжимания под аккомпанемент группы «Дорз». Или «Кьюр». Или «Куин». И первый секс — такой странный и волнительный. Секс, сигарета, странная мансарда ее первого бойфренда — без ванной, ванная была одна на этаж, какой-то дурацкий коньяк, который везли из Грузии в канистре, — он того не стоил, ощущение невозможного счастья — просто так, не из-за бойфренда, который впоследствии оказался жуткой сволочью, ощущение себя взрослой и ощущение дикого восторга от жизни — оттого, что этот мир есть, и что этот мир — твой.

Глава 5

Артем притащил ее в «Бульвар», где уже сидела компания: люди самого разного возраста — от шестнадцати до пятидесяти. Две школьницы-акселератки все-в-блестках, юноша с внешностью закоренелого ботаника — он был с тремя странными женщинами, которые выглядели как проститутки (у них юбки были из латекса!), но держались дамы так, словно спустились с Голливудских холмов — ни дать ни взять суперзвезды. В свите ботаника был и мужчина лет пятидесяти — крупный, видный, в шикарном кожаном пиджаке, в ботинках с ручной росписью. Кроме этих типов было еще несколько приятных молодых людей — Маша узнала известного оператора, джазовую певицу и кавээнщика.

Они пригласили их за свой столик — Артем согласился не очень охотно и сел на отшибе.

Он ей всех представил, но Маша тут же запуталась в именах — запомнила только, что мужчину лет пятидесяти звали Дато, а одну из школьниц — самую блестящую — Евой.

— Боря собирается снимать «Мцыри», — сообщил «ботаник».

Только Маша успела подумать, что этот Боря, видимо, идеалист, как одна женщина в латексной юбке заявила:

— У меня главная роль!

Маше так и не удалось вспомнить, кто там в «Мцыри» подходит на главную женскую роль и где она могла раньше видеть эту… гм… актрису, но Артем наклонился и прошептал ей на ухо:

— Они снимаются в порно.

— В чем?! — Маша подпрыгнула на диване.

— В порнофильмах. Это такие фильмы для достигших совершеннолетия, где все занимаются сексом, — пояснил он.

— То есть это настоящие порноактрисы? — Маша вцепилась ему в руку. — Которые трахаются с десятью партнерами в течение полутора часов? Ты это имеешь в виду?

— Ага, — кивнул тот.

— Ничего себе! А как они сюда попали?

— Шурик привел, — Артем кивнул на ботаника. — Шурик — сын N… — Артем назвал настолько известного и важного политика, что у Маши глаза на лоб полезли. — И он увлекается порнушкой. Зависает в Питере, на студиях, знает всех актрис по именам.

— А это нормально? — выдавила она из себя. — То есть все в курсе?

— Не все такие чудаки, как Шурик, — перебил ее Артем.

— Слушай, а это кто такой? — Маша скосила глаза на Дато.

— Преступный авторитет, — прошептал Артем.

— То есть? — ахнула Маша.

— Ну… Шикарный тип, — усмехнулся Артем и придвинулся так близко, что их руки соприкасались, ноги соприкасались, и все это было так интимно, что Маше уже плевать было и на Дато, и на порнозвезд, и на все остальное.

— Дато — выдающаяся личность, — повторился Артем. — Он пишет стихи, опубликовал три романа, сейчас ставит фильм по собственному сценарию, и еще картины рисует. Он в Грузии был одним из самых мощных авторитетов, но ни разу не сидел, а чем он теперь занимается, точно не скажу. Думаю, все тем же.

— А фильм — порнография? — догадалась Маша.

— Нет, про любовь, — Артем покачал головой. — И про гангстеров. Что-то между Гаем Ритчи и Георгием Данелия.

— Ого-го! — произнесла Маша и неожиданно развеселилась.

Круто! Гангстер, который пишет стихи, звезды порно, дети политиков — что за прелесть! Колоритные у Артема друзья, ничего не скажешь.

— Слушай, давай пересядем… — шепнул Артем.

Они извинились, попросили официанта найти им столик — к большому облегчению Маши их усадили далеко от веселой компании звезд порно и преступных авторитетов.

— Это твои друзья? — с осуждением спросила Маша.

— А ты как думаешь?

— Слушай, ты мой… ухажер, а не психотерапевт, — нахмурилась Маша. — Поэтому давай не будем играть в ассоциации, а начнем ясно и доступно отвечать на вопросы.

— Я с ними знаком, — кивнул Артем. — Все они довольно забавные, и если честно, мне интересно посмотреть на живую звезду порно и на гангстера, который пишет талантливые стихи.

— Талантливые? — удивилась Маша.

— Очень талантливые. Мне иногда кажется, что в наши дни только бандиты могут себе позволить такую роскошь — писать стихи. Деньги у них есть, время тоже… Так что, Маша, это — не мои друзья, но мне интересно с ними общаться.

— Понятно, — согласилась Маша. Если честно, ей тоже было интересно полюбоваться на настоящую звезду порноиндустрии.

— А может, покатаемся на мотоцикле? — оживился Артем, когда они расправились с десертом.

— А-а… — задумалась Маша. — Ну… Давай!

Машу никогда особенно не привлекали всякие там экстримы — гонки на машинах, на мотоциклах, прыжки с парашютом, но сейчас отчего-то захотелось новых ощущений. Они заехали к ней — Маша взяла кроссовки и куртку, потом в гараж — Артем выгнал на улицу шикарный красно-черно-желтый спортивный байк, нацепил на Машу шлем и погнал на Воробьевы горы. По проспекту они ехали медленно, но стоило свернуть к Смотровой, Артем поддал газу, и Машу отбросило назад. Она чудом удержалась, сильно сжала пальцы и почувствовала, что летит. Невозможно было представить, что они едут — мотоцикл, казалось, не касался земли, а деревья и тротуары неслись мимо на такой скорости, что сливались в какую-то серо-зеленую кашу. Стоило пошевелить головой, и тебя отбрасывало назад — поэтому Маша просто вцепилась в Артема, прижалась к нему — трудно поверить, но в этом не было ничего сексуального, просто инстинкт самосохранения. Но когда он затормозил, остановился, выкинул подножку, снял шлем и обернулся к ней, Маша поняла, что хочет еще.

— Ух ты! Класс! — воскликнула она. — А можно так же, но помедленнее, а то я второго сердечного приступа не переживу!

Артем ухмыльнулся и посмотрел на нее… словом, так, как мужчина смотрит на женщину. Маша собиралась еще что-то сказать, но передумала — и без слов все было ясно. Это была такая связь, которая либо возникает сразу — либо не возникает никогда: когда в глазах другого человека ты видишь отражение собственных мыслей. Артем протянул руку, Маша сделала шаг вперед, положила ладонь ему на щеку — его рука уже была у нее на талии, и он коснулся ее губ своими. Не поцеловал — просто коснулся.

— Да у меня от него ребенок! — Смотровую потряс истошный женский вопль.

— Это у меня от него ребенок, я его жена! — кричала другая.

Маша с Артемом обернулись и уставились на двух девушек: одна была низенькая, с короткими ножками, в дешевой розовой куртке и светло-голубых джинсах, вторая — среднего роста, стройная блондинка, в красных сапогах на шпильках. Обе девицы были пьяны.

— Я те сказала, чтоб ты больше к нему не подходила, у нас семья! — орала та, что в красных сапогах.

— Да он только меня любит! — разорялась вторая.

Артем усмехнулся.

— Та, которая в розовом, — Катастрофа, — сообщил он.

— В переносном смысле? — спросила Маша.

— Если бы! То она тут ходит с бритвой и говорит, чтобы Алексу передали, что она из-за него вены режет, то она из-за Юстаса с фуникулера бросается — кстати, реально выпала, только с маленькой высоты, то носится и заедает феназепам водкой… А теперь вот на Тайсона кидается.

— А эта кто, вторая? — Маша показала на блондинку.

— Ну, не знаю, какая-то девушка, — Артем пожал плечами.

— Слушай, да они настоящие ночные волки! — расхохоталась Маша. — Рок-н-ролл жив!

— Да ну… — поморщился Артем. — Тайсон на всю голову двинутый: звонит ему девушка, он срывается, едет спариваться, возвращается, еще какую-то бабу клеит, везет к себе домой, возвращается, едет в «Секстон», снимает там новую, опять к себе везет… Может за ночь с тремя разными женщинами.

— Фу-у… — поморщилась Маша. — Романтический флер развеялся. Это не рок-н-ролл, это какой-то… жлоб-рок.