Выход на «Бис»

Выход на «Бис»

Пролог

И если жить, не бахвалясь, не жалясь,

Что-то растратив, что-то обретя…

Лишь может сетуя, что сроки подужались

В шкале «жил — был —…развязка бытия».

Рисуя бескрайние воды океана (где бы ни было… когда бы ни было), убегающую полосу кильватера и высокий серый силуэт 15-тысячетонного крейсера проекта 1123 «Кондор»…

…её можно было бы подать ка$к отдельную историю, если бы всё что предшествовало и всё что последует, не тянуло за собой какие-то и даже более чем определённые «хвосты»… и некоторые моменты, каковые и упоминать было бы не обязательно, но и не сказать нельзя.

Включённые в повествование «пространства событий» и «времена событий» — те, которые «там», «здесь» и возможно «где-то ещё», скорей перекликающиеся, нежели подвластные центробежной силе множащихся вероятностей, про из вольно-неожидан но прорисуют новые сюжетные линии. И факты, ставшие таковыми, обретут любопытные интерпретации.

Переход ТАРКР [1]«Пётр Великий» через «прокол реальностей» спонтанным, но отнюдь не случайным образом не мог не туманить (и беспокоить) головы военно-политического руководства страны. И умы учёных мужей тоже не мог, бередя горизонтами новых открытий.

И собственно не стоило удивляться, что они попытаются повторить, непраздно считая: «Где раз — там и два! И почему бы не воспользоваться этим пока пусть неизученным явлением⁈ Если не больше — приложив ум, знания и технологии, приручить и поставить на службу».

Другое дело, что «природа феномена» писала свои правила, поиск «аномалии перехода» привёл изыскателей в Индийский океан, привязав и к месту и ко времени — не на своей территории, в открытом море, в международных водах. Где близость военных баз НАТО (американской Диего-Гарсия и французской на острове Реюньон — одним ближе, другим немногим дальше, но всё в доступности для их базовой патрульной авиации) всегда допускала появления чужого разведчика — поглядеть: «…чего это тут русские?..».

Этим объяснялось ограниченное количество судов, задействованных в операции, дабы меньше привлекать внимание: это примелькавшееся в данных акваториях океанографическое судно «Академик Лаврентьев», ведущее научную разведку и указавшее «главные маркеры места»; а так же выделенный перестраховками всегда бдящих военных СКР [2]«Рьяный», оказией отстаивающийся на рейде порта Виктория столицы Сейшельских островов.

Но на первом месте — главный и непосредственный участник эксперимента крейсер «Москва». И было бы вполне обоснованно (так как речь идёт о главном герое) на всё взглянуть точкой зрения и эмоциональным восприятием его командира — капитана 1-го ранга Скопина… Андрея Геннадьевича.

Для него…

Природа эксперимента захватывала дух и в какой-то степени пробуждала упрятанные в чулан черепной коробки уже ставшие ностальгическими сожаления:

— Уйти. И вернуться…

«Во всех случаях это могло бы стать эпохальным событием, и даже торжественным… как первый полёт в космос, — задумывался в короткие урывки перекура Андрей Геннадьевич, — не являйся это строго секретной операцией, где имена и звания в особом или закрытом доступе. Ко всему с неизвестной переменной: получится — нет?., без оглядки на обещания товарищей из НИИ в расчётной адресности 'перехода» и какой-то там высокой, однако далеко не в стопроцентной вероятности успеха.

Что ж, Гагарина тоже забрасывали на орбиту с готовностью при провале миссии наглухо закрыть любое упоминание о попытке и о прямом исполнителе соответствующим грифом. Но это так, к слову.

Тут другой по масштабу случай. И там где затронуты большие стратегические и геополитические замыслы, афишировать лишним никто не станет. Ставки здесь на самом высочайшем уровне'.

Ещё за сутки до подхода к Сейшельским островам командиром корабля будет вскрыт секретный пакет, содержащий чрезвычайный приказ Генштаба.

Свои инициирующие инструкции получит находящийся на крейсере офицер особого отдела — полковник КГБ, назначенный в предстоящей миссии ни много ни мало официальным делегатом от высшего управляющего органа СССР.

И на данном этапе непосредственно на самом корабле в курсе всего дела будут только они двое. Для остального личного состава, включая старших офицеров боевых частей, старпома и заместителя командира по политической части, ситуация будет доведена уже по факту произошедшего.

— Я бы даже сказал свершившегося! — заметит тогда «просевший» в глубоком раздумье и, что уж — в прострации, Скопин, — и весь экипаж, получается — «играть в тёмную». Оставляя в неведении до последнего момента «здесь», и только по успешному переходу — «там»… Представляю, каково им это будет — осознать и принять «переход». Переход во времени, пространстве и… кто его знает с каким ещё эффектом.

— Эпопея-опупея, — флегматично поддакнул особист.

Капитан 1-го ранга лишь склонил голову…

Поначалу, будучи повязанным стереотипами (гэбня и прочее) он воспринимал назначенного на крейсер офицера особого отдела очень так, предвзято. Затем немного, как говорится, обтёрлись, и отношения в целом сложились почти доверительные. Конечно, больше вызванные общими секретами. Ещё каперанг подозревал, что непринуждённость полковника была порой искусственной. Но это уже тонкости…

Так или иначе, планируя, организаторы операции-эксперимента учитывали и такого рода шероховатости, как реакция участников на стресс.

Во-первых, экипаж в этот поход комплектовался особым тщанием — подбирая людей с устойчивой психикой, не обременённых семьёй и наличием детей. Уж насколько это было возможно.

За этой предусмотрительностью командир корабля видел два оправдания: радикально — в штабе планирования не исключали «дороги в один конец». Вместе с тем был здесь и иной здравый смысл: по примеру пришельцев с ТАРКРа «Пётр Великий» всех людей после перехода «туда — обратно» однозначно придётся на неопределённое время поместить в социальный карантин. И (или) отправить в отдалённые и закрытые гарнизоны мест службы. Как неугодные источники запретной информации.

Совсем интересным и, верно, творческим показался ход с психологической подготовкой личного состава к самой «фантастической» сути дела.

Оказалось, что на крейсере читали!

Наличие каких-то художественных книг в корабельной библиотеке «попаданческого» жанра Скопин, разумеется, не заметил. Попросту не захаживая туда. Чего он там не видел. В каюты к офицерам, кубрики к мичманам «в гости» так же никогда не стремился. А на постах, на пультах в томительные вахты старшйны и матросы, да и офицеры при появлении командира всегда дисциплинировано предпочтут держать под рукой какую-нибудь регламентную методичку. Может только по уходу начальства снова достав что-то развлекательно-увлекательное. И то не факт… служба.

«Глаза ему раскрыл» полковник особого отдела — в его служебном ведении была реализация этой темы:

— Взгляните-ка. Ничего не напоминает?

Пролистав несколько экземпляров, что называется, «по диагонали», узнал явно списанное с того, что они привезли из «двухтысячных» в электронном виде: в основном классика попадания в роковой 41-й, круша немчиков-фашистов. Не обошлось и без другой классики «русско-японской 1905 года». Здесь уж, несомненно, обработанное советскими писателями-редакторами, сводя в итоге к революционно-ленинским преобразованиям.

«Короче, „руководящая и направляющая“ и тут влезла, — оценил он не без кривой иронии, — кто бы сомневался».

Особист, между тем, акцентировал:

— Эти так, для массовки. Они и в общедоступной советской печати появились, кстати. А вот исключительно для нашего случая — главный агитационный ресурс, должный сложить у экипажа правильное мнение. Сюжет попадания в будущее, где силы капитализма подточили Страну Советов изнутри злокознями диссидентов и прочих деклассированных прозападных элементов. Обрисовывается Россия очень напоминающая ту вашу.

— А не рискованно описывать развал СССР? Попади такой намёк к господам из ЦРУ, тем которые в теме «корабля-пришельца», могут выводы сделать…

— Во-первых, там всё далеко неоднозначно, внесены умные закладки, имеющие двоякое толкование. Ко всему концовка: северный материк за океаном в полном ядерном пепелище. Как итог. Пусть подумают, прежде… Но прежде всего, книга не выйдет за пределы корабля. Мини-тираж в мягком переплёте.

— Политрук наш, когда читал, поди, очумел от таких литератур? — глумливо хмыкнул Геннадьич.

— Как есть очумел. Как есть, говорит, западная провокация. Как допустили⁈ Кто позволил⁉ — подыграл особист, зная о неприязни кэпа к замполиту, — я его остудил. Он-то нужный спрос и создал, дав задачу комсоргам провести на собраниях разгромное обсуждение и осуждение, показав полную несостоятельность подобной альтернативы. Ну и мои подчинённые интерес подкрепили. Чтоб очередь стояла, чтоб ажиотаж создать. Чтобы кто из экипажа — если не любитель (в нашей самой читающей) — тем в кубриках непременно пересказали, за обсуждениями и травлей баек.

В целом произведение прописано исключительно художественно, но в ходе приключений, боевых стычек, шпионских игр, параллельно показывает весь негатив той вашей ударившейся в капитализм России. Жратвы-де навалом, но химия. Платная медицина. Гомосятина. И то, как олигархи народ нагнули. И то, как американцы страну нагнули… при власти продажных демократов и прочих эффективных менеджеров. В общем, мне ли перечислять.

А всё для того, чтобы, когда попадём «туда», наш личный состав не шибко питал иллюзии, и заранее понимал, что скрывается под глянцем и цветными картинками.

— Контр… упреждающая агитка, — с пониманием кивал каперанг, — только ерунда всё это, я думаю. Как только мы там «вынырнем» — в две тыщи каком-то…

Свяжемся с Морским штабом, затем с правительством… Нас мигом в отстой в закрытую акваторию отведут, за ноздрю к кнехтам привяжут… И усё! Стойм ждём.

Экипаж будет видики-шмидики смотреть до усирачки, чипсами давиться, и никаких экскурсий. Тамошнему руководству советские моряки нафик не впали.

А потом, как уж там, и когда уж там, и если уж, надеюсь, договоримся с кремлёвским истеблишментом… так сразу обратно сюда — в 1985…

— А что если мы вообще не попадём в ваш мир? — после молчаливой паузы вдруг спросил полковник, — что если время линейно и линия эта одна. И мы уже безвозвратно изменили реальность.

— Став убийцами истории, — задумчиво откликнулся Скопин, — хм, и создателями нового «светлого» будущего. Вот и узнаем…

* * *

И об этом — о книжках альтернативных историй, можно было не упоминать, если бы далее в повествовании к одной из… ему, А. Г. Скопину, не предстояло обратиться.

Пока же…

Рисуя раскинутые безбрежные воды океана, убегающую полосу кильватера и высокий серый силуэт корабля, он проецировал его — крылатого «Кондора», неизбежно уходящего в одиночное плавание, в самом большом смысле слова — в странствие.

И чем ближе был «момент истины» — время, когда предстоит нажать кнопку, любые, как это обычно бывает, ранние мнительные перестраховки теперь казались очень даже обоснованными.

Сейчас он уже не оспаривал, соглашаясь с резоном отправки в подобное экзотическое путешествие не гражданского, пусть и научного судна, а боевой единицы. Военный корабль всяко более устойчивая, могущая постоять за себя платформа.

— Правда ПКР «Москва» на «бойца-одиночку» тянет не очень…

Памятуя по аналогии «перепрыг» «Петра Великого» из вполне себе мирного Баренца прямиком в зону Фолклендской войны, каперанг не исключал какую-нибудь подобную каверзу и в этот раз:

— Выкинет где-нибудь в Средиземке под прицелы бомбящих Сирию или Ливию, (где перманентно «горячо») американских АУГ или израильских F-16, и изворачивайся, как хошь!

А вчера в дурном сне вообще нарисовалась картина — советский вертолётоносец в озере Мичиган посреди Соединённых Штатов! Вот картина-то!

Потому в решении командования «обеспечить корабль Б/К сверх штатного расписания, по всем имеемым видам вооружения» видел здравую предусмотрительность. Которая, если по-честному, наводила и на далеко неспокойные мысли:

«Может эти „а вдруг“ волновали и вышестоящих отцов командиров? И лишние мускулы, уж какие бы ни были, не помешают⁈ Доводя комплекты, особенно на „пэвэошку“, практически до двух „БэКа“: ЗУРы к „Шторму“, снаряды к АК-725… у СССР, типа, много».

Всё это добро (или частично) можно было, между прочим, загрузить ещё в Севастополе. А не тащить вдогонку. От того сложилось впечатление, что решение о дополнительных боеприпасах принималось в Генштабе или поэтапно, или едва ли не спонтанно, в последний момент.

Ещё более неожиданным стало распоряжение касающееся «приблудившегося» на палубе «Москвы» штурмовика вертикального взлёта-посадки Як-39.

…там, за тысячи километров у себя в кабинете Главком флота вдруг хлопнет по столу ладонью, и ничего не объясняя, руководствуясь одному ему ведомыми соображениями, просто скажет: — Пусть будет! «Як» оставьте!

Спецрейсом на Сейшелы пригонят Ан-22 военно-транспортной авиации, который доставит необходимое эксплуатационно-техническое и ремонтное оснащение для «вертикалки» и не менее избирательно подобранное подвесное вооружение.

— Похоже, в штабе подкинули мне самолёт из соображений «на всякий пожарный». Как потенциально дополнительный инструмент, — делал свои выводы Скопин.

Конечно, боевая ценность одиночного «Яка», «формально» входящего в состав авиагруппы вертолётоносца, была сомнительна. Ко всему, летательный аппарат, который нельзя убрать в ангар предполагал определённые (в плохих погодных условиях) трудности с обслуживанием. Но как основной минус — ограниченные возможности из-за взлёта только в вертикальном режиме — СВВП на сугубо вертолётной палубе, что «собаке пятая нога».

Кстати, вместе с дополнительным оборудованием на замену лётчику-строевику приехал другой пилот, из ОКБ Яковлева — строгий и немолодой по виду мужик в погонах старшего лейтенанта.

Очевидно, мотивация командования здесь опиралась на расширенные навыки специалиста из ОКБ по новой (или обновлённой) машине, сравнительно недавно поступившей в войска.

* * *

В штабных приказных предписаниях о ходе эксперимента давалась далеко не исчерпывающая информация. О технической стороне, по логике, должен был поведать прибывший с «Академика Лаврентьева» сотрудник специального НИИ — доктор наук. Скопин (…можно я вас буду называть Док?) слушал этого упоённо вещающего товарища, уж и не пытаясь вникать во все тонкости, однако доподлинно понимая, насколько в исследовательских выкладках всё сплошь теория, тогда как практика… «Тогда как практику ждут именно от нас».

До уха донеслось:

—…покуда не смогли дать валидную результирующую составляющую, пришлось бродить по акватории, буквально наощупь выискивая напряжённости в линиях магнитного поля. Ха-ха!.. в общем, не Ньютон — лентяй под деревом, подбрасывая яблоки вверх, но на обусловленной фазе, буквально ткнули пальцем в небо и угадали.

— Неужели настолько всё… — каперанг неопределённо повёл в воздухе рукой, эту самую неопределённость и выражая.

— Ну… у нас и прицел и палец хороший — проткнём где надо.

— Главное чтоб сверху ничего не полилось.

Увлечённый собеседник, как и не услышал. А потому, уж в который раз обыграв дурным воображением самые вычурные варианты, Геннадьич счёл попытать учёного:

— И всё же, по вашим хотя бы умозрительным расчётам — куда нас? В Бермудский треугольник? Или вовсе — подвигом безымянной подводной лодки сядем килем в степях Украины?

…пробормотав под нос, коверкая, как помнил щиру мову:

— Представляю, как обрадуются «самостийные» от такого подарка радяцких москалей [3].

Шутка шуткой, но из памяти вдруг всплыли бетонно-силосные элеваторы, нередко виденные на Кубани — возвышающиеся точно «плывущие» над полями авианосцы. Так и крейсер ему предстал — просевший форштевнем в пахоту, вздымаясь развалом бортов и высоченной надстройкой.

— Натура нон фацит сальтус, — услышал в ответ. — Что?

— Есть такая неустаревающая аксиома: «Natura non facit saltus». С латыни там, мол — природа склонна к последовательности. В нашем случае я бы сказал — природа мягко стелет. И видимо сама выбирает гибкую среду и хороший проводник — воду. Так что, никаких украинских степей.

Однако с точным местом на шарике, как уж было, когда из северного полушария в южное… или возможно, из «нашего наоборот» — из тропиков экватора опять в серые воды Баренцева моря… Тут извините, прогноз, как у синоптиков. Что говорится: «Когда Луну видно, так и дурак долетит. Барон любит, чтобы потруднее», — и доктор снова рассмеялся, довольный удачной крылатой вставкой [4].

— Хорошо, что подкинули мысль, — озадачился своим командир, — надо подумать о форме одежды на случай внезапных холодных морей. И на всякий случай приготовить корабль к возможным климатическим изменениям.

* * *

Время подходило к исходу.

С «Академика Лаврентьева» (там-то кому надо знали, на что идёт крейсер) дали судовым тифоном отходной сигнал, отворачивая, удаляясь на безопасное расстояние.

В трёх кабельтовых по траверзу задал движение СКР «Рьяный», выводя дугу на «норд», следуя на своё назначенное место. На «сторожевике» тоже отвыли. Протяжно и прерывисто.

— Точно прощальные кличи, — тоже подал голос немного нелепый в своей цивильной одежде на ходовом мостике крейсера доктор наук.

Скопин взглянул в его сторону с укором, чтоб не болтнул ничего лишнего при других офицерах, не посвящённых в суть эксперимента.

Томились погодя… — из расчёта времени в зазор между пролётами рейсовых пассажирских бортов.

Как раз на радаре «вели» воздушное судно. Далеко. В стороне. Но всё же…

Ядерный взрыв, пусть малой мощности и маловысотный, всё равно давал характерную белую шапку разбегающейся ударной волны, особенно заметную с большого эшелона. Пилоты гражданских авиалиний вполне могли зацепить краем глаза. Хуже только если появятся «специальные гости» — американский «Орион» [5]. Потому и подёргивало нетерпеливо, когда же эта высотная инверсионная полоска в небе, наконец, уберётся прочь подальше.

— А что, — снова завёл взволнованный и от того на нервах словоохотливый штатский, — на наш зарядик тоже распространяется запрет об ядерных испытаниях в трёх средах?

— А мы не испытываем. Применяем, — мрачновато и со значением поправил офицер-специалист б-го отдела РТБ [6]. Именно в его ответственном ведении была установка новых внурикорпусных детонаторов на штатные боеголовки для возможности инициации ядерного заряда на любых заданных высотах. Довеском на якорной стоянке у Сейшельских островов на борт крейсера приняли спецгруз — контейнер с соответствующей маркировкой. Внутри четыре изделия (с запасом) — специальные боевые части ступенчато изменяемой мощности в доступном эквиваленте от 0,2 килотонн до сорока.

— В 1979 году в районе островов Принца Эдуарда, принадлежащих ЮАР, а это, между прочим, по планетарным меркам совсем неподалёку, — негромко и словно нехотя промолвил кэп, — американский спутник, специализирующийся на орбитальном мониторинге несанкционированных ядерных испытаний, зафиксировал характерную для атмосферного ядерного взрыва двойную вспышку. Чьих это рук дело так и осталось невыясненным. Официально. Но все догадывались…

И подвёл:

— Конечно, нас вычислят. Была бы хоть какая-никакая облачность…

По расшифровке приказа на применение ЯБЧ была произведена положенная процедура: из сейфов командира и замполита доставались пакеты, содержащие разблокирующие ключи. В третьем погребе крейсера, отделённом от других хранилищ свинцовыми переборками, в устройстве барабанного типа размещалось восемь ракет 82Р для комплекса «Вихрь». Каждая запиралась двумя шифро-замками, только после раскрытия которых, механизмы могли произвести подачу на направляющие ПУ (пусковой установки).