Школьные годы чудесные

Достигнув уреза воды, он сделал шаг и неожиданно понял, что не чувствует дна под ногой. Вернее сказать, Глеб не нашёл твёрдого дна. Зато ощутил, как влетел в толстый слой тёмного ила, нанесённого мутной рекой.

Мгновенье спустя, паренёк провалился в холодное, грязное месиво и увяз в нём по грудь. Не сообразив в чём, собственно дело, пацан качнулся вперёд. Он погрузился в вязкую жижу и увяз в ней по плечи.

Мальчишка изо всех сил откинулся на спину. Загребая руками, как пловцы на спине, он бросился к берегу. Сразу выйти на сушу он не сумел, но он всё же, немного приблизился к кромке воды.

Чтобы сделать новый гребок Глеб начал вытаскивал руки из ила. В ту же секунду он понял, что опять погружается в чёрную вонючую грязь. К счастью, ему удалось нащупать ногою твёрдое дно.

С трудом, выдираясь из полужидкого месива, мальчишка медленно выбрался на безопасную сушу. Глеб устало сел на траву и глянул на гущу кустарника, растущую на другом берегу. Молочных братьев он там не увидел.

Паренёк посмотрел себя. Всё его тело, по самую шею было покрыто маслянистым, дурно пахнущим илом. С рук тоже стекали клейкие комья прилипчивой грязи.

— «Поэтому они так и прыгали в речку, чтобы лететь над поверхностью». — невольно подумал пацан: — «Так им удалось проскочить через топкую полосу, идущую вдоль низкого берега. Они сразу оказывались на чистой воде, где можно плыть, как тебе только захочется. Хоть по-собачьи, хоть кролем, хоть саженками. А мне, между прочим, они ничего не сказали…» — с горечью размышлял мальчик.

Только тут он заметил, что, выбираясь из жидкой грязи, он потерял всё, что было на нём. То есть, остался нагим, словно Адам в мифическом Эдемском саду. Идти домой без трусов было весьма неприлично. Ведь он же почти взрослый мужчина.

Глеб встал в том самом месте, откуда только что выбрался и лёг на низенький берег параллельно течению. Левой ладонью он ухватился за корень толстого дерева, торчащий из глины. Правую руку погрузил в ил по плечо.

Паренёк долго шарил в холодной отвратительной тине, пока не нащупал кусок осклизлой материи. Зацепив находку онемевшими пальцами, он её извлёк на поверхность. К счастью, это были его дорогие трусы семейного типа.

Оставалось дело за малым. Он вернулся на прежнее место купания, где имелась небольшая полоска песка. Осторожно ощупав дно правой ногой, Глеб убедился в том, что дно по-настоящему твёрдое.

Он вошёл в тёплую воду и стал соскребать с себя налипшую грязь. Наконец, паренёк смыл с тела остатки чёрного ила и двинулся к жилью дедушки с бабушкой. По дороге, он зачем-то решил завернуть к Харитиничевым.

Почти вся большая семья находилась в обширном дворе их огромного дома. Едва Глеб вошёл в калитку забора, как его встретил град едких насмешек и грубых подколок.

Все «молочные братья» наперебой объясняли собравшимся взрослым, как Глеб, провалился в ил по самое горло. Как смешно он барахтался в жиже и как с великим трудом выполз на берег. Причём, голый и грязный, словно свинья, поднявшаяся из проточной канавы.

Как после он долго искал потерянные в речке трусы и отмывался от тины. Ребята хохотали просто до слёз. Взрослые слегка ухмылялись. Никто из них даже не вспомнил о том, что мальчишка мог утонуть в вязкой жиже. Окажись он чуть дальше от берега, никто ему не успел бы помочь.

Какое-то время, Глеб с изумленьем следил за всеобщим весельем. Потом, развернулся и неторопливой походкой, молча ушёл со двора. Больше он к Харитиничевым никогда не ходил.

При встрече на улице или в маленьком клубе, где по выходным крутили кино, он лишь сухо здоровался с «молочными братьями». На ехидные возгласы: — Почему он не приходит к ним в гости? — пацан отвечал с независимым видом: — Я сильно занят, дела!

Так и прошли все каникулы. В конце августа, Глеб уехал домой. С тех пор он у дедушки с бабушкой никогда уже не был.

Бабетта

Помогая бабушке во дворе по хозяйству, Глеб болтал со старушкой обо всём, что только могло придти ему в голову. Она тоже рассказывала много интересных вещей. Особенно, мальчику запомнилась небольшая история, которая произошла с его милой мамой.

В тот год, Люба училась классе в шестом. Она стала понемногу взрослеть и, как все девочки четырнадцатилетнего возраста, начала интересоваться разными женскими штучками.

Именно в это сложное время, приехала её двоюродная сестричка Валюша, жившая через два дома от них. Она вернулась в село перед длинными майскими праздниками.

В то давнее время, девушка училась в Баку, в техникуме текстильной промышленности. Поэтому, она заскочила в родное село Новоголовка лишь на каникулы. Всего на неделю.

За этот коротенький срок ей нужно было очень много успеть. В первую очередь, обойти всех друзей и знакомых. Всех повидать, рассказать кучу своих новостей, а так же внимательно выслушать то, что произошло со всеми другими.

В новогодние праздники Валя тоже гостила у престарелых мамы и папы. В те дни, она как всегда, обошла всех родных, живущих в деревне. Ведь девушка привезла всем небольшие презенты, которые нужно было раздать.

Младшей сестрёнке Любаше она подарила суперновинку тех замечательных лет — чулки из капрона. Из её живого рассказа, люди узнали, что в давке за ними, доходило до драк. Молодые, симпатичные женщины лупили друг друга, словно пьяные грузчики. Так сильно хотелось прелестницам пофорсить в очень модной обновке.

Валентина ждала пару долгих часов, но всё же, купила себе этот редкий, в те времена, дефицит. Сначала, когда она встала в длинную очередь, чулки были многих цветов и фасонов. Однако, когда девушка добралась до прилавка, выбор почти что исчез.

Впереди стояла дородная женщина сельского типа, по всей видимости, «из глубинки России». Стройная продавщица взглянула на даму пышных форм и пропорций. Она сморщила милое личико и спросила с презрительной миной: — Вам с чёрной пяткой или дать однотонные?

На что женщина равнодушно ответила: — Ну, если остались только такие, то мне, в общем, без разницы! Всё равно, в валенках видно не будет!

Как бы то ни было, но Валя взяла себе и Любаше простые чулки телесного цвета.

— Зачем нам щеголять с чёрными пятками? — решила она: — Хватит нам и швов на ноге. Объясняй всем потом, что это супермодный фасон, а не брак производства.

Люба очень обрадовалась необычной новинке. Она покрутила их со смехом в руках, приложила к ногам, но сказала, что не наденет чулки на новогодние праздники.

В это зимнее время в Новоголовке всегда идут проливные дожди. Приходится всем сельчанам ходить в сапогах или ботах. Так что, лучше оставить чулки до весны. Не то капрон изорвётся о грубую обувь.

Валентина вошла в большой дом бабушки Глеба и поздоровалась с ней. Вместо приветствия она услыхала, как тётушка принялась причитать: — С твоими чулками Любка чуть без ног не осталась!

Девушка замерла на пороге и удивлённо вскинула тонкие брови.

Евдокия Семёновна печально вздохнула и начала сообщать неприятные новости: — Пошла Любка вечером в клуб, на танцульки. Оделась, словно картинка. Ноги в твоём проклятом капроне, туфли-лодочки на тоненькой шпильке.

Как она потом говорила: — «Все, кто увидел мой новомодный наряд, были просто убиты им насмерть». — а Любка вертится перед ними и во всю выкаблучивается. Так до ночи и пробыла в центре внимания у местных парней.

Пока крутили двух серийную индийскую драму, пока закончились пляски «под радиолу», погода вдруг изменилась. Налетел порывистый ветер, пошёл сильный дождь, а затем, повалил крупный снег.

А тут ещё ухажёр привязался: — «Любочка, давай чуть-чуть погуляем».

В общем, когда она вернулась домой, чулки из капрона у неё примёрзли к ногам. Да так крепко, что их пришлось очень долго отмачивать тёплой водой. Кожа на коленках вдруг почернела и слезла, словно перчатка.

Потом эти страшные раны почти целый месяц не могли нормально зажить. Хорошо, что сельский врач-армянин сумел подобрать ей нужную мазь. Постепенно всё заросло.

Тут со двора донёсся чей-то радостный голос. Следом за ним, появилась возбуждённая Люба. Начались шумные крики, поцелуи, объятия, и конечно, расспросы.

Однако, старшей сестре было пока не до этого. Валентина направила Любу к лампочке, свисающей на шнуре с потолка. Она включила электрический свет и осмотрела колени девчушки. К счастью, кожа на точёных ногах зажила без следа. Она выглядела ровной и гладкой.

Студентка хотела сказать, что капрон не носят в морозы, но потом поняла, что теперь уже поздно о том говорить. Люба сама всё узнала. Причём, проверила на собственной шкуре.

— Вот уж действительно, — подумала Валя: — красота от женщины требует немыслимых жертв.

Спустя много лет, Люба переехала с мужем в Россию. Она оказалась в той местности, где температура падает до минус тридцати с лишним градусов. К тому же, такая зима длится три, а то и четыре месяца кряду.

Там Люба сильно мучилась от обморожения, что получила в Азербайджане. Кожа на коленях мёрзла с неистовой силой. Не помогали ни толстые брюки, ни шерстяные чулки, ни наколенники, связанные заботливой мамой.

Пока студентка изучала ноги Любаши, та обратила внимание на внешний вид любимой сестры: — Валь, а что это на твоей голове? — спросила она: — Как называется такая причёска?

Валентина привычно поправила волосы и важно сказала: — Сейчас в Баку крутят фильм «Бабетта идёт на войну», с французской актрисой Бриджит Бардо в главной роли! Так вот, у неё точно такая причёска! В городе все только такие и носят.

— Похожа на большой одуванчик. — удивилась Любаша: — И как она держится в таком состоянии?

— «Бабетту» делают особым макаром. — начала объяснять Валентина учительским тоном: — Чистые волосы начёсывают с помощью гребня, укладывают в пышный тюрбан и скрепляют всё на затылке при помощи шпилек. Потом, верхний слой волос осторожно приглаживают.

— А как же волосы тогда не слипаются? Почему они дыбом стоят? — продолжила интересоваться сестра.

— Для этого используют лак для волос! — пояснила Валюша: — Говорят, что только благодаря этой прическе парикмахерский лак и появился на наших прилавках.

— Я и не знала, что такой вообще существует! — удивилась Любаша: — Думала, что есть только для дерева или металла. Вон у отца, сколько разных банок стоит в гараже.

— Его даже в Баку сейчас не сразу найдёшь! — успокоила сестру Валентина: — Как мы только не пробовали скреплять наши причёски. Проверили всё, что имелось в общаге. И сахарной водой на них осторожненько брызгали и слабым крахмалом.

Ничего не выходит. Пряди так крепко слипаются, что потом их уже ничем не разлепишь. Приходиться долго отмачивать. Хорошо, что где-то на западе придумали особенный лак. Говорят, что при обычном расчесывании он, просто осыпается с чистых волос. Не знаю, не знаю, сама не видала.

— Но у тебя же вон какая «Бабетта» — с ума можно сойти. — восхитилась Любаша.

— У меня шевелюра достаточно жёсткая и очень подходит для этой прически! — пояснила Валюша. Она подошла к младшей сестре, пощупала её тонкие шелковистые волосы и тихо добавила: — А тебе придётся подобный начёс каждый час восстанавливать.

Такие слова донельзя расстроили Любу. Ей сильно хотелось сегодняшним вечером отправиться в клуб. Она собиралась появиться там с новой причёской и опять оказаться в центре внимания у всех сельских парней. А тут получается, что всего через час, вся её красота бесследно исчезнет.

— Да ты не печалься! — сказала ей Валентина: — Чтобы создать нужный объём, можно под волосы что-нибудь подложить.

— Что подложить? — воспрянула духом Любаша.

— Лучше всего, конечно, свои вычесанные или остриженные волосы, чтобы со стороны не было очень заметно. Эти очёсы по-французски называют — шиньон! — пояснила Валюша: — Но можно и вату подсунуть, или старые чулки из капрона.

При упоминании об ужасном капроне девчушка изменилась в лице и передёрнулась так, словно наступила на гвоздь.

— Ничего, — обнадежила её Валентина: — я тебе смастерю такую «Бабетту», что все вокруг упадут!

В тот же вечер, двоюродные сестры пришли в старенький клуб, где произвели настоящий фурор. Все посетители «очага сельской культуры» не сводили с них восторженных глаз.

Приятельница Любы — Филониха даже сильно обиделась: — Как же ты могла так поступить? — шипела она всю дорогу: — Только себе такую причёску и сделала! А я хожу, как лахудра! А ещё подругой приходишься.

Любаше ничего не осталось, как обещать своей верной товарке: — В другой раз, я тебе сделаю точно такую «Бабетту», как у меня.

Нужно сказать, что эта толстушка являлась её ближайшей соседкой. Их большие дворы стояли через забор друг от друга. К тому же, они с первого класса вместе учились в общеобразовательной школе. А Филонихой девчушку прозвали за то, что она постоянно отлынивала от всякой работы. Если проще сказать, то всё время филонила.

Всю дорогу, пока сёстры с соседкой, возвращались из клуба, Люба усиленно трещала мозгами. Своих очёсов у неё и подруги явно не хватит на нормальный шиньон. Укладывать на голову вату или чулки, ей не хотелось. Ещё, чего доброго, выпадут на пол в ходе быстрого танца, сгоришь потом от стыда.

— «Но где же взять настоящие волосы?» — размышляла Любаша и, наконец, всё придумала!

Когда они подошли к отчему дому, Валентина отправилась дальше, к себе. Двоюродная сестра сделала таинственный вид и прошептала Филонихе: — Завтра праздник первое мая. Днём все будут гулять по селу, а вечером сядут за стол.

— А мы разве не сядем? — взорвалась подруга.

— Нет! — категорично отрезала Люба: — Мы пойдём шиньоны себе добывать!

— Да где же мы их с тобою возьмем? — удивилась соседка.

Любаша благоразумно решила не посвящать товарку в детали: — Потом всё расскажу. Как только стемнеет, примчишься ко мне. На улице ты не маячь! Перелезешь через забор возле бани! Всё поняла?

— Поняла! — угрюмо кивнула Филониха

— До завтра! — простилась Любаша, и подруги разошлись по домам.

Почти через сутки, ближе к позднему вечеру, Люба стояла у собственной бани. Она с нетерпением ждала одноклассницу. В руках девчушка держала небольшой мешочек из ткани.

Филониха появилась минут через тридцать. Подруга весьма неуверенно перелезла через невысокий забор, встала поблизости и преданно посмотрела на свою командиршу.

От товарки сильно пахнуло вином. Люба недовольно поморщилась, но благоразумно решила, не стоит ругаться по данному поводу. Она перешла сразу к делу: — Сейчас пойдём к Минзяфяру! — сказала девушка строго.

— Ты говоришь про соседа, живущего с той стороны вашего дома? — уточнила подруга, которая никогда не блистала быстротою ума.

— Да! — рассердилась Любаша на бестолковость подельщицы и в двух словах объяснила смысл задуманной акции.

Филониха просто опешила от услышанных слов. Она открывала и закрывала свой рот. Всё пыталась, что-то сказать. Впрочем, юная бандерша и не стала бы слушать никаких возражений. Она повернулась и пошла прочь от бани. Подруга протяжно вздохнула и отправилась следом

Они пересекли подворье Любаши, упёрлись в противоположный забор и посмотрели на дом Минзяфара. Площадка перед низким крыльцом была совершенно пуста.

— Наверное, она сейчас где-то у речки. Там травка свежее и гуще, на ней так приятно валяться. — сделала вывод Люба и направилась вглубь надела отца. Они прошли сквозь ухоженный сад из плодовых деревьев, миновали большой виноградник и вышли к задам огорода.

— Вон она! — радостно крикнула Люба.

Нужно сказать, что Минзяфар купил давно пустующий дом и стал соседом Любаши всего два года назад. Долгое время участок был совершенно заброшен. Земля заросла сорняками и молодыми кустами. Новый хозяин хотел привести хозяйство в порядок, но сил на всё сразу у его семьи не хватало. Поэтому, часть земли так и осталась нетронутой.

Посреди некопаной площади, и паслась каурая лошадь. Минзяфар истратил последние деньги на покупки усадьбы. Так что, и сам работал в колхозе, как проклятый и свою животинку заставлял пахать за двоих. Да ещё и дома им приходилось упорно трудиться.

Кобыла была ещё совсем молодая и удивительно тощая. Оно и понятно, при такой ударной работе не очень нагуляешь бока. Зато хвост у неё вырос просто шикарный, длинный и очень густой. Да и масть оказалась весьма подходящая — тёмно-каштановая. Она весьма походила на цвет волос обеих девчонок.

Люба подошла спереди к уставшей скотинке и залезла рукой в холщовый мешочек. Она достала оттуда огромный ломоть ржаного домашнего хлеба. Сверху хлеб покрывали крупные кристаллики соли. Отломив скромную порцию, девушка протянул руку к кобыле.

Лошадь осторожно понюхала протянутое ей угощение. Она учуяла соблазнительный запах, приоткрыла толстые губы и, словно мягкими пальцами, взяла лакомство с узкой девичьей ладони.