Помоги проекту - поделись книгой:
— Ты пришёл в его крови, — подумав, сказала Матриарх. — Значит, это не враг, а добыча.
— Третий, как слышно? Приём.
— Первый, слышно нормально. Что у тебя?
— Третий, на меня напала какая-то тварь. Прокусила комбез. Смените меня кем-нибудь.
— Первый, отходи на базу. Что за тварь?
— Третий, без понятия. Я толком и не рассмотрел. Что-то вроде крупной ласки, но с шипами по хребту. Очень быстрый. Я успел рубануть мачете и задел, но оно как прыгнет метров на пять! И ушло. Весь рукав кровью заплыл, пока жгут наложил.
— Первый, понял, готовлю мед капсулу.
И диспетчер энергостанции компании по добыче янтаря отключился.
Чёртова земля, проклятое урочище! Валентин ненавидел лес с его огромными деревьями, гигантскими папоротниками, буреломом, влажностью и непролазными чащами, где всё живое хотело тебя убить: растения — отравить, насекомые — ужалить, а звери — сожрать. Он проклинал тот день, когда, соблазнившись большими деньгами, пошёл за Ручей охранником. Просто компания по разработке ископаемых, говорили в центре занятости. Высокая зарплата, прекрасный соцпакет! Уже тогда было понятно, что где-то кроется подвох, но что поделать, если ты родился мужиком, да ещё ухитрился жениться и размножиться? Сыновья-близнецы выросли, пришла пора подумать о профессии, а ВУЗ жена рассматривала только самый приличный. И тут хоть тресни, хоть порвись на коловрат — нужны большие деньги кроме военной пенсии.
В группе георазведки было шесть человек охраны. Он и пять мусоров-отставников, четверо — отъявленные уроды, а один неожиданно оказался нормальным парнем. Вооружили их отлично, словно на войну, для защиты дали прочный комбез с металлической сеткой внутри ткани, практически броню. По сути, не охрана, а настоящее ЧВК. Сперва Валентин удивлялся и думал, зачем такой эскорт экскаватору да машине с геологом? Пока, однажды, на группу георазведки не выскочила тварь размером с небольшой дачный домик, похожая на ублюдка пещерного медведя с саблезубым тигром. Кто кого в этой паре выебал Валентину было плевать, играло роль лишь то, что уложить саблезуба удалось только с пятого выстрела, а стрелял он метко. Потом был бешеный самец-рогач, как для краткости называли местных слонообразных, похожих размерами да волосатой толстой шкурой на мамонта, только без бивней, со здоровенными рогами на башке. Этот, пусть и травоядный, раздавил в лепёшку машину геологов и растоптал двух охранников, пока удалось его укокошить. А теперь эта хищная мелочь.
Постанывая, он вернул рацию в специальный кармашек.
Глубокая рваная рана, оставленная маленьким, в сущности, зверьком, адски болела. Слава богу, у него была аптечка с турникетом, которым Валентин остановил кровотечение из разорванной артерии. Также в аптечке валялась наркота, святой присно блаженный промедол, добрый и верный товарищ. При помощи приятеля Валентин ввёл себе обезбол.
— Вот так, калечимся и дохнем за чужое бабло, — сказал приятель.
С тех пор, как Нулевые Точки решили все вопросы с энергией, алмазы и золото перестали цениться, зато янтарь внезапно вырос в цене до космических масштабов. Дальше за дело взялись корпорации. Если иномирье, фактически принадлежавшее всесильному "Ручью", географически являлось той же Землёй, но без человека, значит и разведанные залежи идентичны — решил какой-то умник. А раз Ручей продаёт лицензии и предоставляет бизнесу точки доступа-перехода — нужно выжать из нового мира всё, что тот сможет дать.
— Вот это зубы! — перекрикивая грохот экскаватора, кладущего трассу к будущему месту разработки, констатировал товарищ и прижал к ране гемостатический бинт. — Гляди, армированный комбез прогрызло! Такие зубы сокрушат любого инозавра. Слава богу, что зверушка была мелкая!
— И одна, — добавил Валентин, переводя дух.
Он почувствовал, как наркотик растекается по венам, а боль отступает. Мир сразу стал светлее, а полный опасностей дикий нетронутый лес — уютнее.
Валентин как раз садился на скутер, когда зверьки посыпались со всех сторон. Они прыгали с веток деревьев над головой, подобно баллистическим снарядам вылетали из высокой травы. Коллеги открыли огонь, какие-то бестии упали и остались лежать, мёртвые, словно камни, на которые пролилась их кровь, но на место павших приходили новые. Десятки оскаленных пастей, готовых рвать живую плоть, превратились в сотню, в целый сонм полных ярости бестий!
Валентин увидел, как юркие гибкие тела облепили его товарищей, и стартанул. Он слышал грохот выстрелов и гневные вопли, быстро переросшие в крики боли, и со всей силы давил на газ. В конце просеки притормозил и откинул стекло шлема, чтоб получше разглядеть побоище за спиной. Земля была усеяна мёртвыми зверьками, но никто из коллег больше не шевелился, их разорванные комбезы были залиты кровью, а чёртовы твари, как одна сплошная, живая, шевелящаяся шкура, облепили со всех сторон экскаватор. Даже издали он слышал скрежет зубов и когтей по металлу и стеклу — звери пытались дорыться до кабины с перепуганным водителем. Сердце замерло от животного ужаса и эгоистической радости.
— Слава тебе, господи, спасся! — Валентин размашисто перекрестился дрожащей здоровой рукой, когда его ударило по спине, словно добрый знакомый догнал в толпе и хлопнул с ладонью.
Узкая морда с чёрным носом и иссиня-чёрными, без белков, глазами, высунулась из-за плеча и ощерилась, словно ухмыляясь: приве-е-ет, Валик! Он махнул в ту сторону мачете, но юркое тело извернулось, тварь легко ушла от удара и выскочила на грудь из-под руки. Он успел увидеть торчащий между зубами длинный язык. На светлом брюшке висели набрякшие небольшие сиськи, как у щенной суки — это была кормящая самка. А после руку с мачете оплёл длинный хвост, острейшие зубы впились в лицо раз и ещё раз, вырывая куски плоти, словно тварь хотела прогрызть дорогу ему в голову.
Хвала господу за малые радости — благодаря наркотику умер Валентин без боли.
Глава 5. Лана
— Не буду есть, каша невкусная!
— Барышня Капитолина, не капризничайте!
— Тогда расскажи мне сказку про станцию, где мы живём!
Капелька торговалась, но накормить её непременно следовало.
— Начиналось всё будто в анекдоте с академической бородой, — шутливым тоном сказала Лана.
Вряд ли Капелька в свои пять лет знала, что такое академическая борода, но слушала эту историю с любопытством уже пятый раз, заодно не забывая периодически открывать широкий рот для ложки овсяной каши с фруктами.
— Собрались однажды два десятка учёных орангутанов, — Лана сноровисто заправила кашу по назначению. — Как думаете, коллеги, удастся ли нам на новом, преонном коллайдере получить кварк-глюонную плазму в промышленном количестве?
Глазки Капельки были преисполнены восхищения от кучи настоящих взрослых слов.
— Конечно, для того и построили.
— А на старом преонном коллайдере, мы уже получаем кварк-глюонную плазму?
— Однозначно, профессор.
В углу пищеблока шебуршали улитки. О ксенобиологии Лана имела самые общие знания после краткого курса в сотню часов, или оправдывала так собственную невнимательность и скверную память. Угостить отравой шустрых беспозвоночных с пёстрой ракушкой было не по-агрономски жалко, а сбор и вынос за пределы помещения, на территорию станции, привел только к тому, что теперь улитки встречались везде: на кустах, в траве, на клумбе, которую Лана разбила у двойного стального забора, в винограде и на фруктовых саженцах. Станция автоматически поддерживала в заборе высокое напряжение, к счастью, внутренняя часть была надёжно изолирована.
— А если мы, помолясь, столкнём на скорости света два потока кварк-глюонной плазмы, что выйдет?
— Ньютон его знает, надо попробовать…
— Синхронизация йотосекунда!
Позади станции Лана посадила розы, клубнику, ещё один сорт винограда и яблони. Улитки ползали и там, причём, всеядные, вредили существенно.
Последняя ложка каши отправилась в рот и дальше, в животик.
— Что такое помолясь? — спросила Капелька. — Дай ещё сока. Чем сегодня займёмся?
— Может, начнём улиток ловить и через забор ими кидаться?
В прессе немало описывали историю появления Ручья, главного научного открытия человечества. Серьёзные источники утверждали, что именно так проблему энергетики решить и собирались, согласовали эксперимент в ООН и даже утвердили в бюджетах стран, её членов, чтобы по всей матушке Земле в одночасье открылись тысячи больших и малых энергетических потоков — ручейков, текущих из самой ткани пространства и времени. Несерьёзная, жёлтая пресса писала о массонском заговоре, утверждая, что добрая половина учёных, участвовавших в эксперименте, относится к этому ордену, о рептилоидах, таким образом пытавшихся пробить дорогу в наш обжитый мир, даже были публикации, в которых утверждалось, что появление Ручья доказывает плоскость Земли. Ничто из этого не меняло того факта, что теперь из тысячи источников текла свободная энергия, искрясь всей цветовой палитрой свободных кварков, светясь и переливаясь. А посредине каждого потока образовалась нулевая точка — отверстие в соседнее измерение, иной мир, увитое молниями статического электричества.
Ужаснувшись и восхитившись делу рук своих, потомки диких волосатых людей, придумавших колесо, придумали накинуть на порталы железобетонный колпак и подключить провода к ближайшей электросети. Так, под эгидой ООН, появился "Ручей", новая всемирная энергосистема, и всесильная организация с тем же именем, контролирующая как энергетические потоки, так и всю территорию иномирья. Прекратилась нехватка энергии — началось изобилие. Голодных накормили, голых одели, страждущих утешили, экономика со скрипом встала на новые рельсы. Тут, как обычно, богатые стали ещё богаче, разумеется кроме тех, кто не смог приспособиться и разорился. А на иной стороне оказался близнец Земли, только без человечества, с собственной флорой и фауной, порой — прелестной, мирно живущей в замкнутых экосистемах, на островах, а порой — смертельно опасной, привыкшей к борьбе за выживание, но неизменно удивительной. Нет предела человеческому любопытству и корысти! На иной стороне строились институты и копались учёные, туда лезли военные, испытывать новые виды оружия, там строились максимально изолированные тюрьмы для самых опасных преступников, там паслись дельцы, браконьеры и чёрные копатели, туда шастали любители пощекотать нервишки да авантюристы всех мастей. Разумеется, крупный бизнес старался добиться разрешений на разработку новых ресурсов. Но первая и основная функция Ручья оставалась неизменной — энергетика, а для этого у порталов строились защищённые станции, или модули нулевых точек. Их смотрители, Светланы с Сергеями, Мэри с Джонами, Сем Цены с Ли Хунами по всему иномирью сидели в бункерах и дважды в день, строго по будильнику, поворачивали рычаг коллектора, ровняющего плазму. Отчего же приходится делать это вручную? Оттого, что автоматика у самой Нулевой Точки не работает. А Света, Джон и Ли работают, вот и всё.
Быть смотрителем — несложное дело, от того и зарплата минималка, зато достоинства неоспоримы: бесплатная еда, тишина и свежий воздух с повышенным количеством кислорода. В случае Ланы ещё и бесплатное жильё. Самое место для художника, поэта либо писателя, но и агроному подойдёт, особенно, если некуда деваться.
По воскресеньям давали выходной, тогда Лану менял старичок-микробиолог, являвшийся с резиновым чемоданом, полным пробирок и чашек петри. Лана с Капелькой уходили назад, в большой мир, точнее, на территорию ОЗДЖ, где были живые люди, два кинотеатра, с десяток кафе, маленький контактный зоопарк с безопасными иномирными формами жизни, гидропарк и луна-парк, а старичок снимал пахнущий озоном переходной скафандр, надевал защитный комбинезон, ярко-алый, армированный, и выходил за территорию брать пробы. Если старичок собирался далеко, его провожал универский охранник с парализующим ружьём — станция Светланы стояла на солнечном, лысом пригорке, но в зоне видимости простирался ельник. По словам старичка, там даже грибы вполне съедобные росли.
Лана никогда не проверяла, ещё чего! Никакие грибы не стоили риска. Ведь за ельником, сколько видел глаз, простирался нетронутый дикий лес, огромный, зелёный, живой океан. Оттуда доносились крики диковинных зубатых птиц и утробный рёв зверей, оттуда приползало и приходило разное живое, и слава богу и охранной системе станции за тот самый двойной стальной забор под напряжением — внутрь забраться не могло.
Случались и трагедии. Самая «масштабная» — с рогачами. Однажды явилась самка с детёнышем и под ликующие вопли Капельки принялась бродить вокруг забора.
— Мама, гляди, какие милые!!!
Даже маленький милаха легко бы растоптал её. Воняли оба так далеко, что слышно было невооружённым носом. Рогачей сопровождала стая мух и слепней. На всякий случай Лана поспешила забрать дочку с улицы, хотя её не раз уверяли в абсолютной безопасности внутренней территории. На станции, чтобы Капелька прекратила рёв, Лана усадила её перед мониторами, велела внимательно следить за рогачами онлайн и вести видео-журнал. Это была важная миссия и Капелька согласилась отереть слёзы.
Густой клочковатой шерстью и размерами рогачи походили на мамонтов, огромные бошки венчали крутые рога, у самок — небольшие, у самцов — огромные, увитые кольцами. Башка-таран, башка — оружие, ими самцы бешено дрались в период гона, с грохотом и треском сталкиваясь гигантскими тушами и круша лес, ими же среди морально нечистоплотных соотечественников Ланы стало популярным украшать жилище. Даже Павор подумывал приобрести такие у браконьеров.
— Буду с рогами, хе-хе, — говаривал он.
Но это же соображение мудака и остановило.
— Плохая примета, — решил Павор и варварского украшения с комод размером покупать не стал.
Сперва в забор ткнулся безрогий ещё малыш, похожий на медвежонка и слонёнка-переростка, его отшвырнуло ударом тока. Обижено вереща, он поднялся на свои волосатые ножки-столбики и бросился к матери. Самка подслеповато прищурилась, тупо разглядывая непонятную штуку, вдруг напавшую на дитё, фыркнула, взревела и, по-бараньи опустив голову, ринулась в атаку. От удара неимоверной силы станция вздрогнула, а в толстенном стальном заборе осталась глубокая вмятина. Рогачиху шибануло на помин души, если у животных бывает душа, конечно. Огромная туша сперва прилипла к прутьям, дрожа и сотрясаясь, затем её, дымящуюся, отбросило прочь. Самка тяжело повалилась, взбрыкнула ногами и вытянулась. Детёныш бродил вокруг, громко плача, трогал мордой, пытался поднять, теребил остывающий сосок — ужасное, жалкое зрелище. Капелька снова расплакалась, Лана еле успокоила её.
Перепуганная, позвонила инженеру по технике безопасности и Марье Ивановне.
— Неприятность, шит снова хепенс, — сказала та. — Жди, я пришлю кого надо и приду, сама не выходи, веди видеозапись.
Рогачёнок не отходил от тела матери. То горевал, то вдруг играть принимался, как дурачок, то снова начинал плакать и толкать неподвижное тело. Вечером запищали двери модуля — пожаловали гости. На станции сразу стало тесно.
— Чай сделать? — спросила Лана.
— Если можно, кофе, — ответил инженер по безопасности. — Без сахара.
— А мне с сахаром, — сказал мужик, оказавшийся ветеринаром.
Также было два зоолога, всего — трое из ксенозоозищаты, двое рабочих с инженером и сама Марья Ивановна. Они сняли переходные скафандры, облачились в защитные комбезы для улицы и заняли весь пищеблок. Огромную тележку с подъёмником и резиновыми мешками поставили во дворе. Все напились кофе и чаю, кроме мрачной девушки-зоологини. Та с негодованием зыркала на коллег — как можно кофе пить, если рогачи погибают?!
— В дикой природе ему не выжить, — пояснила Лане кураторша. — Заберём в институт, пока в парке загон поставим, а там видно будет. В Саванна-терру, может, отдадим. Слоны у них живут, целых три земных, африканских, и два шерстистых ксеноносорога, найдётся место и этому.
Началась операция по отлову.
Детёныша усыпили из ружья слоновьей дозой седатива, ограду отключили. Ветеринар приладил ко рту спящего зверя аппарат с порционной подачей кислорода, зафиксировал. Переругиваясь, пыхтя и тужась, зоологи облачили рогача в огромный мешок, сделанный из того же материала, что их собственные переходные скафандры, подъёмником загрузили на тележку и через нулевую точку отчалили, только запах озона и остался. Рабочие с инженером задержались, чтобы починить повреждённый участок ограды. Экскаватором вырыли целый котлован и там закопали тушу рогачихи.
— Что с маленьким? — спросила Капелька у Марьи Ивановны на прощанье.
— Выкормим, всё будет в порядке, — ответила та. — Вырастет здоровым, все заборы перебодает.
В тот день, внепланово, с разрешения руководства, пока на станции работали инженер с помощниками, Лана с Капелькой сходили «в мир» на чудесный новый мультик.
Забор после ремонта остался частично повреждённым — теперь наружная его сторона не просто отбрасывала зверей, а сразу убивала высоким напряжением.
— Заказали изоляцию, починим на следующей неделе, — сказал инженер по ТБ.
Неделя растянулась в месяц, за этот месяц у забора появилась кличка — Убийца, а у Ланы неприятная новая обязанность — закапывать обугленные трупики присевших любопытных птиц.
Глава 6. Павор
— Встать, суд идёт!
Павор поднялся и оправил натянутый на животе пиджак. Надо взять себя в руки, заняться с тренером и прекратить жрать, но как? Работа у Павора нервная, теперь ещё и суды кровь сосут. Для восполнения высосанной крови Павор ел еду, закусывал пищей и загрызал десертом — молочным шоколадом с целыми лесными орехами, источником эндорфинов. Ну и запивал ликёром, чего греха таить. Разумеется, поднабрал немного на стрессе.
Его защитник, бывший полицейский и теперешний совладелец адвокатской канторы Виктор Юхим
— Что он может порешать, яйцеголовый? — фыркал Павор сперва.
— В бракоразводных водах он — акула, — уверял в ответ Толик, рабочий юрисконсульт, знавший всё и вся. — Да и вообще, Витёк — решала высокого класса, помяните моё слово.
Кривясь и корчась, Павор согласился, о чём порой жалел. Хвалёная акула смогла выбить из судьи ровно то же, что любой обычный адвокат — полгода отсрочки. Развод Павор давать не хотел, кричал, что любит Светлану и ждёт её возвращения, что готов принять и простить, что не держит обиды и жить без неё не может, он едва не плакал и заслужил ебаный Оскар, в какой-то момент даже сам поверил, что мог бы простить Светлане этот длинный и мерзкий, как дохлая змея, скандал, в котором Павор выглядел дурак дураком, осмеянным, осуждённым и порицаемым. «Это который Мусорщик, от которого жена ушла?» Он бы охотно убил гадину, если бы мог.
Заседание было уже третьим. Как на зло, судья ему попался скверный: седой и преисполненный достоинства армянин с густыми чёрными усами. Господи, как же Павор ненавидел мясистый нос судьи и неуступчивые усы, лишённые пороков и порочных родственников усы, потому что любая слабость судьи, его жены либо сынишки пригодилась бы Павору, слабость — это тот костерок, в который можно подбросить соломки из ноликов, но усы были непорочны, как святая дева. Оставалось тянуть время и ломать комедию.
Действия яйцеголовый Виктор предпринял обычные и действенные: нашлись «близкие друзья семьи» и «вхожие в дом коллеги», которые выступили в защиту Павора, называя его прекрасным семьянином, образцовым отцом и мужем. Сосед, живущий «забор в забор» с правой стороны его дома тоже свидетельствовал в его пользу, но сосед с левой стороны оказался сукой и не пошёл, он всегда ненавидел Павора, считая, что тот отжал кусок его газона. Очередная клевета, не газон это вовсе был, а захламленный кусок, рассадник крыс, который едва ли не клином заходил в участок Павора. Иди к чертям, без тебя разберёмся!
Но настоящей находкой, королевским янтарём в ожерелье защиты стала тётка Светланы, молодящаяся старая кобыла, добытая лично Павором. Она не только явилась в суд хвалить зятя, но и показала видеоролик, в котором сыграла оскороносную роль актрисы второго плана, перебирая и называя вслух брендовые вещи в чехлах из гардероба племянницы. Ролик к отсрочке в разводе и привёл — дали время на примирение, как ни пыжилась, как ни ярилась стриженная шалашовка в мешковатых штанцах по щиколотку, адвокатка Светланы.
Тётке Павор подогнал электрокар, они расстались со всем взаимным удовлетворением.
— Ты всегда мне нравился, Павруша, — сказала она, усаживаясь за руль, и улыбаясь пухлыми, обколотыми губами — дань прошедшей молодости. — Я, как в первый раз тебя увидела, сразу моей дурочке сказала — Ланка, солидный мужчина, а красивый какой!
— Да ладно вам! — польщённый Павор рассмеялся.
«Вдуть старушке, что ли?» — подумал он на радостях, но дальше мыслей дело, слава богу, не продвинулось.
— Послушайте, Павор Игнатьевич, — сказал яйцеголовый, когда они остались без лишних ушей. — Отсрочку мы получили, но вы поймите, если жена будет упрямо держаться своих требований, вас всё равно рано или поздно разведут.
Слышать это было неприятно. Павору хотелось, чтоб Светлана вернулась. Уж тогда бы он оторвался. Уж тогда бы он за все плевки, за все косые взгляды в его сторону отомстил, без сомнения. И бить не понадобилось бы. Но по большому счёту на это можно было плюнуть, главное — забрать дочь. И потому, что единственного ребёнка Павор по настоящему любил, и потому, что лишившись Капельки, стерва так настрадается, что любо-дорого.
— В случае неминуемого развода я хочу лишить жену прав на ребёнка, — сказал Павор.
— Несомненно, на тех основаниях, что общество матери опасно для жизни и здоровья дочери? — осторожно спросил адвокат, улыбаясь краем рта.
— Именно так.
— Тогда неплохо бы узнать, где находятся ваши женщины, чем занимаются, эксэтэра.
— Цена вопроса? — спросил Павор.
Глава 7. Грей
Поделиться книгой: