Закулисье войны. Штрафники, заградотряды, трудовые армии

В непростых условиях военного времени сотрудники уголовно-исполнительной системы изыскивали средства и возможности внести дополнительный вклад в дело приближения победы. Так, например, осенью 1941 года личный состав тюрьмы № 1 города Кирова организовал сбор средств на постройку эскадрильи самолетов. Коллектив Ивдельлага (Свердловская область) за годы войны на постройку танков и самолетов перечислил 3,5 млн рублей наличными и более 10 млн рублей облигациями.

Совместным трудом сотрудников, вольнонаемного персонала и заключенных в годы войны страна обеспечивалась лесом, углем, рудой, восстанавливала и строила новые предприятия. К основным направлениям народно-хозяйственной деятельности с использованием труда заключенных в годы Великой Отечественной войны можно отнести: – железнодорожное строительство, куда было направлено 448 тыс. заключенных);

– лесная промышленность (320 тыс. заключенных);

– промышленное строительство (310 тыс. заключенных);

– аэродромное и шоссейное строительство (268 тыс. заключенных);

– горно-металлургическая промышленность (171 тыс. заключенных);

– строительство оборонительных рубежей (200 тыс. заключенных).

С первых дней войны в системе ГУЛАГа непосредственно на местах было организовано производство, направленное на выполнение заказов для нужд фронта. Главным образом производился выпуск боеприпасов, спецупаковки, пошив обмундирования для Красной Армии, изготовление другой военной продукции. На базе заводов и заводиков системы ГУЛАГа производилось огромное количество боеприпасв, в их числе различного калибра мины, авиабомбы, авиационные осколочные бомбы типа «АО», ручные гранаты, противопехотные мины. Кроме того, в ИТЛ были организованы производство и поставка на фронт средств инженерного вооружения: грейдеров, катков, снегоочистителей, автобензоприцепов.

В целом же производство продукции заключенными исправительно-трудовых лагерей в годы войны охватывало 15 отраслей народного хозяйства. Только в течение 1942 года предприятиями ИТЛ было выпущено продукции на 1 млрд 290 млн рублей, что составило 108,3 % от предусмотренного планом.

К 1944 году заключенные работали на 650 предприятиях страны. Общий объем продукции, выпущенный этими предприятиями, составил 1 млрд 652 млн рублей. Кроме того, благодаря производственно-хозяйственной деятельности ИТЛ в государственный бюджет за 1944 год поступило накоплений в сумме 1 млрд 630 млн рублей, в доход государства сдано 767 млн рублей. При этом важно отметить, что в годы войны все колонии и лагеря перешли на самоокупаемость и не получали дотаций из государственного бюджета.

Заключенными решались даже творческие задачи. Так, для оборонной промышленности (авиастроение, танкостроение, артиллерия, транспорт, изготовление боеприпасов) были необходимы в большом количестве технические изделия из кожи. Для их производства требовались остродефицитные полуфабрикаты, которые поступали с перебоями. Заключенные Московской колонии № 1 НКВД России изобрели и сконструировали небольшую экспериментальную установку по изготовлению манжет из полихлорвиниловых масс, заменяющих кожаные полуфабрикаты. Производство экспериментальной партии позволило исключить из технологического процесса дефицитное сырье и обеспечило колоссальную экономию финансовых средств.

В годы войны силами заключенных обеспечивалось строительство объектов разного назначения. Были построены и введены в действие такие крупные промышленные объекты, как Актюбинский завод ферросплавов, Норильский никелевый, Новотагильский и Байкальский металлургический заводы, нефтепровод Астрахань – Саратов, Ухтинский нефтяной комбинат, Тавдинский, Канский, Красноярский, Любвинский гидролизные заводы по выработке спирта. Особо среди оборонных сооружений следует выделить пороховой завод в Соликамске, авиационные в Омске и Куйбышеве, аэродромы с твердым покрытием, в том числе заполярный в Уэлькале на трассе Москва – Америка.

Постановлением Государственного Комитета Обороны от 21 мая 1943 года, для обеспечения возможных боевых действий на Дальнем Востоке, на ГУЛАГ было возложено строительство железнодорожной линии Комсомольск – Советская Гавань и порта Ванино. Обе эти задачи были выполнены успешно.

Всего же за период 1941–1944 гг. строительными организациями НКВД было выполнено капитальных работ на 14,2 млрд рублей, что составило 14,9 % всех выполненных строительных работ по народному хозяйству СССР в целом, было построено и сдано в эксплуатацию: 612 оперативных аэродромов и 230 аэродромов с взлетно-посадочными полосами, группа авиационных заводов в районе Куйбышева, 3 доменных печи общей мощностью 980 тыс. тонн чугуна в год, 16 мартеновских и электроплавильных печей производительностью 445 тыс. тонн стали, прокатные станы общей производительностью 542 тыс. тонн проката, 4 коксовые батареи производительностью 1 млн 740 тыс. тонн кокса, угольные шахты и разрезы общей производительностью 6 млн 790 тыс. тонн угля, 46 электрических турбин общей мощностью 596 тыс. киловатт, 3 тыс. 573 километра новых железных дорог, 4 тыс. 700 километров шоссейных дорог, 1 тыс. 58 километров нефтепроводов и другие объекты.

За этот период промышленными предприятиями НКВД было выдано: 315 тонн золота, более 14 тыс. тонн олова (в концентратах), 6 тыс. 795 тонн вольфрамового концентрата, 1 тыс. 561 тонн молибденового концентрата, 6 тыс. 511 тонн никеля электролитного, 6 тыс. 81 тонн меди черновой, 968 тыс. тонн хромитовой руды, 8 млн 924 тыс. тонн угля, 10 тыс. 150 тонн сажи газовой, 407 тыс. тонн нефти, 90 млн м³ леса и дров, произведено 30,2 млн штук мин. Удельный вес продукции предприятий НКВД в общем производстве по народному хозяйству СССР составил: по золоту – 64 %; по платине и палладию – 65 %; по оловянным концентратам – 82 %; по электролитному никелю – 71 %; по молибденовым концентратам – 27 %; по вольфрамовым концентратам – 34 %; по минам – 17 %. Несмотря на трудности, помимо высоких показателей трудовой активности заключенными было перечислено в Фонд обороны страны свыше 40 млн рублей добровольных взносов, а также значительное количество золота и серебра. Из предприятий ГУЛАГа в освобожденные районы страны в 1943–1944 гг. было передано 356 единиц разного оборудования, 160 тракторов, 170 автомашин, 30 комбайнов, 235 плугов, 62 сеялки.

Уже в 1944 году началась переориентация части ресурсов ГУЛАГа на нужды послевоенного развития. Хотя многие производства и стройки продолжали выполнять прежние задания, большинство производственных мощностей исправительной системы стало перестраиваться на выпуск «мирной» продукции. Именно в это время было завершено строительство Угличской и Рыбинской электростанций, которое было приостановлено в 1941 году.

Тогда же НКВД получил ряд новых заданий Государственного Комитета Обороны по капитальному строительству и расширению производственной деятельности. В числе первостепенных задач были восстановление и строительство военно-морских баз в Таллине, Риге, на полуострове Порккала-Удд, строительство газопровода «Саратов – Москва», восстановление Беломорско-Балтийского канала, строительство Закавказского металлургического комбината и железной дороги Кировобад – Дашкесан, строительство Ивдельского и Бирюсинского гидролизных заводов мощностью на 500 тыс. декалитров спирта каждый, развитие нового месторождения коксующихся углей Хелмер-Ю, включая строительство железной дороги Воркута – Хелмер-Ю, строительство Ангренского и Волчанского угольных разрезов, расширение куйбышевского, краснодарского и дагестанского нефтепромыслов, строительство урановых рудников и заводов, а также второй очереди Тырно-Аузского вольфрамового комбината.

На 1 января 1945 года всего в исправительной системе НКВД насчитывалось 1 млн 460 тыс. человек. Из них 715,5 тыс. содержались в исправительно-трудовых лагерях и 745,2 тыс. в исправительно-трудовых колониях. Вскоре туда начали массово поступать лица из числа восточных рабочих, обвиненных в сотрудничестве с фашистами, освобожденных из лагерей бывших белогвардейцев, захваченных полицаев, власовцев и других.

В 1945 году перед ГУЛАГом была поставлена совершенно новая задача – обеспечить развитие атомной промышленности в СССР.

Таким образом, система ГУЛАГа продолжала функционировать на протяжении всего периода Великой Отечественной войны. В лагерях этой системы отбывали наказание самые разные люди, от уголовников, совершивших тяжкие преступления, до людей, осужденных по политическим мотивам. Сама система четко вписывалась в общую структуру жизни и деятельности страны в условиях войны, являясь ее составной частью.

Штрафные формирования в РККА

После неудачного исхода Харьковской оборонительной операции (4–25 марта 1943 года) советские войска были вынуждены отступать к Дону, а затем к Волге. На отдельных направлениях это отступление ввиду напора превосходящих сил противника и потери управления советским командованием превращалось в бегство с элементами паники. Для того чтобы воспретить это, от 28 июля 1942 года был подписан приказ № 227 народного комиссара обороны СССР больше известный как приказ И.В. Сталина «Ни шагу назад!».

Сразу же надо сказать, что этот приказ не был секретным, так как он объявлялся во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах. Но затем советские историки предпочли о нем умалчивать. Порой он даже публиковался только под грифом «Для служебного пользования».

На самом же деле приказ в своей первой части гласил:

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа».

Но далее, говоря о сопротивлении отдельных соединений и частей Красной Армии говорилось:

«Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам».

После этого в приказе шло напоминание о том, что «Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн населения, более 80 млн пудов хлеба в год и более 10 млн тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».

И только после этого в приказном порядке указывалось: «надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв».

Ставился вопрос – чего же не хватает для того, чтобы остановить наступление врага? Приказ отвечал и на этот вопрос. Так, указывалось: «Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток».

Для устранения этого главного недостатка предписывалось принимать неотложные и самые жесткие меры. Указывалось: «Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины».

Но это только призывы и угрозы. Нужно было выработать четкий механизм достижения поставленных целей. И в этом деле, как это часто бывает на войне, невольно помощь оказал противник. Так, в приказе № 227 указывалось:

«После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой».

На основании немецкого опыта было приказано:

«Сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины…

Сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».

Таким образом, штрафные батальоны о которых особенно часто стало «модным» говорить в последнее время, формировались исключительно из провинившихся средних и старших командиров и соответствующих политработников. При направлении в такой батальон с офицеров снимали знаки отличия, награды, и они временно становились рядовыми. Командовали такими подразделениями исключительно строевые офицеры, не являвшиеся штрафниками. Время пребывания в штрафном батальоне было ограниченным, по истечении которого все уцелевшие штрафники восстанавливались в воинском звании, им возвращались их награды, а сами они возвращались в свои части.

Штрафные роты комплектовали провинившимися младшими командирами и рядовыми бойцами. Кроме того, туда могли направляться заключенные, пожелавшие искупить кровью свою вину перед Родиной и народом. Все они носили военную форму, но без знаков различия и наград. Командирами взводов и, тем более, штрафной роты, были строевые офицеры, не являвшиеся штрафниками. Причин перевода из штрафной роты в строевую было несколько. Первая – после ранения, полученного в бою. Вторая – после случая явного проявления храбрости по ходатайству командира роты. Третья – после длительного периода участия в боевых действиях и при отсутствии замечаний в трусости. Но последний случай практиковался крайне редко.

На сержантские должности по приказу командира батальона, как правило, назначались штрафники, отличившиеся в боях или проявившие высокие организаторские качества. Но при этом никаких льгот для их боевой службы по сравнению с рядовым составом не было.

Исследователь истории штрафных подразделений полковник юстиции А.В. Мороз пишет, что на Сталинградском фронте сразу же после объявления приказа № 227 в августе 1942 года приступили к формированию по временным штатам двух штрафных батальонов, которым, соответственно, были присвоены номера 1 и 2. Но в связи с быстрой сменой обстановки вскоре эти батальоны оказались в полосе Донского фронта. Кроме того, стало ясно, что данный фронт укомплектовать их личным составом не сможет. Поэтому приказом по войскам № 09/0125 от 30 сентября 1942 года 2-й отдельный штрафной батальон был расформирован, а его командный и политический состав в количестве 33 человек направлен на доукомплектование 1-го батальона.

Командный состав батальона был представлен строевыми офицерами, имевшими боевой опыт и отличавшимися решительностью и требовательностью. Командиром 1-го штрафного батальона был назначен гвардии майор Григорьев Яков Федорович, комиссаром – батальонный комиссар Лавренюк Павел Прохорович, начальником штаба – капитан Лобань Григорий Иванович. За батальоном закреплялся оперуполномоченный особого отдела НКВД фронта лейтенант госбезопасности Ефимов Павел Тимофеевич. Кадровыми офицерами были заместитель командира батальона по строевой части, офицеры штаба и политаппарата, командиры и политруки трех стрелковых рот и роты противотанковых ружей, командиры взводов, несколько интендантов, военврач и военфельдшер. Помимо этих офицеров, в ротах на постоянной основе служили шесть сержантов и красноармейцев (писарь-каптенармус, санинструктор и четыре санитара-носильщика). Также из нештрафников состоял взвод снабжения и предусмотренный штатом позднее комендантский взвод.

Всего по состоянию на 15 августа 1942 года в 1-м отдельном штрафном батальоне числились 95 военнослужащих постоянного состава (из них 29 сверх штата до особого распоряжения). Это были проверенные боями люди. Командира и военного комиссара ОШБ подбирал и утверждал Военный совет фронта. Комбату и штабу разрешалось подыскивать подходящих командиров рот и взводов в Отдельном полку резерва офицерского состава (ОПРОС) и отчислять тех, кто надежд не оправдывал.

Снятие офицеров с занимаемых ими должностей имело место. Так, в одном из приказов командира 1-го отдельного штрафного батальона мы читаем: «За попытку уклонения от командировки к передовой линии фронта, командира стрелковой роты капитана Юхту Ивана Даниловича от занимаемой должности отстраняю, направляю в отдел кадров фронта и ходатайствую перед Военным советом о снижении его в звании до лейтенанта». Также его приказами было откомандировано и несколько командиров взводов.

По решению советского командования трудности службы в отдельном штрафном батальоне для строевых офицеров компенсировалась несколькими моментами. Во-первых, воинские звания для командиров штрафных подразделений были на ступень выше, чем для строевых. Во-вторых, офицеры штрафных частей пользовались льготной выслугой: сутки числили за шесть.

С первых дней августа в 1-й батальон, формировавшийся в селе Самофаловка (ныне Дубовского района Волгоградской области), начали поступать разжалованные в рядовые вчерашние офицеры. Из них начали комплектовать стрелковые роты и роту ПТР.

В последующем 1-й штрафной батальон последовательно перемещался по хуторам Терновка, Попов, Ширяевский. За всю войну он, как и другие штрафные части, ни разу в крупном населенном пункте не размещался, ни одного крупного населенного пункта не освобождал. Он всякий раз решал только вспомогательные задачи, хотя и самые опасные. Важнейшей из них была разведка боем, проводившаяся на фронте предстоящего наступления дивизии с целью вскрытия огневых точек противника.

Еще до непосредственного вступления в бои батальон понес первые потери и были наложены первые дисциплинарные взыскания. Так, 19 августа 1942 года был отправлен в госпиталь раненым первый боец-переменник, старший лейтенант. В тот же день при налете немецкой авиации на станцию Котлубань осколок сразил командира 1-й стрелковой роты капитана Спиридона Черного. Его похоронили в Самофаловке на сельском кладбище.

Первое взыскание – строгий арест – гвардии майор Григорьев, пользовавшийся дисциплинарной властью командира дивизии, объявил двум бойцам-переменникам (старшим лейтенантам) за то, что для обустройства батальона те похитили в соседнем колхозе стройматериалы.

Первой в батальоне удостоилась благодарности начальник санитарной службы военврач 3-го ранга Родина, которая под обстрелом противника оказала первую помощь раненому начальнику финансовой службы и вынесла его вместе с батальонными ценностями.

2 октября 1942 года командир батальона Григорьев получили приказ из штаба фронта. Он требовал сформировать маршевую роту численностью 116 человек и обоз (6 лошадей и 3 повозки). На вооружение этой роты было передано 2 станковых и 12 ручных пулеметов, 36 автоматов ППШ и 60 винтовок. После формирования она должна была по маршруту Терновка – Ширяевский – Б. Ивановка – Лозное прибыть в распоряжение командующего 24-й армией генерал-майора И.В. Галанина и к исходу 3 октября сосредоточиться в селе Садки.

Вскоре после этого туда же была направлена и вторая маршевая рота примерно такого же состава.

Первые серьезные потери 1-й отдельный штрафной батальон понес во время боев в районе высоты 108,4, что у села Котлубань. Там, как сказано в приказе, «проявив отвагу и мужество, погибли смертью храбрых 19 бойцов-переменников и один командир взвода, 28 бойцов-переменников получили ранения. Все погибшие были захоронены на южных скатах той же высоты».

3 ноября 1942 года гвардии майора Григорьева на посту командира 1-го отдельного штрафного батальона сменил гвардии майор Бурков Дмитрий Ермолаевич.

25 ноября 1942 года распоряжением начальника Главного организационно-штатного управления Главного управления формирования частей Красной Армии № орг. /2/78950 штрафным батальонам всех фронтов были присвоены номера. В связи с этим 1-й ОШБ Донского фронта получил номер 8 и под этим номером воевал до самой Победы.

Теперь хочется сказать несколько слов о том, что представлял собой переменный состав данного отдельного штрафного батальона. Имеются сведения о том, что только в период с 1 августа по 30 декабря 1942 года в отдельном штрафном батальоне Сталинградского (Донского) фронта в качестве рядовых воевали бывший начальник штаба дивизии, начальник штаба танковой бригады, начальник политотдела стрелковой бригады, военные комиссары дивизии, танковой и стрелковой бригад, 12 командиров полков и 5 командиров батальонов, 40 командиров рот и батарей, 26 политруков, 81 командир взвода. Кроме того, через этот батальон за первые пять месяцев прошли начальник госпиталя, начальник склада НКО СССР вместе с военкомом этого же склада, райвоенком, начальник военторга, ответственный секретарь бюро ВЛКСМ, начальник клуба, секретарь военного трибунала, оперуполномоченный особого отдела НКВД, военфельдшер.

Использовался данный батальон и для исправления кровью летчиков. Среди его воинов были 4 командира авиационных авиазвеньев, 2 штурмана эскадрильи, 8 авиатехников, 2 бортмеханика.

Штрафникам под Сталинградом, как и всей армии в те дни, жилось очень тяжело. Распорядком дня ежедневно предусматривалось 10 часов занятий. Горячую пищу готовили только на завтрак и обед. Но что это была за пища? Военврач 3-го ранга Родина доносила по команде: «Половина муки непригодна для выпечки хлеба, соли нет, картофеля последние двадцать дней – тоже. Из овощей в наличии лишь соленые огурцы и помидоры. Витаминные продукты не поступали со дня основания батальона. 30 и 31 декабря 1942 года все блюда на завтрак и обед готовились из пшеничной муки». Ужин в распорядке дня не значился вовсе. Поэтому неудивительно, что во время боев под Сталинградом до трети бойцов и офицеров вели бои, как сказано в документе, с проявлениями туляремии, болями в желудке, метеоризмом (вздутием живота), с высокой температурой.

В то же время из числа штрафников во время боев под Сталинградом за мужество было много реабилитированных досрочно. Кроме того, было много восстановленных в званиях посмертно. И это неудивительно. Так, в 1-м (8-м) отдельном штрафном батальоне с 1 августа по 30 декабря 1942 года из 177 человек, направленных туда по приказу «о трусости», и 154 – по суду, 71человек был убит и 138 получили ранения.

Вначале всегда, а затем – как правило, реабилитация обставлялась определенной торжественностью. Приказ войскам объявлялся перед строем. Затем представители штаба и политуправления фронта возвращали восстановленным в правах ордена и медали, а позднее – вручали полевые погоны с прежними знаками различия. После этого выдавались на руки предписания: одним – убыть в свою часть, другим – в отдельный полк резерва офицерского состава фронта, третьим (по особому указанию) – в отдел кадров округа.

Приказы о восстановлении в правах офицерского состава и воинских званиях составлялись отдельно по погибшим, раненым, освобождаемым досрочно за подвиги на поля боя и полностью отбывшим срок. Они были развернутыми, с биографическими данными офицеров и их краткой характеристикой. Так, в выписке из приказа № 0988 по войскам 1-го Белорусского фронта от 11 июня 1944 года указывалось: «Бывший командир пульроты 4-го стрелкового полка 10-й запасной стрелковой бригады капитан Хохлов Михаил Сергеевич, 1913 года рождения, уроженец Башкирской ССР, г. Уфа, ул. Таботская, д. 41. Русский, служащий, беспартийный, образование: общее – 8 классов, военное – пехотное училище в 1938 году, в Красной Армии с 1934 года. В батальон прибыл 7.4.44 г. сроком на 2 месяца по приговору военного трибунала 10-й зсбр, осужден по ст. 193–3 (за самовольное оставление поля сражения во время боя) сроком на 8 лет ИТЛ. За время пребывания в батальоне показал себя смелым и решительным бойцом. 13.6.1944 г., участвуя в разведке, действовал энергично и смело. Получил слепое ранение в область поясницы с повреждением правой почечной капсулы, госпитализирован».

Всего же этим приказом были реабилитированы 20 штрафников-офицеров.

Но некоторые офицеры, прошедшие через штрафной батальон, в последующем не пожелали расставаться с этим подразделением. Так, в летописи 8-го отдельного штрафного батальона зафиксирован случай, когда только что реабилитированного офицера – старшего лейтенанта Николая Буравникова по его просьбе оставили командиром взвода во 2-й роте штрафбата.

10 мая 1943 года командиром 8-го отдельного штрафного батальона был назначен подполковник Осипов Аркадий Александрович. Эта часть участвовала в Курской битве, во время которой понесла очень большие потери. Так, подсчитано, что в оборонительных и наступательных боях на Курской дуге из состава батальона погибло 143 человека и 375 получили ранения.

Не обходилось и без казусов. Однажды штаб батальона доложил, что в одной из рот, которая действовала в отрыве от батальона, четыре бойца-переменника погибли и захоронены в братской могиле, а один пропал без вести. Но спустя три месяца выяснилось, что все они попали в плен, но затем сумели бежать и вернулись из-за линии фронта.

В дело батальона по этому поводу вшит приказ по фронту, отпечатанный типографским способом. Он гласит: «за ослабление контроля, предоставление непроверенных данных начштаба 8-го отдельного штрафного батальона майор Носач В.А. переводился адъютантом старшим обычного стрелкового батальона в 240-й стрелковый полк, а подполковнику Осипову А.А. объявлялось предупреждение».

Данный эпизод не был характерным для А.А. Осипова, который рассматривал его не как штрафное подразделение, а как боевую единицу. Об этом свидетельствует такой факт. Когда 8-й отдельный штрафной батальон находился в распоряжении командующего 3-й армией генерал-лейтенанта А.В. Горбатова, Осипов предложил командарму вместо разведки боем, дела весьма кровавого, добыть языка. Горбатов согласился.

Ночью комбат переправил за реку к противнику группу штрафников, которые искусно замаскировались у самой кромки воды. В это время основной состав батальона развернул на своем берегу «строительство»: одни почти на виду тесали бревна топорами, другие в глубине леса стучали по стволам деревьев пехотными лопатами. Было не понятно, готовят советские войска форсирование или оборону?

Противник не выдержал и выслал в следующую ночь разведку. Ее обнаружила группа, находившаяся на противоположном берегу реки. Вражеские солдаты были уничтожены без выстрелов, ножами, а офицера и двух солдат доставили в штаб 3-й армии.

В следующий раз при освобождении Рогачева, родного для Осипова города, комбат по приказу командарма только одному ему известными тропами вывел отдельный штрафной батальон в тыл противника, организовал засады и развернул дерзкие диверсии на коммуникациях. Тогда огнем из засады был уничтожен даже один генерал.

1 августа 1944 года полковник Осипов сдал командование 8-м отдельным штрафным батальоном подполковнику Батурину Николаю Никитовичу. С ним штрафники пошли дальше на запад, уже за пределы своего Отечества.

Хотя Батурина подчиненные и недолюбливали – сыпал взысканиями направо и налево, – батальон успешно решал боевые задачи. Многие из командиров рот и взводов были награждены, в том числе орденами Красного Знамени, Александра Невского, и даже Богдана Хмельницкого III степени.

7 мая 1945 года приказом командующего войсками 1-го Белорусского фронта Г.К. Жукова весь переменный состав 8-го отдельного штрафного батальона был восстановлен в правах офицерского состава и воинских званиях. После этого офицеры начали разъезжаться по своим частям. В то же время в батальон вплоть до 20 июля 1945 года прибывали те из проштрафившихся, кого конец войны застал на пути в ОШБ. Но и их, подготовив соответствующие документы, сразу же отправляли обратно в свои части.

Последний приказ по 8-му отдельному штрафному батальону Группы советских оккупационных войск в Германии был датирован 7 августа 1945 года. Он гласил: «Я, командир ОШБ подполковник Батурин Николай Никитович, с сего числа убываю в распоряжение ОК ГСОВГ для дальнейшего прохождения службы, а для сдачи в архив дел оставляю начальника штаба майора Киселева Филиппа Андреевича. Основание: отношение ОК ГСОВГ № 02255 от 27 июля 1945 г.».

Имел место случай, когда в разряд штрафных был переведен целый полк во главе с командиром. Это был 214-й кавалерийский полк, который с мая 1942 года очень достойно воевал на Кавказе. С апреля 1944 года полком командовал гвардии подполковник Е.В. Данилевич.

23 октября 1944 года 214-й кавалерийский полк 63-й кавалерийской дивизии 3-го Украинского фронта, действуя на территории Венгрии, перешел в наступление. Но вскоре после этого противник атаковал полк во фланг танками и большой группой пехоты. Пришлось вырываться из окружения, но при этом было утеряно Боевое знамя полка.

Найти знамя не удалось, и Военный совет фронта сообщил об этом наркому обороны. Сталин отреагировал приказом № 0380 от 23 ноября 1944 года о переводе полка в разряд штрафных. При этом Е.В. Данилевич был понижен в воинском звании, остальные офицеры практически не пострадали, и наград у личного состава, как это делалось в штрафных батальонах и ротах, никто не отбирал. Более того, на следующий после объявления приказа НКО № 0380 командир дивизии от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил ряду офицеров и красноармейцев ордена и медали, которыми те были награждены за предыдущие бои. Е.В. Данилевич также получил орден Красной Звезды.

После этого полк продолжал сражаться в составе своего соединения наряду с остальными частями. В феврале 1945 года по ходатайству Военного совета 3-го Украинского фронта полк был выведен из разряда штрафных с правом вновь получить Боевое красное знамя. Полк же был расформирован 20 сентября 1945 года.

Уже после окончания войны Е.В. Данилевич стал полковником, а действительную военную службу закончил в 1955 году заместителем командира 33-й гвардейской механизированной дивизии. К моменту увольнения в запас в 1955 году в числе наград он имел орден Ленина, три ордена Красного Знамени, ордена Суворова III степени, Отечественной войны I степени и Красной Звезды.

Имели место случаи, когда в штрафные подразделения направляли и женщин. В выписке из одного приказа было указано: «В период наступательных боев в районе деревни Соковнинка бывший боец переменного состава Лукьянчикова Пелагея Ивановна, исполняя должность санитара стрелковой роты, самопожертвенно презирая смерть, оказывала помощь раненым непосредственно на поле боя. В период боев с 15 по 24 июля ею вынесено 47 раненых бойцов с их оружием. Отмечая героизм, изъявленный товарищем Лукьянчиковой, объявляю ей благодарность и представляю к правительственной награде». Представление к правительственной награде гарантировало немедленный перевод военнослужащего из штрафного батальона в строевую часть.

Приказом НКО СССР № 413 от 21 августа 1943 года командирам полков действующей армии и командирам дивизий в военных округах и на недействующих фронтах разрешалось своей властью направлять в штрафные роты солдат и сержантов за самовольные отлучки, дезертирство, неисполнение приказа и некоторые другие воинские преступления. Но это имело место только в том случае, если обычных мер дисциплинарного воздействия было недостаточно.

Офицерского состава этот приказ не касался. Офицера по-прежнему мог направлять в штрафбат командир дивизии, равный или более высокий начальник только за нарушение дисциплины по трусости или неустойчивости в бою. При всех других преступлениях судьбу виновного определял военный трибунал. Если суд выносил приговор с отсрочкой его исполнения до окончания боевых действий и направлением осужденного для искупления вины на передовую линию фронта, те же командиры своими приказами и направляли лишенного звания офицера в отдельном штрафном батальоне на срок от одного до трех месяцев.

По мере очищения от врага оккупированных территорий набирал силу новый источник пополнения штрафных частей. Это были военнопленные, оставшиеся в живых и освобожденные, а также окруженцы, отставшие от своих частей. Отношение к этим людям определялось приказом Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года.

Всех побывавших в плену и в окружении противника проверяла комиссия Военного совета фронта. Как правило, она состояла из председательствующего (представителя политуправления фронта) и двух членов – старшего оперуполномоченного контрразведки Смерш и заместителя командира полка по политчасти. Выводы комиссия излагала в протоколе. После утверждения протокола на титульном листе командующим фронтом и членом Военного совета фронта он обретал силу приказа.

По решению комиссии в виде наказания отдельные лица направлялись в штрафные батальоны. Иногда такое направление было массовым. Так, по протоколу № 61 от 16 мая 1944 года в 8-й отдельный штрафной батальон было направлено сразу 52 человека. С каждым из них следовал сопроводительный документ с краткой биографической справкой и изложением проступка. Например:

«Жданов Петр Григорьевич – воентехник, начальник оружейной мастерской 77-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, 1911 года рождения, уроженец города Быхов Могилевской области, белорус, рабочий, кандидат в члены ВКП(б) с 1939 года, образование: общее – 10 классов, военное – курсы оружейных техников в 1938 году. В Красной Армии с 1933-го по 1934-й и с 1939 года, имеет 2 ранения.

3.08.1941 года попал в окружение с группой из 30 человек в районе деревни Подвысокое и был ранен. Дойдя до Первомайска, затем до Николаева, повернул назад в свой город. В Быхов прибыл 20.10.41 года и жил до 4.10.43 года, занимаясь сельским хозяйством.

4.10.43 года вступил в партизанский отряд № 152 11-й бригады, где был командиром взвода до соединения с частями Красной Армии 24.02.44 года, после чего был направлен в 58-й армейский запасный стрелковый полк. Никаких документов, подтверждающих правдивость изложенного, нет. Красноармейскую книжку уничтожил.

Решение: Жданова П.Г. направить в штрафной батальон сроком на 1 месяц».

Согласно Перечню стрелковых частей и подразделений (отдельных батальонов, рот, отрядов) действующей армии, составленному Генеральным штабом в начале 60-х годов прошлого века, всего за годы войны было создано 65 отдельных штрафных батальонов (ОШБ) и более 1 тыс. штрафных рот (ОШР). Но этот перечень не точный. Дело в том, что в нем одна и та же штрафная часть может упоминаться и дважды, и трижды, каждый раз под другим номером. В частности, 1-й отдельный штрафной батальон, о котором речь велась выше, в одной строке проходит под этим номером, в другой – как 8-й отдельный штрафной батальон Донского, Центрального, а затем 1-го Белорусского фронтов. Еще большая путаница происходила в отношении отдельных штрафных рот.

В завершение хотелось бы рассказать о судьбе еще одного штрафника – Карпова Владимира Васильевича. Перед самой войной он, будучи курсантом выпускного курса Ташкентского танкового училища, по доносу другого курсанта был арестован за антисоветскую пропаганду и осужден на 5 лет исправительно-трудовых лагерей. Но осенью 1942 года осужденному Карпову была представлена возможность смыть кровью судимость. В составе других заключенных он был направлен на фронт и включен в состав 45-й штрафной роты Калининского фронта. Эта рота для выполнения боевых задач придавалась 629-му стрелковому полку 134-й дивизии, командиром которого был подполковник А.К. Кортунов.

Два месяца В.В. Карпов ходил в атаки в составе штрафной роты. Вскоре отважного бойца заметил командир полка и в начале 1943 года добился того, чтобы он был переведен в обычную роту. Спустя некоторое время рядовой Карпов был переведен во взвод пешей разведки. В этом качестве он быстро освоил дорогу в тыл противника, начал добывать ценные сведения, приводить языков.

А.К. Кортунов в очередной раз начал хлопотать об отважном бойце, добился присвоения ему офицерского звания и назначил командиром взвода пешей разведки. Выбор оказался удачным – командир и штаб полка всегда имели свежие достоверные сведения о противнике, которые очень пригодились в период наступательных боев. По количеству добытых языков Владимир Васильевич был «чемпионом» своего фронта.

Тогда командир полка пошел еще дальше – начал хлопотать о представлении старшему лейтенанту В.В. Карпову звания Героя Советского Союза. Это был невиданный для того времени случай, и, естественно, первые представления получили отказ. Но А.К. Кортунов, который сам стал Героем Советского Союза, не отступал. Дело завершилось тем, что когда в полк прибыл член Военного совета армии, Алексей Кириллович пригласил В.В. Карпова и попросил высокого политработника объяснить офицеру причину отказов на его представления. После этого вскоре Владимир Васильевич Карпов был удостоен звания Героя Советского Союза.

В завершение этой необычной истории хочу сказать, что в процессе работы над книгой о А.К. Кортунове я познакомился и несколько раз встречался с В.В. Карповым. После войны он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, дослужился до полковника. Затем занялся литературной работой, был председателем Союза писателей СССР. Свою историю он описал в книге «Судьба разведчика».

Также необычно сложилась и судьба А.К. Кортунова. Приняв стрелковый полк весной 1942 года, он привел его в Берлин. А после войны Алексей Кириллович стал первым организатором и министром газовой промышленности СССР. Именно он заложил основы газовой отрасли, благодаря которой «голубое топливо» греет нас и сегодня.

Штрафные батальоны и роты прошли не только через всю войну с Германией, но создание их было предусмотрено и при подготовке войны с Японией. Так, на Забайкальском фронте постоянный состав штрафбата был сформирован из офицеров 26-й окружной школы снайперов, а начальник этой школы майор Марченко Федор Степанович стал командиром батальона. Однако из-за скоротечности войны в Маньчжурии укомплектовать переменным составом не успели.