Игра судьбы

— Разве я не говорил тебе, что сегодня вечером мой стакан не должен быть пустым?

Она одарила его своей лучшей улыбкой, которая говорила «пошёл ты» и поклонилась. — Сию минуту, милорд.

Он убедился, что Минфа больше не находится в пределах видимости, прежде чем снова уставиться в пол. Девушка повернулась к своим друзьям.

Аид изучал их, пытаясь определить, с какой компанией она водилась, когда заметил того, кто ему не особенно нравился — мужчину по имени Адонис. Он был одним из любимых смертных Афродиты. Почему, он понятия не имел. Смертный был лжецом, и его сердце было темным, как Стикс, но он предполагал, что Богине Любви было трудно смотреть мимо его красивого лица.

Он надеялся, что девушка не разделяла этого качества. Он нахмурился, задаваясь вопросом, уйдет ли она с ним из клуба сегодня вечером, а затем отругал себя за эти мысли. Его беспокойство дошло до опасений за ее благополучие из-за того простого факта, что Афродита любила наказывать любого, кто уделял ее любовникам слишком много внимания.

— Ваш напиток, милорд, — сказал Илиас.

Аид взглянул на сатира, радуясь, что тот почувствовал его приближение.

Илиаса лучше всего можно было бы охарактеризовать как еще одного помощника. Он работал на Аида почти столько же, сколько и Минфа, выполняя роли везде, где это было нужно Аиду: барменом в Невернайт, управляющим его ресторанами и исполняющим обязанности Аида в Наземном мире. Последнее у него получалось лучше всего. Обладая скромной, приятной внешностью, враги Аида часто удивлялись его безжалостности.

Аид не часто нанимал сатиров. Они были дикими, склонными к пьянству и страстям, но Илиас был другим, и не по своей воле. Он разорвал связи со своим племенем после того, как они предали его, изнасиловав девушку, которую он любил. Она покончила с собой, а Илиас убил их.

Аид взял стакан и, прежде чем слишком долго размышлять на эту тему, сказал: — У меня есть для тебя работа.

— Да, милорд?

Аид кивнул в сторону девушки, которая спровоцировала его своими золотыми волосами и зелеными глазами.

— Эта девушка, я хочу знать, уходит ли она с кем-нибудь.

Молчание последовало приказу Аида, и когда бог посмотрел на Илиаса, тот смотрел в ответ, приподняв бровь. — Она в опасности, милорд?

Да, подумал он, ей грозит опасность никогда не покинуть это место. Что-то внутри него хотело пренебречь всеми приличиями и овладеть ею. Что-то в ней взывало к нему — нить, которая тянула за его сердце.

Он замер, когда эти слова всплыли в его сознании, сузил глаза и подумал: «Этого не может быть».

Аид убрал слой за слоем чары, которые защищали его зрение от Нитей Судьбы. Они были похожи на мерцающую паутину, соединяющую людей и вещи — некоторые были тонкими, другие были прочными, их сила возрастала и ослабевала на протяжении всей жизни. Весь пол был похож на сеть, но Аид был сосредоточен только на одном, хрупком шнуре, который тянулся от его груди к девушке в мерцающем розовом.

Чертовы Судьбы.

— Милорд? — спросил Илиас, почувствовав внезапную перемену в нем.

Этого не может быть, подумал он. Нить и ее расположение рядом с его сердцем имели значение, которое он не мог до конца осознать — судьба вплела эту женщину в его жизнь. Она должна была стать его любовницей.

— Повелитель Аида?

— Да, — наконец ответил бог, глядя на Илиаса, когда тот отвернулся от пола. — Да, она в опасности.

Он ушел в оцепенении, остановившись в тени, чтобы собраться с мыслями. Его грудь сдавило, нить насмешливо натянулась, и у него мелькнула мысль, что если он продолжит отступление, она может порваться.

Это какая-то игра.

Это был не первый случай, когда Судьба подкидывала ему желание только для того, чтобы забрать его. Это, вероятно, было их величайшим умением — извлекать его самые сокровенные желания, затем вплетать их в его жизнь, только чтобы распутать их, когда они захотят. Это была пытка.

Когда он был моложе, Судьбам было веселее, потому что его реакции были жестокими, его возмездие жестоким, но чем злее он становился, тем больше забирала Судьба. Как будто сестры хотели увидеть, как он разорвет мир в клочья.

Какое-то время он был одержим этим, пытаясь выторговать любовь. Когда это не сработало, он решил бросить вызов Судьбе. Он найдет любовь; он заставит ее. Результатом стала связь на одну ночь с Минфой и бурные отношения с другой нимфой по имени Левка, которая предала его.

Его гнев был стремителен, и его желание бороться с Судьбой по этому поводу было подавлено. Он смирился с одиноким существованием, возводя стены вокруг своего сердца и души. Он существовал, не ожидая счастья или любви, и вместо этого сосредоточился на сделках и равновесии.

До сих пор.

Он навсегда запомнил порочную реакцию своего тела, когда увидел девушку в розовом. Его внутренности все еще дрожали. Как могла Судьба предложить ему попробовать, каково это — иметь родственную душу, только для того, чтобы забрать ее?

«Так же легко, как я могу отправить душу в Тартар», — ответил он, стиснув зубы.

Он все еще был расстроен, когда направлялся в гостиную. Когда он приблизился, Эвриала, горгона, стоявшая на страже у входа, кивнула ему, несмотря на его невидимость.

— Милорд, — сказала она.

Бог улыбнулся, сбрасывая свое маскировку.

Горгона была слепа. Столетия назад ей выкололи глаза, а ядовитых змей, которые когда-то украшали ее голову, разрубили на куски — в наказание за ее красоту. Аид нашел ее в лесу. Она лежала там, где на нее напали, свернувшись калачиком в позе эмбриона, рыдая и дрожа. Он подобрал ее и привел в Подземный мир, позволив ей исцелиться, прежде чем взять ее к себе.

Несмотря на ужас, который она испытала, и попытки нападавших отобрать у нее силу, они не преуспели, потому что под этой повязкой взгляд Эвриалы все еще был могущественным. После того, как она исцелилась, Аид выпустил ее на нападавших, и горгона обратила их всех в камень.

— Твое обоняние поражает меня, Эвриала.

— Ты упростил для меня задачу, — ответила горгона. — Откажись от одеколона.

Аид усмехнулся, положил руку на плечо горгоны и вошел в гостиную.

Обстановка здесь была гораздо более спокойной, смесь смертных и древних существ, болтающих, пьющих и играющих. Некоторые были расслаблены, другие на взводе, нервничали, ожидая, когда их позовут в один из номеров в тени, готовые торговаться за свои самые сокровенные желания, невзирая на последствия. Аид бродил среди них, оценивая и выискивая, пытаясь выбрать свой первый контракт за ночь, когда он обогнул один из игровых столов и остановился, мельком увидев знакомое розовое платье и шелковистые волосы.

Она была сиреной, манящей его своим ароматом, своей красотой, самим своим присутствием.

Ему следовало бы развернуться, слиться с темнотой и притвориться, что он никогда ее не видел, но от вида ее профиля у него заныло в груди, и какая-то часть его возмущалась этим чувством. Он никогда не хотел, чтобы Судьба контролировала его личную жизнь, и все же это было неизбежно.

Я мог бы контролировать ситуацию, сказал он себе. Используй это в моих интересах, чтобы выполнить сделку с Афродитой.

Аид не часто чувствовал себя виноватым, но от этой мысли у него заныло в груди и стало тяжело.

Заставь кого-нибудь влюбиться в тебя.

Сделка была бессердечной и несправедливой, но Аид хотел победить.

Чертовы Судьбы.

Отбросив свои беспокойные мысли, он подошел к ней.

— Ты играешь? — спросил он.

Она повернулась к нему, и у него перехватило дыхание, когда он снова был поражен ее красотой. Ее глаза были широко раскрыты и обрамлены темными ресницами. Россыпь веснушек покрывала кончик ее носа и яблочки щек, исчезая под румянцем, окрасившим ее кремовую кожу.

Аид сделал глоток из своего стакана, чтобы промочить горло, но движение привлекло ее внимание к его рту, и он подавил стон, задаваясь вопросом, была ли она на вкус такой же, как пахла — сладкой, медовой, запретной.

Через мгновение она улыбнулась, в ее взгляде появился игривый блеск. — Если ты готов научить.

«Ты бы так не говорил, если бы знал, кто я такой», — подумал он, делая еще один глоток.

Любой, кто вступал с ним в игру, был связан правилами Невернайт — проигрыш означал сделку.

«Ты ублюдок», — сказал он себе, подходя к столу и садясь рядом с ней. Движение всколыхнуло воздух, и ее запах продолжал вторгаться в его разум. В атмосфере было что-то еще — электричество, от которого его сердце бешено колотилось, а волосы на руках и шее вставали дыбом.

— Смело — сесть за стол, не зная правил игры, — сказал он.

Он подумал, что она, возможно, почувствовала предупреждение в его тоне, потому что она выгнула бровь и спросила:

— А как ещё мне научиться?

— Хм.

Она была права, хотя Аид не советовал бы бегать, прежде чем научиться ходить, особенно когда дело касалось сделок с ним. Тем не менее, ее ответ продемонстрировал ее хитрость и готовность пробовать что-то новое, и ему это безумно нравилось.

— Умно.

Теперь, когда он был рядом с ней, он не мог перестать пялиться. Он хотел знать, почему от нее пахло полевыми цветами. Что ее связывало с Деметрой? Казалось навязчивым и неправильным снимать барьеры, которые скрывали ее душу от его глаз, но он солгал бы, если бы сказал, что не хочет знать, кто она под этой идеальной внешностью.

Она задрожала, ее гибкие плечи затряслись. Было ли ей холодно или неудобно?

— Никогда не видел тебя раньше, — наконец сказал он, надеясь, что это объясняет его пристальный взгляд.

— Ну, я никогда не была здесь раньше. — ответила она, а затем прищурилась. — Тебе надо почаще сюда приходить.

Он ухмыльнулся, услышав в ее голосе нотку подозрения.

— Я прихожу.

— Почему?

В ее голосе звучало скорее любопытство, чем отвращение, затем она покраснела и попыталась прийти в себя, добавив: — В смысле… тебе не обязательно отвечать на этот вопрос.

— Я отвечу. Он с вызовом встретил ее взгляд. — Если ты ответишь на мой.

Скажи «да», мысленно умолял он, хотя никогда не стал бы принуждать ее. Скажи «да», чтобы я мог узнать тебя всю.

Небольшая морщинка появилась между ее бровями, когда она обдумывала его предложение. «Ответ на вопрос — это небольшая цена, которую нужно заплатить, если она проиграет», — хотел сказать Аид. Другие рискуют своей душой. Но он оставался спокойным.

— Хорошо, — согласилась она.

Было сложно не улыбнуться.

Он ответил на ее предыдущий вопрос: — Я прихожу, чтобы повеселиться.

Это не было полной ложью, и это звучало так, как сказал бы смертный, и на данный момент именно таким он и хотел быть — хрупким и человечным.

— А теперь ты… Почему ты сегодня здесь?

— Моя подруга Лекса была в списке, — объяснила она, глядя на свои руки, сплетая пальцы на коленях.

— Нет, — сказал он. — Это ответ на другой вопрос. Почему ты сегодня здесь?

Она встретилась с ним взглядом, в ее глазах появился озорной блеск, и он обнаружил, что отчаянно пытается поймать его — этот проблеск вызова, этот намек на страсть.

— Мне показалось это бунтарством, — наконец ответила она.

— А теперь ты не уверена?

— О, я уверена, что это бунт, — сказала она, проводя пальцами по столу. Взгляд Аида проследил за ними, и он подумал, что хотел бы, чтобы эти пальцы исследовали его кожу. Через мгновение он поднял на нее взгляд.

— Я просто не уверена, что буду чувствовать по этому поводу завтра.

Теперь ему стало любопытно. — Против кого восстание?

Ее улыбка была подобна стреле в его груди — разрушительной, скрытной, соблазнительной. — Ты сказал, один вопрос.

— Да.

Хорошо сыграно, дорогая, подумал он с улыбкой. Она снова вздрогнула.

— Тебе холодно?

— Что?

Казалось, ее удивил его вопрос.

— Ты сильно дрожишь с тех пор, как села.

Она покраснела, снова заерзала под его пристальным взглядом, а затем выпалила:

— Кто была эта женщина с тобой?

Он нахмурился, но потом вспомнил. — Оу, Минфа. Она всегда кладёт свои руки туда, где им не место.

Она побледнела, и он понял, что сказал что-то не то.

— Думаю… мне пора идти.

Нет.

Они говорили недостаточно долго. Он не знал ее имени, и он хотел научить ее — он хотел научить ее стольким вещам. Прежде чем он понял, что делает, его рука оказалась на ее руке, и что-то летучее вспыхнуло между ними, вызвав вздох с ее идеальных губ. Она быстро отстранилась.

— Нет, — сказал он, но это прозвучало как приказ, и она впилась в него взглядом.