Некомбатант 2

- Не волнуйтесь, покой больному я обеспечу!

Когда доктор покинул каюту, попросил «вторую сторону» рассказать свою версию событий. То, что она в корне отличалась от того, что рассказал Рябов, и что подтвердили вахтенные, меня нисколько не удивило. Но когда оскорбленный до глубины души господин Ахтырцев стал грозить своему обидчику самыми страшными карами в судебном порядке, пришлось прервать гневный монолог.

- Викентий Вениаминович, придержите лошадей. Насколько мне известно, все было несколько не так, Вахтенные все видели. И не советую Вам обращаться в суд. Вы уже один раз имели дело с судебной системой Российской Империи. И вышли из этого дела более-менее благополучно только благодаря протекции своих влиятельных родственников. Во второй раз они Вам помогать не станут, не обольщайтесь. Теперь о самом конфликте. Никакого конфликта не было. Вы поскользнулись на мокрой палубе в качку и неудачно упали. И впредь забудьте о своих офицерских замашках на борту «Лебедя». В этом случае ваше дальнейшее путешествие будет приятным и беззаботным. Можете спать, когда и сколько хотите. Есть, когда и сколько хотите. Возносить хвалу Бахусу, когда и сколько хотите. Я не буду в претензии. Вот дамское общество не могу предоставить, увы. Но если Вы снова попытаетесь установить здесь свои порядки, строя из себя грозного начальника, то остаток пути до Одессы проведете под замком. Вам понятно?

- Но как Вы можете такое говорить, Юрий Александрович?! Вы верите какому-то быдлу?! И не верите слову дворянина?!

- Похоже, не дошло... Раз по-хорошему не понимаете, то буду говорить на понятном Вам языке, Викентий Вениаминович. Слушай меня внимательно и запоминай, казнокрад. И потом не говори, что тебя не предупреждали. Это мои люди. И их ценность для меня многократно выше, чем твоя. Ты свою задачу уже выполнил. Сыграл роль капитана при выходе из Петербурга, и больше здесь не нужен. Если продолжишь строить из себя грозное начальство, то я буду вынужден передать командование пароходом Обручеву, а тебя изолировать под надзор доктора. Поскольку ты допился до белой горячки, и стал опасен для окружающих. Как я этого добьюсь, тебя не касается. Если ты сейчас притихнешь, а по приходу в Одессу попытаешься начать судебную тяжбу, то до суда не доживешь. Тебя просто не найдут. И судебное заседание будет отложено ввиду неявки истца. А потом и вовсе дело закроют, поскольку истец сбежал. Очевидно, решил не рисковать с заведомо ложными обвинениями. Так понятно, Викентий Вениаминович?

- Более чем понятно, Юрий Александрович... Кто же Вы есть на самом деле?

- Скоро узнаете... Если будете хорошо себя вести... А сейчас отдыхайте. Вам доктор покой прописал...

Вот такие у нас традиции русского офицерства. Сам бы прибил гада, да пока нельзя. Он мне в Одессе живой нужен. Но необязательно в дееспособном состоянии. Если продолжит мешать, то я ему белую горячку с помощью Ганса обеспечу. Безвозвратную. Мне такие неадекваты, не способные держать себя в руках, и зацикленные на своем превосходстве над «быдлом», не нужны.

Между тем, наше плавание продолжалось. Остался позади Финский залив, центральная Балтика, и вот мы подходим к Зунду. Солнце уже коснулось горизонта. Пролив довольно узкий, и проходить его крупным парусникам сложно, если ветер не благоприятный. Но мы-то от ветра не зависим. И есть у меня своя «навигационная система» под названием Ганс, которая работает безотказно в любую погоду и в любое время суток. Поэтому, дождавшись темноты, выхожу на палубу и выпускаю Ганса в свободный полет, когда рядом никого нет. АДМ поднимается на высоту в тысячу метров и сохраняет свою позицию прямо над «Лебедем», проецируя на тактический экран в моем мозгу точную карту пролива, наше местоположение, и все окружающие нас суда, показывая картинку в реальном времени, и просчитывая развивающуюся ситуацию при сближении. Сегодняшние моряки охренели бы, если узнали, что такое возможно. Но я об этом болтать не буду...

В рубке уже собрался весь штурманский состав, даже свободные от вахт. Старпом рассказывает молодым пацанам о Зунде. Но видно, что его самого распирает любопытство. Он ведь раньше только на чистых парусниках служил. И проход Зунда на пароходе для него тоже впервые.

- Юрий Александрович, все вахтенные начальники в сборе. Будем входить в Зунд?

- Да, Федор Федорович. Господа, смотрите внимательно. Зунд имеет довольно хорошее навигационное обеспечение, датчане на маяках не экономят. Запоминайте, где какой находится, сразу же сверяясь с картой. Определяйте место почаще, поскольку здесь действуют течения переменных направлений. И запомните одну очень важную вещь. Всех касается. Судовые машины находятся в вашем полном распоряжении. За исключением форсированного хода. Вы можете менять режим работы машин с изменением числа оборотов и с переднего хода на задний по своему усмотрению, исходя из обстановки. Единственно, сначала вы должны предупредить вахтенного механика о возможных изменениях хода, чтобы машинная вахта была готова. Если же возникает надобность действовать немедленно, то подаете команду в машину без предупреждения. Пусть господа механикусы шевелятся и быстро исполняют команду, а уже потом задают вопросы. Командуйте, Федор Федорович. Эти места Вам хорошо знакомы. А я рядом постою. В случае чего, подскажу.

И мы вошли в Зунд, лишь убавив ход до восьми узлов. Разумеется, предупредив об этом вахту в машинном отделении. Видимость отличная, судов в проливе поблизости нет, погода тихая. Можно сказать, что условия для прохода идеальные. Но это я знаю. А пацаны пусть учатся в спокойной обстановке, и считают себя в настоящий момент крутыми мореплавателями, ведущими огромный пароход в узком проливе, да еще и под покровом ночи.

Надо сказать, что вахтенную службу мы с Обручевым организовали несколько необычно. Не так, как принято в современном военном флоте. На вахту заступал не один вахтенный начальник, а два. Старший и младший, периодически меняясь местами. Надо готовить своих людей, поэтому взяли с запасом. Старший помощник (или старший офицер на военный лад) вахт не нес, а присматривал за всеми остальными, контролируя их работу. Сами вахтенные начальники тоже сильно отличались от тех, что были в военном флоте. Там в этом качестве выступали строевые офицеры. Дворяне, окончившие Морской корпус, имевшие флотские чины, и теоретически имевшие возможность дослужиться до адмиральских эполет. Корпус флотских штурманов же был «черной костью» на флоте. Не имеющие дворянского звания, закончившие Морское училище, а не Морской корпус, носившие серебряные, а не золотые эполеты, и имевшие «сухопутные» чины в отличие от строевых офицеров, штурмана были вечно в роли «обслуги». Стать командиром боевого корабля им не светило в принципе. Не говоря о командующем эскадрой, или флотом. Если только какой-то несерьезной мелочью, и то в порядке исключения. Точно такая же ситуация была и у механиков, но те по жизни «дети подземелья». На торговом флоте порядки были более либеральные, поскольку строевых офицеров там не было по определению, и все командные должности вплоть до капитана занимали лица со штурманским образованием. Но господа офицеры всех «купцов» ни за людей, на за специалистов не считали. Поэтому в случае призыва на военную службу в военное время что капитан, что помощник капитана торгового флота могли рассчитывать максимум на чин прапорщика Корпуса флотских штурманов. Какими бы кораблями они раньше не командовали, какие бы плавания не совершали, и сколько бы лет не отдали морю.

В Морском ведомстве понимали абсурдность ситуации, когда военным кораблем управляет человек, фактически не знающий навигации, и полагающийся в этом на того, кто «ниже ростом». Но пока флот оставался парусным, и различные технические новшества еще не заняли на нем свое законное место, с этим мирились. Однако, ближе к концу девятнадцатого века даже до самых упертых ретроградов, цепляющихся за «традиции», стало доходить, что дальше так жить нельзя. Поэтому было предложено два варианта для устранения такого безобразия. Первый — приравнять Корпус флотских штурманов к строевым офицерам. Второй — упразднить Корпус флотских штурманов, и ввести в учебную программу Морского корпуса штурманские дисциплины. Выбрали второй вариант.

Я же в данный момент выбрал первый. Взял молодых пацанов, закончивших сугубо штатские мореходные классы, готовящие штурманов для торгового флота, сделал их вахтенными начальниками, назвав помощниками капитана, и поставил над ними матерого морского волка из военных штурманов. Не нужны мне на мостике люди, умеющие отдавать команды зычным голосом, устраивать разнос боцману, удерживать свое место в линии баталии, вести огонь всем бортом, и следить за ветром, чтобы вовремя добавить, или убавить парусов. Но зачастую не способные определить место корабля в любой момент и вести корабль по счислению. Или провести его через район, полный навигационных опасностей. Удерживать место в линии баталии нам не придется. Вести огонь всем бортом тоже. А от парусов я решил отказаться вообще. Незачем таскать на себе мертвый груз в виде тяжелого и высокого рангоута, от которого при работе машины никакого толку. До Одессы еще потерплю это непотребство, а в Одессе уберу, заменив парой легких мачт. Конечно, выслушаю в свой адрес много «восхищенных» комментариев от «настоящих моряков», но мне на это наплевать. Прогресс неизбежен, как бы нашим любителям «морских традиций» не хотелось его затормозить.

Слева по борту остается Копенгаген, рейд которого полон стоящих на якоре кораблей. Увеличиваем ход до полного, и вскоре подходим к северному входу в Зунд, где на восточном берегу, принадлежащем Швеции, находится город Хельсингборг, а на западном, принадлежащем Дании, замок Гамлета. Замок в темноте не виден, но огни Хельсингборга заметны издалека. Место здесь не очень удобное — малая ширина пролива и поворот. Для парохода никаких сложностей нет, а вот парусник может попасть в сложную ситуацию в случае резкой смены ветра. Однако, сейчас мы здесь одни, если не считать рыбачьих лодок. Поэтому можно держаться оси пролива и следовать полным ходом. Наконец Зунд пройден. Берега скрываются в темноте, и форштевень «Лебедя» режет невысокую волну Каттегата. В Каттегате обычно спокойно. Это в Скагерраке можно выхватить по всей программе. Но до Скагеррака нам еще идти и идти. Снижаем ход до экономического и ложимся на курс, ведущий к мысу Скаген — самой северной точке Ютландского полуострова, за которой уже Скагеррак. Узких проливов не будет еще долго, поэтому можно пока и расслабиться. Оглядываю своих молодых вахтенных начальников, у которых впечатлений выше крыши.

- Ну как, господа? Теперь понимаете разницу в управлении пароходом и парусником?

- Юрий Александрович, это было нечто! И так везде можно? Идти полным ходом, и не обращать внимание на ветер?

- Зависит от обстановки. Ветер тоже разный бывает. Может так в лоб задуть, что будем с трудом вперед двигаться. И хорошо, если еще вперед, а не назад. А сейчас свободным от вахты отдыхать. Федор Федорович, если Вы не очень устали, прошу ко мне в каюту на пару слов.

Сев за стол и предложив гостю чай, я попросил Обручева высказать свое мнение об увиденном. Старый моряк лишь покачал головой.

- Юрий Александрович, я такого никогда раньше не видел. Весь мой предыдущий опыт плавания строился на учете ветра. Как его силы, так и направления. А здесь... Можно сказать, что большую часть моего опыта можно смело выбросить на помойку. Для парохода это просто не нужно.

- Ну-у, зря Вы так! Опыт плавания на парусниках тоже может пригодиться. Кроме этого, навигация-то осталась прежней. Полюса местами не поменялись, очертания берега с глубинами не изменились, и звезды на небе все те же.

- Хоть это радует. Поэтому предстоит разработать совершенно новую науку — управление пароходом. С учетом всех его возможностей. У наших новоиспеченные вахтенных начальников сейчас эйфория. Они как увидели, что пароход может в любом направлении с высокой скоростью независимо от ветра идти, и для этого надо всего лишь руль переложить, так обо всем остальном позабыли. А я сразу понял, что значит иметь возможность дать задний ход для погашения инерции. Да еще и разворот выполнить почти на месте за счет работы машин в разном направлении — одна вперед, а другая назад. Фантастика! Парусникам такое и не снилось.

- Рад, что Вы это понимаете. Поэтому давайте вместе разрабатывать эту науку. На паркетных адмиралов «под шпицем» у меня никакой надежды нет. Но переоценивать пароходы тоже нельзя. У них есть свои недостатки. Если парусник зависит только от ветра, который есть везде и ничего не стоит, то пароход зависит от запасов угля и котельной воды на борту, которые стоят денег. А уголь в нужном количестве еще и не во всех портах найти можно. Так что, из этого и будем исходить....

Слишком долго болтать не стали. Человек уже в возрасте, нервного напряжения сейчас хлебнул с избытком. Так что, пусть идет отдыхает. Это у меня организм модифицированный, и ему многое нипочем. А вот вокруг меня обычные люди, забывать об этом нельзя. Поэтому обеспечу безопасность по максимуму...

Связался с Гансом.

- Ганс, ты там как? Энергии хватает?

- Да все нормально, Командир. Разве это расход энергии? Баловство одно.

- Будь пока наверху, высота не менее тысячи метров. Оставайся на связи. В случае опасности немедленно разбудишь. А так я все время за обстановкой слежу.

- Принято! Отдыхай, Командир! Спокойной ночи!

Вот и поговорили. Я уже не мыслю себя без Ганса. Общаясь подолгу каждый день (благо, в этом мире не надо скрывать незаконное владение АДМ), мы образовали удивительный симбиоз человека и машины. Но никаких неудобств нам обоим это не доставляет. Наоборот, здорово облегчает жизнь. Так что, господа островитяне, вы совершили большую ошибку, связавшись с «киборгом».

Переход до Скагена прошел спокойно. А вот после выхода в Скагеррак погода стала портиться. Штормом это назвать еще нельзя, но дул свежий ветер с веста, и поверхность моря была сплошь покрыта белыми «барашками». В пределах видимости было три парусника, шедших с попутным ветром с восточном направлении. Те, кому было нужно идти на запад, решили отстояться на якоре возле Скагена в ожидании улучшения погоды. «Лебедь» снова продемонстрировал хорошие мореходные качества, и уверенно шел против встречного ветра прямо «в лоб», разрезая встречную волну. Что вызвало восторг у всех новоиспеченных вахтенных начальников и сдержанное выражение радостных эмоций у старшего помощника и опытных матросов, хорошо знакомых со здешними местами. Оно и понятно. Не было бы машины — намаялись бы сейчас с лавировкой против ветра. А так «Лебедь» шел вперед экономическим ходом, оставляя за собой густой шлейф дыма. Позади нас дымил какой-то колесный пакетбот, тоже направлявшийся в Северное море, но его скорость значительно упала на встречной волне, и он вскоре остался далеко за кормой. Ганс приглядывал сверху за окружающей обстановкой, заодно выполняя функции навигационной системы, снабжая меня точными координатами в любое время, поскольку небо было затянуто тучами, и это не давало возможности использовать астрономические методы определения места. Когда скрылся берег, пришлось идти по счислению, но с этим наши вахтенные начальники неплохо справлялись. Поэтому нам со старшим помощником оставалось лишь контролировать ситуацию.

Северное море прошли без эксцессов, а вот на подходах к Ла-Маншу решил проверить ситуацию. Послал Ганса разведать обстановку, и АДМ умчался вперед. Устойчивая ментальная связь между нами сейчас где-то в пределах пятидесяти километров плюс-минус. Зависит от высоты, на которой находится АДМ, и от уровня помех как природного, так и искусственного происхождения. Ганс работает над увеличением дальности устойчивой связи, но пока не преуспел. Поэтому хочешь, не хочешь, а приходится выпускать его в автономный полет, лишаясь на это время поддержки умной машины. Но куда деваться? Никто и не говорил, что в новом мире будет легко.

Вернулся Ганс через полтора часа и «обрадовал».

- Командир, ситуация настораживает. На рейде Дувра стоят три военных парохода под парами. Между Дувром и Кале курсируют две группы по четыре фрегата в каждой. Еще одна группа из одного парохода и трех фрегатов находится западнее Дувра напротив мыса Дангенес. На всех английские флаги. К востоку от Дувра по всей ширине пролива рассредоточены тридцать восемь мелких парусных судов. Пройти мимо них незамеченным невозможно. Они полностью перекрывают подходы к самому узкому месту. Внешне похожи на рыбаков, но это не рыбаки. Сети лежат на палубе, причем вперемешку с тросами и какими-то большими поплавками. Для рыбной ловли такое не применяется.

- А вот сбросить перед носом парохода, чтобы эта гадость оказалась на винтах, очень даже можно... Думаешь, нас ждут?

- Не исключено. Все подготовительные мероприятия говорят о том, что кого-то хотят заранее обнаружить и попытаться захватить. По поводу сетей с тросами я с тобой согласен. Против парусников такое неэффективно. А ловить паровые колесные пакетботы, идущие во французские порты Ла-Манша из Северного моря, англичане вряд ли собираются.

- Похоже на то...

Не успокоились господа «островитяне». Раз задействовали такие силы, значит будет все по-взрослому. Что же важного утекло к ним, что они так засуетились? Задумка сама по себе неплохая, и против обычного парохода вполне может сработать. Сделать так, чтобы он намотал на винты сети с тросами, и былой резвости у парохода не будет. Подходи и бери экипаж тепленьким. Тем более, здесь англичане у себя дома, и могут творить, что хотят. Основание для захвата? Да что угодно! Начиная от подозрений в незаконном удержании на борту английских подданных, до обвинения в пиратстве и работорговле. Прием старый и безотказный, если надо захватить чужое частное судно, и доставить его в английский порт. Якобы для судебного разбирательства. Но проблема у англичан в том, что «Лебедь»-то не совсем обычный пароход. И этот тайм они однозначно проиграют. А вот дальше надо быть готовым к любым подлянкам со стороны «просвещенных мореплавателей».

Первым делом вызвал к себе в каюту старшего механика и озадачил.

- Владимир Борисович, этой ночью от машин потребуется все, на что они способны. Придется держать полный ход, не обращая внимания на расход угля. Если нужна помощь в кочегарке, возьмите матросов с палубы, и распределите их по вахтам.

- Справимся своими силами, Юрий Александрович. Но что такого случилось? От кого-то убегать будем? Или наоборот — догонять?

- Будем прорываться через Ла-Манш. У меня есть сведения, что англичане хотят захватить «Лебедь». И предпримут для этого ряд мер. Почему и зачем — не спрашивайте. Сам многого не знаю. А что знаю, не могу разглашать. Но информация, что нам готовят встречу в самом узком месте пролива — между Дувром и Кале, точная. Раньше я этого не говорил, чтобы не произошло утечки информации перед выходом из Петербурга. Да и команду нервировать не стоило.

- Вон оно что... Вполне в духе «просвещенных мореплавателей»... Не волнуйтесь. Юрий Александрович, машина не подведет. Свои пятнадцать узлов «Лебедь» будет держать, сколько потребуется. Хоть сутки, хоть двое, хоть трое. Но вот угля уйдет порядочно...

Решив вопрос со стармехом, вызвал старпома, и озвучил ему ту же задачу, но с навигационной точки зрения. Придется идти ночью без ходовых огней полным ходом, соблюдая светомаскировку. По поводу последнего старпом усомнился.

- Огни погасим, Юрий Александрович. Но если кочегары будут вовсю шуровать, то искры из труб точно будут лететь. А их ночью хорошо видно.

- Не будут же они лететь постоянно. А тут помимо нас и других пароходов хватает. Кроме этого, при редких периодических выбросах трудно определить место быстро идущего парохода, если он не несет ходовых огней.

- Если так, то поможет нам Господь, Юрий Александрович! Самых глазастых матросов пошлю на бак впередсмотрящими. Будут стоять парами и меняться каждые два часа. Дольше нельзя, глаз «замыливается». Сам буду на мостике в течение всего прохода. Я Ла-Манш хорошо знаю. Заодно за нашими вахтенными начальниками присмотрю. Но обнаружить нас все равно могут, если окажутся поблизости. Погода сейчас прояснилась, ночь будет лунная, и видимость хорошая. Смогут ли перехватить — это еще вопрос. Но вот обнаружить могут. Когда мимо на большой скорости проносится огромный пароход без огней, выводы сделать нетрудно.

- И что Вы предлагаете?

- Подойти к проливу уже после захода солнца и на время забыть, что «Лебедь» - пароход. Ветер сейчас зашел на норд-вест, поэтому мы можем идти в галфвинд под парусами. Англичане привыкли, что мы ими не пользуемся, и вполне могут принять нас в темноте за большой парусник. Разумеется, идти с положенными огнями, и держать машины наготове. На какое-то время нашей бутафории хватит. А там, как знать, может быть вообще до рассвета не обнаружат. И тогда мы уже далеко уйдем. Вряд ли англичане полностью перекроют пролив крупными военными кораблями. Скорее всего, пригонят туда много разной мелочи, задача которой обнаружить нас и сразу же сообщить главным силам. Бояться им нечего. Ведь знают, что на «Лебеде» нет артиллерии. Но даже если нас обнаружат, то противник мгновенно все равно не появится. И у нас будет достаточно времени, чтобы дать полный ход и уйти.

- Интересно... А я хотел в наглую полным ходом прорываться... Но давайте попробуем так, как Вы говорите. Надеюсь на вашу помощь в парусном деле, Федор Федорович! Я с парусами не дружу...

Пришлось убавить ход, чтобы подойти к Ла-Маншу ночью. А когда солнце стало клониться к горизонту, на «Лебеде» поставили паруса, из-за чего он сразу же стал похож на купеческий барк. Дымовые трубы замаскировали лиселями, насколько это возможно, а сильного дыма, если в котлах только поддерживается пар в режиме готовности дать ход, все равно нет. Днем еще можно понять, что к чему, а вот ночью вряд ли. Но согласился я на авантюру с парусами не потому, что надеялся обмануть англичан. Если только они все поголовно не идиоты, а это вряд ли, то кто-то все равно раскусит наш «маскарад», если подойдет достаточно близко. Выслушав предложение старпома, я решил им воспользоваться, чтобы выяснить, есть ли «засланый казачок» на борту. А если есть, то попытаться взять его с поличным. Чем он может дать знать своим хозяевам, что «дичь» появилась в их владениях? Каким-нибудь заметным визуальным сигналом, поскольку радио еще нет. Вот и посмотрим, есть ли в команде христопродавец...

Ночь опустилась над Северным морем. Погода тихая, дует легкий норд-вест, и мы худо-бедно идем в правый галфвинд. Старпом оказался прав, ходок под парусами из нашего «Лебедя» не очень. Несмотря на все поставленные паруса, ход всего шесть с половиной узлов. Правда, и ветер несильный. Но нам это как раз на руку. При сильном ветре я бы не рискнул заниматься такими экспериментами. Во избежание эксцессов с «мирными рыбаками» на палубе дежурят наши вооруженные «пассажиры». Пулеметы из трюма доставать не стали, слишком хорошо они припрятаны от посторонних глаз. А вот иметь на борту арсенал из нарезных ружей и револьверов мне ни одна европейская сволочь запретить не может. Если полезут — огребут. Хоть и маловероятно, что англичане решатся на такую наглую выходу, но зная их сволочную натуру, полностью исключать вариант абордажа со стороны «мирных рыбаков» нельзя.

«Лебедь» бесшумно крадется в ночи. Машины остановлены, и только поскрипывание снастей, да шипение воды за бортом нарушает ночную тишину. На баке в ночную темень вглядываются впередсмотрящие. Оба вахтенных начальника следят за окружающей обстановкой, а старпом меряет шагами мостик и поглядывает на паруса. Дыма из труб почти нет, котлы держат пар с минимальным расходом угля. Но в случае надобности их раскочегарят быстро. Впереди уже видны многочисленные огни рыбаков. Кто здесь настоящий рыбак, а кто «ряженый», пока что понять трудно. С наступлением ночи многие вышли на промысел. Но Ганс приглядывает сверху, и докладывает обстановку. Пока что впереди прямо по курсу «ряженых» нет. Ближайшие «ряженые» в полутора милях. До ближайшей группы английских фрегатов четыре с небольшим мили, и они удаляются от нас. Вторая группа патрулирует ближе к французскому берегу. Очевидно, не ждут от нас такой наглости, как пройти под парусами мимо Дувра.

Первые рыбацкие суденышки пройдены, никто на нас внимания не обращает. В том числе и ближайшие «ряженые», за которыми наблюдает Ганс. Но пока что все тихо. В ночной темноте на фоне ясного звездного неба хорошо различим силуэт большого парусника, несущего положенные ходовые огни, и это не вызывает тревоги у засады. «Лебедь» приближается к самой узкой части пролива, имеющей собственное название Па-де-Кале у французов, и Дуврский канал у англичан. Мне до их топонимики дела нет, пусть называют, как хотят. Но вот то, что три парохода снялись с якоря на рейде Дувра и пошли нам на пересечку курса, это гораздо хуже. Линия «ряженых» рыбаков осталась позади. Группа из четырех фрегатов слева чуть впереди траверза в шести милях, удаляется. Но справа приближаются три парохода, явно привлеченные нашими огнями. Если не изменят курс и скорость, то через пятьдесят шесть минут они будут у нас под бортом. То ли хотят просто проверить подозрительный корабль, то ли мы на чем-то действительно прокололись, и они идут на перехват. Дальше тянуть нельзя. Звучат боцманские дудки, и матросы бросаются к мачтам, начиная уборку парусов. Одновременно кочегары начинают «раскочегаривать» котлы. Благо, ветер в правый борт, и дым сразу относит в сторону.

Продолжаем изображать из себя порядочного «купца», неся положенные огни. Машина готова поддерживать ход, чтобы по мере уборки парусов создавать иллюзию сохранения статус-кво у окружающих соглядатаев. На палубе ни одного лишнего огонька. И тут неожиданно в ночной тьме ярко вспыхивает красный фальшфейер.

Значит есть, все-таки, «засланый казачок» на борту! Понял, что дичь может ускользнуть, и все же рискнул действовать. Судя по доносившемуся с палубы отборному мату и звукам возни, подать сигнал и тихо исчезнуть у него не получилось. Вот и поглядим, кто таков.

Я следил за окружающей обстановкой, решив, что мои «самураи» справятся сами. Тем более, фальшфейер уже погас. И это оказалось ошибкой. Неожиданно грохнул выстрел и раздался крик. А вскоре на мостике появились «самураи» с виноватым видом. Вахмистр Ерофеев доложил.

- Не смогли взять супостата живьем, Ваше благородие. Слишком резвый оказался. Вырвался и попытался за борт сигануть. Уже через фальшборт перелез, вот я его и... Звиняйте, что так вышло...

- Не корите себя, Петр Фомич. Не дали врагу уйти, это уже хорошо. Сами целы?

- Да сами-то целы, Ваше благородие. Так, пара синяков не в счет.

- Расскажите подробно, как все было.