Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Ремесло древней Руси - Борис Александрович Рыбаков на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Ремесло древней Руси

Предисловие

Задачей предлагаемой работы является изучение важнейшей части того хозяйственного фундамента, на котором строилась блестящая культура Киевской Руси, а впоследствии создавалось русское национальное государство — изучение промышленности, ее техники, организации и ее удельного веса в общей системе русского исторического процесса.

Количество разнообразных источников по истории русской средневековой промышленности в настоящее время значительно возросло по сравнению с тем их объемом, которым располагал в 60-х годах Н. Аристов, создавая свою работу «Промышленность древней Руси».

Обилие новых, в большинство своем неопубликованных, материалов потребовало новой сводки фактических данных и новой их исторической интерпретации в соответствии с современным уровнем научной мысли, обогащенной марксистско-ленинским мировоззрением.

Основные фазы развития русской докапиталистической промышленности определены В.И. Лениным так:

«Первой формой промышленности, отрываемой от патриархального земледелия, является ремесло, т. е. производство изделий по заказу потребителя… Будучи необходимой составной частью городского быта, ремесло распространено в значительной степени и в деревнях, служа дополнением крестьянского хозяйства…»[1]

Далее В.И. Ленин намечает постепенный переход отдельных мелких товаропроизводителей к производству на рынок:

«Постепенность перехода усиливается еще тем, что рынок для сбыта изделий бывает первоначально крайне узким, так что расстояние между производителем и потребителем увеличивается весьма незначительно… Дальнейшее развитие товарного хозяйства выражается расширением торговли, появлением специалистов торговцев-скупщиков; рынком для сбыта изделий служит не мелкий сельский базар или ярмарка, а целая область, затем вся страна, а иногда даже и другие страны»[2].

Господствовавшей формой русской средневековой промышленности было ремесло. Только некоторые отдельные производства переросли уровень ремесленной промышленности и достигли более высоких ступеней развития, вплоть до сбыта товаров на широкий рынок (в том числе и внешний) при посредстве скупщиков (см. разделы «Производство стекла» и «Овручские камнерезы»). Ремесло как основная форма феодальной промышленности определило название данной работы.

Хронологические рамки требуют некоторых обоснований. Работа распадается на две части:

1) с древнейших времен до середины XIII в.

2) с середины XIII в. до второй половины XV в.

Внутри этих крупных отрезков времени необходима дополнительная более детальная периодизация. Так, прежде всего, необходимо в первой части подробно остановиться на происхождении русского ремесла, на эпохе, предшествующей созданию Киевского государства.

Необходимость эта вызвана прочно укоренившимися в буржуазной исторической литературе норманнистическими воззрениями, принижавшими древнюю славянскую и, в частности, русскую культуру. Нигде не было такого произвола норманнистических фальсификаций, как в области славянских древностей IV–IX вв.

Вся культура восточных славян приписывалась творческой роли готов или варягов, весь яркий археологический материал объявлялся готским, а славянам отводилась роль пассивных дикарей — «вынужденных амфибий», по выражению Я. Пейскера, заставляющего вспомнить известную оценку М.В. Ломоносова, данную им русской грамматике А. Шлецера, в которой последний всяческими фальсификациями пытался приписать всю русскую культуру влиянию германцев: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина»[3].

В еще большей мере эта прямая и беспощадная оценка приложима к фашистским «теоретикам», пытавшимся объявить славянские народы неполноценными в культурном отношении.

Произведенный пересмотр готской проблемы показал, что весь материал, привлекавшийся подобными «теоретиками» для ее решения в пользу «великой германской расы», на самом деле является очень ценным источником для воссоздания истории славянских племен Среднего Приднепровья в венедский (IV–V вв.) и антский (VI–VIII вв.) периоды, связывающим историю Киевщины и Поросья в один непрерывный исторический процесс от первых веков нашей эры до расцвета Киевской Руси.

В качестве хронологического рубежа между первой и второй частью взят наиболее определенный исторический момент — нашествие монголов 1237–1241 гг., приведшее к разгрому и расхищению русских культурных ценностей и задержавшее развитие русской культуры на целых полтора столетия.

Значительно труднее определить границы второй части. Эпоха Ивана III, эпоха создания обширного национального государства, сама по себе является хронологическим рубежом, отделяющим раздробленную удельную Русь от нового государства, причем и по характеру источников и по отраженным в них новым отношениям время Ивана III (1462–1505) в большей мере связано с последующим периодом, чем с пройденным. Все это заставило довести исчерпывающее изложение, примерно, до 1462 г., а материалы конца XV в. использовать лишь в той мере, в какой они были необходимы для получения исторической перспективы, для определения результатов предшествующего развития. Считая, что изучение русского ремесла конца XV в. должно быть произведено в связи с историей ремесла XVI в., я пользовался материалами этой переходной эпохи для ретроспективного освещения более раннего времени, источники по которому несравненно скуднее.

Внутри каждой части материал сгруппирован следующим образом: во-первых, везде проведено разделение на городское и деревенское ремесло, а, во-вторых, анализ техники и обзор сохранившейся продукции выделены в особые разделы, а социальная организация ремесла и положение ремесленников — в другие разделы.

Большое внимание уделено технике каждого производства, так как зачастую только внимательный анализ техники позволял определять дату, устанавливать направление развития ремесла, а в некоторых случаях восстановление технологического процесса позволяло определять организацию ремесла.

Для эпохи XI–XIII вв. состояние источников позволило посвятить особую главу формам сбыта и определению районов сбыта ремесленной продукции. Б связи с тем, что ленинская периодизация истории промышленности основана на формах сбыта и связей производителя с потребителем, данная глава представлялась совершенно необходимой, хотя речь в ней идет не столько о ремесле, сколько о торговле.

Во второй части особая глава отведена проблеме ремесленных корпораций в крупных русских городах XIV–XV вв. Таким образом, вся работа подразделяется на следующие главы:

Часть первая

Глава I. История вопроса, источники и методы работы

II. Происхождение русского ремесла (IV–VIII вв.)

III. Деревенское ремесло IX–XIII вв.

IV. Городское ремесло IX–XIII вв.

V. Сбыт продукции в IX–XIII вв.

VI. Ремесленники: а) деревенские, б) вотчинные, в) городские.

Часть вторая

Глава VII. Влияние татаро-монгольского нашествия на развитие русского ремесла

VIII. Деревенское и вотчинное ремесло XIII–XV вв.

IX. Городское ремесло XIII–XV вв.

X. Городские ремесленники XIII–XV вв.

XI. Организация городских ремесленников XIV–XV вв.

XII. Заключение

Автор лучше, чем кто-либо из читателей, сознает недостатки своей работы. Многие из разделов книги требуют дальнейшего тщательного доследования и могут быть расширены до пределов самостоятельных монографий. Это — дело будущего.

Введение

История вопроса, источники и методы работы

Три важнейших раздела средневекового хозяйства — земледелие, ремесло и торговля — очень неравномерно представлены в русской историографии. Больше всего внимания было уделено древнерусской торговле; многочисленные исследования историков, экономистов и юристов позволили создать разработанную историю внешних торговых связей. При создании той или иной исторической концепции обычно принимались во внимание вопросы внешней торговли, интересами которой часто объясняли многие явления политической жизни древней Руси.

Одностороннее изучение торговли нередко приводило к переоценке ее исторической роли и к искаженному изображению всей средневековой экономики. Почти во всех работах русских историков торговля заслоняла собой ремесло, импорт подменял местное производство. История русского ремесла оставалась в тени; специальных исследований написано было мало, а написанное очень незначительно влияло на общеисторические работы. В слабой изученности русского ремесла в значительной мере повинны наши письменные источники XI–XV вв., скупые в отношении фактов производственной жизни.

Впервые ремесла упоминаются в связи с мифами о языческих богах и героях. Древнейшее упоминание мифов, связанных с происхождением ремесел, мы находим в переведенной еще в XI в. хронике Георгия Амартола: «Зевесь бо, глаголють, созданию козни обретатель бысть… Нифест [Гефест] же коузньцю… Афина же ткание, Ира [Гера] же одежею, Димитр же ролью…»[4]

Ипатьевская летопись передает по случайному поводу интересный миф о языческом боге-кузнеце Свароге. Этот бог в представлении киевлянина XII в. смешивался с греческим Гефестом, но место его деятельности перенесено в Египет, очевидно, в связи с тем, что Египет считался колыбелью человеческой культуры. До Сварога люди не платили дани царям, не знали моногамной семьи и вместо оружия «палицами и каменiем бьяхуся».

При Свароге-Гефесте «спадоша клещѣ с небесѣ, нача ковати оружье», затем он установил единобрачие, а при сыне Даждьбоге Солнце «начаша человѣци дань давати царям»[5].

К сожалению, эту любопытную страницу русской языческой космогонии мы узнали лишь случайно, благодаря тому, что автор летописи, побывавший в Старой Ладоге, решил рассказать о стеклянных бусах, вымываемых Волховом, и для убедительности сообщил несколько других легенд, в том числе и легенду о падении клещей с неба.

Хронистов и историков XVI–XVII вв. история ремесла не интересовала. Даже специальные работы по экономике русского государства в XVII в. (Г. Котошихин, Ю. Крижанич) не содержат никаких исторических ссылок.

В.Н. Татищев был первым русским историком, обратившим внимание на важность и историческую роль ремесла. В этом сказался и характер всей его эпохи, и деятельность самого Татищева в области русской промышленности.

Разбирая причины возникновения государства, Татищев пишет, что, помимо необходимости совместной защиты, объединение вызывалось разделением труда и возникавшим из него обменом: «для того разных промыслов и ремесл люди совокупились, дабы всяк свободно потребное себе в близости достать… и все обще о пользе и защите всего сообщества обязались, чрез что гражданство начало возъимело»[6].

Если Татищев совершенно правильно связывал происхождение городов с развитием ремесла («ремесла — причина градом»)[7], то Н.М. Карамзин считал ремесла производными от города, говоря, что «… торговля, роскошь, мало-помалу образовали людей особенно искусных в некоторых художествах…»[8]

Ремеслу в карамзинской истории отведено очень скромное место; обычно он ограничивается беглыми упоминаниями[9].

Специальное изучение русского ремесла началось, естественно, с того исторического периода, от которого дошло наибольшее число разнородных источников, т. е. с XVI–XVII вв.[10] Предшествующий период из-за скудности материалов долго не привлекал исследователей.

В 1837 г. вышла в свет первая история русской промышленности, в которой несмотря на краткость изложения и отсутствие аргументации содержится ряд полезных сведений.

Являясь безымянным дополнением к переводной истории промышленности, эта русская статья оказалась значительно серьезней и научней своей французской основы.

Вся история русской промышленности разбита автором на 5 периодов: 1) с древнейших времен до начала XIII в.; 2) с начала XIII в. до половины XVI в.; 3) с половины XVI в. до начала XVIII в.; 4) XVIII в.; 5) 1800–1837 гг.[11]

Этому делению нельзя отказать в известной органичности. Понимая под промышленностью все хозяйство вообще, автор отмечает важную роль земледелия в экономике древних славян и подробно останавливается на выделке оружия и разных хозяйственных предметов русскими ремесленниками. Правильно подмечены положительное влияние Византии на развитие русского ремесла и отрицательная роль монголов[12].

Возрождение ремесла связывается с усилением политического значения Москвы. Не оставлена в тени и социальная сторона[13]. Все это делает данную работу интересной и четкой по своим выводам.

В первой половине XIX в. начал накапливаться археологический материал, познакомивший ученых с подлинными произведениями древнерусских мастеров.

Находка так называемой «черниговской гривны» в 1821 г. и знаменитого старорязанского клада вещей с перегородчатой эмалью в 1822 г. вызвала к жизни обширную литературу и впервые пробудила интерес к русским древностям[14].

В 1824 г. в Киеве был найден второй клад вещей с эмалью, вскоре бесследно исчезнувший[15].

Интересно отметить, что клад, попавший в руки к антикварам, вызвал целый ряд подражаний. Поддельные вещи, изготовленные ювелиром XIX в., своею грубостью подчеркивают тонкость и изящество подлинных произведений древнерусского искусства[16].

В 1822 г. появляется первая сводка известных тогда древнерусских вещей[17].

В сороковые годы XIX в. была предпринята широкая публикация произведений древнерусского ремесла, преимущественно ювелирного. И. Снегирев издает свои «Памятники Московской древности», в которые включены и вещи домонгольской эпохи[18], и вслед за ними — роскошно иллюстрированные «Древности Российского государства», снабжая оба издания разысканиями о технике изготовления, стиле и датировке издаваемых предметов[19]. Изредка в это время появлялись статьи о технике древнего ремесла[20] и публикации отдельных музейных собраний[21]. Собственно археологический материал, добытый путем раскопок, еще очень мало вошел тогда в обиход науки. Раскопки среднерусских курганов, начавшиеся в 1838 г.[22], прошли незамеченными для историков.

Первые работы по специальному исследованию древнерусского ремесла принадлежат И.Е. Забелину[23].

Забелиным использованы все виды исторических источников, известных в его время. Он одинаково включает в свое исследование и выписки из летописи, житий и грамот, и рецепты XVII в., и подлинные древние вещи, анализируя технику их изготовления. К сожалению, древнейшая эпоха истории русского ремесла с X по XV век освещена в обеих статьях крайне сжато.

В середине XIX в. у историков появляется интерес к социальной истории древнерусского города и, в частности, к истории ремесла и положения ремесленников[24]. Из числа этих работ особо следует выделить статью В.Н. Лешкова, положившую начало дискуссии о русском цеховом строе[25]. Противниками Лешкова в этом споре были Н. Рычков, Н. Степанов и И. Дитятин, возражавшие против сопоставления русского средневековья с западноевропейским[26]. Взгляды В. Лешкова были поддержаны спустя 30 лет М. Кулишером[27].

Дискуссия о характере русского ремесла была в известной мере бесплодной, так как ни одна из сторон не располагала достаточными данными ни о степени развития ремесла, ни о его техническом уровне и основывалась преимущественно на спорных положениях. Изучение социальной истории ремесла велось оторвано от истории производства, и оба направления исследования ремесла существовали изолированно друг от друга.

Крупнейшим событием в историографии древнерусского хозяйства был выход в свет книги Н. Аристова — «Промышленность древней Руси» (СПб., 1866).

Понимая под промышленностью всю вообще хозяйственную деятельность человека, Аристов дал в своей работе первую сводку письменных источников X–XV вв. о земледелии, ремесле и торговле. Аристовым использованы летописи, грамоты, жития святых, сведения иностранцев, переводная литература и даже былины. Большую помощь в собирании этих материалов ему оказал словарь древнерусского языка И.И. Срезневского, использованный Аристовым в рукописи.

Письменные источники разработаны Аристовым для своего времени почти исчерпывающе, и в качестве сводки материалов его книга, не устаревшая до сих пор, послужила справочником не одному поколению историков[28].

К сожалению, Аристов обошел молчанием современный ему спор о цеховом строе и положении ремесленников и в очень малой мере использовал подлинные древние вещи, имевшие уже тогда свою литературу[29].

В извинение Аристова можно заметить, что тогдашняя археологическая наука была еще очень бедна исследованиями. Выводы Аристова далеко не всегда могут нас теперь удовлетворить. Так, говоря о металлическом производстве, он приходит к неправильному заключению о том, что «Русские до XV века пользовались иностранными железными изделиями или вещами, выделываемыми кузнецами-иностранцами на Руси…»[30]

Скудность источников была принята Аристовым за скудность самого ремесла, и в заключительных главах он пытается объяснить низкий (по его мнению) уровень развития русской промышленности и оправдать русский народ ссылками на неблагоприятные природные условия. «Нельзя было ожидать движения и усовершенствования промыслов и ремесл в древней Руси, в обширной малонаселенной стране… Однообразие природы, обширность, пустота, суровые зимы, постоянная борьба с другими народами, плохие дороги приучили русского человека к стойкости и терпению, не возбуждая в нем новых потребностей и улучшения своего быта»[31].

Второй причиной замедленности развития промышленности, кроме суровой природы, Аристов считает состояние непрерывной подвижности русского народа: «Русский народ, рассыпанный на громадном пространстве, постоянно переходил с места на место, искал себе плодородной почвы, рыбных рек, бортных ухожаев и других богатых экономических условий природы. Это кочеванье, это искание льготной жизни не могло содействовать развитию ремесленности…» (Курсив наш. — Б.Р.)[32].

Все эти положения нашли отражение и в тезисах, приложенных к книге[33].

Одним из крупных недостатков работы Аристова является суммарное, не расчлененное рассмотрение длительной эпохи с X по XV в. Попытки выделить особенности отдельных периодов не было сделано.

Вся система экономических взглядов Аристова могла возникнуть только при условии совершенной неразработанности вопросов древнерусского хозяйства. Но как бы то ни было «Промышленность древней Руси» долгое время оставалась единственной работой по истории русского хозяйства, и взгляды ее автора надолго определили отношение историков к ремесленному производству и его роли в истории Руси.

На следующий год после выхода в свет книги Аристова был организован русский отдел на Всемирной выставке в Париже[34], в связи с чем Г.Д. Филимоновым были предприняты розыски старинных русских вещей в музеях и недоступных для ученых исследователей ризницах монастырей и соборов. Впервые произведения древнерусских ювелиров были выставлены рядом с византийскими и западноевропейскими вещами[35].

Интерес к древнерусскому художественному ремеслу повысился. Одновременно с изучением истории ювелирного дела началось накопление рядового археологического материала благодаря широким курганным раскопкам. Массовое исследование курганов было начато работами А.С. Уварова в 1851 г. Всего им раскопано 7729 курганов в Суздальской Руси. А.А. Спицын совершенно справедливо называл эти раскопки варварскими и сожалел, что подавляющее большинство материалов погибло для науки[36], но изданная Уваровым работа[37], основанная на обобщении археологического материала, имела для своего времени большое значение, т. к. вводила в оборот науки новый и свежий вид исторических источников. Можно только пожалеть, что эта первая историческая работа, основанная на археологическом материале, оказалась столь слабой в отношении метода исследования своего основного источника — курганов.

Раскопки русских курганов в разных местах России производились В.В. Антоновичем, Н.Е. Бранденбургом, Н.И. Булычовым, В.З. Завитневичем, Л.К. Ивановским, Д.Я. Самоквасовым, В.И. Сизовым и рядом других археологов.

В музеях накапливался обильный материал; на частых археологических съездах, устраивавшихся поочередно в крупных русских городах, читались доклады о древнерусских курганах; но археологический материал все же очень редко и мало использовался в качестве исторического источника.

В работах перечисленных ученых почти всегда имеется небольшой раздел, посвященный характеристике ремесла, но только в работе В.И. Сизова о смоленских курганах был произведен подробный анализ техники изготовления курганных вещей[38].

Обычно же вывод о ремесле получался таким образом: все предметы из курганов делились археологом на две неравные доли; в первую группу относились все привозные вещи, а во вторую — предметы местного изготовления, на основании которых делались стереотипные заключения о том, что население, хоронившее своих покойников в курганах, было знакомо с ковкой металла, прядением нитей, лепкой горшков, с обработкой дерева.

Разделение вещей на привозные и местные, т. е. другими словами решение вопроса о значении торговли и ремесла, было всегда крайне субъективным. И всегда, как только археолог пытался перейти к этому вопросу, над ним довлела готовая историческая схема, выдвигавшая на первое место торговлю и совершенно не знавшая местного производства.

В.З. Завитневич в специальной статье пытается доказать, что «…самые захолустные уголки славяно-русских поселений, путем, конечно, торговли, имели возможность пользоваться плодами византийской образованности…»[39]

К таким «плодам» Завитневич относит почти весь курганный инвентарь, включая даже дешевые мелкие поделки из медной проволоки. Даже крупнейший русский археолог А.А. Спицын, много сделавший для приведения в систему русских древностей, говоря о торговле Киевской Руси, отнес в раздел торговли почти все железные и медные вещи из курганов[40]. Выводы Спицына были повторены впоследствии Д.Н. Анучиным: — «Привозными следует считать и находимые в курганах [IX–XI вв. — Б.Р.] бусы янтарные, стеклянные, сердоликовые, серебряные, бронзовые браслеты, гривны, серьги, височные кольца, пряжки, фибулы, перстни, булавки, прорезные бляшки, иногда крестики, а в мужских могилах железные ножи, топоры, наконечники копий, редко мечи, длинные, обоюдоострые, норманского типа»[41]. За вычетом данного списка из курганных вещей дреговичей и радимичей на долю русского ремесла останутся только глиняные горшки. При такой постановке вопроса оказалось, что древнерусские смерды, не имея ничего своего, должны были весь свой нехитрый инвентарь (топоры, ножи, украшения) закупать у каких-то иноземных торговцев. Археологический материал, привлеченный к истории русского хозяйства в таком виде, мог содействовать лишь дальнейшему запутыванию вопроса.

К настоящему времени наука располагает примерно 20 000 раскопанных курганов IX–XIV вв., представляющими ценнейший источник по истории русской деревни, пригодный для статистической обработки. В этом отношении курганы можно сравнивать с позднейшими писцовыми книгами.

Параллельно с накоплением курганного (в основном деревенского) материала происходило обогащение музеев предметами высокого ювелирного мастерства древнерусских городов. Городские вещи в большинстве своем обнаруживались случайно при земляных работах в виде кладов. К концу XIX в. материала накопилось столько, что он мог быть обобщен; обобщением его занялся хороший знаток Византии Н.П. Кондаков. Вначале его внимание было обращено только на предметы с перегородчатой эмалью[42], а в дальнейшем было распространено и на все городское ювелирное искусство в целом[43].

Совместно с И.И. Толстым Кондаков написал шеститомную историю русских древностей; три последних тома посвящены интересующей нас эпохе[44].

Продолжая работы Забелина и Филимонова на новом, более широком материале, Кондаков очень внимательно изучил эмальерное и ювелирное дело, его технику, датировку отдельных вещей, применив к этому свое знание византийского искусства. Кондаков защищал русскую культуру от нападок со стороны норманнистов и доказывал существование высокоразвитого русского ремесла, но при этом нередко впадал в излишнее увлечение византийским влиянием. Для Кондакова не только Царьград, но даже провинциальный Херсонес являлся постоянным источником благотворного влияния на Русь, без которого он не мыслил развития русской культуры.

Оставляя в тени народное искусство X–XIII вв., сосредоточив все внимание на самых высоких образцах городского ремесла и подчинив его целиком Византии, Кондаков не мог существенно изменить взглядов историков на ремесло древней Руси, хотя его работы и пользовались уважением.

Крупнейшим недостатком русской археологической науки было отсутствие раскопок поселений. Ни маленькие городища, ни крупные древнерусские города не привлекали внимания исследователей. Сложная, запутанная стратиграфия культурного слоя, обыденность бытовых предметов и отсутствие ярких, богатых находок — все это отпугивало археологов от раскопок городищ. Не случайно, что длительным раскопкам подвергся раньше других именно такой город, как Княжья Гора близ устья Роси, где кладоискателями были найдены многие клады[45].

Кроме Княжьей Горы (которую можно отождествлять с летописной Родней), был раскопан древний Белгород близ Киева и произведены раскопки древней части Киева[46].

В 1914 г. В.Е. Козловской была сделана попытка подвести итоги археологическому изучению городищ и курганов[47], но оказалось, что подводить итоги нечему: есть несколько ярких фактов из истории трех-четырех городов, но свести их в целостную картину Козловской не удалось.

Археологический материал, накопленный к началу XX в., был, во-первых, неоднороден по своему составу (преобладание курганных комплексов), а во-вторых, совершенно не изучен археологом с точки зрения его датировки, происхождения и т. д. Естественно, что использование его в качестве источника по истории хозяйства было затруднено.

М.В. Довнар-Запольский в своей истории русского хозяйства попытался привлечь этот заманчивый по своему богатству вид источников[48]. Но и здесь археологические данные, полученные из вторых рук, являлись, по сути дела, лишь иллюстрацией готовых идей автора. Идеи эти не новы — постоянная перекочевка населения, слабость земледелия, отсутствие ремесла и огромное значение внешней торговли таков ассортимент основных положений Довнар-Запольского. Являясь учеником Ключевского, Довнар-Запольский развил и украсил археологической и нумизматической литературой его торговую теорию. Ремесло в общей системе народного хозяйства заняло в книге очень скромное место.

В общих работах по русской истории Ключевского, Рожкова, Преснякова, Покровского, Лященко, Грушевского ремесло скупо обрисовано на основании материалов, собранных Аристовым. Из указанных авторов наиболее подробно и детально освещено ремесла Киевской Руси у М.С. Грушевского[49].

М.Н. Покровский в разделе, посвященном городам, вскользь коснулся вопросов ремесла[50], а в «Очерке истории русской культуры» он изложил несколько общеизвестных фактов по истории ремесла и дал поразительную по своей запутанности формулировку: «ремесленники были первым общественным классом в истории»[51].

Покровский прямо противопоставлял русские города, вроде Новгорода, ремесленным городам Запада, считая первые только торговыми, а не промышленными центрами[52].



Поделиться книгой:

На главную
Назад