Помоги проекту - поделись книгой:
Карина Вальц
Принц и Ида 5. Новая кровь
ГЛАВА 1. Нарушенные обещания
Побег был актом отчаяния.
Я задыхалась от лживых речей и невозможности глотнуть свежий воздух. Мне надоело смотреть, как на меня реагируют люди. Не сказать, что я много их видела, этих самых людей… всего несколько человек из тех, что удалось запомнить. Поначалу лица смазывались, и только позже я научилась различать детали, голоса. Чувствовать ложь, на свою беду, ведь не чувствовать ее было проще. Времена, когда мне было на все плевать, были проще. Я сидела на мягком кресле, разглядывала стену, и так день за днем. И воздуха вольного мне не требовалось, и на людей с их взглядами было плевать… все было замечательно.
А потом что-то проснулась внутри. Совсем недоброе.
Дарлан назвал это говнистой натурой и поначалу даже улыбался на все мои выпады. Потом перестал, надоело изображать доброго друга. Мы много ссорились с этим Дарланом, в основном потому, что он говорил со мной чаще остальных, что-то рассказывал, объяснял. Он пытался. Приходили еще люди, но они меня лишь осматривали. Женщины. На вопросы не отвечали, вели себя высокомерно и отстраненно, но в их глазах читалось что-то… это был страх.
Меня боялись.
Даже Дарлан, «добрый друг»… хлопал по плечу, интересовался самочувствием, называл «говнистой», но глядел с неизменным беспокойством. Словно ждал подвоха. Словно я прятала за спиной нож и в любой момент могла нанести удар. Мужчину выдавали напряженные плечи, оборонительная стойка, выверенные жесты. Со мной он никогда не расслаблялся до конца. Не отворачивался и сохранял расстояние, достаточное для успешного отхода, такие вещи подмечались мной подсознательно.
Информацию мне выдавали мучительными крохами.
Имя и причину, по которой я бесчисленное количество дней не могла подняться на ноги и заговорить, да к тому же ничего не помнила, выдали сразу. Посмертье держит крепко, рассказали они. Тело слабеет, тяжелеет, потому что Посмертье тянет к себе, к земле. Под землю. Разум теряется тоже, это нормально и даже обыденно. Жители Посмертья — совсем не те личности, что при жизни, мертвые существуют дальше, но законы их существования меняются. А я навещала Посмертье — так мне объяснили.
И тут обыденность заканчивалась, ведь визит мой затянулся, и изменения могут быть необратимыми. Или все вернется на круги своя когда-нибудь. Временных рамок не было, прогнозов не было, ничего не было. Только размытые объяснения, призванные меня угомонить. Мне советовали радоваться, что смогла ходить, вопросы задавать, ведь поначалу многие полагали, что вернулось лишь мое тело, а нечто важное так и осталось где-то глубоко под землей на веки вечные… но Посмертье было ко мне милосердно и отпускало, но так медленно, что хотелось выть. Мне и окружающим, потому что смиренное ожидание мне не давалось.
Со временем Дарлан начал подкидывать крохи информации покрупнее, но для этого его надо было как следует вывести, чтоб начал беситься и краснеть от натуги, пытаясь себя приструнить: я ведь, хоть и говнистая, но не совсем здоровая, негоже на меня орать и обзывать. Но хотелось ему так сильно, что перед глазами вставала пелена, а изо рта нет-нет, да вылетало что-то полезное… приметив это однажды, я использовала эту его слабость, не стесняясь, не щадя. Так мы и пришли к откровению: в Посмертье я оказалась не просто так, не в результате спонтанного путешествия, а по прямому назначению.
— Дурой умерла, дурой вернулась, — сообщил Дарлан и замер в ужасе.
Следующей моей целью стала одна из девиц в белом балахоне.
Хеди.
Она приходила чаще остальных людей Храма, изображала улыбку, участие… спрашивала, отчего же я считаю всех врагами. Смеялась, говоря, что это, верно, часть моей личности, нравилось мне со всеми воевать, и сейчас все обострилось из-за сложности моего положения. Я во время ее рассуждений молчала, потому что считала, что эта девица меня испытывала, играя в благодушие. Следила она зорко, так же, как и остальные. И в глазах та же опаска, жесты пугливые, плечи напряженные… утомительное зрелище. Мне поначалу и так все люди казались одинаковыми, а тут еще и ужимки один в один.
У Хеди я вызнала подробности о Посмертье.
— Конечно, мертвые оттуда не возвращаются! — обмолвилась она непринужденно, потому что забылась в разговоре о Мертвой Земле и ее обычаях. О силе великого Храма, о мощи древних знаний.
Хотелось припереть Хеди к стенке и выяснить подробности, но чутье подсказало: бесполезно. Вызнаю позже, так, глядишь, за год восстановлю картину мира. Перспективы такие же яркие, как и вид из окна. А за окном простирались пейзажи каменно-черные, и где-то вдалеке камни встречались с серым небом… на прогулки меня не пускали, объяснив, что еще не время. Рано, опасно, следует подождать, набраться терпения, восстановиться…
И так я осознала себя в тюрьме.
С хорошей едой, пушистым одеялом на мягкой кровати, но суть та же: меня держали пленницей и опасались. Мне говорили, что я альтьера, что уважаема и известна, но… кто знает, где правда, а где ложь. Положение пленницы тяготило с каждым днем все больше. Я хотела знать больше, видеть больше, мне не хватало тех крох, что подкидывал «добрый друг» Дарлан. Меня не устраивали причины, по которым я должна сидеть смирно и выжидать. Не устраивали, потому что их не было вовсе, никто не объяснил мне внятно. Туманная опасность причиной не виделась.
Тогда в моей голове впервые засела мысль о побеге.
Но торопиться не стоило, поэтому для начала я выяснила больше о Мертвой Земле. Она будто и не исчезала из моей головы, была частью меня, но картинки виделись смазанными и нафантазированными. Иногда по ночам я видела улицы города, узкие переулки, ярмарочные площади, королевский дворец. Видела дом и заросший острым кустарником сад. Видела здания высокие, белые и острые, они выделялись на сером фоне города. Я радовалась этим видениям, я ими любовалась и что-то чувствовала в эти моменты. Что-то, кроме привычного раздражения.
Но видения не вписывались в картину, нарисованную Дарланом.
Он сказал, что город разрушен, как и часть дворца. Что нет людей на площадях, и в городе их осталось мало. А за городом возвышается стена, построенная мертвыми. Стена высотой в десяток людей. Она загораживает свет и устрашает. Она — символ разрушений и нового порядка. Любой, кто ступит за стену, не вернется обратно — таков указ короля.
— А что за стеной? — спросила я.
Дарлану вопрос не понравился, его перекосило от самых разных чувств. Казалось, мой интерес он и вовсе проигнорирует, посему ответ стал неожиданностью:
— Мертвой Земле не привыкать к войнам, Ида. Дворец разрушен не просто так. Но Александр отстоял свою землю, по крайней мере, ее часть. А другая теперь принадлежит новому королю. Новая Земля для нового короля… и происходящее за стеной сейчас его забота, не наша. Пока все так, а дальше… полагаю, ни у одной скельты нет точного ответа. Подумать только: иногда вопят о будущем, не заткнешь, а сейчас примолкли. Говорят, Земля выжидает, стало быть, и им стоит подождать. И годы ожиданий принесли нам… — он посмотрел на меня и качнул головой, словно опомнился: — За стеной ничего хорошего, Ида.
— А король…?
Дарлан глянул на меня так пронзительно, что стало не по себе:
— Из тех, с кем лучше не встречаться. Никогда.
Так мои воспоминания о городе и Мертвоземье стали чем-то… быть может, и настоящим, но уже не актуальным. Картиной прошлого, не более. Дарлан говорил о войнах во множественном числе, да и гигантские стены не строятся за несколько дней… мой визит в Посмертье был долгим. Очень долгим. Никто не обозначал рамок, Хеди качала головой, а Дарлан жал плечами и спешил сменить тему. Они меня боялись, да. А еще не хотели напугать лишней информацией.
Мысль о побеге росла и крепла в моей голове.
Мне надоело.
— Хочу посмотреть, что там, — кивнула я как-то на окно.
«Добрый друг» Дарлан отреагировал ожидаемо: поморщился, словно наелся кислятины. Его любимая гримаса, с которой он почти не расставался. Уж точно не рядом со мной.
— Рано, Ида. Я не могу…
— Не можешь?
— Не я принимаю решения на твой счет, — устало ответил он. — Прогулка может навредить. Все непросто сейчас, так непросто… и ты появилась внезапно. Нужно время. Раньше ты не рвалась общаться с другими людьми, и сейчас стоит вспомнить старые привычки. Кто бы мог подумать, что они окажутся полезными.
Он пытался свести все к шутке, но я-то не шутила.
Положение узницы меня ломало. И в глубине души я знала: сидеть и ждать развития событий — вовсе не про меня. Поэтому все держались со мной, точно с диким зверем. Остальные тоже это знали. Дарлан, Хеди… все они. И эта мысль, эта тонкая связь с собою прежней, придала сил и решимости сделать шаг в неизвестность. Узнать, что за пределами золотой клетки.
И однажды ночью я шагнула к запертой двери и без проблем открыла замок при помощи шпильки. Руки действовали сами, когда голова еще не успела придумать, как выбраться из закрытой комнаты. Навыки настоящей альтьеры, уважаемой и известной. Кажется, так меня нарекали… как и предполагалось, все истории — обман. Легко надурить человека, голова которого пуста. Благодатная почва для любых растений. Жаль, что в моей голове ничего не проросло, видимо, там слишком много мертвой земли. Осталась со времен Посмертья, не иначе.
С этой мыслью я выскользнула в коридор.
Я не знала, как быть дальше, не думала, что выберусь так легко. Казалось, у меня уйдут дни только на открытие двери, я не справлюсь, потому что уважаемые альтьеры не взламывают замки, и придется думать над новым планом. Использовать хитрость… хотя Дарлан не виделся человеком, которого легко обхитрить. Иногда мне казалось, что он со мной играет, бросает вызов и просто позволяет что-то узнать. Заставляет гордиться собой и своей хитростью. Насквозь лживый ублюдок, от такого кто угодно бы сбежал. Да хоть через окно!
К счастью, в окно шагать не пришлось, передо мной темнел коридор, пустой и зловещий. Из-за яркой белизны стен все просматривалось на много шагов вперед, и с одной стороны это удобно — заранее замечу приближение стражи, с другой же… стража сразу заметит меня, ведь я была темным пятном на светлом фоне. Голова кружилась от этого пока незначительного глотка свободы, через несколько шагов пришлось схватиться за стену и закусить губу. Глаза увлажнились от радости… оказалось, жизнь в клетке тяжела. Я не осознавала этого так остро, пока не выглянула в коридор, который даже не свобода, а так… ее кусок.
И теперь мне хотелось большего.
На мгновение в голове мелькнула мысль вернуться, перетерпеть заточение еще пару дней, чтобы лучше подготовиться, все продумать. Но стоя в коридоре, я поняла: пути назад нет. Ни за что! Только вперед, какой угодно ценой. Свобода того стоит… так мне казалось. Какой смысл сидеть в комнате и дальше? Есть, пить, вести дурацкие беседы с Дарланом или Храмом. Ждать неизвестности.
Даже Дарлан потерял нить происходящего со мной.
— Все образуется, Ида, — растерянно сообщил он сегодня на мой очередной вопрос.
— Когда?
— Очень скоро.
— И я выйду отсюда?
— Да-да, конечно. Но пока это небезопасно.
— А когда станет безопасно?
— Очень скоро.
Пусть в Посмертье провалится с такими обещаниями.
Коридор закончился, я не без облегчения нырнула в темноту лестницы. Она была широкой и закручивалась, я двигалась вдоль стены и прислушивалась к звукам. Тишина поражала и казалась… мертвой. И подозрительной, хотя Дарлан упоминал, что в городе мало людей. Стало быть, во дворце их должно быть еще меньше. А тратить чьи-то усилия на мою охрану… зачем, если я покладисто сидела за закрытой дверью? Быть может, поначалу меня и охраняли, а потом необходимость отпала. К моему счастью. Моя кроткость не была продуманной хитростью, скорее растерянностью человека, ничего о себе не знающего, но сейчас я радовалась, что за дверью моей комнаты не выставили людей. Вряд ли уважаемая альтьера хороша в драке… хотя замок я вскрыла, так что возможны варианты.
Внизу я вылезла в первое же окно. Коридоры не могут быть вечно пустыми, а на улице виднелись низкие деревца, кустарник, арки и полуразрушенные постройки из белого камня. Все это мешалось с ямами, они были повсюду и походили на могилы. Странное зрелище, неожиданное.
Люди здесь тоже были, первого человека я заметила, когда пряталась за покосившейся аркой. Человек прошел мимо, не посмотрев в мою сторону, а я побежала дальше, толком не зная, куда направляюсь. Главное — подальше от дворца, а там разберусь… для начала узнаю, в какой стороне город, и посмотрю, что там.
А пока я обернулась на дворец.
Расстояние было достаточным, чтобы оценить картину целиком. Картину разрушений… что-то произошло здесь. Дворец выглядел величественным, древним, но раненым. Правый край покосился, внизу зияла дыра… в темноте казалось, что некий зверь отгрыз часть величественного камня, оставив следы неровных зубов. Днем наверняка все выглядит еще более страшно, со всеми этими ямами и разрушениями рядом. Ночь сглаживала многие недостатки.
В моей фантазии дворец выглядел иным.
Но был ли он таким когда-то?
Я не знала. Не помнила.
У меня были лишь фантазии, которые казались не настоящими воспоминаниями, а игрой воображения. В моей фантазии было много золота и блеска, вычурности, игристого вина и ярких нарядов, но внутри дворца я видела лишь белые стены. В моих покоях все было скупо и лишено засоряющих взор деталей. Дворец прочно ассоциировался с золотом, но это было ошибкой, поэтому не стоит слишком доверять воображению.
Оставив мучительные попытки вспомнить что-то новое, я побрела вперед.
Чем дальше шла, тем более пустой казалась местность, идти было все труднее. Камни под ногами крупнели и вскоре стали преграждать путь, я буквально продиралась вперед, пока не выдохлась и не присела в небольшую выемку, показавшуюся неплохим укрытием на время. Со стороны меня не увидеть… хотя кто меня тут может увидеть? Сплошная пустота. Дворец давно не видно, идти дальше в ночи нет смысла, только ноги переломаю. Я хотела попасть в город, посмотреть на улицы, вдохнуть запахи… вдруг там мои фантазии будут ближе к реальности? Может, в городе меня будет проще найти, я понимала этот риск, но… как не попробовать? Я человек без цели и памяти, мне некуда идти. Разве что в камнях сидеть, пока от голода не умру.
Так пусть для начала целью станет город.
А дальше, глядишь, появится новый вызов, подаренный свободой.
ГЛАВА 2. Город мертвых
С рассветом я выбралась из укрытия и продолжила путь.
Желанная свобода подкидывала испытания, с непривычки разболелись ноги, руки… все тело. В своей тюрьме я просидела долго, еще дольше провела в беспамятстве. И еще Посмертье с неизвестным сроком… самое время признать, что забеги по серым пустотам — задачка не для вчерашней узницы, но упрямство заставляло двигаться дальше, терпеть боль и не обращать внимания на разбитые колени и кровь на ногах. Всеми этими «украшениями» я разжилась ночью, но как-то вскользь, даже не заметив, не почувствовав боли. Голова шла кругом от радости, в таких условиях любая боль остается на заднем плане.
Жаль, что радость поулеглась и на смену пришли иные чувства.
Вспомнив об этом, я зашагала бодрее.
Стоило выбраться из долины серых камней, и показался город. Окутанный туманом и такой далекий, но это все же был город. Дворец белел слева, за ним высилось похожее здание, такое же острое и высокое. Дома помельче спускались с холма и пропадали внизу, темнея, превращаясь почти в черноту. Внезапно подумалось, что город выглядел пастью чудовища с острыми белыми зубами и темной начинкой. И я так рвусь оказаться внутри этой пасти…
Чтобы пройти дальше, пришлось забраться на холм. С него я увидела кое-что еще: за пастью чудовища скрывалась та самая стена, о которой рассказывал Дарлан. Я не сразу поняла, что это такое, издалека стена выглядела чем-то иным, темной цепью, простирающейся по серой пустоте, и цепь эта проглядывала даже сквозь туман. Она ныряла в него и вновь показывалась, и так насколько видели глаза. Дарлан рассказывал, что стена высока, так высока, что на нее не забраться человеку, поэтому я видела ее, находясь… не знаю, очень далеко. Возможно, до стены не добраться даже за день.
И почему-то она страшила намного больше города-пасти.
Страх мой не был обоснованным, стена далеко, да и вообще… с какой стати ее бояться? Но мурашки так и бежали от осознания монументальности постройки. Хотелось взглянуть на нее ближе, убедиться, что она настоящая. Настоящая и уродливая. Неправильная.
Впрочем, какое мне дело? У меня другая забота — заполнить пробелы, которые не захотел заполнить «добрый друг». Если я и впрямь альтьера (а зачем держать меня во дворце и кормить, если это не так?), известная и уважаемая, то мой уход в Посмертье кто-то должен помнить. Имя я знаю… если оно настоящее, конечно. Вроде на наглой лжи я никого не ловила, но… разве я бы смогла? С кашей в голове приходилось полагаться на интуицию, а она подсказывала на слово никому не верить. Игры разума с дырой в голове — то еще приключение.
Очень много вопросов, а я даже до города не добралась. Там тоже придется как-то выживать… возможно, перед побегом стоило подумать подольше, подготовиться. Стянуть что-нибудь у «доброго друга», чтобы позже продать и купить еду. При мысли о еде живот предательски скрутило. Свобода пахла замечательно, но только пахла, а не кормила. Кто ж мог предположить, что так все будет… я точно нет. О еде ни разу не вспомнила.
Вздохнув, я спустилась с холма и начала путь до города.
Мысли в голове роились всякие, но ввиду открывшихся обстоятельств в лице голода преобладала одна — я-таки «уважаемая и известная альтьера». Пожалуй, только такая личность могла позабыть об основных потребностях человека. Еда всегда была на моем столе, оттого не ценилась. Она была чем-то обыденным, о чем не стоит заботиться. Во мне нет страха умереть от голода, иначе я бы о таком задумалась инстинктивно… скорее всего. Дарлан не раз упоминал, что «говнистая натура» осталась со мной, стало быть, и остальные привычки могли сохраниться. Меня вела вперед забытая версия Иды, только и всего.
Жаль только, что эта Ида не умела выживать.
И терпеливо ждать подходящего случая.
Что ж, придется работать с чем есть. В этом есть даже что-то интересное, азарт, если угодно. Это хороший шанс проверить забытую Иду, стряхнуть с нее пыль и заставить действовать, как-то явить себя… мне. Казалось, старая Ида совсем рядом, стоит только протянуть руку, стереть туман с воспоминаний, и она появится. Посмертье тянет к земле, но это не продлится вечность? Я обрету себя и все станет проще. А обретать себя хорошо в действии, а не сидя в четырех стенах — хотя бы это я понимала. Жаль, «добрый друг» был иного мнения.
В памяти некстати всплыло его лицо. Обычное, ничем непримечательное лицо. Лоб вечно хмурый, брови беспокойно сведены у переносицы, словно Дарлан за меня переживал, воспринимал мое положение собственной бедой. Но будь я проклята, если все это не демонстрация. Дарлан редко ухмылялся мне в лицо, но было что-то такое в его взгляде… я передернула плечами от воспоминаний.
В Посмертье этого Дарлана!
Город — Мортум — встретил пустой полуразрушенной окраиной и слоем придорожной пыли. Я шла вперед, поглядывая на провалы окон, покосившиеся дома и царящую вокруг разруху. Все это, как и далекая стена, пугало до мурашек по всему телу. Что здесь произошло? Где люди? Где… намек на живое? Почему я воображала себе ярмарки, уличные представления, плотную толпу, через которую не протиснуться? Ни в одной из моих фантазий не было пустоты и безысходности.
Сквозь плотные ряды домов и валяющееся на дороге стекло я выбралась на небольшую площадь. Ничего, никого… только запах ветра и пыли, да скрип покачивающейся оконной рамы.
Деревянная сцена выглядела заброшенной, в ней не хватало нескольких досок. Я запрыгнула наверх и прошлась туда-обратно. «
Я спрыгнула вниз и… замерла, услышав хруст стекла на одной из улиц.
От площади улицы лучами расходились по сторонам, я неспешно обошла сцену, давая возможность наблюдателю рассмотреть меня как следует. Сама пыталась определить его точное местоположение и понять, с кем имею дело.
С ребенком лет семи — вот с кем. Он прятался за кучей мусора.
— Эй, — осторожно окликнула я. — Привет.
Мелкий наблюдатель затаился, поняв, что его заметили.
Дабы не спугнуть мальчишку раньше времени, я осталась у сцены. Он должен выйти сам. Он и выйдет — любопытство пересилит. Но если надавить слишком сильно, мальчишка убежит, а я вряд ли бегаю быстрее городского обитателя. Уж точно не после путешествия по каменным пустыням и бессонной ночи.
Поделиться книгой: