Исчезновение Дмитрия Астрова

— Сами знаете, какой он разговорчивый, — усмехнулся Караулов. — Больше молчали, конечно. Только к концу завтрака он спросил меня о мощности вашей параболоидной установки.

— В какое время это было?

— Часов в десять или одиннадцать утра.

Комендант базы, Иван Иванович Бобриков, запрягавший вчера лошадь Астрову, заметил, что Дмитрий ездил куда-то далеко. Но куда он ездил, Бобриков не знал, так как Астров на вопрос его ответил уклончиво.

Все это не на шутку обеспокоило меня. Я забыл о своей усталости и поспешил к Сарычеву.

Было уже темно. В квартире Антона Кирилловича горел свет. Он писал что-то за своим огромным письменным столом. Через окно мне было видно сухое узкое лицо Сарычева, склонившегося над бумагой.

Я постучал негромко в оконное стекло. Сарычев вздрогнул и торопливо сунул что-то в папку.

— Кто там? — опросил он и, щурясь, выглянул в окно. — А, это вы, Евгений Николаевич… Заходите, пожалуйста.

Я вошел. Антон Кириллович предложил мне камышовое кресло с высокой спинкой.

— Чем могу служить?

— Астров пропал куда-то…

— Пропал? — удивленно переспросил Сарычев, но тотчас же добавил почти обрадовано: — Ну, я так и знал!

— Что вы знали? — насторожился я.

— Что так и будет, — ответил Сарычев. — Обиделся человек, как же вы этого не понимаете?

Мне и в голову не приходила такая мысль. Разве решение комиссии обидело Дмитрия чем-нибудь? Разве сам он был другого мнения о готовности своих фотоэлектрических батарей?

Я высказал Сарычеву свое недоумение.

Антон Кириллович засмеялся:

— Наивный вы человек, Евгений Николаевич. Астров не может не понимать, что если в колхозах района начнут внедрять вашу параболическую установку, работа над его фотоэлектрическими батареями неизбежно затянется.

— Но, позвольте… — не выдержал я. — Что это за позиция такая: исходить не из принципиальных, а каких-то личных соображений?

Антон Кириллович положил свою длинную худую руку на мое плечо.

— Э, полно, Евгений Николаевич! Стоит ли так горячиться. Я больше вас пожил на свете и знаю, из каких позиций приходится иногда исходить. Скажите лучше: желаете вы добра вашему другу Дмитрию? Желаете успеха его большому делу?

— Странно даже спрашивать об этом…

— Нет, не странно, — горячо перебил меня Сарычев. — Спрашиваю я это для того, чтобы знать: согласны вы подождать с внедрением вашего параболоида или нет?

Не отвечая на вопрос, я посмотрел в глаза своему собеседнику, но Сарычев не выдержал моего взгляда. Он отвернулся и смотрел куда-то в сторону.

— Хорошо, — сказал я. — Я не настаиваю на немедленной установке моего параболоида, однако прежде мне нужно поговорить с Дмитрием. Вы знаете, где он находится?

Антон Кириллович удовлетворенно улыбнулся и протянул мне руку.

— Спасибо, Евгений Николаевич! — почти растроганно проговорил он. — Правильное решение приняли. Очень обрадуете этим Дмитрия. Где он сейчас, я не знаю точно, но догадываюсь. Он намекал мне как-то, что хотел бы на недельку — другую выехать в колхоз и там, в спокойной обстановке, обдумать все детали дальнейшей работы. Я согласился. Он, видимо, и воспользовался теперь этим. Завтра или послезавтра я отыщу его. У вас нет больше вопросов ко мне, Евгений Николаевич?

— Нет, — сухо ответил я.

— Ну, тогда спокойной ночи! Идите-ка отдыхать. Мы ведь с вами очень устали за день.

НИКАКИХ СЛЕДОВ АСТРОВА

Я ушел к себе, но спать не лег. Я просто не мог заснуть в таком состоянии. Очень не нравилось мне поведение Сарычева. Он явно хитрил… Что это спрятал он, когда я постучал к нему в окно?

Странно было и то, что в комнате Дмитрия царил такой беспорядок. Похоже на то, что он ушел куда-то до урагана, оставив окна открытыми. Буря ворвалась в его комнату и учинила все это опустошение. А может, приключилось там и еще что-нибудь? Я попытался представить себе, что же еще могло произойти там, и у меня вдруг тревожно заныло сердце.

Заснул я поздно, во втором часу ночи. Спал неспокойно. Видел какие-то нелепые, отрывочные сны. Проснувшись ранним утром, поспешно умылся и в одних трусах вышел на небольшое крылечко. Солнце еще только всходило из-за горных вершин. Косые лучи его были нежны и не несли еще испепеляющего зноя, а параболоидные зеркала уже ловили их жадно, автоматически поворачиваясь вслед за солнцем, подобно гигантскому гелиотропу. И хотя невелика еще была энергия, приносимая косыми лучами солнца, параболоидные отражатели уже собирали и концентрировали ее в узкий пучок, фокус которого находился в центре парового котла, повисшего над сверкающей чашей зеркала на стальных кронштейнах.

Я постоял немного в задумчивости, вспоминая события вчерашнего дня, и решил еще раз зайти к Дмитрию. Нужно было точно установить, чем был вызван такой беспорядок в его комнатах. Однако, подходя к его дому, уже издали заметил я, что кто-то побывал там до меня. Окна были закрыты, дверь захлопнута. Внутри тоже все было приведено в порядок: стул поднят, бумаги и чертежи положены на место. Иностранного журнала нигде не было видно. На всякий случай заглянул я и в ящик письменного стола, но и там не нашел того, что искал.

Неужели Дмитрий не счел нужным оставить какую-нибудь записку, чтобы мы не беспокоились о его исчезновении?

Выходя из домика Астрова, я чуть было не столкнулся с Карауловым.

— Здравствуйте, Семен Петрович, — приветствовал я техника. — Не вы ли это навели порядок у Дмитрия Ивановича?

— Нет, — ответил Караулов. — Был тут чуть свет сам начальник, товарищ Сарычев, а затем Бобриков приходил. Видимо, Антон Кириллович и приказал ему навести порядок в квартире. А что, до сих пор не известно разве: куда девался Дмитрий Иванович? — тревожно спросил он.

Мне не хотелось беспокоить Караулова, и я ответил уклончиво:

— Он согласовал свою поездку лично с Антоном Кирилловичем.

— А он уехал разве?

— Да, но не надолго. Продолжайте пока выполнять его задания.

Попрощавшись с Карауловым, я направился в столовую, но вдруг подумал: «А может быть, Сарычев нашел что-нибудь в комнате Дмитрия и напал на его след?..»

Миновав столовую, я пошел к Сарычеву. Антон Кириллович встретил меня на веранде своего дома.

— А, Евгений Николаевич! — приветливо крикнул он. — Заходите, заходите! Ну, как выспались?

— Благодарю вас, неплохо, — отвечал я, поднимаясь на веранду. — А вы, кажется, уже побывали у Дмитрия?

Сарычев не ожидал, наверное, что я знаю об этом, и удивился, кажется, моему вопросу.

— Да, побывал, — ответил он неохотно. — Буря там у него такой тарарам учинила — форменный разгром. Велел Бобрикову навести порядок.

— И никаких следов, никакой записочки не нашли? — допытывался я.

— Не нашел. Да и к чему ему оставлять такую записку? Сам объявится через день-другой.

САРЫЧЕВ ТОЖЕ ИЩЕТ АСТРОВА

Весь день мы были заняты исправлением разрушений, причиненных нашей энергетической базе ураганом. Особенно пострадали от него солнечные устройства инженера Кочетова, производящие тепло низкого потенциала, в отличие от моей гелиоустановки, дающей тепло высокого потенциала, порядка нескольких тысяч градусов.

Я искренно любил наше разнообразное солнечное хозяйство. Мы все тут были ловцами солнечной энергии, но каждый из нас ловил ее своим способом, и каждый способ был по-своему остроумен.

Я ходил теперь мимо всей нашей техники, и мне досадно становилось, что она все еще числилась только экспериментальной. А ведь совсем рядом были колхозы, которые остро нуждались в такой технике и могли бы послужить для нее той питательной средой, без которой техника эта могла захиреть здесь, в тепличных условиях экспериментальной базы.

Чем больше думал я об этом, тем сильнее недовольство сменялось во мне возмущением. Чем, в самом деле, собирается заниматься в дальнейшем наш уважаемый начальник? Сколько будет оттягивать наш «выход в люди», как выразился кто-то из молодых инженеров нашей базы? Просто досадно было вспомнить теперь его уговоры — терпеливо ждать усовершенствования фотоэлектрических батарей Астрова.

Нужно немедленно идти к Сарычеву и спросить: «Где Астров?» Он знает, конечно. Нелепо, в самом деле, допустить, чтобы молодой советский инженер позволил себе выходку, простительную разве только ребенку, — обидеться и сбежать куда-то. Ерунда какая! Нет, тут другое что-то. Тут какие-то маневры Сарычева. Я сейчас же потребую у него оказать, что с Дмитрием. Антон Кириллович его, видно, опутал чем-то, но я открою Дмитрию глаза.

Распаляясь все более, я решительным шагом подошел к дому Сарычева и уже хотел было подняться на веранду, когда услышал вдруг заинтересовавшие меня обрывки разговора.

В сгустившихся сумерках говорившие не заметили меня. Я остановился под густым чинаром, росшим возле самой веранды Сарычева, и прислушался. Разговаривали вполголоса Антон Кириллович и Иван Иванович Бобриков. По тону голоса я догадался, что Сарычев был недоволен, чем-то и упрекал Бобрикова. Иван Иванович оправдывался:

— Все объездил, Антон Кириллович. Где велели, там и побывал. Даже к Алибекову заезжал.

— Плохо, плохо искали, Иван Иванович, — ворчал Сарычев. — На карточку-то, которую в комнате его нашли, не обратили вы разве внимания? Кто такая эта Фирюза, подарившая ему свой портрет? Не в ней ли весь секрет-то?.. Возьмите завтра с собой эту карточку, покажите ее местным колхозникам, может быть, кто-нибудь узнает эту Фирюзу.

— Слушаюсь, — коротко ответил Бобриков. — Завтра же попробую воспользоваться карточкой. Я не нужен вам больше?

— Можете идти, Иван Иванович. Желаю вам успеха!

Слышно было, как, тяжело ступая по скрипучим доскам веранды, Бобриков направился к выходу.

Я раздумал теперь заходить к Антону Кирилловичу и, выйдя из-за чинара, завернул за угол дома Сарычева. То, что мне удалось услышать из его разговора с Иваном Ивановичем, навело меня на мысль, что Сарычев не знает, где Астров. Дмитрия-то, по-видимому, и разыскивал так безуспешно в местных колхозах Бобриков. Это обило меня с толку. Выходит, что Дмитрий ушел куда-то, даже начальника базы не поставив об этом в известность. Непохоже это было на него…

КАПИТАН КЕРИМОВ В КУРСЕ ДЕЛА

Я плохо провел эту ночь, размышляя о событиях последних дней. Утром твердо решил доехать в райком партии, посоветоваться с Джафаровым. Выехал тотчас же после завтрака и в полдень был уже на месте. Джафаров принял меня с обычным своим радушием:

— Привет, привет покорителю солнца! Давно пора к нам заглянуть. Ну, с чем приехали?

Я был смущен. Стыдно было признаться секретарю райкома, что после совещания ничего еще не сделано и что вообще неизвестно, когда можно будет что-либо сделать. Вместо этого я должен был поделиться с ним своими опасениями и попросить совета. Джафаров выслушал меня внимательно, походил в задумчивости 'по кабинету и твердо сказал:

— Нужно вызывать Керимова. Это представитель районного отделения Министерства государственной безопасности. Мне думается то, что вы рассказали мне, — по его части.

Минут через пять в кабинет вошел высокий смуглый мужчина в военной форме. Джафаров представил нас друг другу.

У Керимова были строгие, внимательные глаза с лучиками морщинок над скулами. Он слушал меня сосредоточенно, делая изредка какие-то пометки в своем блокноте.

— То, что вы рассказали, — выслушав меня, заметил капитан, — нам уже известно. История эта, должен вам признаться, пока мне непонятна.

Заметив явное недоумение на моем лице, он добавил:

— Несколько месяцев тому назад в одном ближневосточном научном журнале появилась статья о проблеме использования солнечной радиации. Нам показалось странным, что этот журнал, раньше поносивший советскую науку и технику, вдруг стал хвалить Астрова, а заодно с ним и Сарычева. Ясно было, что это неспроста.

При этих словах Керимова я вспомнил вдруг иностранный журнал, валявшийся на полу комнаты Дмитрия и пропавший куда-то.

— За первой журнальной статьей последовали и другие. Автор статьи, какой-то не то сирийский, не то арабский ученый, уверял, что он давно жаждет обменяться научным опытом с Астровым, всячески давая понять, что им самим достигнуты в этой области большие успехи. Вскользь упоминал он в своих статьях, имя американского инженера Орсона Клиффорда, который будто бы совместно с ним разрабатывает эту проблему. Мы навели кое-какие справки и выяснили вскоре, что автор статей и в самом деле работает над использованием солнечной радиации, но область его — солнечные отражатели.

— А ведь Астров-то занимается, кажется, фотоэлектричеством? — спросил Джафаров, все время с интересом слушавший наш разговор.

— Совершенно верно, — подтвердил капитан. — Нам сразу же показалось это подозрительным, но мы догадались, в чем тут дело, когда навели дополнительные справки об Орсоне Клиффорде. Он-то как раз и работал, оказывается, над получением фотоэлектрического тока с помощью солнечной радиации. Оказалось также, что он человек очень сомнительной репутации. Говорят, что, разрабатывая в прошлом параболический конусный отражатель для получения солнечного тепла высокого потенциала, он присвоил принцип мексиканского инженера Мануэля Альфаро.

— За таким типом нужно смотреть в оба, — заметил Джафаров.

— Мы, конечно, сразу же насторожились, — продолжал Керимов. — Тревогу нашу усилило еще и то обстоятельство, что Клиффорд, оказывается, был лично знаком с Сарычевым. Они познакомились несколько лет назад на какой-то международной промышленной выставке. Тогда-то, наверное, он и узнал от Сарычева, над чем работает Астров. В общем обстановка такова: автор статьи ходатайствует сейчас о визе на въезд в Советский Азербайджан. Цель его очевидна — он выполняет поручение Клиффорда, который, безусловно, затеял какое-то грязное дело, но действует через подставное лицо.

— Что же вы собираетесь делать?

— Прежде всего искать Астрова, — ответил капитан, бросая в пепельницу выкуренную папиросу. — С этой целью мы уже приняли меры.

Расспросив меня кое о чем, капитан распрощался с нами и ушел.

Некоторое время после его ухода мы сидели молча. Затем Джафаров стал медленно прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину.

— Да, таинственная история… — задумчиво произнес он. — Поверить даже трудно, чтобы в наше время бесследно пропал человек. Вы ведь, кажется, знали его очень хорошо?

— Это мой друг, — ответил я. — Хороший, честный человек.

— Ну, если человек честный — не пропадет, — уверенно заявил Джафаров. — Найдется обязательно. Значит, вы не верите Сарычеву, что он обиделся на решение комиссии?

— Не верю, — твердо ответил я.

— Тогда в поисках Астрова нужно из другого принципа исходить, — оживился Джафаров. — Нужно не на эгоизм его ориентироваться, а на светлые чувства. Может, он для пользы общего дела задумал что-нибудь. Знаете, о чем я все время сейчас думаю? О Самеде Мамедове. Интересует меня, кто вселил в него мечту о солнечных машинах? Я с ним не говорил об этом. Вы тоже, кажется, не говорили. Сарычев и подавно не снизошел бы до такого разговора с председателем колхоза. В книгах он тоже, пожалуй, этого не вычитал. К тому же Мамедов имел ведь а виду именно вашу энергетическую базу. Вот я и думаю после этого, не Астров ли внушил ему эту мечту?

— Хорошая мысль! — воскликнул я. — Теперь я припоминаю, что Астров в самом деле ездил раза два в какие-то колхозы. Вообще-то он не очень разговорчив, но когда доходит дело до гелиотехники — становится настоящим поэтом.

Джафаров, улыбаясь, слушал меня: он доволен был, что подсказал мне удачную мысль.

— Я ведь никогда не видел этого Астрова, — заметил он, — но с ваших слов сразу как-то почувствовал, что он хороший человек. Послушайтесь моего совета, товарищ Курганов, поезжайте к Мамедову; может быть, Мамедов все-таки натолкнет вас на какую-нибудь догадку.

Я пообещал Джафарову последовать его совету и стал собираться к себе на базу.

У САМЕДА МАМЕДОВА

На следующий день я попросил у Бобрикова коня, того самого, на котором ездил Дмитрий, и поехал в колхоз к Мамедову.

— Здравствуй, солнечный мастер! — весело крикнул, увидев меня, председатель колхоза. — А Дмитрий почему не приехал?

— Он бывал, значит, у вас? — обрадовался я.

— А как же? Мы старые друзья с ним. Прошу заходить. Сейчас чай будем пить. Вы, наверно, Курганов будете?

— Курганов. А вы откуда меня знаете?

— Во-первых, на совещании в райкоме видел; во-вторых, Дмитрий о вас рассказывал.