Замочная скважина

– Джек – мама вновь разнимает, только теперь уже не руки, а их взгляды, схлестнувшиеся, только стальные клинки – ты вроде хотел пообщаться с детьми?

– А, да – бесстрастно кивает тот, откинувшись на спинку стула, словно только сейчас вспомнил, зачем мы вообще здесь собрались.

Обводит взглядом сначала Нейта, потом меня, словно предоставляя нам возможность начать первыми, после чего останавливает вновь возвращается взглядом к моему брату. Вскидывает бровь:

– Ну давай, хвастайся.

– Чем? – изумляется.

– Да хорош – он с усмешкой бьет его кулаком в плечо в той мужской манере, когда этот жест демонстрирует высшую степень задиристого дружелюбия – капитану школьной баскетбольной команды нечем похвастаться?

Нейт краснеет, но теперь уже скорее от смущения.

Чуть дернув плечами, отвечает:

– Вот именно, что школьной. Какие там могут быть достижения?

– Такие же, что и в обычной – сухо замечает Питер, уже сделав глоток из того стакана воды, что ему принесли – никаких перспектив. Бегаешь, гоняешь мяч, как полудурок, а к 30 понимаешь, что твоя спина не разгибается. Арифметика – вот то, что тебе пригодится в жизни. Или любой другой предмет, который шевелит мозги, а не бицепсы.

Взгляд папы становится все жестче с каждым сказанным отчимом словом. Он не спускает с него глаз и, кажется, даже не моргает. Едва Питер замолкает, отец, с подозрительной учтивостью, уточняет:

– Закончил?

– Вполне.

Подавшись к нему, насколько позволяет стол, папа добавляет лилейным голосом:

– Вот и славно. Но если я еще раз услышу, как какой-то чикагский неудачник учит моего сына жизни, или еще лучше – гнобит его, то я тому неудачнику – анонимному лицу, разумеется – вырву его кадык и затолкаю в анальное отверстие так глубоко, что даже проктолог не сразу сможет его оттуда изъять.

– Закончил? – теперь уже уточняет Питер, так же не переходя на повышенные тона, из-за чего со стороны, должно быть, складывается ощущение, что у них идет какая-та оживленная дискуссия на счет футбола или еще чего.

Папа не отвечает, однако это не мешает Питеру продолжить:

– Тогда позволь спросить – если я, такой уж чикагский неудачник, недостойный внимания, поучаю твоего сына, который, на минуточку, живет в моем доме – почему же ты не заберешь его к себе? Их обоих?

– Питер – одергивает мама уже его, сопроводив это ласковым жестом по плечу, что со стороны наверняка трактовалось бы, как ее попытка поучаствовать в мужском разговоре.

– Почему не заберу? – обращает вопросительный взгляд к матери – а действительно, Гвен, почему я их не заберу?

– Прошу тебя, Джек.

– Спроси у нее – усмехнувшись, вновь Питеру – а лучше..

Но папа замолкает на полуслове из-за подошедшего с его заказом официанта. А когда в его руках оказывается порция алкоголя (одна из трех заказанных)– его уже не интересует завершение столь многообещающего монолога.

Питер с громким хлюпаньем втягивает остатки воды и с шумом ставит стакан на стол. Папа, хмыкнув, теперь обращается ко мне, медленно вращая стакан с виски таким образом, чтобы напиток ненавязчиво омывал стенки сосуда:

– Ну что, солнышко, с твоим братом разобрались, теперь твоя очередь рассказывать, как дела у моей принцессы.

– Ну.. – жму плечами, лихорадочно думая, чем же можно впечатлить отца, когда мой основной козырь («А» за контрольную) уже выброшен.

На ум так ничего и не приходит, а молчание за столом затягивается, повисает гнетущая напряженная тишина, потому я прихожу к тому отчаянному, что со временем уже стало частью моей жизни. А именно – ко лжи.

– На самом деле, ничего нового – легкая заученная улыбка касается моих губ – на следующих выходных пойдем на школьную дискотеку с Кайли и Тиной.

– Дискотека? Забавно. Кто пригласил? – участливо интересуется он, сделав еще один глоток размером с тихий океан, тем самым прикончив первую порцию.

– Кто.. что? – не сразу врубаюсь.

– Ну.. – взгляд на маму – или что-то не догоняю? – вновь на меня – у нас типо на дискотеки девчонки с парнями ходили – смешок – иначе какой резон дрыгаться там под эти нудные треки, отобранные учителями, если не для того, чтобы потом позажимать ровесниц в школьных туалетах?

– Джек – сдержанно одергивает мама – не забывайся, ты разговариваешь со своей дочерью.

– Да ладно, простим – с неожиданным милосердием выступает Питер – у него любовницы того же возраста, немудрено, что путается.

Папа, сделав вид, что не заметил обоих реплик, продолжает выжидающе смотреть на меня.

– А – опомнившись, соглашаюсь – ну да. Парень. Да – отмахиваюсь, бросив испепеляющий взгляд на веселящегося Нейта, прекрасно знающего правду – парень пригласил.

– Клевый?

– Да – оживленно киваю – самый клевый в школе. Этот, как его.. – щелкаю пальцами – будущий король. Все думают, что выберут его.

Присвистнув, папа самодовольно хмыкает:

– Здорово – заговорщицки подмигнув, добавляет – возьми от этого вечера всё.

– Отличный совет дочери от отца – вкрадчиво замечает Питер – такой, чтоб прям на века.

Папа вяло переводит взгляд на отчима, хищно оскалившись:

– Действительно, как я мог обделить вниманием совет такого первоклассного отца, как ты – невинный взгляд – кстати, как поживает Нейла? Ее уже выписали из наркопритона?

Питер становится одновременно белым, как мел, и красным, как рак. От перенапряжения – стараясь держать себя в руках – создается ощущение, что он сейчас взорвется:

– Нара. И это был клинический наркодиспансер. Она была там всего пару месяцев просто для поддержания общего здоровья.

– А, ну я так и понял, когда узнал что ее приняли туда после передоза. С коксом шутки плохи, после этого, разумеется, лучше промониторить общее здоровье.

Одним глотком осушив второй стакан, папа, наконец, принимается за стейк. Еду уже успели принести всем, кроме нас с мамой, хотя казалось бы, стейки должны готовиться намного дольше, чем салаты. Понаблюдав пару минут за Нейтом, мама нарушает такое редкое явление, как тишина за этим столом, обратившись к нему:

– Ты не хочешь поделиться с сестрой? – кивок на стейк.

Нейт негодующе вскидывает брови:

– Она заказала себе салат.

– Но его еще не принесли. А ты – мальчик, джентльмен – сидишь и кушаешь, пока девочка сидит без еды.

Папа, вскинув брови, отрывается от своего стейка и поднимает изумленный взгляд на мать:

– И что ему теперь, сдохнуть от голода только потому, что у него между ног член, а не вагина?

– Джек! – цедит мама, стараясь одновременно натянуть улыбку, что выглядит, точно мимика клоуна Пеннивайза.

– Я руководствуюсь твоей же логикой – жмет плечами – что за бред вообще? Почему ты тогда не просила у Питера поделить его стакан воды, когда ждала свой салат, а?

– Какой же ты кретин – не выдерживает мама – находиться с тобой даже в компании людей, даже всего час в неделю – это наказание, после которого не будет страшен даже Ад.

– Видишь, как я тебя закаляю, детка? – отвечает, засунув в рот очередной кусок мяса, после чего снисходительно отмахивается – можешь не благодарить.

– Предупреждаю последний раз – сжав зубы, подает голос Питер после своего затянувшегося отсутствия в этой беседе – выбирай выражения, Джек, когда обращаешься к моей жене, или..

– Прошу, греческий салат и салат «Повеньон» – вновь раздается над моим ухом (словно других мест вокруг стола нет!) и я вновь чуть не подпрыгиваю.

Пока оборачиваюсь к источнику звука, мама уже объясняет официанту, какой салат кому подавать. Когда мы только приступаем к трапезе, папа с Нейтом ее уже завершают, и первый становится еще более задиристым по мере выпитого спиртного. А означает это только одно – что очень скоро (вероятнее всего, едва доест салат) мама засобирается домой, поскольку не сможет более контролировать ситуацию.

За время, что мы справляемся с салатами, папа успевает еще пару раз поцеплять Питера, еще по одному кругу спросить о наших с Нейтом успехах, но когда его внимание доходит, наконец, до маминых носогубных морщинок (которых, честное слово, даже под микроскопом не разглядеть) – это становится финальной точкой этой встречи.

Мама просит счет, папа самодовольно заявляет, что заплатит за нас всех – в этот момент начинает доставать свой потертый бумажник Питер, чем вызывает новый приступ язвительных шуточек от папы (на темы наличности и тех динозавров, что все еще ею пользуются). И когда, кажется, в этот раз уж точно все перевернется вверх дном – нас прерывает смущенный официант, приближение которого никто и не заметил.

В его руках какая-та небольшая тарелочка с пирожным.

Покраснев еще сильнее, он ставит ее перед мамой:

– Подарок от заведения, мисс.

Улыбка освещает мамино лицо, но ответить она не успевает.

– Миссис – поправляет Питер, живо сообразив, что это подарок не от всего заведения, а от конкретного его представителя, стоящего пред нами.

– Забудь парень, ей уже давно за тридцатник – усмехается папа.

Сжав зубы и не отвечая им лишь потому, что в конец сбитый с толку официант все еще стоит подле нас, мама кивает ему:

– Спасибо большое, это мило. Мне очень приятно.

Как-то судорожно кивнув, парень уносится, и лишь после этого мама сверкает в папину сторону глазами:

– Неужели так сложно побыть «милым» хотя бы один час, Джек? Неужели это такая непосильная ноша? Ладно, черт с ним с милым – просто «терпимым».

– Какая разница, тебе же все равно оставили пирожное– отмахивается отец – зато теперь он точно будет знать, что ему надо в ближайшее время обратиться к офтальмологу, с этим не шутят. Мы сделали хорошее дело.

– Ублюдок – одними губами произносит мама и, запустив вилку в пирожное, кивает мне – будешь?

Не зная, как уже лучше отреагировать в этой ситуации, чтобы не остаться крайней, соглашаюсь, решив, что поделю его с Нейтом и тогда ко мне точно будет не в чем и некому придраться:

– Да, давай. Спасибо.

Едва пирожное оказывается у меня – я вилкой делю его пополам и молча киваю Нейту. Тот кивает в ответ: негласный договор заключен. Как только съем свою половину – отдам тарелку с оставшейся ему.

Понимая, что встреча близится к завершению (что стало очевидным, еще когда мама начала просить счет до выноса пирожного), папа начинает обшаривать карманы своего пиджака:

– Чуть не забыл.

Но ничего не найдя, бурчит:

– Ну да, точно – и тянется к внутренним, вследствие чего извлекает оттуда две белых прямоугольных коробочки раньше, чем я успеваю доесть свою половину.

– Это вам – самодовольно кладет перед каждым по коробке – подарок.

Приглядываюсь внимательнее. Это не упаковочные коробочки: слишком маленькие для этого. Прямоугольные, блестящие, белые.. Горизонтальная полоса говорит о том, что они, вероятнее всего, открываются..

До Нейта доходит на долю секунды раньше, чем до меня (хотя в целом осознание занимает не больше пары мгновений, уж слишком популярен этот продукт):

– Аирподсы?! – Нейт хватает силиконовый чехол и, раскрыв, вытаскивает два наушника.

Его глаза начинают сверкать еще ярче:

– Ахринеть! – возбужденный взгляд на отца – нового поколения?

– Следи за языком – вставляет мама, но уже скорее приличия ради, так как понимает насколько безуспешна сейчас любая попытка призвать к порядку.

– Нового поколения! – вопит Нейт, уже вставляя один беспроводной наушник в ухо и доставая телефон, спеша проверить качество звука – третье поколение, твою мать!

Я тоже быстро беру свою коробочку, аккуратно вытащив оттуда оба наушника. Технические новинки нам не в диковинку – папа постоянно дарит что-то, не успей оно появиться в продаже. Но оттого каждый подарок, несмотря на предрассудки, несет нисколько не меньше радости, чем предыдущий. По крайней мере, для меня – и для Нейта тоже, судя по всему.

Вполне возможно, причина кроется в том, где и с какой техникой мы живем все остальное от подарков время. Если тебе будут дарить айфон каждый месяц, но при этом фильмы ты будешь смотреть на допотопном «Сони» выпуска нулевых, у блендера будет стабильно отваливаться одна из ножек, а замок в комнате то и дело ломаться, лишая тебя даже личного пространства – то подарками «зажраться» не выйдет при всем желании.

Но к тому моменту, как я лишь собираюсь вставить наушник в ухо, Нейт уже восхищенно вопит:

– Звук улет! – и вновь оборачивается к отцу, теперь уже сам хлопнув его по плечу – па, спасибо, это просто нечто!

Решаю, что опробовать свои смогу уже и дома, дабы никого не задерживать. Потому украдкой убираю наушники обратно в чехол, сделав вид, что уже тоже успела лично убедиться в их непревзойденном качестве, и так же восхищенно восклицаю:

– Спасибо большое, пап!

Поднеся уже третий стакан виски ко рту, он стремительно опустошает его. Я в этот момент, закончив свое пирожное, передаю его половину брату. Закончив с алкоголем, папа слегка заносчиво уточняет:

– Так и кто лучший папаша в мире?

И естественно, на этот вопрос у нас с Нейтом есть ответ.

– ТЫ! – Нейт кричит со своего места, потому что пирожное пригвоздило его к стулу, а вот я встаю и, подойдя к отцу, обнимаю его за шею со спины (что, учитывая силу, больше походит на удушающий захват):

– ТЫ!

Казалась бы, сцена, которая должна пробить на слезу даже самого предвзятого зрителя, но мама с Питером оказываются крепкими орешками. Маму понять можно – папа успел достать ее за это время, а еще этот финальный прикол с официантом.. явно был перебором. Питер.. ну Питеру в принципе претит все, что связано с отцом.