Дело жены оборотня

– Инкуб наведывался к своей возлюбленной?

– Да, его пускали к ней.

– А он, пользуясь случаем, приглядывался к её соседке? Дайте-ка угадаю: вашей главной подозреваемой в убийстве инкуба стала его возлюбленная?

– Прошу прощения, но вы являетесь адвокатом по совсем другому делу и я не вправе обсуждать с вами результатынашегорасследования, – сухо отрезал Шон Мур и сложил руки на груди, копируя позу судьи Кэмпбелла. Намёк был прозрачен, и Вэл зашла с другой стороны:

– Ладно, изменю форму вопроса: у возлюбленной инкуба имеется алиби на утро вчерашнего дня? На время убийства любовницы её ненаглядного демона?

– Хм-мм, хотите увязать эти два случая между собой? Боюсь, ничего не выйдет: любимая женщина Харриса трудится на донорской станции и в субботу она, как обычно, явилась на работу в семь часов утра. С понедельника по пятницу смены на пунктах забора донорской крови начинаются в шесть часов, чтобы люди успели заехать сдать кровь перед началом рабочего дня, а в выходные они открываются в семь. На станции имеются камеры видеонаблюдения и они подтверждают, что девушка находилась на своём посту и сменилась только в два часа пополудни. То же говорят и другие сотрудники пункта.

– Как удобно вампиру работать на донорской станции – нет нужды брать с собой перекус из дома, – усмехнулась Вэл. Впрочем, в Атланте дела обстояли так же: вампиры являлись лучшими специалистами во всём, что касалось крови, и моментально определяли наличие в ней алкоголя, наркотиков и разнообразных вирусов, включая гепатит и ВИЧ, так что их питание за счёт организации более чем оправдывалось. Учреждение экономило на множестве тестов, а сотрудник всегда был сыт и благодушен. – Камеры видеонаблюдения можно обмануть, а на свидетелей воздействовать ментальной магией.

– Уверяю вас, мои детективы умеют выполнять свою работу качественно, – ледяным тоном заверил Шон Мур и Вэл не решилась озвучить другие свои соображения, чтобы её вновь не упекли за решётку – теперь уже за открыто проявленное неуважение к полиции.

Изменение тона главы департамента пришлось не по вкусу не только ей.

– Я забираю своего адвоката? – с лёгким оттенком угрозы протянул Брэд Кэмпбелл, сгущая повисшее в воздухе напряжение. Так один сильный хищник предупреждающе ворчит на другого, намекая, что не даст прибрать к рукамегодобычу.

– Буду премного благодарен, если заберёте, – буркнул шеф полиции.

Замечательно: вначале принудительно тащат в участок, а потом – уберите её отсюда!

Шагая вслед за Кэмпбеллом, Вэл расстроено думала, что ничего важного по делу Хью так и не выяснила. Замерев у распахнутой перед ней дверью арендованного спорткара, она вопросительно глянула на судью.

– Доставлю вас в аэропорт, иначе рискуете опоздать на рейс, а мне не с руки назначать Энсли другого адвоката. Если не забыли, по делам Иных в Атланте сейчас работаете только вы, – пояснил свои действия Кэмпбелл. – Хочется верить, хоть в самолёте вы умудритесь не влипнуть в очередную историю. По крайней мере, я вам очень советую перестать встревать в неприятности.

– Собираетесь лично проконтролировать благополучие моего перелёта?

– Нет, я не могу явиться на чужую территорию и не нанести визит её главе. Так что с вами, дорогая адвокат, мы увидимся только завтра в суде.

Смотря в иллюминатор и дожидаясь, когда все пассажиры займут свои места и стюард велит пристегнуть ремни, Вэл ощутила тревожный запах. То, что в соседнем с ней кресле усаживался вампир, можно было бы счесть случайностью, если б не одно «но»: его запах имел схожие нотки с запахом на платке, лежащем в заднем кармане джинс Вэл. Такое сходство могло означать только одно: мужчина был близким родственником той, что, предположительно, вонзила нож в грудь демона. Оставалось надеяться, что склонность к убийствам Иных не была фамильной чертой этой семейки!

«Каждый раз, когда Кэмпбелл советует мне не попадать в неприятности, я обязательно в них попадаю! Может, среди его предков затесались не только демоны, но и ведьмаки? Что-то его советы всё больше смахивают на проклятья!» – рассердилась Вэл.

.

Известно, что сильной стороной вампиров являются способности к ментальной магии. Люди называют их гипнозом, внушением, нейролингвистическим программированием, но переименование не меняет сути дела. При желании вампир за мгновение убедит вас, что является вашим преданным другом, которому можно смело доверить свои миллионы – посвящённые люди в банковском секторе вовсю используют это умение. Ничего противозаконного, просто в некоторые банки люди охотнее приносят свои сбережения. Или, скажем, любой вампир легко соорудит иллюзию того, как обращается синим облачком и утекает в иллюминатор боинга, – и становится ясно, откуда растут корни сказочных поверий, что вампиры умеют оборачиваться чёрными воронами или слоистыми туманами. На самом деле не умеют – вампиры не оборотни – но их самобытная фантазия и способность влиять на разум человека весьма обогатили фольклорное наследие.

Помимо ментальной магии не стоит сбрасывать со счетов нечеловеческую силу и быстроту кровопийц, вполне компенсирующим их неумение летать. Редкая птица догонит вампира на равнине, да и плавают они очень бойко. А вот воздух – не их стихия, особенно на высоте десяти километров от поверхности земли. Авиакатастрофа – одно из немногих несчастий, способных отправить на тот свет сильного векового вампира, а сражающимся Иным ничего не стоит случайно повредить корпус самолёта.

Словом, Вэл быстро пришла к выводу, что её сосед не намерен оказывать на неё силовое давление и затевать драку, что же касается давления ментального – она давно научилась не выходить из дома без амулетов, препятствующих такого рода воздействиям. Правда, пяти часов направленного влияния амулет не выдержит, но вампир же понимает, что она не станет покорно дожидаться истощения защиты?

Специалист по ментальной магии заметил её напряжение и произнёс так тихо, что ни один человек не расслышал бы его шёпот:

– Я хочу всего лишь поговорить.

– Рада слышать, но чем вас не устроил зал ожидания аэропорта как место беседы?

– Недостатком времени: я хочу поговорить с вами обстоятельно и не спеша, поэтому купил билет на соседнее с вами место.

«Предварительно замутив голову девушке на кассе, имеющей доступ к данным пассажиров рейса, и выяснив, где именно расположусь я, – продолжила про себя Вэл. – И, возможно, вынудив поменять билет того человека, что должен был стать моим соседом. Удобно жить вампиром: добиваешься желаемого, не тратя время на уговоры и не оставляя физических следов. Итак, спокойно обдумать предстоящую речь в суде мне не дадут. С другой стороны, я же хотела собрать информацию о ещё одной стороне, заинтересованной в смерти Нелли Энсли».

– Что ж, у вас есть аж пять часов моего свободного времени, – согласилась она на беседу.

– Тогда позвольте представиться: меня зовут Картер Стоун, а Брин – моя единственная и горячо любимая дочь. Моя супруга погибла пять лет назад, дочка – всё, что осталось от моей семьи.

– Вы знали, что она всерьёз связалась с инкубом? – спросила Вэл, логично предположив, что Брин – та самая вампирша, что провела ночь с убитым Харрисом и потеряла платок, убегая из его дома.

– Мне было бы трудновато не заметить, что вокруг моей юной дочери увивается высший демон: Харрис носил ей цветы, приглашал на концерты и выставки, даже сочинял стихи о своей великой и чистой любви к ней. Не скажу, что меня радовал такой расклад, но роль возлюбленной инкуба обычно ни к чему девушку не обязывает, вы же знаете.

Вэл кивнула. Инкубы не воспринимали женщин, как обычные мужчины. Для них женщины были либо бесполыми людьми – сотрудницами, друзьями, просто знакомыми, – либо едой. Инкубы кормились чувственной энергией, для них сексуальная связь с женщиной являлась вопросом выживания, и отношение к партнёрше по сексу было соответствующим – как к тарелке с едой. Естественно, что в «выборе блюд» демоны себя не ограничивали и каждую ночь проводили с новой дамой. Кроме того, инкубы не влюблялись в женщин, с которыми вступали в связь, – для них это было так же противоестественно, как для человека влюбиться в котлету и повести её на свидание.

Однако Всевышний все свои создания одарил способностью любить, не сделав исключение для демонов секса, только... самая пылкая любовь инкуба бесследно исчезала после совместно проведённой ночи. Ночи, которая переводила его женщину из разряда возлюбленной в разряд провианта. Страстное влечение демона рассеивалось с рассветом: всё-таки любовь к женщине и любовь к котлетам – сильно разные вещи. Утратив жаркие чувства к падшему идеалу, инкуб отправлялся на поиски новой возлюбленной, чтобы любить её беззаветно и преданно, но чисто платонической любовью. Вэл доводилось сталкиваться с тем, что такие «возлюбленные» бессовестно использовали чувства инкубов, ничего не давая им взамен кроме согласия быть для них предметом обожания. Демоны секса, как и все живые существа, жаждали реализовать свою тягу к любви, а их «идеальные возлюбленные» частенько обращали к своей корыстной выгоде это их стремление.

«Это же так удобно – всегда иметь под рукой горячо влюблённого в тебя демона, готового во всём и всегда прийти тебе на помощь. Демона, который взамен ничего не попросит и смирится даже с твоим замужеством, понимая, что сам на роль мужа никак претендовать не может», – цинично рассудила Вэл, припоминая случаи из практики. Роль возлюбленной инкуба действительно ни к чему девушку не обязывала, та могла вообще отказаться принимать его ухаживания и тогда бы её просто обожали издалека.

Однако история с Брин Стоун не укладывалась в стандартные рамки таких отношений! Расчётливые дамочки, которым повезло увлечь инкуба, никогда бы не легли с ним в постель, ведь это мигом обесценило бы их в его глазах, лишило бы их его любви и тех бонусов, что к ней прилагались. А добропорядочная девушка не воспринимала бы ухаживания инкуба всерьёз, относясь к нему, как к эксцентричному другу.

– Насколько серьёзно Брин относилась к демону? – свела брови Вэл, пытаясь разобраться в загадке.

– В том и беда, что слишком серьёзно! Она мечтала стать для него единственной и выйти за него замуж, а этот гад подогревал её надежды!

– Единственной дляинкуба?! – ахнула Вэл, еле успев активировать звукозаглушающий амулет, чтобы не сделать тему их беседы достоянием всех пассажиров самолёта. – Вот уж действительно нынешнее поколение частенько пробует идти против своей природы! Как и все, я слышала новости, что кто-то из демонов секса умудряется хранить верность своим возлюбленным, но Харрису, судя по всему, такой фокус не удавался?

Она поняла, что ударила в больное место, когда вампир разразился патетической речью о глупости, свойственной юности, и коварстве, присущем демонам. Брин не справилась с ролью классической возлюбленной инкуба – она влюбилась в Харриса безоглядно, со всем пылом юности и первого сильного чувства. Демон был счастлив, что удостоился взаимности, и в буквальном смысле носил возлюбленную на руках и уносил в облака поднебесья.

«Ещё бы, высшие демоны ощущают чужие эмоции, так что купаться в море любви, излучаемой девушкой, было для инкуба утончённым и ярким удовольствием», – поняла Вэл.

– При этом он продолжал жить как раньше, питаясь ото всех подряд, – с искренней злобой продолжал Картер Стоун. – Нет, я не виню инкуба, что он вёл себя так, как ему предназначено природой, но сердце моей дочери он выворачивал наизнанку! Будь он приличным мужчиной – сам бы разорвал отношения с Брин, но вместо этого он постоянно клялся ей, что научится сдерживать себя, начнёт хранить ей верность – и тогда они будут вместе, как оба мечтают. Навсегда вдвоём и даже тысяча совместных ночей не заставит их расстаться. По итогу верность хранила только моя дочь, живя монашкой в ожидании чуда и не замечая никого из других мужчин, хоть я активно знакомил её с самыми достойными представителями нашего вида. Инкуб много лет бессовестно разрушал жизнь моей дочери, а теперь ей и вовсе грозит смертная казнь за его убийство...

Голос вампира оборвался от избытка чувств, он склонил голову на ладони, уперев локти в колени, и уставился в пол застывшим взглядом.

– Приличный и совестливый демон – существо настолько редко встречающееся в реальности, что можно смело считать его персонажем мифическим, – вздохнула Вэл.

– Лучше бы я сам его убил! Честно говоря, у меня давненько мелькали такие мысли, – с яростной ненавистью выпалил вампир. – Весь клан непрестанно толковал Брин, что суть инкуба не переделаешь, а она приводила примеры обратного: в Большом Лос-Анджелесе проживают три женатых инкуба, браки которых вполне успешны. Мастер нашего города состоит в браке тридцать пять лет и ни разу не был уличён в измене, вот моя дочь и заявляла: «Мой любимый тоже так сможет, он же самый лучший, самый преданный и любящий мужчина на свете! У него уже получается ограничивать себя в питании!»

Да, про мастера Лос-Анджелеса Вэл была наслышана и раньше – как раз с него у демонов секса и завелась новая мода на постоянные близкие отношения с женщинами, включающими в себя не только чистую любовь, но и вполне земную плотскую страсть. Правда, случаи успеха в таких отношениях до сих пор оставались единичными.

– И сколько лет ваша дочь продолжала любить и верить?

– Семнадцать. – Неприличное словцо всё-таки сорвалось с язычка Вэл, и Картер угрюмо кивнул, полностью поддерживая её оценку истории столь безнадёжной любви. Для долгоживущих вампиров время тянулось несколько иначе, чем для людей, но семнадцать лет – это, как ни крути, семнадцать лет. – Когда в интернет-сеть просочилась запись оргии с участием Харриса, Брин слегла, её еле выходили в кризисном центре. Однако закончить курс психологической реабилитации чёртов инкуб ей не дал: он как-то умудрился сообщаться с ней и настоял на её отказе от дальнейшего лечения. Гад боялся, что психотерапевты излечат мою дочь от разрушительной любви к нему!

«Похоже, дочь вампира провела ночь с демоном движимая тем же чувством отчаяния и безысходности, что и Нелли Энсли. Так же желая разорвать пагубные отношения с ним, как Нелли желала разорвать узы с мужем. Но утром, увидев холодный лёд равнодушия в глазах любовника, вампирша взорвалась долго сдерживаемым гневом и нанесла удар», – к такому выводу пришла Вэл.

– Брин сама пришла в дом инкуба вчера вечером? – спросила она.

– Все свидетели утверждают, что да. Брин намекала подругам, что решилась кардинально изменить свою личную жизнь, а я замечал, что в последние недели она изменилась: стала более уверенной в себе, в её глазах загорелась искра надежды. Я молился всем богам, что она найдёт в себе силы бросить этого гада! Если бы я знал, чем всё обернётся...

– Ваша дочь признаёт свою вину в убийстве?

– Она ничего не признаёт – дочка находится в бессознательном состоянии, непрерывно бредит и мечется в лихорадочной горячке. Врачи говорят, у неё сильнейший нервический припадок, который им никак не удаётся купировать.

«Ещё один невменяемый подсудимый? Любопытное совпадение, как сказал бы шеф полиции Лос-Анджелеса», – хмыкнула про себя Вэл.

– Смертную казнь присуждают лишь за убийство первой степени, за убийство обдуманное и предумышленное, а ваша дочь явно действовала в состоянии аффекта, так что прокурор не станет требовать для неё высшей меры, – успокоила Вэл подавленного горем отца.

– Именно высшей меры он и требует, – прошептал вампир. – Вам, видимо, не поведали в полицейском департаменте подробности преступления?

– Видимо, так, – согласилась ошарашенная Вэл, не заметившая в спальне Харриса каких-то особых признаков хладнокровного убийства. – Рассказывайте.

Глава 8, об идеальных убийцах и вежливых оборотнях

Первая неочевидная сходу черта совершённого преступления была установлена патологоанатомом. Заключение о смерти, сделанное по итогам вскрытия, гласило, что инкуб скончался не от удара ножа в сердце. Данный факт ни для кого не стал особой неожиданностью, поскольку все Иные, как и Вэл, с самого начала недоумевали, как можно было отправить высшего демона на тот свет только с помощью простого ножа. На свете существует очень немного способов убить могучего высшего демона и один из самых надёжных – «выпить» до дна все его силы. Провернуть такое дело может далеко не каждый, а точнее – может только возлюбленная инкуба и только в самую первую их ночь, когда горячая любовь ещё трепещет в сердце демона, открывая любимой путь к его магии и жизненным силам. Человечка могла «выпить» магию и жизнь демона с помощью артефакта, а Иная могла забрать его силы себе и резко взлететь вверх по лестнице уровней представителей ИГР. Стать из слабенькой ведьмочки могущественной ведьмой, из простого некроманта – повелительницей армии мертвецов и так далее и тому подобное. Нельзя сказать, что подобные инциденты случались сплошь и рядом, но история хранила немало примеров таковых.

В общем и целом, Брин Стоун являлась идеальной убийцей для инкуба, убийцей, которую тот создал себе сам. К слову, знание того, что возлюбленная может легко и быстро прикончить тебя в первую ночь, являлось ещё одним сдерживающим фактором, препятствующим переходу платонической инкубской любви в приземлённую горизонтальную плоскость. Однако на этот раз демон не сдержал своих чувств, и патологоанатом установил, что нож был вонзён в уже мёртвое тело, хоть и практически сразу после убийства, а сама смерть наступила от полного «обескровливания» магии и жизненных сил демона. Харриса «выпили» до дна и сделать это могла одна-единственная женщина в мире – его возлюбленная Брин.

– Следствие зафиксировало переход вашей дочери на новый уровень магических сил? – вклинилась Вэл в сбивчивый рассказ отца подозреваемой в убийстве. – По идее, она сейчас должна быть так сильна, что вполне способна сместить нынешнего главу вашего вампирского клана или убедить всех вокруг в своей полнейшей невиновности – мощь её ментальной магии должна выйти за все разумные пределы.

– Сила моей дочери осталась на прежнем уровне. На теле убитого заметили отпечаток от прижимавшегося к его груди артефакта, но сам артефакт, наполненный силой высшего демона, детективам пока найти не удаётся. Следствие полагает, Брин специально воспользовалась артефактом, а не «выпила» силы демона напрямую, дабы отвести от себя подозрения. Версия такова, что моя дочь спрятала артефакт, чтобы использовать его позже, ведь никогда не поздно перекачать в себя силы, запаянные в артефакте, поскольку воспользоваться им может только она.

– Версия следствия ясна, что по уликам?

Детективы нашли свидетелей, видевших, что вечером в машине Харриса, подъехавшей к воротам, сидела Брин. Видевших, как они страстно целовались, пока разъезжались ворота. Дальнейший путь парочки разнюхали оборотни: влюблённые направились прямиком в спальню, а вышла из неё только Брин. Был ли демон жив в момент её ухода, пока оставалось неясным, как и ответ на вопрос, возвращалась ли вампирша в спальню демона вторично? Как бы то ни было, в специальный отдел полиции об убийстве инкуба сообщила именно она, позвонив около одиннадцати часов утра и выкрикнув в телефон: «Она убила его! Убила моего Харриса!» и сбросив вызов.

Полицейские специального отряда нашли Брин в заброшенном домике в горах, в котором давным-давно жила её прабабка – ещё в те времена, когда вампиры предпочитали прятаться в укромных местах, а не селиться в мегаполисах, выдавая себя за людей обыкновенных. Молодая вампирша раскачивалась на колченогом табурете посреди пыльной комнаты и бормотала всё те же слова, смотря в одну точку безумным взглядом: «Она убила его! Она убила его!». При виде полицейских эту же фразу она начала громко визгливо выкрикивать. Когда её спросили, кто имеется в виду под местоимением «она», кто именно убил Харриса, вампирша заорала, как сумасшедшая, и принялась наскакивать на детективов, молотя их кулаками и стараясь порвать клыками. После короткой вспышки буйства она впала в беспамятство, начала видеть галлюцинации, бредить и в себя так и не пришла. Поскольку на рукоятке ножа были обнаружены чёткие отпечатки пальцев, не принадлежащие вампирше, то вначале следствие сосредоточилось на розыске другой девушки. Копы посчитали, что Брин всего лишь обнаружила окровавленное тело любимого мужчины, вернувшись в его спальню после ночной охоты, и лишилась рассудка от горя потери.

Владелица пальчиков на ноже нашлась быстро – ею оказалась молоденькая горничная, посвящённый человек, месяц назад устроившаяся работать в дом демона. Нож, воткнутый в грудь Харриса, по показаниям его домохозяйки, был взят не с кухни особняка, зато такими ножами торговали в бутике, где раньше работала горничная. Более того, по поводу этой девушки Брин не так давно закатила Харрису сцену ревности, обвиняя его в том, что он нашёл себе новую возлюбленную, а её намерен бросить. Домохозяйка демона подтвердила, что замечала его заинтересованные взгляды в сторону новенькой прислуги и даже предупреждала девушку, чтобы та была поосторожнее с хозяином и решительно отвергала его ухаживания. В ответ на разумный совет горничная насмешливо хмыкнула и заявила, что не намерена упускать свой шанс захомутать богатого и влиятельного мужчину, поскольку ей тоже хочется красивой жизни.

Словом, зародились серьёзные подозрения, что демон успел сменить возлюбленную перед ночью своей гибели. На то же обстоятельство намекал и свежий запах горничной на месте преступления: зачем она явилась в спальню демона в выходной день с утра пораньше? Подозрения укрепились, когда обнаружилось, что горничная ударилась в бега – полицейские перехватили её машину на дороге, ведущей к границе с Мексикой, и гнала девчонка как сумасшедшая.

Таким образом, всё указывало на виновность горничной: и использование артефакта, и отпечатки пальцев на ноже, которым она могла воспользоваться, чтобы гарантировать гибель обессиленного демона и обезопасить себя от его мести, однако...

На ноже отыскали полустёртые, но узнаваемые отпечатки пальцев вампирши, расположенные как раз в тех местах, где должны были находиться пальцы человека, держащего нож, чтобы вонзить его в тело. А вот пальцы горничной располагались так, словно она протягивала его покупательнице, демонстрируя товар, и это предположение мигом подтвердилось сохранившимися записями камер наблюдения в магазине: точно такой же нож в нём купила Брин Стоун полтора месяца назад. Кроме того, по словам подруг горничной, её взяли на работу по рекомендации той же Брин. Далее: свежий запах прислуги в спальне демона объяснялся тем, что вчера вечером ей на телефон пришло сообщение с требованием явиться на работу спозаранку и прибраться в личных комнатах хозяина, пока его не будет дома. Сообщение было отправлено с телефона Харриса в то время, когда он сидел с Брин в ресторане, и на экране телефона тоже нашли отпечатки вампирши. Обобщив все данные, следствие мигом пришло к выводу, что Брин долго и тщательно готовилась к злодеянию, а её нервический припадок – гениально сыгранная роль, поддерживающая версию её непричастности к преступлению и позволяющая легко и просто избежать допроса.

– Если кто-то хотел подставить вашу дочь с убийством инкуба, то у него чертовски хорошо получилось сделать это! Если бы не её попытка свалить вину на девушку-горничную и не припасённый заранее артефакт, никому бы в голову не пришло обвинять её в убийстве первой степени! – воскликнула Вэл. – Правда, замысел, как переложить убийство на чужие плечи, примитивен и топорно исполнен, но как раз такой и могла придумать ваша дочь. Юная по меркам Иных девушка, ничего не смыслящая в современных методах сыскной работы и знакомая с делом раскрытия убийств лишь по телевизионным сериалам.

– Вы точь-в-точь повторили слова капитана Уильямса о дилетантских замыслах моей дочери, – тяжело вздохнул вампир и поднял на Вэл признательный взгляд, блестящий непролитыми слезами: – Вы единственный человек кроме близких, допускающий саму мысль, что мою дочь могли подставить. Вы согласны стать адвокатом Брин? Я обзвонил всех юристов Лос-Анджелеса, работающих по делам Иных, но они всей братией дружно отказались защищать её в суде. А про вас говорят, вы берётесь за самые безнадёжные дела и умудряетесь выигрывать их или хотя бы смягчить приговор своим подзащитным. Ваша профессиональная репутация в Атланте безупречна, и просто знак судьбы, что вы оказались в Лос-Анджелесе в такой момент, да ещё и непосредственно на месте преступления.

«Это знак, что нужно серьёзней относиться к советам Кэмпбелла», – подумала Вэл, а вслух произнесла:

– К сожалению, я не могу взяться за дело вашей дочери.

– Из-за того, что ваша адвокатская лицензия получена в штате Джорджия, а судебное разбирательство по делу моей дочери будет проводиться в Калифорнии?

– Нет, такое ограничение не действует на адвокатов Иных, нас слишком мало. В огромной Атланте, например, нас всего двое, а до моего появления и вовсе имелся лишь один адвокат Иных на весь мегаполис и прилежащую к нему территорию, так что часто приходилось звать защитников из других штатов. Лицензия на юридическую практику, выдаваемая представителю ИГР, действует на территории всей страны: это верно и для адвокатов, и для судей, и для всех прочих законников.

– Тогда в чём проблема?

– В настоящее время я веду дело об убийстве любовницы Харриса, и здесь может возникнуть конфликт интересов.

– Поясните, – нахмурился вампир.

– В этих двух преступлениях прослеживаются общие черты, а мне необходимо доказать, что мой подзащитный не единственный, кто имел мотив для убийства и возможность его совершения. Если мне удастся обнаружить следы вашей дочери в Атланте...

– ...вы повесите на неё второе убийство до кучи, – с горечью заключил Картер.

– В этом и состоит суть конфликта интересов. Адвокат обязан сделать всё возможное для помощи своему клиенту и поэтому никак не может одновременно вести как-то пересекающиеся между собой дела. Или те, которые предположительно могут иметь пересечения в будущем.

Её оправдания не нашли тёплого отклика в душе вампира. Между ними повисла тягостная осуждающая тишина, потом Картер сказал:

– Сколько вам заплатит штат за работу государственного защитника? Сущие гроши! А я предлагаю сто тысяч гонорара, если будет обвинительный вердикт, и в пять раз больше, если присяжные вынесут моей дочери оправдательный приговор. Откажитесь от навязанного вам штатом подзащитного – и никакого конфликта интересов!

Еле удержавшись от раздражённого рычания, Вэл сухо отрезала:

– Нет.

– Но почему?! Вы имеете право отказаться вести дело клиента! Некоторые адвокаты бросают своих подзащитных прямо в разгар судебного процесса и это сходит им с рук!

– В этических кодексах американских штатов действительно предусмотрены условия отказа адвоката от принятых на себя дел, – сдержанно подтвердила Вэл, – но в моём случае я не вижу оснований для самоотвода.

Вампир явно хотел заикнуться, что полмиллиона – вполне веское основание для большинства американцев, но посмотрел в каменное лицо собеседницы и промолчал. На протяжении перелёта они обменялись несколькими вежливыми репликами, а перед самой посадкой Картер спросил:

– Когда у вас слушается дело вашего подзащитного?

– Рассмотрение соглашения о признании вины назначено на завтрашнее утро.

– Тогда я подожду его окончания, – задумчиво обронил вампир.

.

Неожиданные воскресные встречи не закончились с прибытием в Атланту. Свернув на трассу, ведущую в пригород к её небольшому коттеджу, Вэл заметила, что параллельно дороге в невысоком леске в лунном свете несётся стая волков, сопровождая её машину. На въезде в посёлок волки исчезли, но не приходилось сомневаться, что вся свора обнаружится на её заднем дворе. Загнав машину в гараж, Вэл вышла в свой ухоженный садик, укрытый от любопытных взглядов высоким забором, сплошь увитым зелёным плющом. Волков насчитывалось двенадцать голов, и все серые мохнатые хищники чинно сидели в ряд, подвернув пушистые хвосты.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась Вэл, хоть вернее было сказать «доброй ночи» – время перевалило за полночь. – Семейство Энсли, если не ошибаюсь?

Вперёд выдвинулся самый матёрый волк, дружелюбно ощерил клыкастую пасть и кивнул лобастой головой:

– Я старший сын Хью Энсли, со мной мои братья и сёстры и наши взрослые дети. Мой отец не мог поднять руку на мать, это нонсенс, его не должны осудить за преступление, которого он не совершал! Присяжные заседатели должны будут оправдать его!

– Увы, до присяжных дело может не дойти. Если утром ваш отец подтвердит перед судьёй готовность заключить сделку о признании вины, его осудят уже завтра.

– Он не может признать свою вину! – взвыли волки и вдоль ограды замерцали автоматически включившиеся звукозаглушающие амулеты.

– Именно это я собираюсь доказывать: что Хью Энсли не способен нести ответственность за свои слова. Однако даже если удастся довести дело до жюри присяжных, окружной прокурор не позволит набрать в него оборотней. Всем известно, что перевёртыши слишком преданны своим сородичам, преданны даже вопреки закону, и Кодекс Иных содержит параграф, запрещающий оборотням исполнять обязанности присяжных заседателей, когда слушается дело их сородичей по биологическому виду. Поэтому вам следует готовиться к тому, что рассказы о великой любви оборотней к своим парам не возымеют на присяжных сильного действия и те будут опираться исключительно на доводы следствия, а на руках у прокурора масса улик против вашего отца.

– И что делать? Чем мы может помочь? – прорычал волк, а семья за его спиной поднялась на лапы и вздыбила шерсть на загривках.