Оценщик. Одноразовый кумир

– Не интересует, – почти прорычал бандит и, бросив на пол звякнувший мешочек, махнул рукой своим подельникам.

Через десяток секунд мы снова остались вчетвером.

Выдержав небольшую паузу, я заговорил первым, решив, что этот балаган пора заканчивать:

– Ну что же, господа, раз уж мы расставили все акценты и разрешили все непонятные нюансы, думаю, пора прощаться. Единственное, я очень не люблю, когда меня пытаются обвинить в том, чего я не делал и даже не собирался. Поэтому на прощание, ради вселенской справедливости, выбью кое-кому пару зубов, и душа моя обретет равновесие.

Резко встав с кресла, я хрустнул пальцами и даже сделал шаг в направлении обладателя лошадиной морды, но тут все пошло совершенно не по плану, причем почти для всех присутствующих. Суаре тоже вскочил с кресла как ужаленный, но вместо того, чтобы наброситься на меня с кулаками или же сбежать, выхватил из кармана маленький револьвер и направил его в мою сторону.

Блин, что же мне так везет на придурков с пистолетами? Пару месяцев назад брат клиентки вот так же тыкал в меня стволом, правда при этом он вел себя более истерично. А вот коллега-оценщик хоть и был перевозбужден, но до истерики пока не дошел.

– Ни с места, иначе я выстрелю! – заорал француз, но, опять же, не переходя на визг.

Я отреагировал рефлекторно, даже особо не задумываясь: едва увидел ствол, тут же выхватил стикер и запустил силовое поле. Со стороны эта картинка наверняка выглядела впечатляющее, потому что маски слетели со всех. Спокойный владелец галереи побледнел, и, кажется, его начала бить нервная дрожь, а вот расфуфыренный внезапно растерял всю свою вальяжную ленцу. Его голос зазвенел от стальных ноток.

– Прекратили оба, – заговорил он с уверенностью хозяина положения. – Эмиль!

– Но я… – попытался возразить мой оппонент, причем как-то не очень уверенно.

Это было странно: расфуфыренный был как минимум вдвое младше того, кому сейчас приказывал.

– Эмиль, я не буду повторять дважды, – жестко добавил франт, и весь такой из себя гордый и независимый месье Суаре тут же сдулся.

Опалив меня на прощание ненавидящим взглядом, он вышел из комнаты.

Я бузить не стал и, развеяв печать силового щита, спрятал стикер в чехол.

– Ну, я тоже пойду, – чуть дрогнувшим голосом заявил владелец кабинета и оперативно покинул помещение, оставив меня наедине с франтом, который опять надел на себя лениво-вальяжную маску:

– Месье Петров, извините за все это представление, но мне нужно было кое-что проверить.

– И что именно? – раздраженно спросил я.

– Давайте присядем и спокойно обсудим то, что я хочу вам предложить.

Имелось дикое желание нахамить, но улыбка моего собеседника разоружала, а его поведение на контрасте сделало бы любую мою агрессию просто проявлением психической неуравновешенности. Внутренне встряхнувшись, я с показным безразличием пожал плечами и вернулся в еще не успевшее остыть кресло.

– Месье Петров, прежде всего я хочу исправить допущенную бестактность и представиться. Меня зовут Майкл Пачини. Я хоть и не являюсь главой профсоюза, но имею определенный вес в кругу наших с вами коллег. Когда месье Суаре рассказал об одном очень строптивом новичке, я не обратил на это внимания, понимая, что рано или поздно вам все равно придется прийти к нам. Но дальнейшее показало, что все действительно не так просто, как кажется. Признаюсь, я хотел поддержать Эмиля в его агрессивном плане устроить вам тотальную блокаду, а также простимулировать ваши мысленные процессы парочкой избиений в темных подворотнях. Но в отличие от моего слишком уж импульсивного коллеги я все же навел кое-какие справки и понял, что запугивать вас не только бессмысленно, но и опрометчиво. А пару дней назад я осознал, что вы можете быть мне полезны.

– Непонятно только, как весь этот цирк может склонить меня к сотрудничеству с вами, – не удержался я от язвительного замечания.

– Весь этот, как вы выразились, цирк позволил мне оценить вашу стрессоустойчивость, а если мы все же договоримся, подтвердит разумность и адекватность.

В принципе, то, что он сейчас говорил, звучало логично и, что самое главное, не вызывало у меня отторжения, особенно после общения с женевскими бандосами, адекватность которых находилась где-то на уровне пресловутой обезьяны с гранатой. А еще импонировала его открытость и по крайней мере кажущаяся искренней прямота.

– Хорошо, тогда обсудим, что вы хотите от меня и что можете предложить взамен.

– Обсудим, – покладисто согласился Майкл. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить или перекусить?

– Давайте не будем затягивать и сразу перейдем к делу. Мне не понравилось, чем закончились предыдущие переговоры, но как минимум порадовала их оперативность.

– Хорошо, тогда начну с того, что я могу предложить вам. Тут все очень просто: если наше сотрудничество окажется продуктивным, то вы получите лицензию оценщика, оформленную по всем правилам. Причем если не хотите, то в профсоюз можете не вступать.

– Мне казалось, что это обязательное условие, – удивился я, потому что изучал этот вопрос достаточно подробно.

– Я могу сделать его необязательным – конечно, если мы договоримся.

Приманка, скажу я вам, жирнющая. У меня из-за отсутствия лицензии и права выдавать легитимные экспертные заключения слетело несколько очень богатых клиентов, так что предложение этого странного итальянца было очень соблазнительным. И именно поэтому оно сильно напоминало сыр в мышеловке.

– Ну и какие двенадцать подвигов Геракла я должен совершить для этого?

– Почему двенадцать? – фальшиво удивился Майкл. – Лицензию вы получите сразу же после того, как окажете мне первую услугу. За все остальные вы будете получать адекватную оплату.

– И эти услуги связаны с моим даром оценщика, а не с умением пользоваться револьвером и щитовиком? – на всякий случай уточнил я.

– Если честно, и с тем и с другим. Вы правильно заметили, что мы с моими коллегами слишком уж расслабились, почивая на мягких лаврах. Именно поэтому вы сумели отщипнуть себе часть рынка, но, поверьте, это всего лишь крохи. Существует достаточное количество очень богатых клиентов, которым нужна оценка, но ее проведение может быть связано с определенным риском. Именно поэтому я вмешался в вашу конфронтацию с Эмилем и организовал эту проверку. Еще раз извините, если подверг вас чрезмерному стрессу.

В голове тут же всплыли воспоминания о хватающем меня за ногу морлоке, а еще о гоблине-малефике; ну, и вишенкой на торте – жутковатого калейдоскопа теневой голем, пытающийся содрать с меня шкуру.

Да уж, вот это был стресс, а то, что устроил пугливый искусствовед, – так, возня в песочнице.

Судя по всему, внимательный итальянец сумел многое прочитать по моей невольной улыбке.

– Я так и думал, что не ошибся в вас, – удовлетворенно кивнул итальянец.

– Хорошо, давайте перейдем к тому, что именно я должен сделать, чтобы получить лицензию.

– Давайте, – согласился Майкл. – Дело в том, что я являюсь заядлым коллекционером. Как вы наверняка догадываетесь, моей страстью стало собирание произведений искусства, наполненных энергией творения до уровня проявления в них энергетических сущностей.

Меня тут же охватило нехорошее предчувствие, но Майкл опять верно прочитал мою реакцию.

– Успокойтесь, месье Петров, я не претендую на вашего ангела. И прекрасно понимаю ваши эмоции. Окажись такое чудо в моих руках, отнять его можно было бы только перешагнув через мой труп. Все намного проще и одновременно сложнее. У меня есть картина, которая почему-то очень нужна одному довольно опасному человеку. Он тоже является заядлым коллекционером, и в его собрании наверняка найдутся произведения, наполненные энергией творения высокой концентрации.

– И вы хотите, чтобы я поехал к этому опасному человеку и выбрал для вас в его горячо любимой коллекции что-нибудь уникальное? А сами почему этого не сделаете? Как я понимаю, ваш дар вряд ли слабее моего.

Каюсь, я не хотел вкладывать в свои слова издевку, но все равно она прорвалась. Нужно отдать должное, Майкл хоть и нахмурился, но не стал язвить в ответ.

– Потому что с этим человеком у меня связана одна не очень приятная история. Оценивать свои экспонаты он позволит только у себя дома, и есть опасения, что оттуда я могу уже не выйти. Вы же человек со стороны, к тому же, как я понимаю, имеющий покровителя в жандармерии, так что вряд ли вам может что-то грозить.

– Понятно, – с легким чувством раскаянья кивнул я. – И с каким именно человеком мне придется иметь дело?

– Вы узнаете это позже, – мотнул головой Майкл. – Думаю, пока будет достаточно вашего предварительного согласия на наше дальнейшее сотрудничество. Итак, что скажете? Очень надеюсь, вы не попросите время на раздумья.

– Ну, если вы не хотите, чтобы я прямо сейчас что-нибудь подписывал кровью, то время подумать у меня еще будет. Предварительно все выглядит очень неплохо.

– Прекрасно, – растянул губы в улыбке итальянец, встал с кресла и протянул мне руку.

Я пожал ее и опять поставил небольшой минус напротив нескольких плюсов в оценке этого человека. Слишком уж манерным было его рукопожатие. Мелькнуло хулиганское желание пережать этого хиляка, но я быстро его отогнал. Тут такие бабки намечаются, что пацанячие закидоны лучше оставить как минимум в стороне, а как максимум – далеко позади, в своем детдомовском прошлом.

Не знаю, что он там прочитал в моих глазах, но либо изначально не собирался, либо прямо сейчас передумал предлагать мне совместное застолье. Так что на этом мы попрощались, и хмурая хостес отвела меня обратно к лифту. Настроение было неплохое, поэтому потянуло на шалости.

– Был очень рад нашему знакомству, мадемуазель. – Изогнувшись в кажущемся мне изящным полупоклоне, я протянул ей руку.

Девушка явно смягчилась и без колебания предоставила свою ладошку для поцелуя. Странно, конечно, что меня так расколбасило на политесы. С другой стороны, обстановка галереи склоняла к этому: пространство вокруг было пересыщено энергией творения, несущей в себе отголоски именно таких легких, изящных и слегка манерных настроений.

Глава 2

После посещения галереи хотелось закончить вечер в приятной компании, но, увы, пришлось обломать себя. У Бисквита какие-то посиделки с семьей, а в квартале художников мне пока лучше не появляться. Не скажу, что мои потуги наладить с Заряной дружеские отношения потерпели крах, но время от времени между нами пробегала искра раздражения, выливавшаяся в небольшие скандалы. Три дня назад, когда мы с Бисквитом в очередной раз посетили посиделки в парке, рыжая почему-то набросилась с упреками на Птичку, с которой у меня завязались на удивление продолжительные, но в то же время достаточно легкие отношения. Нет, она не разбрасывалась ревнивыми упреками, просто раздула на пустом месте какой-то давний, пустяшный конфликт, но всем было все понятно. Чтобы не портить людям настроение, я решил какое-то время там не появляться.

Развлекаться в одиночку или со случайными знакомыми не хотелось, так что просто назвал таксисту домашний адрес. В крайнем случае почитаю что-нибудь или поиграю в «Титанов». Когда-то давно, лишь мечтая о жизни в Женеве, я думал, что, если мои желания сбудутся, жизнь превратится в постоянный праздник, наполненный волшебными вечеринками, карнавалами с колоритными модификантками и сплошную, не прекращающуюся ни на мгновение сказочную оперетту. Реальность, конечно же, оказалась намного прозаичнее. Впрочем, я даже тогда понимал, что жизнь не бывает сплошным праздником и будни есть даже у тех, кто, так сказать, родился с золотой ложкой во рту.

Честно говоря, о том, что в моем доме сейчас царит безрадостная атмосфера, я вспомнил уже практически на пороге. Даже появилась трусливая мысль сбежать в какой-нибудь бар поблизости, но я отогнал ее и решительно открыл дверь. Там было пусто. Не сказать чтобы уныло, но необычайно тихо. И дело даже не в том, что Фа решила плюнуть на наши с ней странные отношения и, так сказать, пойти дальше, просто обычно, услышав звук открывающихся замков, Тик-так бежал встречать меня к двери. Но сейчас его в прихожей не было. Я даже забеспокоился. Неужели и этот рванул в неизвестные дали с непонятными целями? Теоретически такое невозможно, потому что у мышоура жесткая привязка ко мне. Привязка, которую он создал сам. Я к этому странному делу не стремился, и с моей стороны все получилось совершенно случайно. Озадаченный сложившейся ситуацией, я пошел искать малыша. Честно говоря, занятие практически безнадежное: когда Тик-так хотел спрятаться, найти его было практически невозможно. Вокруг по-прежнему царил идеальный порядок и чистота. В голове иногда ныла мысль насчет того, что появление у меня самого настоящего слуги как-то не демократично, но тот факт, что мне теперь не приходится убираться и даже мыть посуду, отодвигал идеи социальной справедливости куда-то на задворки сознания. Что поделаешь, слаб человек, особенно если ему приходится бороться с собственной ленью.

Уже решив плюнуть на поиски и просто подождать какое-то время, пока мышоур сам не появится, я поднялся на второй этаж и услышал едва различимые звуки, которые прилетали сквозь приоткрытую дверь на чердак.

Теперь понятно, куда подевался этот мохнатый проказник.

Стараясь особо не шуметь, я аккуратно поднялся по лестнице и перешел в чердачную оранжерею. Тут после моего последнего посещения ничего не изменилось: все те же ряды стеллажей с наполненными землей лотками и горшками, в которых пустили корни растения из другого мира и несколько видов земных, дававших в магическом поле Женевы особый урожай. Днем сюда сквозь стеклянную крышу свободно заглядывало солнце, подкармливая своим светом разноцветных питомцев моей соседки. В отличие от художественной галереи атмосфера в этом месте не была наполнена энергией творения, но все равно находиться здесь было приятно. Иногда, особенно ночами, после хмельных гулянок я выбирался сюда, чтобы посидеть на небольшой лавочке, которую оборудовала Вера Павловна. Непонятно правда, зачем она это сделала: я ни разу не видел, чтобы зельеварка присаживалась хоть на минутку. Вот и сейчас она не расхолаживалась, а явно занималась делом, параллельно что-то втолковывая моему мелкому напарнику.

– Нет, срывать эти листья еще рано, – твердила женщина.

В ответ ей раздавался яростный писк мышоура.

– А я говорю рано. Еще как минимум неделя.

Тик-так не унимался и продолжал яростно пищать. Я как раз обогнул очередной стеллаж и увидел спорящую парочку. Со стороны все выглядело как общение героев фильма Звездные войны с Р2-Д2, ну, или с Чубакой. Я был абсолютно уверен, что Вера Павловна не знает мышоурского и вряд ли Тик-так без разрешения установил с ней контакт через мессенджер, но, скорее всего, эти ухищрения ей и не нужны – хватало каких-то интонаций и, возможно, жестов.

Выяснить, чем закончится этот спор, мне не удалось, потому что странная парочка заметила мое появление. Что удивительно, первой среагировала именно женщина, а не мышоур, который должен был по идее засечь мое появление еще при подъеме на чердачный уровень. Тик-так подпрыгнул как ужаленный, затем подбежал ко мне и весь сжался, втянув голову в плечи, словно я сейчас буду его бить.

– Только не надо разыгрывать из себя Золушку, комедиант-самоучка, – фыркнул я.

Мышоур тут же пискнул, услышав незнакомое слово, и черные бусинки его глаз загорелись интересом. Придется рассказывать сказку о Золушке. Я пару раз пытался подсунуть ему мультики или фильмы, но не прокатывало, тем более на низший эльфийский их почти не переводили, а другого языка мышоур не знал. Теперь сам жалею, что, когда малыш обживался в доме и тосковал по своим собратьям, дабы успокоить бедолагу, рассказал парочку сказок. Во теперь и мучаюсь. Хотя… Стоит попробовать спихнуть это дело на Веру Павловну. Если уж впахивает малыш на нее почти бесплатно, то пусть хоть как-то рассчитывается, чем-то еще, кроме кормежки.

– Не беспокойся, Захар, никто тебя в замашках рабовладельца не подозревает. Я уже привыкла к тому, что наш маленький друг любит разыгрывать из себя скромняшку, хотя на самом деле это не так.

Мышоур возмущенно пискнул и шмыгнул куда-то между стеллажей.

– Ну вот, – расстроенно вздохнула зельеварка, – мы так и не успели обговорить сроки уборки листьев лиловых санти. Вдруг он прав и я передержу дорогое сырье?

Мессенджер в моем телефоне звякнул. Я прочитал сообщение и улыбнулся:

– Тик-так пишет, что срывать нужно прямо сейчас. Даже поставил три знака восклицания, а он знаки препинания почему-то не любит. Так что наверняка уверен на сто процентов. Если вы вообще доверяете его экспертизе, то лучше срывайте.

– Ну, тогда пойду займусь заготовкой. Или у тебя есть ко мне какое-то дело?

– Нет, я просто искал Тик-така. Он почему-то не стал встречать меня в прихожей.

– И тебе это не понравилось? – почему-то строго уточнила зельеварка.

– Да мне, в принципе, плевать, – отмахнулся я от беспочвенных подозрений в деспотизме. – Вы же знаете, что для мужчин стабильность превыше всего. Если бы он не делал это постоянно – и вдруг сподобился, я бы тоже забеспокоился, не случилось ли чего.

– Ну, смотри у меня, – строго сдвинув брови, погрозила пальцем зельеварка. – Не обижай малыша, он сейчас, сиротинушка, очень чувствительный.

Внутри что-то взбрыкнуло, и захотелось сказать ей, что мои сложноподчиненные отношения с мышоуром ее не касаются, но как-то уже привык к немного навязчивой опеке этой женщины. Тем более что лишнего она себя не позволяла, да и не чувствовал я за ней попыток манипулировать мной слишком уж нагло. Так что не стал огрызаться, но кое-что все же высказал:

– Ага, а я, по-вашему, отпрыск большой и дружной семьи, поэтому не смогу понять, что чувствует ваш бедный сиротинушка.

Зельеварка прикрыла рот рукой:

– Прости, Назарушка. Я не хотела. Баба-дура и все такое.

Вгонять ее в глубины раскаянья не стал и, попрощавшись с кинувшейся спасать урожай зельеваркой, спустился на второй этаж. Кто бы сомневался, что мышоура я не увидал. Уже давно прошли времена, когда Тик-так казался мне ранимым, забитым и вечно грустным. Нет, после исчезновения Фа он действительно затосковал, но обычно все его закосы под скромнягу были как минимум наполовину фальшивыми. Впрочем, он не наглел, был исполнительным и чистоплотным, а еще не путался под ногами, когда чувствовал, что у меня раздраженное настроение.

– Тик-так, хватит прятаться, я не злюсь.

А в ответ, как говорится, тишина, так что я применил каверзный прием:

– Ну как знаешь, а я хотел рассказать тебе сказку о Золушке.

Внизу что-то стукнуло, упало и загрохотало. Потом по лестнице зацокали коготки мышоура, который для увеличения скорости перешел на полный, четырехлаповый привод, и через пару секунд антропоморфная мышь в комбинезончике замерла рядом со мной в позе любопытного суслика.

Теперь уж точно не отверчусь, вон как глазки заблестели у мелкого любителя сказок. Чтобы всем было удобно, перебрались в кабинет. В отличие от делового пространства, которое я обустроил в прихожей, здесь все было обставлено в современном стиле – от стола с удобным офисным креслом до обоев и большого плазменного телевизора на стене. Тик-так привычно забрался на кушетку у стены и приготовился слушать с видом прилежного ученика.

– Ну что же, очень-очень давно в одной очень далекой стране родилась девочка. Детство у нее было вполне себе нормальным. Родители жили душа в душу и любили свою малышку, но увы, однажды в их дом пришла беда…

История явно захватила мышоура с самого начала, хоть рассказчик я так себе, но тут мою речь прервала мелодия из телефона. На мордочке мышоура проявился приступ горького разочарования. Сочувственно разведя руками, я ответил на вызов:

– Ты, как всегда, вовремя, Зеленый.

– Ну и какой кайф я тебя опять обломал? – спросил орк, явно совсем не расстроенный своей бестактностью.

– Я тут сказку Тик-таку рассказывал.

– А мне ты сказки не рассказываешь, – обиженно, причем, как мне показалось, даже без притворства, проворчал орк.

– Ты ж не дитя малое. Вон морда не в каждое окно пролезет. Сказку ему подавай. Тебе что, в детстве мама сказок не рассказывала?

– Если захочешь, я тебе перескажу парочку из них, – продолжил ворчать мой зеленокожий друг. – Поверь, ночные кошмары гарантированы. Наши мамаши еще те сказочницы. Ладно, поболтаем при встрече. Тут такое дело, не хочешь кое-куда прокатиться?

– Куда именно? – настороженно спросил я. – Тебя же вроде там на какое-то семейное торжество вызвали.

– Вот именно, но пару минут назад позвонил старейшина и приказал прихватить с собой одного хумана.

– А вот это прозвучало стремно, – постарался пошутить я, хотя какие уж тут шутки. – Помнится, кто-то мне говорил, что если я и попаду на ваши оркские гулянки, то только в виде блюда, да и то не основного.

– Это я так прикалывался. Никто тебя жрать не собирается.

– Даже не знаю, сейчас ты одно говоришь, а потом скажешь, что, мол, извини друг, но у нас закусь закончилась, так что не обессудь.