Сказки и легенды Бенгалии

— Почему? — спросила Вихангами.

— Царевича ожидает много опасностей. Царь, узнав о приближении сына, вышлет ему навстречу слона, лошадей и слуг. А когда царевич взберется на слона и тронется в путь, то упадет и разобьется насмерть, — заявил Вихангама.

— А если кто-нибудь помешает царевичу сесть на слона и посадит его на лошадь, не спасет ли он его этим от смерти? — спросила Вихангами.

— Да, тогда он будет спасен. Но впереди его ожидает новая опасность: когда царевич будет подъезжать к дворцу через главные ворота, они обрушатся и раздавят его, — продолжал вещать Вихангама.

— А если кто-нибудь снесет главные ворота до приезда царевича, будет ли он спасен? — поинтересовалась Вихангами.

— Конечно, в этом случае он избежит смерти, но впереди его ждет еще одна опасность. Когда царевич прибудет во дворец и сядет за праздничный пир по случаю его приезда, ему подадут блюдо из рыбы-рохита.[30] Только начнет он есть голову этой рыбы, как большая кость застрянет у него в горле, и он умрет, — предрек Вихангама.

— А если кто-нибудь другой возьмет голову рыбы с блюда царевича и съест ее, будет ли царевич спасен? — задала вопрос Вихангами.

— Да. Но испытания его на этом не кончатся. Когда царевич и его молодая супруга после обеда пойдут в опочивальню, из-под кровати выползет огромная кобра и ужалит царевича насмерть, — заверил Вихангама.

— Но ведь может так случиться, что кто-то заранее спрячется в опочивальне и, когда кобра выползет, разрубит ее на куски. Спасет ли он этим царевича? — снова спросила Вихангами.

— Действительно, в таком случае жизнь его будет спасена. Но только тот, кто убьет кобру, не должен рассказывать о том, что он сейчас услышал. Если расскажет, то превратится в мраморную статую, — ответил Вихангама.

— И нет средства оживить статую? — удивилась Вихангами.

— Такое средство есть. Мраморную статую можно оживить, омыв ее теплой кровью родившегося у царевны младенца, — сказал Вихангама.

Беседа вещих птиц продолжалась до утра, пока не посветлело небо на востоке и не начали каркать вороны. Как только спящие путники зашевелились, птицы умолкли. Но сын визиря слышал их разговор от начала до конца.

Утром все трое продолжили путь и вскоре повстречались с целой процессией. Там был слон, лошадь, паланкин и много слуг. Все это послал царь, когда прослышал, что царевич с женой и сыном визиря приближаются к столице. Слон, покрытый дорогой попоной, предназначался для царевича, богато разукрашенный серебряный паланкин — для царевны, а лошадь — для сына визиря.

Только царевич хотел взобраться на слона, как к нему подошел сын визиря и сказал:

— Позволь мне сесть на слона, а сам поезжай на лошади.

Царевич был удивлен такой дерзостью и подумал, что его друг забывается. Царевичу это не понравилось, но, помня все, что сделал для него сын визиря, он ничего ему не сказал и сел на коня.

Процессия двинулась в путь. Через некоторое время показались царский дворец и празднично украшенные главные ворота. Сын визиря остановил процессию и попросил царевича отдать приказ разрушить ворота и только после этого въезжать во дворец. Эта странная просьба привела царевича в изумление, ведь сын визиря ничего ему не объяснил. Царевич в душе разгневался на своего друга, но, помня добро, которое он ему сделал, приказал разрушить ворота.

Когда они прибыли во дворец, царь устроил им пышный прием. Когда царевич рассказал о том, что им пришлось пережить, изумлению царя и его приближенных не было конца. Все наперебой хвалили сына визиря за находчивость, благоразумие и верность.

Придворные дамы были поражены красотой царевны. И было чему удивляться: бледно-розовое личико, лебединая шея, глаза, как у газели, губы, что спелая вишня, высокий лоб и прямой нос, длинные темные волосы, грациозная, словно у молодой слонихи, поступь[31] — все при ней. Самые строгие ценители женской красоты не находили в ней ни одного изъяна. Женщины окружили царевну и засыпали вопросами о ее родных, о подводном дворце, где она жила, о змее, которая убила всех ее близких.

Настало время обеда. Столы были уставлены золотыми блюдами с различными кушаньями. Перед царевичем поставили огромную голову рыбы-рохита на золотом блюде.

Не успели гости приступить к еде, как сын визиря схватил рыбью голову с блюда царевича со словами:

— Позволь, царевич, мне съесть эту голову!

Царский сын задрожал от гнева, но сдержался и не сказал ни слова. Сын визиря заметил, что царевич разгневался, но иначе поступить не мог — надо было спасать друга от смерти. А если бы он стал объяснять свои поступки, то сразу превратился бы в мраморную статую.

После обеда сын визиря попросил разрешения пойти домой. В другое время царевич — ни за что не отпустил бы его так рано, но в тот день он был сердит на друга и не стал его удерживать.

А сын визиря вовсе и не собирался идти домой. Он вооружился мечом, незаметно проник в опочивальню молодых супругов и спрятался под кроватью, устланной пуховыми перинами и занавешенной шелковой сеткой от москитов.

Скоро в спальню вошли царевич с царевной. Они разделись и легли в кровать. В полночь, когда молодая чета уже крепко спала, сын визиря увидел, как в спальню пробралась через отверстие для стока воды громадная змея и стала, взбираться на кровать по опоре балдахина. Тут сын визиря выскочил из своего укрытия, убил змею, разрубил ее па куски и положил в ларец для бетеля.

Случилось так, что, когда он рубил змею, капля крови попала на грудь царевны. Сын визиря испугался, что змеиная кровь может повредить царевне. Завязал он себе глаза куском ткани в семь слоев,[32] осторожно нагнулся над царевной и слизнул кровь кончиком языка. Царевна проснулась и закричала от испуга. Царевич вскочил, увидел друга и чуть было не убил его на месте, но сын визиря сказал:

— Не гневайся на меня, царевич, я сделал это ради спасения твоей жизни.

— О чем ты говоришь? — вскричал царевич. — Ты уже давно ведешь себя очень странно. Сначала ты не дал мне сесть на слона, которого царь прислал для меня. Я подумал, что ты зазнался и захотел почестей взамен услуг, которые ты мне оказал. Я отдал тебе слона, а сам сел на лошадь. Потом ты велел разрушить украшенные в честь моего прибытия главные ворота, и я исполнил твой каприз. За обедом ты схватил с моей тарелки голову рыбы, считая, видно, что ты заслуживаешь больших почестей, чем я. Потом ты сделал вид, что идешь домой, и я тебя не удерживал, потому что мне надоели твои выходки. А теперь ты стоишь в моей опочивальне, склонившись над моей обнаженной супругой, и говоришь, что делаешь это ради спасения моей жизни. Я же думаю, что у тебя было другое на уме: ты хотел обесчестить царевну.

— Прошу тебя, не возбуждай свое сердце такими мыслями, — печально промолвил сын визиря. — Богам известно, что все это я делал только ради спасения твоей жизни. И ты мог бы убедиться в этом, если бы я был волен объяснить тебе все.

— Ну так объясни! — потребовал царевич. — Кто запрещает тебе говорить?

— Сама судьба, — отвечал сын визиря. — Как только я расскажу тебе все, я тут же превращусь в мраморную статую.

— В мраморную статую?! — воскликнул царевич. — Чтобы я поверил в такую нелепицу! За кого ты меня принимаешь?

— Так ты хочешь, чтобы я все рассказал тебе, дорогой друг? — спросил сын визиря. — Будь по-твоему! Только помни: ты будешь горько сожалеть об этом.

— Рассказывай, да поскорее, — ответил на это царевич, — а то не уйдешь отсюда живым!

Чтобы восстановить свое доброе имя в глазах друга, сыну визиря не оставалось ничего другого, как открыть свою тайну. Но перед этим он еще раз напомнил, какую цену ему придется уплатить. Однако царевич был непреклонен. И тогда сын визиря начал свой рассказ.

— Однажды, когда мы заночевали под большим, раскидистым деревом и вы с женой крепко заснули, я нечаянно подслушал разговор двух вещих птиц — Вихангама и Вихангами. Они предрекли все, что должно было случиться и какие смертельные опасности подстерегают тебя на пути.

Как только сын визиря поведал о первой опасности, ноги его окаменели. Повернувшись к царевичу, он молвил:

— Видишь, друг, нижняя часть моего тела уже мертва.

— Продолжай! — приказал царевич.

Когда сын визиря рассказал о втором предсказании, он окаменел до пояса; когда же дело дошло до истории с рыбьей головой, его тело окаменело до шеи.

— Вот видишь, царевич, — сказал он, — все подтверждается. Если я расскажу тебе о четвертом прорицании вещих птиц, я весь превращусь в мрамор. Ты хочешь, чтобы я продолжал?

— Говори! — настаивал царевич.

— Ну что ж, делать нечего, — промолвил юноша. — Но на случай, если ты станешь раскаиваться и захочешь вернуть мне жизнь, я скажу тебе, как это сделать. Через несколько месяцев у твоей жены родится ребенок. Если ты убьешь его сразу после рождения и смажешь его кровью мое окаменевшее тело, я оживу.

Не успел сын визиря закончить рассказ об огромной змее, заползшей в опочивальню, как стал мраморной статуей. Тут царевна вскочила с постели, заглянула в ларец и увидела змею, разрубленную на куски. Обоим стало ясно, что их друг был предан им как никто и пожертвовал ради них собственной жизнью. Они долго его оплакивали, а потом спрятали мраморную статую в надежное место и дали обет оживить ее кровью своего первого ребенка, как только он появится на свет.

Прошло положенное время, и царевна родила чудесного мальчика — точную копию матери. Отец и мать были поражены красотой своего первенца и пришли в ужас при мысли, что его надо убить. Но делать нечего: разрубили они ребенка надвое, смазали его кровью статую, и она тут же ожила. Царевич и царевна радовались, что снова видят своего друга живым и здоровым, а сам он при виде мертвого ребенка очень горевал и решил во что бы то ни стало вернуть ему жизнь.

Он исколесил из края в край всю страну в поисках лучших врачей и знахарей. Но все они отвечали, что могут вылечить человека от любой болезни, пока в нем еще теплится жизнь. Воскресить же мертвого человека не в их власти. Под конец сын визиря вспомнил о своей жене, которая жила далеко от тех мест. Она была ревностной служительницей богини Кали и могла бы упросить богиню вернуть ребенку жизнь.

Он прибыл в дом тестя, где находилась жена, пошел в сад и подвесил на дереве тельце ребенка, завернутое в полотно. Жена очень обрадовалась встрече с мужем после долгой разлуки, но вскоре заметила, что он чем-то расстроен. Ее расспросы ни к чему не привели. И вот однажды ночью жена тихонько встала с постели и вышла из дома. А сын визиря все ночи лежал без сна и думал, как оживить ребенка. Увидел он, что жена пошла куда-то, и незаметно за ней последовал.

А она тем временем направилась в расположенный невдалеке храм богини Кали, поднесла богине цветы и стала молить ее.

— О Мать Кали! Сжалься надо мной и избавь меня от моих горестей, — просила она.

— Что у тебя опять случилось? — спросила богиня. — Ты долго молила меня о возвращении мужа, и теперь он дома. Что тревожит тебя еще?

— Да, Мать Кали, я благодарю тебя за то, что ты вернула мне мужа. Но он почти не говорит со мной, все время молчит и о чем-то думает.

— Узнай, в чем дело, и скажи мне, может, я смогу тебе помочь, — сказала богиня.

Подслушав этот разговор, сын визиря также незаметно вернулся домой раньше жены, лег в постель и притворился спящим.

На другой день, когда жена стала его расспрашивать, о чем он печалится, сын визиря поведал ей все без утайки.

Ночью молодая женщина вновь направилась в храм Кали и рассказала богине все, что узнала от мужа.

— Принеси ребенка сюда, и я оживлю его, — повелела Мать Кали.

На следующую ночь ребенка принесли в храм, и богиня Кали вернула ему жизнь.

Обрадовался сын визиря и со всех ног поспешил в столицу. Увидев ребенка живым и невредимым, царевич и царевна преисполнились великой радости и оставили сына визиря с женой жить во дворце. Все четверо жили долго и счастливо.

Шокхи-шона[33]

В одной деревушке жил бедняк Саид с женой. Детей у них не было. Сварливая жена поносила его последними словами и называла лодырем и бездельником.

Однажды, когда в доме не осталось никакой еды, жена стала ругать Саида:

— До того как жениться, надо было сто раз подумать, сможешь ли ты прокормить жену!

Саид терпеливо все выслушал, а про себя подумал, что нет у него другого выхода, как убить жену. Поймал Саид ядовитую кобру, посадил в глиняный горшок и принес домой. Ночью он решил поставить горшок у кровати жены и выпустить кобру. В полночь, когда жена крепко спала, муж взял горшок, снял с него крышку и остолбенел: вместо ядовитой змеи в горшке было полным-полно золотых монет!

Обрадовался Саид своему счастью, разбудил жену, показал ей сокровища и сказал, что заработал их своим трудом. Гнева жены как не бывало. По наказу Саида она отнесла золото во дворец падишаху и продала бегам за тысячу рупий.

Бегам посчитала, что совершила выгодную сделку, и надежно заперла золото в окованный железом сундук. Наутро она позвала мужа, чтобы похвастаться покупкой. Каково же было их удивление, когда вместо золота они увидели в ящике маленькую девочку необыкновенной красоты.

У падишаха детей не было, и он обрадовался ребенку больше, чем обрадовался бы золоту. По всей столице объявили, что у бегам родилась девочка, и все ликовали по этому случаю. Девочке дали имя Шокхи-шона.

В ту самую пору, когда во дворце звучала веселая музыка, в доме визиря тоже был праздник, хотя и не такой пышный, как у падишаха. У жены визиря родился сын, и назвали его Маник.

Придворные астрологи предсказали, что, когда Шокхи-шона, рожденная под знаком Скорпиона, достигнет своего совершеннолетия, она сбежит из дому с юношей.

Сын визиря Маник и царевна Шокхи-шона учились в одной школе. Повзрослев, они полюбили друг друга, но стыдились признаться в своих чувствах. Случай помог им открыть друг другу сердца. Однажды она уронила тетрадь и попросила юношу поднять ее.[34] Маник ответил взглядом, полным любви.

— Я выполню твою просьбу, царевна, если ты будешь ко мне благосклонна, — сказал он.

Шокхи-шона поняла, что значат его слова. Они стали тайком встречаться во дворце каждый день.

Узнала про это служанка бегам. Она испугалась гнева падишаха и посоветовала влюбленным бежать. Переодевшись в мужскую одежду и взяв пару быстрых лошадей, глубокой ночью Шокхи-шона бежала с Маником. Долго ехали они через лес и наконец увидели чей-то дом. Навстречу им вышла старая женщина. Она показалась им доброй и приветливой, а на самом деле это была мать семерых сыновей-разбойников, которые в то время ушли на промысел. Старуха дала путникам сырые дрова и неочищенный рис, чтобы приготовление пищи заняло у них побольше времени.[35] Она замыслила недоброе и ждала сыновей, которые должны были вот-вот появиться.

Но у злой старухи была добрая служанка, и, когда хозяйка на минуту отлучилась по своим делам, она рассказала Шокхи-шоне и Манику, куда они попали. Те сразу вскочили на коней и поскакали прочь. Но хитрая старуха успела привязать к хвостам лошадей по дырявому мешочку с горчичными семенами. Семена падали на дорогу и отмечали путь беглецов.

Как только разбойники вернулись домой, мать рассказала им о двух богато одетых юношах. Разбойники не стали терять времени, вскочили на своих быстроногих коней и вскоре настигли беглецов. В схватке Маник сразил мечом шестерых братьев. Седьмого, который был хром от рождения, Маник пожалел и оставил в живых, поручив ему ухаживать за лошадьми.

Хромой разбойник влюбился в Шокхи-шону и вздумал овладеть ею. Он улучил момент, когда Маник спал, и отрубил ему голову. Горько оплакивала Шокхи-шона гибель возлюбленного, а потом набралась мужества и сразила насмерть разбойника. Тут, откуда ни возьмись, появился пир и, вняв горячей просьбе Шокхи-шоны, воскресил Маника. Молодые влюбленные оседлали коней и снова двинулись в путь. Вскоре подъехали они к дому цветочницы Чампы и попросились на ночлег. А цветочница та была колдунья. Она влюбилась в Маника и превратила его в обезьяну. Шокхи-шона в ту пору куда-то отлучалась и ничего об этом не знала.

Колдунья сделала так, что с наступлением ночи Маник обретал человеческий облик, и она проводила с ним время до утра. Если же он пытался бежать, она снова превращала его в обезьяну.

Не найдя Маника, Шокхи-шона чуть не умерла от горя. Но делать нечего: взяла она обеих лошадей, свою и Маника, и стала ходить с места на место и спрашивать, не видел ли кто ее мужа. Она была одета в мужское платье, и слуги царя той страны заподозрили ее в краже лошадей из царской конюшни и посадили в тюрьму.

В ту пору на столицу царя напал дракон, который поедал всех подряд — людей и животных. Он мог проглотить целиком даже тигра и медведя. Что только ни делала стража, чтобы убить его, но все напрасно: пули не пробивали шкуру дракона. Местный правитель пообещал большую награду тому, кто убьет дракона и спасет его подданных от гибели.

А Шокхи-шоне в тюрьме привиделся вещий сон: ей явился пир и научил, как уничтожить дракона. Утром она попросила передать царю, что берется убить дракона, если ее освободят. Когда выпустили Шокхи-шону из тюрьмы, она напала на дракона сзади и нанесла ему удар мечом в то место, на которое указал ей пир во сне. Дракон был убит, и Шокхи-шона получила обещанную награду.

Шокхи-шона рассказала царю, как ее ни за что ни про что посадили в тюрьму. Ему стало стыдно. Чтобы искупить вину своих подданных и вознаградить мнимого юношу за храбрость, он решил выдать за него свою единственную дочь. Шокхи-шоне ничего не оставалось, как согласиться, и через несколько дней сыграли пышную свадьбу.

Прошло немного времени, и дочь царя стала замечать, что молодой муж ведет себя как-то непонятно и все время ее избегает.

Тем временем Маник в одну из ночей написал Шокхи-шоне письмо, в котором сообщал, что с ним случилось. Получив это письмо, Шокхи-шона попросила царя забрать у цветочницы обезьяну и доставить ее во дворец. Это было исполнено, и ночью, приняв человеческий облик, Маник рассказал, как колдунья-цветочница превратила его в обезьяну.

Цветочницу заставили расколдовать Маника, и он снова стал самим собой. По приказу царя цветочницу за ее колдовские дела приговорили к смерти и обезглавили.

Теперь Шокхи-шона призналась царю, что она — женщина. С ее согласия царь отдал свою красавицу-дочь за Маника, и она стала его второй женой. Маник жил долго и счастливо со своими двумя женами.

О трех братьях

В небольшом местечке Чондон-ногор, близ Хугли, жил-был некогда купец по имени Джойод-хор, и было у него три сына — Модон, Камадэв и Шундор.

Перед смертью позвал купец к себе Модона и Камадэва и поручил их заботам своего младшего сына Шундора. Сыновья обещали отцу исполнить его волю.

Похоронив отца, старшие братья отправились торговать в заморские страны, а Шундора оставили на попечении своих жен Шумоти и Кумоти. Перед отъездом они дали наставления женам, как воспитывать младшего брата, где его учить и прочее. Их мать давно умерла, и в доме, кроме Шумоти и Кумоти, никого из старших не осталось.

Братья не знали, что жены у них — ведьмы. Каждую ночь они заколдовывали Шундора и, когда он засыпал, выходили из дому, взбирались на дерево и, произнеся заклинание, улетали на нем на свою родину, в Ассам, а на рассвете возвращались.

Шундор ничего об этом не знал: утром, когда он просыпался, невестки находились уже дома как ни в чем не бывало.

Однажды, когда Шундор крепко спал, в дом вошел Сатья-пир и расколдовал его. Проснулся мальчик и видит: невесток дома нет. Он испугался одиночества да так и не смог заснуть до самого утра.

На рассвете Шумоти и Кумоти обрели человеческий облик и вернулись домой. Шундор начал их спрашивать, где они были ночью, и невестки перепугались, как бы он не рассказал все старшим братьям. Однако они ничем себя не выдали, а мальчику сказали, что были заняты важным делом. В тот день невестки наперебой ухаживали за Шундором и кормили его вкусной едой. Вечером, когда он уснул, женщины пошли на берег реки и, возложив цветы и сандал, стали просить богиню Кали, чтобы она разрешила убить Шундора. Богиня дала согласие, и ведьмы направились домой, похваляясь друг перед другом своей способностью умерщвлять и воскрешать людей.

Они подошли к спящему мальчику, поколдовали над ним, и он умер. Перед смертью он просил у Шумоти и Кумоти дать ему воды, но злые ведьмы не захотели утолить его жажду. Они схватили тело мальчика, отнесли в лес и бросили там на съедение шакалам.

Сатья-пир почувствовал что-то неладное и, взглянув всевидящим оком, понял, что произошло. Он тут же поспешил в лес и вернул мальчику жизнь.

— Теперь я знаю, что мои невестки — ведьмы, — сказал Шундор. — Домой мне возвращаться нельзя, они снова убьют меня. Разреши мне остаться с тобой и посвятить служению тебе всю мою жизнь.

Но Сатья-пир велел мальчику идти домой.

— Если они снова причинят тебе зло, я приду на помощь, — заверил он.

Когда Шундор явился домой живой и невредимый, невестки пришли в ужас, но виду не подали и встретили его радостно. Ночью же, когда он уснул, они перерезали ему горло и, разрубив тело на семь частей, уложили в мешок, оттащили в лес и закопали каждую часть отдельно.