Иннокентий Анненский
Стихи
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной молю ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света. 1901
Поэзия Серебряного Века. Москва, «Художественная Литература», 1991.
ПРИЗРАКИ
И бродят тени, и молят тени: «Пусти, пусти!» От этих лунных осеребрений Куда ж уйти? Зеленый призрак куста сирени Прильнул к окну… Уйдите, тени, оставьте, тени, Со мной одну… Она недвижна, она немая, С следами слез, С двумя кистями сиреней мая В извивах кос… Но и неслышным я верен теням, И, как в бреду, На гравий сада я по ступеням За ней сойду… О бледный призрак, скажи скорее Мои вины, Покуда стекла на галерее Еще черны. Цветы завянут, цветы обманны, Но я… я — твой! В тумане холод, в тумане раны Перед зарей… Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.
В ВАГОНЕ
Довольно дел, довольно слов, Побудем молча, без улыбок, Снежит из низких облаков, А горний свет уныл и зыбок. В непостижимой им борьбе Мятутся черные ракиты. «До завтра, — говорю тебе, Сегодня мы с тобою квиты». Хочу, не грезя, не моля, Пускай безмерно виноватый, Глядеть на белые поля Через стекло с налипшей ватой. А ты красуйся, ты — гори… Ты уверяй, что ты простила, Гори полоской той зари, Вокруг которой все застыло. Поэзия Серебряного Века. Москва, «Художественная Литература», 1991.
СМЫЧОК И СТРУНЫ
Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых… И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их. «О, как давно! Свкозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?» И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. «Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно?..» И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно. Смычок все понял, он затих, А в скрипке эхо все держалось… И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч… И струны пели… Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели. Серебряный век русской поэзии. Москва, «Просвещение», 1993.
ТО БЫЛО НА ВАЛЛЕН-КОСКИ
То было на Валлен-Коски. Шел дождик из дымных туч, И желтые мокрые доски Сбегали с печальных круч. Мы с ночи холодной зевали, И слезы просились из глаз; В утеху нам куклу бросали В то утро в четвертый раз. Разбухшая кукла ныряла Послушно в седой водопад, И долго кружилась сначала Всё будто рвалася назад. Но даром лизала пена Суставы прижатых рук, Спасенье ее неизменно Для новых и новых мук. Гляди, уж поток бурливый Желтеет, покорен и вял; Чухонец-то был справедливый, За дело полтину взял. И вот уж кукла на камне, И дальше идет река… Комедия эта была мне В то серое утро тяжка. Бывает такое небо, Такая игра лучей, Что сердцу обида куклы Обиды своей жалчей. Как листья тогда мы чутки: Нам камень седой, ожив, Стал другом, а голос друга, Как детская скрипка, фальшив. И в сердце сознанье глубоко, Что с ним родился только страх, Что в мире оно одиноко, Как старая кукла в волнах… [1909]
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.
ЛУННАЯ НОЧЬ В ИСХОДЕ ЗИМЫ
Мы на полустанке, Мы забыты ночью, Тихой лунной ночью, На лесной полянке… Бред — или воочью Мы на полустанке И забыты ночью? Далеко зашел ты, Паровик усталый! Доски бледно-желты, Серебристо-желты, И налип на шпалы Иней мертво-талый. Уж туда ль зашел ты, Паровик усталый? Тишь-то в лунном свете, Или только греза Эти тени, эти Вздохи паровоза И, осеребренный Месяцем жемчужным, Этот длинный, черный Сторож станционный С фонарем ненужным На тени узорной? Динь-динь-динь — и мимо, Мимо грезы этой, Так невозвратимо, Так непоправимо До конца не спетой, И звенящей где-то Еле ощутимо. 27 марта 1906, почтовый тракт Вологда — Тотьма
Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Сер.: Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990.
ТОСКА ПРИПОМИНАНИЯ
Мне всегда открывается та же Залитая чернилом страница. Я уйду от людей, но куда же, От ночей мне куда схорониться? Все живые так стали далеки, Все небытное стало так внятно, И слились позабытые строки До зари в мутно-черные пятна. Весь я там в невозможном ответе, Где миражные буквы маячут… …Я люблю, когда в доме есть дети И когда по ночам они плачут. 10 °Cтихотворений. 100 Русских Поэтов. Владимир Марков. Упражнение в отборе. Centifolia Russica. Antologia. Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.
Музыка отдаленной шарманки
Падает снег, Мутный и белый и долгий, Падает снег, Заметая дороги, Засыпая могилы, Падает снег… Белые влажные звезды! Я так люблю вас, Тихие гостьи оврагов! Холод и нега забвенья Сердцу так сладки… О, белые звезды… Зачем же, Ветер, зачем ты свеваешь, Жгучий мучительный ветер, С думы и черной и тяжкой, Точно могильная насыпь, Белые блестки мечты?.. В поле зачем их уносишь? Если б заснуть, Но не навеки, Если б заснуть Так, чтобы после проснуться, Только под небом лазурным… Новым, счастливым, любимым… 1900
Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.
ПЕРВЫЙ ФОРТЕПЬЯННЫЙ СОНЕТ
Есть книга чудная, где с каждою страницей Галлюцинации таинственно свиты: Там полон старый сад луной и небылицей, Там клен бумажные заворожил листы, Там в очертаниях тревожной пустоты, Упившись чарами луны зеленолицей, Менады белою мятутся вереницей, И десять реет их по клавишам мечты. Но, изумрудами запястий залитая, Меня волнует дев мучительная стая: Кристально чистые так бешено горды. И я порвать хочу серебряные звенья… Но нет разлуки нам, ни мира, ни забвенья, И режут сердце мне их узкие следы… 1904
Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Сер.: Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990.
СНЕГ
Полюбил бы я зиму, Да обуза тяжка… От нее даже дыму Не уйти в облака. Эта резанность линий, Этот грузный полет, Этот нищенский синий И заплаканный лед! Но люблю ослабелый От заоблачных нег То сверкающе белый, То сиреневый снег… И особенно талый, Когда, выси открыв, Он ложится усталый На скользящий обрыв, Точно стада в тумане Непорочные сны На томительной грани Всесожженья весны. [1909]
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.
КУЛАЧИШКА
Цвести средь немолчного ада То грузных, то гулких шагов, И стонущих блоков, и чада, И стука бильярдных шаров. Любиться, пока полосою Кровавой не вспыхнул восток, Часочек, покуда с косою Не сладился белый платок. Скормить Помыканьям и Злобам И сердце, и силы дотла Чтоб дочь за глазетовым гробом, Горбатая, с зонтиком шла. Ночь с 21 на 22 мая 1906, Грязовец
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.
ГАРМОННЫЕ ВЗДОХИ
Фруктовник. Догорающий костер среди туманной ночи под осень. Усохшая яблоня. Оборванец на деревяшке перебирает лады старой гармоники. В шалаше на соломе разложены яблоки.
. . . . . . Под яблонькой, под вишнею Всю ночь горят огни, Бывало, выпьешь лишнее, А только ни-ни-ни. Под яблонькой кудрявою Прощались мы с тобой, С японскою державою Предполагался бой. С тех пор семь лет я плаваю, На шапке «Громобой», А вы остались павою, И хвост у вас трубой… . . . . . . Как получу, мол, пенцию, В Артуре стану бой, Не то, так в резиденцию Закатимся с тобой… . . . . . . Зачем скосили с травушкой Цветочек голубой? А ты с худою славушкой Ушедши за гульбой? . . . . . . Ой, яблонька, ой, грушенька, Ой, сахарный миндаль, Пропала наша душенька, Да вышла нам медаль! . . . . . . На яблоне, на вишенке Нет гусени числа… Ты стала хуже нищенки И вскоре померла. Поела вместе с листвием Та гусень белый цвет… . . . . . . Хоть нам и всё единственно, Конца японцу нет. . . . . . . Ой, реченька желты-пески, Куплись в тебе другой… А мы уж, значит, к выписке. С простреленной ногой… . . . . . . Под яблонькой, под вишнею Сиди да волком вой… И рад бы выпить лишнее, Да лих карман с дырой. Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.
ПЕТЕРБУРГ
