Паладин четвёртой заставы

Владислав Зритнев

Паладин четвёртой заставы

Молния рассекла небо, озарив верхушки деревьев холодным светом. Через несколько мгновений замок обдало громом. Мощные стены содрогнулись от фундамента до кончика золотого флюгера на шпиле самой высокой башни. Слышно было, как звякнули цветные стёклышки витражей в стрельчатых окнах парадного зала. Затем сквозь сгущавшуюся вечернюю мглу во дворе протяжно завыли борзые собаки.

Маленький герцог прятался под скамьёй. Гроза оглушила его, и мальчик оставался там, не решаясь вылезти из своего убежища. Не жалея бархатного камзола, он забрался под лавку, чтобы послушать, как поёт сверчок. Неведомый музыкант притаился где-то в темноте, и герцогу хотелось найти его. Однако внезапный гром спутал все планы. После сокрушительного грохота наступила звенящая тишина. Сверчок стих. Герцог слышал лишь собственное сердце, от испуга начавшее колотиться быстрей.

Вдруг со стороны винтовой лестницы, расположенной в западной башне, донёсся другой звук. Лёгкий и шелковистый. Герцог вздрогнул. Он понял, что это идут за ним. Мальчик попытался глубже забиться под резную скамью, но ничего не получилось: ноги остались торчать снаружи. Всё-таки герцог вырос уже достаточно большой, о чём сейчас искренне пожалел впервые за всю свою короткую жизнь.

— Вот ты где! — послышался голос.

Миниатюрная рука решительно схватила герцога за лодыжку и потащила его из-под лавки. Он попробовал сопротивляться, но безуспешно. Прощай, сверчок!

— Что ты делаешь в парадном зале в такой поздний час?!

Герцог не отвечал. Он уткнулся лицом в тяжёлые складки отороченного горностаевым мехом синего платья. Нос защекотал пряный аромат привезённых издалека сарацинских благовоний. Запах сандалового дерева переплетался с гвоздикой и чем-то ещё. Мальчик знал, что, если глубоко вдохнуть, может закружиться голова. Он отодвинулся от коленей матери и посмотрел на неё снизу-вверх.

Белокурая герцогиня глядела строго. Хоть она и была совсем молода, однако умела напускать на себя грозный образ. Голубые глаза сузились, превратившись в две аквамариновые льдинки. И как серебристый лёд звучал её голос.

— Разве тебе не надлежит быть в своей постели? Почему ты, словно привидение, слоняешься по замку ночной порой?

Маленький герцог не знал, что ответить. Он искал, на кого бы свалить вину, но ничего путного не посещало голову. Поэтому пришлось сознаваться и говорить правду.

— Я не могу заснуть, — вымолвил он. — А здесь под скамьями живёт сверчок. Я пришёл, чтобы его поймать.

— И не боишься же ты ходить по темным коридорам один? — вдруг серьёзно произнесла герцогиня. — В такую ненастную ночь силы зла устремляются на охоту за чистыми душами. Упыри покидают свои мрачные логова в затхлых склепах и ищут жертв. Среди рваных туч по небу на мётлах несутся ведьмы. Блестя костями в лучах луны, по окраинам лесов пробираются навьи. Оборотни обречённо воют над болотами…

Маленький герцог побледнел от представших перед ним ужасов и снова уткнулся матери в юбку. Почувствовав, как он дрожит от страха, молодая женщина поняла, что перестаралась. Она улыбнулась украдкой и сказала гораздо мягче:

— Горе тому, кто встретится с этими чудовищами. Но если ночью ты будешь в своей постели, тебе ничто не угрожает. Ведь над входом в твои покои висит на гвоздях распятый Христос. Ни одна нечисть не осмелится пройти мимо него.

— А если какой-нибудь настырный и особенно злобный дух всё-таки проскочит? — захныкал мальчик.

— О нет, — уже не таясь, рассмеялась герцогиня, — такого быть точно не может.

Взяв сына за руку, она повела его к выходу из парадного зала. Снаружи усиливалась гроза. Молнии били в землю всё чаще и ближе к замку. Начинался ливень. Крупные капли звонко забарабанили по готическим карнизам. Внутри тусклый металл доспехов, стоящих вдоль стен, переливался потусторонним светом при вспышках небесного пламени. Маленькому герцогу казалось, что из пустых рыцарских шлемов за ним наблюдают внимательные глаза. Он крепче сжимал руку матери и семенил за ней по гулкому каменному полу.

В спальне мальчика бушующее ненастье ощущалось не настолько сильно. Окна комнаты выходили во внутренний двор, куда не проникали яростные порывы ветра. И, хотя всполохи молний также озаряли стены и потолок, находиться здесь было гораздо спокойнее, чем в обращённом прямо к сердцу грозы главном зале.

— А теперь ложись спать! — велела герцогиня, когда сын переоделся в ночную рубашку.

Маленький герцог взглянул на свою кровать, и нехорошее предчувствие шевельнулось в его душе. Он осознал, что не сможет уснуть. Во-первых, по-прежнему не хотелось. А во-вторых, бордовый полог балдахина был расшит геральдическими животными, которые обычно нравились мальчику, но сегодня один из львов вызывал у него беспокойство. Зверь смотрел слишком хитро и явно собирался ожить. Что делать, оставшись один на один с хищником, герцог не знал, а умирать в львиных когтях не хотелось.

— Мама, не уходи, — попросил он. — Побудь со мной ещё немного.

— Но ты же знаешь, что твой отец будет недоволен.

Герцогиня остановилась в нерешительности. Ей не хотелось огорчать ни мужа, ни сына.

— Если ты уйдёшь, я не буду спать! — пригрозил мальчик и сел на кровати.

— А если я расскажу тебе захватывающую историю? — подумав мгновение, предложила мать.

— Историю? — маленький герцог заинтересовался, потому что любил истории. — Давай. А какую?

Герцогиня ещё и сама не знала и стала сочинять на ходу.

— Сказка будет возвышенная и страшная, — предупредила она. — Реши, готов ли ты к этому. Я расскажу тебе об отважном рыцаре и о претерпевающей душе, обретающей бессмертие. Расскажу про Бога, про дьявола, про смерть и про королеву фей…

Маленький герцог ещё раз взглянул в глаза льва, который собирался его сожрать, и приготовился слушать…

***

Ливень над Чёрным лесом в тот день бушевал так же сильно, как сегодня над нашим замком. Рыцарь Михаил подгонял коня. Льющаяся с небес вода насквозь промочила дорожный плащ всадника, отчего ткань стала казаться не коричневой, а чёрной. Холодные капли стекали с низко надвинутого капюшона на бледные щеки и на сизую куртку, туго стянутую поясом. В мокрой одежде рыцарь совсем озяб, однако не останавливался, потому что под проливным дождём развести костёр, чтобы согреться и просушить вещи, всё равно бы не получилось.

Вокруг темнел сумрачный лес. Деревья тут росли самые разные. Михаил замечал и огромные дубы, и серые осины, и искривлённый боярышник. Пышная листва монотонно шумела под упругими струями. Обжитые людьми места давно остались за спиной. По сторонам от дороги больше не попадалось ни крестьянских домишек, ни стоянок охотников. Последнее селение сгинуло в туманной мгле несколько часов назад.

Рыцарь внимательно озирался, помня, что одинокий путник в Чёрном лесу — лакомая добыча не только для хищных зверей, но и для тварей похуже. Впрочем, Михаил знал, что в той части леса, где он сейчас находился, было сравнительно безопасно. Настоящая тьма начиналась за Третьей заставой, а он пока не добрался даже до Первой.

Кстати, где же она? По расчётам Михаила, он как раз должен был к ней подъезжать. Неужели сбился с дороги? Это было бы очень плохо, ведь вдобавок к дождю начинало смеркаться. Ночевать в зловещем мокром лесу не хотелось…

Внезапно рыцарь увидел перед собой кладбище. Оно было не очень большое, но, кажется, старое. Выщербленные временем желтоватые надгробия торчали из земли словно пни. От мрачного места веяло безысходностью. Угрюмую атмосферу мгновенно почувствовал не только всадник, но и его конь. Скакун заартачился и шагнул назад.

— Успокойся, — Михаил похлопал его по гриве. — Здесь нет никого опасного. И вообще никого нет.

Однако, едва рыцарь произнёс эти слова, как между поросшими мхом могилами возник зыбкий силуэт. Он появился возле стоящей у дальнего края погоста деревянной часовни. Высокий, закутанный то ли в балахон, то ли в саван, призрак направился к Михаилу. Фантом шёл покачиваясь, тая и растворяясь в молочном тумане. Раздумывать было некогда. Рука рыцаря сама дёрнулась к мечу. Витой эфес привычно скользнул в ладонь, и серебристый клинок вылетел из кожаных ножен.

— Святой Георгий! — воскликнул Михаил, готовый сражаться.

— Кого это нелёгкая принесла? — недружелюбно спросила тень, подходя ближе.

Теперь рыцарь заметил, что это не привидение, а всего лишь старый священник. В заплатанной чёрной рясе, с седой всклокоченной бородой и к тому же пьяный. Шатаясь, иерей тяжело переставлял ноги по мокрой земле. Михаилу стало стыдно за свой мимолётный испуг.

— Здравствуйте, святой отец! — почтительно сказал рыцарь, не забыв поприветствовать священника кивком головы.

— Столичный франтик? — презрительно проговорил иерей, мгновенно поняв по хорошему коню, мечу и одежде кто перед ним. — Что у нас забыл? Такие в Чёрный лес не ездят.

Михаил не успел ответить.

— Не обижайтесь на нашего капеллана, мой друг! — раздался вдруг голос откуда-то из мутной дымки позади священника. — Он грубит только когда выпьет. Правда, пьёт он часто, но лишь потому, что жизнь здесь суровая.

Из тумана появился человек с арбалетом на плече. Под песочного цвета плащом виднелась кольчуга, влажная от дождя. У пояса висели колчан и длинный охотничий нож. Голову незнакомца венчала широкополая фетровая шляпа, украшенная пером сойки.

— Вы, наверное, из пограничного гарнизона? — догадался Михаил.

— А ты смышлёный! — усмехнулся священник. — Откуда же ещё мы можем быть? Или ты думаешь, много дураков просто так захаживает в это проклятое Богом место?

Иерей полоснул по окрестностям взглядом, исполненным ненавистью.

— Не кипятись, святой отец, — остановил священника арбалетчик, — проезжий человек вовсе не виноват, в том, что нам с тобой так не повезло в жизни.

Он вновь обратился к Михаилу:

— Вы правы, путник, мы действительно из гарнизона. А вы кто?

— Рыцарь Михаил, — представился тот. — Я направляюсь на Четвёртую заставу.

Услышав это, капеллан и стрелок удивлённо переглянулись.

— На Четвёртую? — с сомнением переспросил арбалетчик. — За что же вас так?

— Долго рассказывать, — махнул рукой Михаил. — Признаюсь, я совсем продрог от дождя. Скажите, в правильном ли направлении я двигаюсь и далеко ли до Первой заставы? Я надеялся остановиться там на ночлег.

— Замок находится почти сразу за кладбищем, — ответил стрелок. — Здесь совсем близко, просто из-за чёртового тумана его не видно. Езжайте между могил и упрётесь в крепостной ров, там свернёте направо и вскоре доберётесь до подъёмного моста.

— Спасибо! — Михаил тронул поводья.

— Ну надо же, на Четвёртую! — донеслись до рыцаря шёпотом произнесённые арбалетчиком слова. — У нас с тобой все ещё не так плохо, отче!

Проезжая через погост, Михаил поразился количеству свежих могил. Судя по всему, служба в пограничном гарнизоне оставалась очень опасной даже здесь — на самой далёкой от врагов линии. Что же творилось на передовых рубежах? Мороз пробежал по коже… Неудивительно, что войсковой священник так пьёт. Рыцарю и самому захотелось выпить.

Вскоре из клубов тумана соткался замок. Михаил увидел две башни, возвышавшиеся над барбаканом, и четыре башни по углам крепости. Через илистый ров к воротам вёл мост. Над входом была высечена единица — символ и порядковый номер заставы. Михаил поторопил коня и тот, предвкушая отдых и тепло, побежал через переправу, звонко ударяя по доскам копытами.

Под аркой ворот скучал, прячась от дождя часовой. В его руках блестело копье, голову защищал шлем с бармицей, туловище — стальная кираса. Парню явно не нравилось стоять тут в сырости и считать лягушек во рву, по крайней мере, так можно было решить, взглянув на его кислое лицо. «Впрочем, рожи здесь, кажется, у всех нерадостные», — подумал Михаил, слезая с седла и направляясь к стражнику.

— Кто идёт? — воскликнул часовой, выставив вперед острие копья.

— Королевский указ, — вместо ответа рыцарь показал пергамент, на котором виднелась печать и подпись царствующего монарха. — Проводите меня к начальнику заставы.

Визитёры с такими документами наведывались в замок нечасто, поэтому часовой немного оробел. Однако служба в Чёрном лесу закаляла характер и приучала проще смотреть даже на важных персон. Мгновенно справившись со смущением, парень твёрдо ответил:

— Никак не могу, сир. По уставу стражникам запрещено покидать пост. Но Ваша милость найдёт господина командующего в донжоне.

Он указал рукой на высокое строение в глубине крепости. Верхушку его тёмно-серых стен венчали раздвоенные зубцы, и оттого здание напоминало мрачного исполина в каменной короне. Поблагодарив часового, Михаил направился туда. Рыцарь привязал коня возле входа и, поднявшись по крутой лестнице, отворил дверь.

Донжон оказался запущенным и обветшавшим. Кое-где со стен обвалилась штукатурка, в полу зияли дыры. От запаха пыли и плесени хотелось чихнуть. Каким-то образом внутрь пробралось несколько кур, и теперь птицы важно ходили посреди помещения, пытаясь грести лапами пол.

Наверх вели закрученные спиралью ступени без перил, поэтому подниматься по ним рыцарю пришлось с большой осторожностью. На втором этаже перед Михаилом предстал главный зал и по совместительству кабинет командующего заставой. Эта комната содержалась в лучшем состоянии, чем другие, однако и здесь был виден упадок. Красные занавеси на окнах проела моль. С потолка текло.

За длинным столом сидел чернобородый человек в зелёном камзоле. Перед ним стоял серебряный кубок и большая бутылка вина. Сразу обращали на себя внимание широкие плечи и толстая шея незнакомца. На его груди висел медальон, украшенный жёлтым камнем с вертикальной полоской. «Кошачий глаз», — понял Михаил и по этой детали догадался, что бородач боится сглаза и порчи. Что же немудрено, в таких-то местах…

— Господин командующий заставой, я полагаю? — произнёс Михаил, входя в комнату.

Человек в зелёном камзоле упёр в гостя тяжёлый взгляд.

— Кто вы такой? — спросил он.

— Баннерет Михаил, — представился рыцарь. — Я прибыл в Чёрный лес, чтобы занять место начальника заставы, — он небрежно бросил на стол пергамент с печатью.

В глазах чернобородого сверкнула молния.

— Значит, этот мерзавец, наш король, всё-таки решил отправить меня в отставку? — проговорил бородач, сжав кулаки.

Не отвечая, Михаил сел напротив командующего и без спроса глотнул прямо из его бутылки. Внутри тела сразу стало немного теплее. По крайней мере рыцаря перестало знобить.

— К сожалению, наш король ещё больший мерзавец, — произнёс Михаил и снова приложился к вину.

— Что вы хотите этим сказать? — с раздражением в голосе спросил командующий. Кажется, его терпение кончалось.

— Только то, что вы не удосужились прочитать указ, — спокойно ответил Михаил, делая третий глоток.

Начальник заставы пробежал по строчкам глазами. Затем усмехнулся.

— Сочувствую вам, — только и сказал он.

— Есть чему, — кивнул Михаил. — Я, как вы видите, сильно промок. Могу я попросить вас распорядиться, чтобы принесли сухую одежду, второй кубок и ещё одну бутылку вина?

— Можете, — бородач хлопнул в ладоши, и через пару минут в зал вошёл паж, неся в руках поднос с вином и закусками, а другой слуга отвёл Михаила в соседнюю комнату, где рыцарь смог переодеться. Сухой, согревшийся и от этого почти счастливый, Михаил возвратился в зал.

— Значит, вы тот, кому надлежит стать начальником последней, проклятой и обречённой заставы? — уточнил бородач, разливая по кубкам вино.

— Да, Четвёртой, — подтвердил Михаил.

— Я даже не буду спрашивать, за какие грехи на вас это свалилось… — начал чернобородый.

— И правильно сделаете, — оборвал его Михаил.

— Мы все здесь не ангелы, — понимающим тоном проговорил начальник Первой заставы. — Но вам, и правда, не позавидуешь. Ваше назначение — фактически смертный приговор.

— Это я знаю и сам, — сказал Михаил. — Расскажите лучше, как тут обстоят дела?

— На моем участке — неплохо, — ответил командующий. — Но чем дальше в лес, тем страшнее и хуже. На Второй заставе ещё можно служить. С Третьей люди бегут. А на последней… Честно говоря, про Четвёртую заставу никто и не знает ничего толком. Ясно только, что она во тьме и что она сражается.

— И преграждает силам зла путь в королевство людей?

— Да. Но иногда мне кажется, что напрасно.

— Почему? — удивился Михаил.

Начальник Первой заставы помолчал.

— Понимаете, баннерет, — наконец сказал он, — людям за нашей спиной нет до нас никакого дела… И народ, и король, и правительство занимаются своими делами и плевать хотели на тех, кто погибает в Чёрном лесу.

— Вы, кажется, сильно ненавидите их?

— Ненависть моя настолько чиста, что почти добродетель.

— Но почему тогда вы остаётесь на своём посту, почему продолжаете этот бой?

— Потому, Михаил, что и вы поступите также. Потому, что в чёрные времена всегда должен появляться рыцарь. Тот, кто скажет слово поперёк тьме.