Настоящее желание

Тропов Иван

Настоящее желание

Иван Тропов

НАСТОЯЩЕЕ ЖЕЛАНИЕ

Распластавшись на золотых крыльях спиной вниз, орел попытался ударить по мячу "ножницами" - в падении через голову, как заправский футболист. И, конечно же, промахнулся.

Желтый, как одуванчики под полуденным солнцем, мяч поскакал к кустам шиповника на краю поляны.

- А вот и не убежишь! - крикнул львенок и помчался вдогонку.

Белый теленок с огромным голубыми глазами вздохнул. Солнце уже клонилось к закату, а значит, скоро им расставаться...

- Не вздыхай так, - улыбнулась маленькая принцесса. - Я же приду завтра.

- Ой... - плюхнулся на задние лапы львенок перед кустом шиповника, в оранжевых розочках которого застрял мяч.

Из-под куста показалось сначала одно длинное розовое ухо, потом второе, а затем появился и весь плюшевый кролик. На нем были синие спортивные шорты и майка.

- Ты кто? - спросил львенок.

- Это вот ты кто? - мрачно сказал кролик. - Зачем чужое берешь?

- Это наш мячик...

- Да больно нужен мне ваш дурацкий мячик! Я вон за ней пришел, кролик нацелил плюшевую лапу на маленькую принцессу.

- Вообще-то, это наш мир, - сказал львенок. - И мы тут, знаете ли, сами как-нибудь разберемся, кому, когда и куда уходить. Принцесса сама решает, когда ей просыпаться.

- Слушай-ка, ты, - кролик ткнул львенка лапой в грудь. - Она из моего мира, понял? И будет расти там. Жить, работать, зарабатывать побольше денег и покупать мои батарейки. Понял?

Львенок нахмурился. Он и вправду кое-что понял.

- А ну с дороги! - рявкнул кролик и попытался оттолкнуть львенка.

Львенок уперся и сам толкнул кролика. Кролик упал в куст.

- Да я тебя...

- Ну-ка иди отсюда, реклама ходячая! - сказал львенок. - Давай-давай, плюшевый! А то порву, как Тузик грелку!

- Ах, так?

Кролик сунул лапу в рот и свистнул. Из-за куста откликнулись барабанной дробью. Не очень громкой, но частой-частой, словно десятки крошечных палочек стучали в крошечные барабанчики. И из-за куста, с обеих сторон, показались плюшевые кролики. Насупившись, они шли, чеканя шаг плюшевыми лапами, и стучали в барабанчики на своих животах...

...бум-бум-бум, стучал по жестяному подоконнику дождь, хлесткий как град.

- Оля, вставай, - повторила бабушка. - А то в школу опоздаешь.

Бабушка развернулась и пошаркала обратно на кухню.

- ...до десяти раз дольше, чем другие батарейки! - доносилось из-за стенки, где с утра пораньше орал телевизор. - Энерджа-айзе-ер!

Оля неохотно открыла глаза. Сон кончился как-то странно, но сначала был просто чудесным. Жаль только, что она уже совершенно не помнила, о чем же он был...

Из пуговицы плеера на подушке (она всегда на ночь втыкала в ухо крошечный наушник, чтобы не слышать орущий из-за стены телевизор соседей они его, кажется, круглые сутки не выключали, и хуже всего была реклама, на ней громкость еще прибавлялась, - но во сне ворочалась, и к утру наушник всегда вылетал) тихо неслась ее любимая:

Под небом голубым есть город золотой

С прозрачными воротами и яркою звездой...

Вот только небо было совсем не голубым. За окном был пасмурный и слякотный конец ноября. Оля вздохнула и пошла умываться.

Манная каша, как всегда, была с комками. Но Оля старательно разжевывала их, стараясь не оставлять на дне тарелки. У бабушки и так бессонница, и зачем лишний раз напоминать ей, что она постоянно что-то забывает, - даже кашу мешать? И без того она всегда расстроенная и усталая. Да еще и спина у нее болит так, что никакие пояса из собачьей шерсти не помогают...

Оля старалась равномерно распределить комки по всей тарелке, чтобы они не остались на конец, - иначе она точно не сможет их все доесть. Но делала это не задумываясь, по привычке. А вот о чем же был сон? Он точно был очень хорошим. Теплый и добрый, как ластящийся щенок с шелковистой шерсткой...

Может быть, снилась мама?

Да, наверно. Мама... Приедет ли она когда-нибудь из этой дурацкой Америки? И зачем только она вышла за какого-то американца. Ни весточки от нее, ни письма, ни даже телефонного звонка.

Оля ее совсем не помнила. Дома не осталось ни одной ее фотографии. А когда она спрашивала бабушку, почему мама не звонит, или не затерялась ли у бабушки хоть одна ее фотография, бабушка всегда хмурилась и ворчала. "С собой все увезла в эту ихнюю Америку. Туда им и дорога, раз такая мамаша..."

- Она такая грустная по утрам, - сказал львенок.

- У нее это вечер, - поправил его теленок с голубыми глазами.

- Утро! - упрямо повторил львенок. - В это время она к нам приходит. Значит, для нас это утро!

Теленок не стал спорить.

- И почему ей всегда надо уходить? - вздохнул львенок. - Эх, вот бы ей насовсем с нами остаться. Была бы всегда нашей маленькой принцессой. И не грустила бы...

- Он должен помочь, - сказал теленок.

- Хорошо бы... Далеко еще?

Они шли уже долго, и львенок начал уставать. Впереди показалось озеро, на том берегу желтели в лунном свете стены старинного замка, и даже всегда далекие вершины гор, скрытые в тумане, стали ближе.

- Кажется, он где-то здесь должен бы... - теленок осекся и остановился.

- Ух ты! - львенок тоже встал.

Он и в самом деле был очень красив. Весь белый-белый, словно светящийся изнутри. Даже рог на лбу, и тот белый. Только вот хвост и грива не такие белоснежные - седые.

- Доброй ночи, - сказал единорог. - Вы не меня ищете?

Говорил он медленно, и голос у него был хрипловатый. Единорог и в самом деле был очень стар.

- Здравствуйте... - львенок смущенно стукнул хвостом по земле.

- Мы хотели бы попросить вас... - начал теленок.

- Все, чего вы желаете, написано на ваших мордах, - улыбнулся единорог. - Вы хотите открыть двери между мирами. История, повторявшаяся миллионы раз...

- А разве это невозможно? - насторожился львенок.

- Нет, почему же. Возможно. Но...

- Но?.. - львенок нахмурился и сглотнул. Где-то в животе шевельнулся противный холодок. Неужели они пришли слишком поздно? И те чертовы плюшевые кролики уже что-то сделали?

- Это возможно, - сказал единорог. - И я вам помогу. Но чтобы отворить дверь меж двух миров, одной моей помощи будет мало. Вы сами должны толкать эту дверь.

- Мы сделаем все, что сможем, - сказал львенок. - Может быть, даже чуть больше.

- Речь не только о вас. Маленькая принцесса тоже должна толкнуть дверь со свой стороны. Только тогда дверь откроется.

- Но как же она узнает об этом? - спросил теленок. - Мне кажется, наша маленькая принцесса почти забывает о нас, когда вечером возвращается в свой мир.

- Я знаю! - сказал львенок.

Единорог вдруг посуровел и стукнул копытом, еще раз...

... хлоп! хлоп! - стукалась указка о стол.

- Оля! Смирнова! Ты что, спишь с открытыми глазами?

Оля вздрогнула и оторвалась от окна, где мужчина в белой куртке выгуливал коричневого щенка, похожего... похожего... на кого же похожего? Оля моргнула и потерла висок.

- Проснулась? - спросила учительница. - Ну тогда иди к доске, принцесса ты наша спящая. - И уже громче, ко всему классу: - Смирнова единственная решила последнюю задачу второго варианта, и сейчас она покажет нам...

Из коридора донеслась трель звонка. Как всегда после пятого урока, это было "Прекрасное далеко". Класс в один миг превратился в кишащий улей стучали стулья, щелкали пеналы и пряжки портфелей, вжикали молнии.

Учительница покачала головой и склонилась над журналом. Оля сунула тетрадку с учебником в портфель и вместе со всеми побежала в раздевалку. Наконец-то!

Оля сдала портфель усатому мужчине в синем халате, - он ее узнал и улыбнулся, и Оля тоже ему улыбнулась, - сунула жетон в карман и вошла в магазин, полный суеты, шума и книжного запаха. От этого запаха хотелось закрыть глаза и видеть чудесные сны, в которых будет что-то такое, чего больше нигде-нигде не увидеть... Но в центр магазина, где от людей было тесно, как в муравейнике, она пока не пошла, а повернула направо и стала подниматься по узкой лестнице на второй этаж.

К стойке с журналами, где было много красивых улыбающихся женщин. У некоторых, правда, улыбки были совсем не добрые - то есть на первый взгляд, вроде бы, и добрые, но если приглядеться, то холодные и даже злые. Как обледеневший капкан, едва присыпанный свежим снежком, на котором искрится солнце...

Но были и с другими улыбками. У них улыбались не только губы, но и глаза, и эти лица были добрые и ласковые. Наверно, так же улыбалась бы и ее мама, если бы приехала из этой Америки.

Оля покрутила стойку с журналами - нет ли новых? Новые были. На одном журнале - на обложках всех его номеров всегда была маленькая голова кролика, и сегодня ей этот кролик не понравился особенно, - была почти раздетая женщина с холодной-холодной улыбкой. И еще одно новое лицо с холодной улыбкой... Был еще и третий новый журнал. В той корзиночке, где раньше лежала стопка пятнистых жирафов на зеленом фоне, теперь была...

Она даже дышать перестала. Женщина на обложке была очень красивая - но лучше всего была ее улыбка. Оля потянулась к ней рукой и осторожно коснулась обложки - в том месте, где были золотистые волосы женщины. Конечно, она не почувствовала волос, но все равно...

Оля взяла журнал и стала его листать, словно собиралась купить - но то и дело закрывала его, чтобы посмотреть на обложку. Женщина улыбалась так тепло, что казалось, будто щеки греет весеннее солнце. И Оля была уверена, что ее мама похожа именно на эту женщину.

Потом она заметила, что продавщица за ближайшей стойкой, у которых оформлялись покупки, косится на нее. Класть журнал не хотелось, она бы смотрела и смотрела на него, - но если сейчас же его не положить, та продавщица обязательно подойдет. Она всегда подозрительно смотрела, когда Оля слишком долго стояла у стойки с журналами. И Оля знала, что однажды она подойдет и скажет, с очень вежливой, но холодной-холодной, как ледышки на стенках морозильника, улыбкой: "Девочка, ты ходишь сюда почти каждый день, смотришь все эти журналы, но ничего не покупаешь. Может быть, хватит? Или покупай, или я скажу охраннику на входе, чтобы тебя сюда больше никогда не пускали. Никогда-никогда." Оля положила журнал в проволочную корзиночку, вздохнула и отошла.

Как здорово было бы купить этот журнал... Чтобы можно было принести его домой и смотреть, когда и сколько захочется. Вот только на что купить?

Оля еще заглянула в отдел на первом этаже, где были фантастические книжки. Она обязательно купила бы одну из них, если бы могла, - в их школьной библиотеке ничего подобного не было. Конечно, там тоже были очень интересные книжки, но все они были старые, потрепанные и разваливались на части, как разболтавшиеся раскладушки. И ни у одной не было такой полной красок обложки. А если уж у этих книжек даже обложки такие красивые, какие же под ними должны быть чудные истории...

Она почти не заметила, как почти дошла до дома. Все думала о том, какие же интересные должны быть истории в тех книжках, и весь мир вокруг нее, с серыми домами, неровным асфальтом и кривыми газончиками, полными грязного снега, оберток от мороженого и окурков, - этот мир скользил, как скользят за окном стены метро, когда поезд мчится в черном туннеле. Вроде бы, что-то там и есть - но совершенно не важно, что.

- Добрый вечер, юная леди.

Оля улыбнулась и обернулась, уже зная, кто это.

- Здравствуйте, деда Егор.

Как всегда по вечерам, он сидел на скамейке возле небольшого столика в палисаднике, дымил своей сигаретой в костяном мундштуке и поглядывал в небо, то ли рассматривая узорчатые снежинки, медленно валившиеся вниз, то ли выискивая в просветах между туч звезды. Когда он задирал голову в небо, его седые волосы отлетали назад, как грива какого-то сказочного животного, а длинный мундштук с сигаретой становился похож на тонкий рог.

Только деда Егор называл ее юной леди. А иногда...

- Что это вы такая грустная сегодня, маленькая принцесса?

Иногда еще и маленькой принцессой. Оля всегда краснела, когда он называл ее так, но все равно это было очень приятно.

- Мне кажется, что то, чего я хочу больше всего на свете, никогда не сбудется, - сказала Оля и села рядом с ним на скамейку.

С дедом Егором можно было говорить вот так вот - просто, не думая о том, что он может о тебе подумать. Потому что он, кажется, всегда понимал ее с полуслова. Может быть, даже лучше, чем она сама себя понимала...

- Хм... - Деда Егор задрал голову в небо, выпустил струйку дыма. Знаете, юная леди, иногда сбываются даже самые невероятные желания. Но...

Оля посмотрела на него. Но дед Егор молчал.

- Но?...

- Но только если это настоящие желания.

- Настоящие?

- Да. Настоящие. Такие, которые из самой глубины души. Иногда они сбываются, - сказал деда Егор и улыбнулся.

Оля тоже улыбнулась. В прошлый Новый Год деда Егор подарил ей плеер. Ее любимый плеер, к которому у нее было всего две кассеты, и она записывала на них с радио песни, которые ей нравились. Кто бы еще мог ей сделать такой подарок?.. Но сейчас она думала не о плеере, не о новом красивом свитере или джинсах, - хотя новый свитер ей не помешал бы, потому что у того, в котором она ходит, на оба локтя уже пришлось нашить кожаные заплатки, и, наверно, очень скоро придется пришивать еще одну.

- Боюсь, мое желание все равно не сбудется, - вздохнула Оля.

- Не нужно бояться, - сказал деда Егор. - Надо желать. И еще - сделать маленький шажочек и подтолкнуть мироздание, когда оно даст слабину и начнет отступать под силой твоего желания.

Он иногда говорил вот так вот - красиво и чуть странно, будто читал из какой-то старинной книжки. Только Оля уже знала, что иногда слова - всего лишь слова. Но она все равно улыбнулась деду Егору.

- Правда-правда?

Дед Егор улыбнулся. Только в его глазах...

Засыпая, Оля все думала, что же было в глазах у деда Егора? Легкая грусть - или все же улыбка? Может быть, грусть ей только показалось, и на самом деле деда Егор не шутил? Вдруг он говорил правду? Ведь деда Егор никогда ее не обманывал. Иногда он говорил красиво и совсем не так, как говорят в обычной жизни (вычурно - вот как это правильно называется, вспомнила Оля), - но никогда не говорил с ней как с маленькой. Но тогда, если он не шутил...