Разбуженная поцелуем

– Мне неловко просить об услуге, но не могла бы ты купить для Камиллы одежду? Боюсь, на меня будут косо смотреть в магазине.

– Без проблем. Ты знаешь ее размеры?

– Да. И не надо так на меня смотреть, я просто-напросто попросил Камиллу написать их мне на бумажке. – В подтверждение своих слов Дэвис достал из кармана пиджака сложенный вдвое листок и протянул крестной, чья фантазия, по его мнению, и без того разгулялась. – Ты не могла бы отправиться в магазин прямо сейчас?

Марта укоризненно посмотрела на Дэвиса.

– Я и без твоих напоминаний знаю, что у тебя нет лишней минуты для старой Марты, которая любит тебя как родного сына.

– Камилла будет волноваться из-за моего долгого отсутствия.

– Нашел отговорку, – усмехнулась Марта. Она тяжело поднялась со стула. Уперла руки в бока и назидательным тоном заявила: – Жди меня здесь. Постараюсь управиться побыстрее. Разумеется, только ради твоей ненаглядной Камиллы. Надеюсь, ты потрудишься познакомить меня с ней до первых аккордов свадебного марша.

Дэвис плотно сжал губы. В словах Марты содержалось не только шутливое предупреждение, но и прозрачный намек-напоминание о скоропалительности его свадьбы с Мелани. Дэвис и сам не успел опомниться, как оказался с обручальным кольцом на пальце. С Мелани, молоденькой медсестрой, он познакомился в начале октября, и еще до Рождества они поженились. Даже несмотря на отсутствие родителей, со стороны жениха оказалось значительно больше гостей. Гостей невесты можно было в прямом смысле слова пересчитать по пальцам: сиротливо жавшиеся друг к другу родители да пара подруг по колледжу. Мелани объяснила это желанием устроить скромную церемонию в кругу близких родственников и друзей. Правда, это не помешало ей отправить свадебные приглашения, украшенные белыми розами, всем городским шишкам.

– Не беспокойся, Марта, если мы с Камиллой решим пожениться, ты узнаешь об этом первой. – Дэвис намеренно сделал акцент на слове «если», словно само предположение было нелепостью.

– Ловлю тебя на слове. И уже бегу за одежкой для твоей Дюймовочки. Судя по размерам, она стройная и довольно высокая женщина. Сколько ей лет?

Дэвис пожал плечами.

– На вид около тридцати.

– Была ли она замужем?

– Кольца нет, но… Впрочем, сама Камилла уверяет, что бросилась в реку от терзавшего ее чувства вины и одиночества.

– А тебе не приходило в голову, что она может быть преступницей и ее разыскивает полиция? – с обеспокоенным видом спросила Марта. – Если этот проныра Маркес, дымящий как паровоз с утра до ночи, пронюхает об этом, тебе несдобровать.

– Не мог же я оставить ее без помощи!

Марта сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.

– Ладно, Дэвис, не беспокойся. Что-нибудь придумаем. От меня Маркес ничего не узнает. Если кто-нибудь спросит, зачем мне малоразмерные вещи, скажу, что ко мне приехала племянница из Далласа.

– Спасибо, Марта. – Дэвис встал, подошел к женщине и крепко обнял ее. От нее исходило знакомое с детства тепло и спокойствие. Как же они были необходимы Дэвису!

4

– Камилла, что ты здесь делаешь? Зачем ты ушла из дому?

– Дэвис, не злись. Я больше не могла сидеть в четырех стенах. Я… я хотела встретить тебя на дороге.

– А если бы тебя кто-нибудь увидел?

– Кто меня может увидеть? Здесь ни одной живой души на несколько миль вокруг. Прости, – дрожащим голосом продолжила Камилла, на чьих ресницах уже блестели слезы, – я не думала, что ты разозлишься.

– Садись в машину! – скомандовал Дэвис.

Камилла послушно открыла переднюю дверцу и села рядом с ним. Оба молчали.

От вида женских слез у Дэвиса начиналась паника. Он не знал, что сказать или сделать, лишь бы Камилла перестала плакать. Одно он знал точно: не следует посвящать ее в историю его взаимоотношений с шерифом Маркесом. Пусть лучше она останется в том же счастливом неведении, что и он сам в первые недели своего добровольного отшельничества. Со временем и Камилла заметит незваных гостей, подсматривающих из-за кустов за жизнью в охотничьем доме.

Впрочем, с чего это он вообразил, что Камилла надолго задержится в его доме? Ее раны почти затянулись. К счастью, на лице не осталось уродливых шрамов или обезображивающих рубцов. Еще неделя-две – и Камилла станет прежней. Дэвис уже без содрогания мог смотреть на нее, а ее губы вновь стали нежными и податливыми. В этом Дэвис убедился уже после первого и пока единственного поцелуя. Поцелуя, открывшего для него в Камилле женщину. Вернее поцелуй открыл глаза Дэвису на то, что рядом с ним живет страстная и ласковая женщина.

Лишь когда Дэвис и Камилла вошли в дом и занесли пакеты с продуктами, глухая стена молчания рухнула.

Дэвис порывисто обнял Камиллу.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Я знаю. Ты ведь меня предупреждал… А я, дуреха, пошла, словно собачонка, встречать хозяина.

– Камилла, ты вовсе не дуреха. – Дэвис поцеловал ее в мокрые от слез щеки. – Я привез тебе все, что ты заказывала. Если не понравится цвет или фасон… не суди строго, выбирала женщина, в прошлом году разменявшая седьмой десяток.

– Давай скорее показывай. – Камилла даже подпрыгивала от нетерпения и любопытства, пытаясь через плечо Дэвиса разглядеть содержимое самого объемистого, но вместе с тем самого легкого пакета.

Вопреки опасениям Дэвиса Марта купила вовсе не старомодные шерстяные кофты и вязаные чулки.

– Ты уверен, что это мне? – робко спросила Камилла, приложив к груди полупрозрачный пеньюар леопардовой расцветки.

– Я полагаю, что Марта купила это взамен ночной сорочки, которую ты указала в списке, – усмехнулся Дэвис, всеми силами стараясь перебороть несвоевременно проснувшуюся стеснительность.

– А это? Зачем мне столько белья? – Камилла доставала из пакета один бюстгальтер за другим. Романтичный розовый, страстный бордовый, экстремальный черный и пуританский белый…

– Наверное, по одному на каждый из семи дней недели, – предположил Дэвис.

– Ты что, попросил купить для меня одежду свою подружку? – Глаза Камиллы сверкнули. Если Дэвис сейчас ответит «да», то она ни за что не наденет ни одну из привезенных вещей. Лучше ходить голой, чем принимать подарки от соперницы!

– Можно и так сказать. Мы с Мартой всегда были друзьями. – Камилла насупила брови и надула губы. Ее недовольство было столь явным, что Дэвис рассмеялся. – Марте и в самом деле за шестьдесят, и она заменила мне мать.

Камилла молча перебирала вещи. Пожалуй, самым пригодным комплектом были прямые темно-синие джинсы, кроссовки и водолазка из тонкой шерсти. Вот только под водолазку придется надеть один из кружевных бюстгальтеров, а они настолько тонкие, что через них наверняка будут видны соски. Если Дэвису не понравится…

Смелая догадка о том, что любому мужчине такое понравилось бы, обнадежила и даже обрадовала Камиллу. Дэвис не сможет устоять перед соблазном взглянуть на ее грудь. А уступив соблазну однажды, трудно не поддаться ему вновь. Камилла была уверена, что ее спонтанный поцелуй произвел на Дэвиса столь же яркое и волнующее впечатление, как и на нее. Следовательно, он попытается поцеловать ее снова. Что ж, она с нетерпением будет ждать этого момента.

Камилла положила в рюкзак Дэвиса несколько бутербродов, завернутых в бумагу, и без особой надежды спросила:

– Дэвис, а можно, я поеду с тобой на рыбалку? – Она уже не в первый раз просилась составить ему компанию на утренней рыбалке, но Дэвис упорно отказывал Камилле в удовольствии покататься на лодке в лучах рассвета.

– Камилла, что за фантазии? Ты замерзнешь. Не хватало еще, чтобы ты простудилась.

– Я надену теплый свитер, – настаивала она.

Ничего нового в нынешнем пререкании не было. Дэвис через день ходил удить рыбу и не разу не согласился взять с собой Камиллу.

– Мне уже начинает казаться, что ты жутко суеверен и боишься, что женщина на судне – к беде.

Дэвис усмехнулся.

– Хорошо. Пойдем со мной. Но потом не жалуйся. Я тебя предупреждал: в этом нет ничего веселого и забавного. Это далеко не озеро изобилия в Диснейленде. Рыба не любит женской болтовни.

Камилла понимающе кивнула и побежала в комнату за свитером и шерстяными носками. В глубине души она надеялась разговорить молчаливого Дэвиса. Зачастую люди начинают откровенничать именно на лоне природы. Камилла сгорала от желания узнать больше о Марте и о других женщинах Дэвиса.

– Держись за мою руку и залезай в лодку, – скомандовал Дэвис, едва они с Камиллой подошли к привязанной на берегу лодке.

Мгновение женщина колебалась. Неужели это утлое суденышко выдержит их двоих? Деревянной лодке с двумя переносными алюминиевыми веслами было по крайней мере лет пятнадцать! Что, если они потерпят кораблекрушение? Впрочем, ей не о чем беспокоиться, когда рядом Дэвис. Однажды он ее уже спас.

Камилла села в лодку и подождала, пока Дэвис оттолкнет лодку от берега и сядет рядом с ней.

– Какая красота! – не сдержала восторженного возгласа Камилла, едва они отчалили от берега и ее взору предстали крутые песчаные берега.

Над темной синью воды зеленели высокие сосны. Сквозь широкие пушистые кроны местами просвечивала бледная голубизна утреннего неба.

Похоже, Дэвису пришлось по душе искреннее восхищение компаньонки. Он довольно улыбнулся и огляделся по сторонам. Дэвис видел эти живописные места много раз, но был уверен, что они никогда не наскучат ему. В природе все жило, менялось, двигалось и пело. В ней не было убивающей монотонности города.

– Дэвис, я тебе завидую… жить в таком раю… Как бы я хотела провести здесь остаток жизни!

– Ты так говоришь, будто тебе давно перевалило за пятьдесят и ты подыскиваешь тихую гавань. У тебя еще вся жизнь впереди. Вернешься в город, выйдешь замуж, заведешь собаку, родишь детей…

– Нет, – резко перебила его Камилла.

Дэвис недоуменно посмотрел на нее.

– Нет, я не хочу возвращаться в город.

– Но, Камилла, ты ведь не можешь остаться здесь.

– Я тебе уже надоела? – с вызовом спросила она. Голос ее зазвенел от подступивших слез.

– Камилла, пойми: это сущее безумие. У тебя нет документов, ты даже не помнишь свое настоящее имя… – Дэвис так сильно сжал весла, что костяшки пальцев побелели, а на руках проступили бугристые вены.

– А если бы я знала свое имя и у меня были бы документы? – тихо спросила она, пряча глаза.

Дэвис медлил с ответом, и Камилла снова заговорила:

– Ты бы тогда разрешил мне остаться?

– У меня ведь не частная гостиница в самом деле. Мне твои документы ни к чему. Я беспокоюсь о тебе. Жизнь в лесу далека от беззаботного отпуска. Ты молодая привлекательная женщина…

– Ты правда так думаешь? – снова перебила его Камилла. На сей раз ее глаза смотрели Дэвису в лицо.

Он кивнул. Он никогда не был мастером говорить женщинам комплименты, но вместе с тем не стеснялся высказывать свое мнение о прекрасной половине человечества.

– Камилла, ты очень милая и добрая… но я вовсе не герой любовного романа. Неужели ты полагаешь, что я живу в лесу только из большой любви к природе?

Она не отводила от него глаз, полных восхищения и любви. Как же ты ошибаешься, Дэвис, думала Камилла. Именно ты герой моего романа.

Тем временем они добрались до прикормленного места. Дэвис поднял весла и осторожно поставил их на борта. Он принялся разматывать удочки. Молчание затягивалось, но Камилла не решалась нарушить его глупыми или, наоборот, чересчур серьезными вопросами. Лишь после того, как Дэвис закинул удочку в воду и поплавок принял вертикальное положение, она робко спросила:

– Почему ты покинул Касл-хилл?

– Это долгая и не самая веселая история.

Невзирая на явное нежелание Дэвиса откровенничать о своем прошлом, Камилла рискнула задать второй вопрос на закрытую тему:

– Это связано с любимой женщиной?

Дэвис кивнул, с преувеличенным вниманием следя за поплавком, покачивающимся на воде.

– Она тебя предала?

– Можно и так сказать, – после долгой паузы ответил Дэвис. Камилла уже отчаялась дождаться от него ответа, как вдруг он заговорил: – Она погибла. А меня оставила одного. В каком-то смысле это предательство с ее стороны, не находишь?

Камилла почувствовала, как все ее тело немеет, словно превращаясь в безжизненную восковую фигуру. И вдруг Дэвиса прорвало, будто плотину, не выдержавшую напора многих тонн воды.

– Мы попали в автокатастрофу. Моя жена была за рулем и пострадала сильнее. Я провел в реанимации больше недели. Я даже не был на ее похоронах. – Дэвис погрузился в тяжелые мысли и не обращал внимания на лихорадочно дергавшийся поплавок.

Камилла положила свою руку поверх его руки и потянула удочку. Наконец Дэвис пришел в себя и резко вытащил из воды леску. Рыба успела съесть наживку и соскочить с крючка. Камилла вздохнула. Теперь Дэвис точно разозлится на нее. Как он и предполагал, она отвлекла его разговорами от важного занятия.

– Уплыла, – равнодушно констатировал Дэвис.

Он насадил на крючок другую приманку и вновь закинул удочку в воду. Опасения Камиллы оказались напрасными – Дэвис не сердился на нее. Однако продолжать расспросы о его прошлом она сочла слишком рискованным мероприятием.

– Если мы ничего не поймаем на обед, я испеку пирог, – предложила Камилла.

– Я заметил, тебе приглянулась моя духовка, – проворчал Дэвис. – Вчера пончики, утром пицца… Ты меня избалуешь.

– Мне нравится печь, – с улыбкой ответила Камилла. – Кажется, я всю жизнь месила тесто и стояла у плиты.

Бедняжка Камилла даже не подозревала, насколько близка была к истине. Не помня своего настоящего имени, она поразительным образом вспомнила свою профессию. До рокового прыжка с моста женщина, взявшая имя Камилла, работала в маленькой кондитерской на углу Медисон-стрит и Бентли-роуд.

Дни потекли один за другим, повинуясь мерному течению реки, на берегу которой располагалась скромная хижина Дэвиса. Камилла убирала дом, превратив его в уютное гнездышко, и готовила еду. Как и обещала, она баловала Дэвиса выпечкой и старалась разнообразить их вечера чтением вслух. Однажды Дэвис удивил ее, достав с антресолей старый кассетный магнитофон и несколько кассет с записями Фрэнка Синатры и «Битлз».

– Вообще-то я не собирался устраивать дискотеку, – заметил Дэвис после того, как Камилла пригласила его на танец.

– Дэвис, ну пожалуйста! – взмолилась она. – Я обожаю эту песню.

Из динамиков лилась романтичная мелодия «Странника в ночи».

– Я ужасно танцую. Потом не жалуйся, что я оттоптал тебе все ноги. – Дэвис нежно взял Камиллу за протянутую руку и одним рывком прижал женщину к себе.

То ли от неожиданности, то ли от избытка эмоций у нее закружилась голова. Почувствовав, что Камилла теряет равновесие, Дэвис крепче сжал ее в объятиях. Его левая рука обвила ее талию, и у Камиллы появилось чувство, словно вокруг нее огненный обруч, обжигающий не только кожу, но и бешено стучащее сердце.

Камилла и Дэвис медленно кружились в ритме танца, едва слышно подпевая Синатре. Как совпадали их ощущения! Они оба были такими же странниками в ночи, не нашедшими пока успокоения.