Медведь

Игорь Волков

Медведь

Холода в этот год пришли раньше обычного. В очередной раз проломив в котелке намерзшую за ночь хрусткую корочку льда, Михаил подумал, что пора двигаться в сторону дома. С весны по середину осени он жил в горах. С собой брал лишь простое охотничье ружье, старенькое, но надежное, пару удочек, нож да небольшой рюкзак с походным снаряжением. Активировал на доме камуфляж, и уходил. Спал под открытым небом, охотился, ловил рыбу, собирал душистые травы, чтобы зимой заваривать вкусный чай, согревающий тело и душу.

Но осень, колючим неприветливым холодом, вынуждала его возвращаться на зимовку. Старый деревянный дом терпеливо ждал, готовый по первому сигналу включить отопление, свет и встретить скитальца уютом, как… до всего.

Тряхнув головой, Михаил отогнал ненужные воспоминания, потянулся к тому уголку сознания, где в нейронете спали ребята, и бодро произнес:

— Ну что, мужики и прекрасная дама, перекличка?

Он чувствовал, как система выходит их спящего режима. Всегда требовалось несколько миллисекунд на загрузку профилей, и Михаил очень боялся этих миллисекунд. Все гарантийные сроки работы наноимплантов давно прошли, а поменять их, вот уже четыре с лишним сотни лет, было негде. Но пока импланты ни разу не подводили, не подвели и сейчас.

Первым откликнулся Артемка.

— Соскучился, Медведь? — спросил он, позевывая, будто и правда спал.

Да и чему удивляться. Михаил уже два дня держал ребят спящими. Вот Артемка и решил показать, что заспался. Зевал.

— Совсем осень? — поинтересовалась Марина, деликатно подключаясь к органам чувств Михаила.

— Да, — Михаил подтвердил слияние, удивившись, что Артемка пока интегрироваться не стал.

— Здарова, братан, — «посчитался» Егор.

Более уравновешенный, чем Артем, Егор тем не менее пытался подражать старшему товарищу, время от времени изображая оптимизм и браваду. Но подходящие моменты чувствовал плохо, так что зачастую выходило невпопад.

Последним откликнулся Максим Ильич. Поприветствовал всех и сразу замолчал. Михаил подозревал, что Максим Ильич так и не принял свою цифровую оболочку. Но и решиться попросить об уничтожении профиля тоже не мог. Поэтому и маялся где-то в глубине нейронета, лишь иногда обозначая свое присутствие короткими и тихими комментариями. В слияние он практически никогда не входил.

Профили друзей полностью загрузились и теперь они болтали друг с другом, развеяв утреннюю тишину и ощущение одиночества. Сам Михаил в разговорах не участвовал, отделываясь короткими репликами, когда кто-то к нему обращался. Просто слушал, согреваясь от неспешной болтовни, шуток, дружеских перепалок. Друзья, пытаясь втянуть его в разговор, подкалывали на тему возвращения на зимовку в берлогу. В таких вот разговорах когда-то и родилось его прозвище — «Медведь». Образ жизни и имя сложились в кличку, от которой уже невозможно было избавиться.

На сборы много времени не потребовалось. Михаил затушил костер. Тент и спальник, свернув, затолкал в рюкзак. Сверху пристроил котелок. Грустно окинул взглядом все еще покрытое утренним инеем место своей последней летней стоянки и неспешно двинулся в сторону дома.

Через пару часов из-за очередного поворота едва заметной тропинки открылся вид на долину. Внизу раскинулся молодой суетливый город новых людей. Проходя здесь, Михаил год за годом наблюдал, как тот постепенно вырастал из когда-то разрозненных поселков. Как узкие извилистые улочки, распрямлялись, покрываясь яркими точками электрических фонарей, а пенящаяся зелень деревенских двориков вытеснялась строгой геометрией многоэтажек.

Но сейчас, бросив взгляд на привычный пейзаж, Михаил настороженно замер. Внизу явно творилось что-то необычное. По улицам и вокруг города беспорядочно метались разноцветные огни, а входящие дороги, судя по скоплениям стоящих машин, были перекрыты.

— Что там? — Артемка, уловив беспокойство Михаила, запросил-таки подключение к зрению и слуху.

— Праздник может какой, — неуверенно протянула Марина, просмотрев доступные данные.

Нет, на праздник это похоже не было.

— Ты не хочешь выяснить, что там происходит? — поинтересовался Егор.

— Зачем? — удивился Михаил. — Мы же договорились не вмешиваться в дела новых людей.

— Они слишком близко к твоей берлоге, — поддержал приятеля Артем. — Неизвестно, каким рикошетом их неприятности прилетят к нам.

Вздохнув, Михаил скинул рюкзак и присел на него. Сосредоточился, нашел всполохи доносящихся со стороны города радиоволн, загнал их в нейронет, выделил полицейские частоты и запросил суммаризацию. Минут через пятнадцать, стало понятно, что переполох внизу вызван не удавшейся попыткой полиции накрыть группировку местных радикалов. Задержали всего несколько человек, остальные, как-то смогли скрыться. Полиция перекрыла дороги, но, похоже, поздно.

— Успокоились? — излишне грубо рявкнул Михаил, убедившись. — Местная заварушка. К утру все закончится. Но останавливаться на ночевку сегодня, так и быть, не будем, вернемся быстрее к дому. Лишние приключения нам не нужны.

Артем хихикнул. Стукнул по нервам Михаила одобряющим эмоциональным пакетом, и друзья снова зажужжали о чем-то своем.

С новыми людьми у Михаила отношения не складывались. Лишенные наноимплантов, они казались ему тугодумами, очень медленно воспринимали речь. К их сознанию нельзя было прикоснуться, чтобы поделиться мыслями и эмоциями. Но к этому еще можно было привыкнуть и даже привязаться к глуповатым и неуклюжим новым друзьям. А вот к тому, что они стареют и умирают, Михаил привыкнуть так и не смог.

Иногда он спускался в долину, чтобы посмотреть, что изменилось, да и просто сменить обстановку. Выдавал себя за какого-нибудь коммивояжера или путешествующего фотографа. Бродил по улицам, чтобы почувствовать себя частью городской суеты, заводил короткие знакомства, строго следя за тем, чтобы они не переросли во что-то большее. А потом исчезал на много лет, при следующем визите встречая уже взрослых детей своих бывших знакомых. Но с каждым разом новые люди казались ему все более чужими и непонятными, и все реже хотелось менять простор гор на городскую суету.

Бросив еще один взгляд на сверкающую огнями долину, Михаил поднялся, вздохнул и направился в сторону уже близкого леса. Еще сутки — и он будет дома.

Через несколько часов стемнело, но останавливаться Михаил не собирался. Его зрачки расширились, пропуская на сетчатку весь доступный свет. Нейронет перевел зрительный сигнал на себя, подмешав в него инфракрасный канал и отправляя в мозг уже обработанную картинку. Обычно человек тратит не меньше десяти миллисекунд на распознавание образа и еще сто-сто сорок миллисекунд, уходит на то, чтобы мозг определился в каком направлении нужно перевести взгляд. Нейронет в несколько раз сократил эти значения, позволяя раньше обнаруживать препятствия и быстрее на них реагировать. Так что, несмотря на усиленную лесным пологом темноту, шел Михаил так же легко и свободно, как солнечным днем.

На очередном повороте тропинки из оврага по левую руку послышался странный, не характерный для леса звук. За ним последовал протяжный шорох, как будто что-то протащили по земле и затихли. Звук казался настолько неуместным, что Михаил притормозил и положил ладонь на рукоять ножа, чтобы иметь возможность выхватить его одним движением. Присел на корточки и всмотрелся в овраг.

Друзья затихли. Сейчас помочь они ничем не могли, а отвлечь не вовремя брошенной фразой — легко.

В глубине оврага Михаил улавливал тепло и движение, но распознать, что же там такое, даже с помощью нейронета не получалось. Решившись, он достал инфракрасный фонарь, которым практически не пользовался, носил с собой на всякий случай. Сузив зрачки, нажал на кнопку. Голубоватый, яркий луч прорезал овраг, но добирался он не везде. Копошились в кустах, как раз в зоне, куда луч не попадал.

— Я спускаюсь, — громко предупредил Михаил и своих, и чужих.

Двигаться приходилось осторожно, кто там прятался в кустах, было совершенно непонятно. Одно ясно, звери так себя не ведут, если только, в капкан не попали. Но сюда никто из города даже за большие деньги соваться не будет, Зыбь близко. Так что капкан — это вряд ли.

Ступив на дно оврага, Михаил снова зажег фонарь. Теперь кусты из темноты выхватывались легко и оттуда смотрели четыре испуганных глаза. Переключив фонарь на обычный рассеянный свет, Михаил осторожно поставил его на землю и помахал руками, показывая, что оружия у него нет.

— Ну привет, — произнес он, стараясь растягивать слова, чтобы попасть в обычный для немодифицированных людей темп.

В кустах засели девчонка лет шестнадцати и малолетний парнишка, на вид лед двенадцати. Оба зареванные, испуганные и замерзшие до синевы.

— Вы меня понимаете? — спросил Михаил еще медленнее.

Девчонка отрицательно качнула головой.

— Так-с.

Покопавшись в нейронете, Михаил перешел на другой местный диалект, и отдал контроль темпа речи автоматике. После этого протянул детям руку ладонью вверх.

— Давайте помогу выбраться. Вы не из города?

Теперь девчонка его поняла. Но руки не протянула, лишь тихо ответила:

— Из города, но мы недавно сюда переехали.

— Вставай, — Михаил уже почти ткнул ладонью в нее. — Хватайся.

— Я не могу, — девчонка едва заметно мотнула головой в сторону ног.

— Ого, — произнес Михаил, оглядывая распухшую лодыжку. — Мне нужно посмотреть, не дергайся, пожалуйста.

Перелом был закрытый, но явно со смещением, которое угадывалось даже сквозь плотные брюки. Михаил достал нож, аккуратно разрезал ткань и уставился на синюю, отекшую ногу. Переключил фонарь на рентген и поводил им вдоль лодыжки. Нейронет снял данные и отобразил на сетчатке глаза структуру перелома. Могло быть и хуже, но идти сама девчонка точно не могла.

Михаил перешел на внутреннюю речь, чтобы не пугать детей разговором с самим собой. Спросил:

— Ну и что будем делать?

— Домой вернемся? — мгновенно откликнулся Артем.

— Как-то это не по-человечески, — Михаил протянул ладонь и коснулся ей сломанной лодыжки. На сетчатку потекли данные: состав крови, характерный для начавшегося воспаления, температура тридцать восемь и пять… — Если я уйду, они не выживут. Причем оба.

— Так, мы же не помогаем новым людям. Держимся в стороне от цивилизации, — фыркнул Артемка.

— Это дети, — возмутился Максим Ильич. — При чем тут цивилизация?

Дети тряслись от страха и холода. Пытаясь скрыть свои сомнения и раздражение, Михаил достал спальник и развернул его на земле, рядом с кустами.

— Вам нужно согреться. Спальник подогреваемый, сначала помогу лечь тебе, — он ткнул пальцем в девчонку, — А ты забирайся следом, — новый тычок достался мальчишке, — Ложись аккуратно, не задень ее ногу. Как устроитесь, я застегну молнию. Все ясно?

Дети кивнули. По глазам было видно, что они совершенно ему не доверяли, но деваться им было некуда.

Михаил аккуратно взял девочку на руки. Она была легкая, как пушинка, даже не потребовалось участия наноимплантов, чтобы перенести ее в спальник. Мальчишка быстро юркнул за ней сам. Михаил застегнул молнию и включил обогрев.

— Ногу нужно чем-то фиксировать, — тихо произнесла Марина. — И антибиотик бы дать.

— Где ж его взять? — усмехнулся Артемка. — Нам антибиотики не нужны, а дети вряд ли подумали об аптечке. Думать — это не про детей.

Михаил встал, оглядел кусты и срезал несколько ровных прочных палок. Обтесал их ножом, достал из рюкзака эластичный бинт и вернулся к детям. Мальчик уже заснул, а девчонка повернулась на звук шагов, приподнялась на локте и настороженно всматривалась в темноту.

— Не бойся, свои, — неуклюже попытался успокоить ее Михаил. — Нужно перевязать ногу. Придется немного потерпеть, но потом будет легче. У вас есть с собой какие-нибудь лекарства? Антибиотики, обезболивающее?

Девчонка помотала головой и, внезапно, расплакалась.

Крякнув от досады, Михаил расстегнул спальник, как смог, вправил кости, а потом зафиксировал ступню с лодыжкой в импровизированном ортезе из бинта и кусков палки. Закончив, успокоил девчонку, напоил водой из фляги. Присел на лежащий рядом со спальником рюкзак и снова переключился на внутреннюю речь.

— Молодец, повязку и я лучше не сделала бы, — попыталась приободрить Марина.

— С повязкой или нет, оставлять их в горах нельзя, — проигнорировав похвалу, сухо ответил Михаил. — Придется спускаться до ближайшего жилья, а оттуда вызовем спасателей.

— А вдруг они здесь не одни? Может, просто отбились от группы или родителей, и их уже ищут? — не согласился Артем.

— Тогда просто на след наведем, и можно уходить, — в жизни Егор пожал бы плечами. Медведь очень живо представил этот жест, а от фразы отмахнулся:

— Кто же сюда пойдет группой, да еще с детьми? Местные Зыби как чумы боятся.

— А как они тогда тут, вообще, оказались? — Егор снова неуловимо в своей цифровой реальности пожал плечами.

— И правда, — опомнился Михаил, переключаясь на внешний контур и уже произнося вслух, — А как вы?..

Дети спали. Прижавшись друг к другу, согревшись в спальнике.

— Да чтоб вас, — тихо выругался Михаил.

Приходилось признать, что выхода особо не оставалось.

Вздохнув, он выдернул на сетчатку глаза карту и прикинул, что до ближайшего пригорода можно добраться часа за четыре. Сам Михаил, даже с девчонкой на руках, дошел бы и быстрее. Но ее брат вряд ли сможет идти по горам несколько часов без остановки. А если тащить на себе обоих, начнутся ненужные вопросы.

Еще час он слушал эфир, надеясь среди новостей и переговоров найти что-нибудь про пропавших детей и их поиски. Но полиция была занята охотой на радикалов, а на остальных каналах говорили о чем угодно, только не о детях.

Решив, что вопросы подождут до утра, Михаил завернулся в тент, подложил под голову рюкзак, попросил Егора подежурить до утра, и провалился в сон.

Девчонка проснулась перед рассветом. Выглядела она не очень — щеки раскраснелись, в глазах стоял лихорадочный блеск. Михаил коснулся рукой ее лба, проверяя температуру. Она оставалось по прежнему высокой, но не росла. Ухудшения состояния не наблюдалось, шло вялотекущее воспаление.

Михаил разжег костер и исчез в зарослях так стремительно, что девочка не сразу поняла, куда же он делся. Вернулся где-то через час. Первые золотистые лучи уже касались верхушек деревьев, но в овраге еще стоял ночной сумрак. К его удивлению, костер не прогорел и оглядевшись, он увидел, что паренек собирает валежник и подкидывает в огонь.

— Брат? — спросил Михаил у девочки.

Она кивнула.

— Как вы здесь оказались?

Девчонка насупилась, явно не зная, стоит ли откровенничать, или лучше играть в молчанку.

— Мы прячемся, — серьезно сообщил паренек.

— Зачем? И почему в горах? Вы не знаете, что тут опасно? — растерялся Михаил.

— Это у вас зайцы? — перевел тему мальчишка, ткнув ладошкой в сторону зажатых в руке тушек.

Чтобы не шокировать детей, Михаил разделал зайцев еще в лесу, а сейчас планировал нанизать тушки на ветки и пожарить над костром.

— Очень есть хочется, — пожаловался парнишка. — Меня, кстати, Степ зовут. А ее — Вала.

— Ты не ответил, зачем вы ушли из дома, — Михаил протянул ему тушки, сам отломал несколько веток с ближайшего дерева, прошелся по ним ножом и стал нанизывать зайцев.

— А ты не сказал, как тебя зовут, — хмыкнул мальчишка.

— Не разговаривай с ним, — внезапно подала голос Вала. — Он не похож на нормального человека. Может это Отшельник. Из Зыби!

— Правда? — глаза мальчишки разгорелись. — Ты живешь в Зыби? А ребята говорили, что Отшельник не настоящий, бывает только в байках охотников.

— Допрыгался, герой легенд, — сухо прокомментировал Артем.

Михаил вздрогнул и махнул рукой, словно отгоняя муху.

— Если хотите, можете звать меня Отшельником, — согласился он с детьми. — Но бояться не надо, я не причиню вам вреда. Помогу вернуться в город.