Помоги проекту - поделись книгой:
- Вам и самому панамка бы не помешала, - сдержанно ответила она, - Зря не остались в автобусе. Зачем пошли за нами?
- Я… любопытен, - ответил бородач, поправляя лямки рюкзака, и попытался изобразить на лице очаровательную улыбку. Марта видела, что тот мечтает казаться загадочным мачо, а на самом деле производит впечатление одуревшего от спермотоксикоза пса. Которому не дается ни одна - даже самая паршивая и блудящая - сука.
- Любопытство сгубило кошку, - произнесла она без намека на шутку, а потом, потеряв к нему интерес, шагнула со ступеней на траву и тронула мужа за плечо.
Александр посмотрел на нее враз посветлевшими, расширенными глазами.
- Это что-то… вроде истерии, - пробормотал он, - Вроде того, что некоторые называют Синдромом Стендаля. Я
- Я верю, что ты
- Зуб даю, он в Храме Надписей, - встрял толстяк, - сколько его знаю, он только там и ошивается.
Марта устало кивнула ему, потом подняла упавшую кепку и водрузила ее обратно на голову любимого.
Не спеша обогнув Дворец, они вышли на поляну перед Храмом Надписей и остановились. У подножия собралась целая толпа туристов, привлеченная преграждающей путь желтой лентой и парой неприметных фургонов с логотипом «PF» на боку. Сердце упало, и Марта, ухватив мужа за запястье, юркнула в самую гущу, внимательно оглядывая собравшихся.
- Что случилось? Это как-то связано с сегодняшней датой? Виновные найдены? – слышались выкрики из толпы.
Полицейские на пару с экскурсоводами вежливо упрашивали туристов разойтись.
- Никакого криминала, - был ответ и выверенным жестом выставленные перед собой открытые ладони, - Просто несчастный случай. Продолжайте экскурсию, пожалуйста!
- Университет Техаса! – крикнула Марта, пробившись к заградительной ленте и доставая из рюкзака удостоверение, - У нас наряд. Профессор Фернандес ждет...
- Сожалею, - так же вежливо ответил полицейский, - все пропуска временно аннулированы, на объекте работает следственная группа.
Марта растерянно отошла, не зная, что делать дальше. Ребенок болезненно заворочался внутри, словно понимая, что все, что еще недавно казалось сказочной игрой, вдруг приобрело черты тревожной реальности. Почему же профессор не дал более четких указаний на этот случай? Она обхватила живот руками и затравленно огляделась. Где-то внутри ворохнулась идея забрать Алекса и уехать первым же автобусом домой – в Санто-Доминго. Приготовить самый острый на свете чили, открыть вино и ждать вместе со своим народом…
Вдруг ее сзади тронули за плечо.
- Профессор! – воскликнула она с облегчением. Секунда слабости и неуверенности миновала, - Я боялась, что мы вас не найдем!
Фернандес – пожилой, миниатюрный и энергичный, с длинными седыми волосами, собранными на затылке в смешную кукишку – молча поманил супругов за собой, и они вышли из толпы.
- Быстрее. Зайдем с тыла. Нам надо еще…, - он вдруг заметил бородатого толстяка, - А… это кто с вами?
- Альфонсо Кабрера. Я учился у вас, помните? - он насильственно завладел и стиснул профессорскую руку, а потом добавил неуклюже, - Я… тогда был без бороды.
- Кабрера… техник из Мехико? – Фернандес нахмурил лоб, припоминая. Альфонсо кивнул и отпустил его руку.
- Вы говорите, есть вход с джунглей. Никогда о таком не слышал…
- Эм-м… да… Кабрера, слушайте. У нас мало времени. Давайте договоримся так. Вы занимаетесь своими делами, а мы – своими. И, пожалуйста, постарайтесь не болтать. Всего лишь до завтрашнего утра.
- Не пойдет, - ответил заинтригованный Альфонсо, - Я с вами. И тогда я обещаю молчать…
- Пусть идет, - неожиданно вступилась за него беременная богиня, пристально глядя профессору в глаза, - Так… целесообразней.
Профессор вопросительно смотрел на нее. Девушка в ответ многозначительно прикрыла глаза. Он с сомнением оглядел возвышающуюся над ним фигуру, и, нехотя кивнув, двинулся прямо по газону мимо Храма Черепов прочь – к краю обрыва, за которым внизу дремало темное море джунглей. Следом, с видом лунатика, топал странный мужичок, потом женщина, и Альфонсо замыкал цепочку, с удивлением и неясным предвкушением глядя ей в спину.
Он все же оттеснил Марту и, спустившись на пару ступеней, галантно подал ей руку.
- Рыцарь к вашим услугам, - с тяжеловесным юморком обратился он к ней, запрокинув кверху голову и не в силах оторвать взгляд от развевающегося вокруг крепких, смуглых ног подола сарафана, - Может, и дракона повстречаем?
- О чем вы? – Марта, благосклонно опершись на подставленную ладонь, смотрела на него оценивающе и удовлетворенно.
- Вы сказали о целе… сообразности, - смутился Альфонсо, с трудом выговаривая непривычное слово.
- О-о… Я просто имела в виду, что если нам повстречается завал, полезно будет иметь в команде крепкого мужчину…
Альфонсо не хотелось разгребать завалы. Всю свою жизнь он только этим и занимался. Он подумал, что, может, целесо… образней будет вернуться и шагать туда, куда он и был направлен – на сортировку керамики в местный Музей.
Но что-то мешало ему. Развевающийся подол дешевенького сарафана и манящие взгляды… Он чувствовал себя ослом, который тянется за недосягаемой морковкой и при этом уходит все дальше в какие-то дебри. И дело было вовсе не в джунглях, распростерших ему внизу свои зеленые объятия, а в чем-то более… опасном.
Глава 3
Спуск был недолгим, но очень трудным. Кабрера почти сразу выбросил из головы несвойственные ему обычно философские размышления и думал только о том, куда поставить ногу так, чтобы не сверзиться к чертям.
Когда под ногами, наконец, расползлась мокрая глина, он, широко расставив для устойчивости ноги, аккуратно спустил Марту с последнего уступа. Его обдало свежим запахом молодой, здоровой женщины. Черные сумрачные глаза на мгновенье встретились с его одуревшим взглядом, густые темные волосы влажными прядями выпали из-под небрежно повязанной косынки на округлые плечи.
В штанах его словно развернулась пружина. Он не сдержался, коснулся ее груди и, сам пораженный собственной наглостью, приготовился к визгливому протесту. Он отдернул руку, размышляя, сможет ли все списать на ее разыгравшееся воображение. Девушка в положении, помогал спуститься, случайно вышло…
Мысли эти пронеслись за долю секунды в его одурманенном близостью женщины мозгу, но, как оказалось, были излишними. Смуглянка Марта вовсе не была против. Она быстро и деловито обхватила ладонью его набухшую и взмокшую от пота ширинку и кивнула. Вот только во взгляде ее не было и тени игривости, только сумрачный, отстраненный… расчет? А потом она легко, несмотря на огромный живот, двинулась по хорошо зачищенной тропе, отводя от лица истекающие свежим соком ветви.
Альфонсо же несколько секунд не мог двинуться с места. Казалось, рука Марты по-прежнему там, внизу, сжимает его. Это было первое женское прикосновение более чем за год вынужденного воздержания. С тех пор как от него ушла последняя сожительница, он только однажды был с женщиной – сомалийской беженкой-проституткой. Одного только взгляда на нее хватало, чтобы понять, что она нашпигована венерическими заболеваниями, как булка изюмом. И все, что он позволил ей тогда – это манипуляции руками.
Тяжело дыша и пытаясь восстановить ясность мысли, Альфонсо взглянул на небо и тут же зажмурился. На какой-то миг ему показалось, что оно пошло складками и морщинами, напомнив скомканную простыню. Почувствовав сильнейшее головокружение и решив, что не за горами тепловой удар, он сел на корточки и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Завалиться на такой жаре в грязь ему совершенно не хотелось. Когда он снова взглянул на небо, оно уже сияло обычной ровной голубизной. Опасаясь повторения галлюцинации, он осторожно двинулся вперед, ориентируясь по оставленным в грязи глубоким следам.
Через полчаса увязания в болотистой почве, без остановки отмахиваясь от насекомых и вытряхивая из-за шиворота пауков, он вышел, как ему сначала показалось, к высокой скале. Не будь рядом внимательно изучающего ее лунатика, он бы прошел мимо и даже не понял, что это не скала, а сплошь заросшая густыми мхами и древесными побегами, стена.
Малахольный увлеченно водил носом по стене, пытаясь что-то там прочитать через запотевшие окуляры очков, а Фернандес и девушка в отдалении вели оживленный разговор с невесть откуда взявшимся аборигеном.
Это был крупный, крепко сложенный мужчина со скошенным на древне-майянский манер лбом и начисто сбритыми бровями. Голову его венчал убор, напоминающий корону Нефертити, только выполненный из переплетенных перьев квезаля, а грудь и бедра были увешаны тяжелыми на вид и очень пестрыми украшениями из металлических пластин и камней.
Альфонсо даже притормозил от неожиданности. В последние полгода он много повидал странных личностей, зацикленных на календаре Майя и его скором окончании, но его поразил не столько наряд человека, сколько его лоб. Он знал, что в древние времена, чтобы добиться подобной скошенности маленький ребенок несколько лет ходил с привязанной ко лбу тяжелой доской. В современном же мире такое было недопустимо даже для самых отъявленных мракобесов, ведь грозило серьезным уголовным преследованием за жестокое обращение с детьми. Из какой же пещеры вылез этот индивид?
Марта заметила Альфонсо и заговорила еще горячее, активно жестикулируя. Индивид бросил полный ненависти и… зависти (?) взгляд на Альфонсо и понуро скрылся в густых зарослях.
С трудом выдергивая ноги из вязкой глины, Александр приблизился к потемневшей, поросшей мхом стене. Приложив к ней руку, он застыл в ожидании, что стена отзовется и поведает ему историю, как это было недавно на дворцовом дворе. Нет, он не собирался мнить себя пророком или ясновидящим и вполне допускал, что те ощущения – мигающие в вышине звезды, ощущение пустоты в выпотрошенной груди, черные тени, мелькающие рядом, плач и крики на периферии – лишь плод его воображения. Но он так же верил, что вековые камни, будь то Стоунхендж, истуканы Пасхи или вот стены древнего Паленке, несут в себе некую первобытную память. Именно эта память и позволила им устоять тысячелетия после ухода людей. И услышать их истории может совершенно любой. Если прислушается.
Но стена молчала. Он оглянулся на профессора, терпеливо ожидающего его у едва заметного за густыми лохмотьями зеленых побегов, узкого лаза. Марта и бородач уже скрылись за ним. Фернандес верно понял его взгляд и ободряюще улыбнулся.
- Ты все увидишь, мальчик, - произнес он, - Я обещаю. Но сейчас надо двигаться вперед, солнце покинуло зенит.
Александр кивнул и, скользнув вслед за профессором в проем, оказался на темном дворе. Растительность сплела высоко над головой потолок, через который не пробивался ни единый солнечный лучик. Сам двор тоже густо зарос. Вырублен был только небольшой перешеек между входом и широкой сводчатой галереей, уходящей слева вглубь.
- Невероятно! Это же дорога в Храм Надписей! – возбужденно бубнил бородач, подсвечивая себе фонариком, - И я даже понимаю, какова его цель! Судя по этой галерее, она была построена для того, чтобы доставить Пакаля и, возможно, других правителей до места их погребения. Майя вовсе не снимали западную часть пирамиды, чтобы поместить саркофаг в гробницу, как написано во всех учебниках! Но к чему это вранье? Не будете же меня убеждать, что это место открыли только что? Вы!
- Нет, не буду, - сдержанно ответил Фернандес, доставая собственный фонарь из сумки, - Но, боюсь, и вы заблуждаетесь. Эта галерея ведет вовсе не к гробнице Пакаля, хоть и проходит на небольшом отрезке совсем рядом, буквально на два штыка лопаты.
- Они вполне могли бы ей воспользоваться, чтобы
- На это нет времени, Алекс, - мягко отозвалась Марта, вручая ему фонарь.
…
Они погрузились в кромешную тьму, подсвеченную только мелькающими лучами ручных фонарей и маленькими, как гранатовые зернышки, красными светильниками, вмонтированными время от времени в потолок. Александр, не имея времени оглядеть стены, пытался изучать их на ощупь. Галерея явно не предназначалась для широкой публики, была чисто функциональной, выполненной с какой-то единственной целью. И Александр все больше сомневался в собственной теории, что прорублена она была лишь для того, чтобы уберечь тело Правителя от надругательств.
Стены были необработанными, кочковатыми. То и дело его рука ложилась, как влитая, в выемки и углубления, оставленные руками древних строителей. От этого по спине бежали мурашки, ладони потели, а в груди появлялась боль, которую он интерпретировал, как восторг. Он отдал бы половину жизни, лишь бы его оставили в покое, чтобы он мог остановиться и спокойно оглядеться, но приходилось поспевать за группой. Кабрера и профессор шагали впереди, он следом, а сзади его подгоняла Марта. Тоннель извивался и раздваивался, порой появлялись и трехсторонние перекрестки, уводя группу все глубже вниз.
Первое время Александр пытался запоминать повороты, но вскоре сбился и почувствовал себя в западне – безвольной жертвой темного лабиринта. Он то и дело прислушивался к мягким шагам жены позади, пытаясь определить по ее дыханию, не устала ли она, требуется ли помощь… А если помощь все же потребуется, что ему делать? Собираясь в эту поездку, он знал, что из Храма надписей вниз ведет одна добротная и хорошо расчищенная еще во времена Альберто Руса лестница, где невозможно заблудиться. Как бы плохо ни было, он всегда смог бы взять жену на руки и вынести наверх. Но что делать в этом лабиринте, если вдруг… Он достал из кармана мобильный и, убедившись в худших опасениях, внезапно врезался в широкую мокрую спину бородача.
Он открыл было рот, чтобы возмутиться столь резкой остановкой, но на его губы предупреждающе легла ладонь Марты. Толстяк посторонился, и Александр увидел прямо по курсу тонкую вертикальную полоску света, разбивающую с виду тупиковую стену надвое. Едва различимый силуэт профессора приник к ней, предупреждающе выставив назад руку с воздетым указательным пальцем – призывом к молчанию. Через несколько секунд он на цыпочках отошел от стены и поманил спутников за собой назад – в одну из боковых галерей. Там он вполголоса объявил «
- Они еще не закончили, - произнес он, взглянув на часы, - Через 15 минут свернутся, и можно будет выйти.
- Полиция? – Альфонсо, довольный передышкой, скинул с плеча рюкзак, хотел усесться на него, но покосился на Марту и предложил рюкзак ей. Девушка молча покачала головой и осталась стоять.
Повисла небольшая пауза. Альфонсо нарушил ее, шумно потянув носом воздух.
- Гамбургерами пахнет, - мечтательно проронил он, и в желудке его громко заурчало, - а я за весь день съел только пару несвежих тамале.
Сквознячок, гуляющий по коридорам, действительно доносил до них едва уловимый аромат жирного, жареного на углях мяса.
Профессор криво усмехнулся, достал из кармана небольшую пачку полароидных фотокарточек и протянул их Альфонсо. Тот, подсвечивая себе фонариком, поглядел на них, а потом грузно прошлепал в закуток, из которого тут же послышались приглушенные утробные звуки.
Александр поднял оставленные на земле снимки. На фото с разных ракурсов было запечатлено безжалостно освещенное со всех сторон мощными прожекторами… поле скелетов. Переплетенные между собой, они таращились пустыми черными глазницами, бугрились бедренными, лучевыми костями, салютовали кистями рук и ног.
С одного же края поля находилось свежее тело. Обнаженное, оно раскинулось звездочкой окоченевших конечностей. Края вспоротой брюшной полости почернели от ожогов, а нутро было набито углями. На лице неизвестного страдальца застыла маска восторженного ужаса.
- Это там? По ту сторону? – спросил вернувшийся Альфонсо.
Профессор кивнул.
- Чертовы аборигены! – выплюнул толстяк, - Они перешли уже все границы! Надеюсь, убийц нашли?
- Нет, - профессор замялся, а потом продолжил, обращаясь в основном к Александру, - Но в процессе следствия выяснилось, что скелеты в этой яме отнюдь не принадлежат майянской эпохе. Самый свежий, не считая этого – возрастом около 50-60 лет. Остальные по нарастающей – 100-120 лет, 150-170 и так далее. Если учитывать объем этого захоронения, то возраст нижележащих останков как раз сравняется с временами Пакаля и окончанием эпохи. Я слышал предположения полиции. Они считают, что в Паленке окопалась целая группировка религиозных фанатиков. И, конечно, под подозрение попадают все коренные жители Санто-Доминго и близлежащих деревень.
Он вдруг хохотнул, и Александр с удивлением поглядел на своего наставника
- То есть… в этой яме прибавляется по жертве каждые 50-60 лет? – спросил толстяк.
- Каждые 52 года, - нехотя уточнил Александр, внимательно разглядывая фотографии, - Этот ритуал – древнейший из известных и самый важный для Майя. Каждые 52 года выбиралась особая жертва. В идеале – захваченный правитель или главный жрец соседнего города, а за неимением оных – самый ценный и отважный войн из своих. Жрецы обмазывались черной краской, растягивали жертву на полукруглом камне, потом вспарывали ей живот и пытались развести в нем небольшой костер. В условиях льющейся крови и влажного мяса жрецам приходилось нелегко. И была у них лишь одна попытка.
- А цель? – Альфонсо, всю жизнь занимавшийся унылым раскапыванием и анализом глиняных черепков, был далек от кровожадных ритуалов Майя.
- Если у жрецов все получалось, то это означало, что мир проживет еще как минимум 52 года. И, честно говоря, десять лет изучая их записи, я нигде не видел упоминаний о том, что ритуал провалился.
- Что-то слишком мне это напоминает жульнический ритуал схождения благодатного огня! – насмешливо воскликнул Альфонсо, - Поп уходит в изолированную каморку, а потом является с якобы волшебно зажженными факелами. А в кармане рясы, конечно, зажигалка Зиппо!
- У Майя не было зажигалок Зиппо, а все ритуалы проходили на виду у жителей города, - неприязненно ответила Марта.
- Ага, - Альфонсо кивнул, - Сомневаюсь, что в эту пещеру поместилась бы хотя бы одна десятая населения города. Я больше верю в то, что здесь собиралась элита, жрецы вершили свои кровавые делишки, а потом, независимо от результатов, объявляли нужный наверху – черни.
- Все было не так. Жертва приносилась наверху, во Дворце, а потом тело с почестями опускали сюда – для захоронения.
- Не вижу почестей, - возразил толстяк, - Больше похоже, что их просто сбрасывали сюда, как мусор.
Помолчали. Фернандес снова глянул на часы и поднялся. Следом за ним все вернулись к тайной двери.
- Чисто, - произнес профессор, надавил на стену где-то наверху и сбоку, и узкая щель со скрежетом развернулась, образовав проем.
Фернандес, дурачок и женщина зашли первыми. Альфонсо с некоторой опаской последовал за ними и застыл, оглядывая чудовищное захоронение. Больше всего оно напоминало огромный овальный бассейн, заполненный костями и окруженный тремя рядами широких каменных ступеней. Высокие стены и даже свод залы были покрыты бесконечными иероглифами, барельефами и фресками. Глубоко под землей, изолированные от дождей, ветров и солнца, они прекрасно сохранились. Кое-где даже можно было разглядеть следы красных и синих красок. Мысленно он представил, каким великолепием сияло это помещение во времена Майя. И все лишь ради свалки мертвецов? В это даже он, бывший об этой цивилизации не слишком высокого мнения, поверить не мог.
Напротив портала, через который они вошли, был еще один – закрытый небрежной решетчатой дверью. За ней на сквозняке подрагивали полосы полицейской ленты.
Альфонсо здесь никогда не был, но догадывался, что за этой дверцей будет крутая, состоящая из нескольких длинных пролетов, лестница наверх – в Храм надписей. Ему сразу стало спокойнее. Выход совсем рядом. А дверца эта сможет остановить разве что щуплого Фернандеса или доходягу Алекса. Он нахмурился. Откуда такие мысли? Фернандес явно хорошо знает катакомбы, по которым они сейчас пробирались, так что выламывать дверь придется только в случае…
Он с сомнением оглядел крепкий сводчатый потолок, густо испещренный древними письменами, и пришел к выводу, что его просто-напросто обуял приступ клаустрофобии. Да еще эта куча скелетов…
Обладая слабым желудком, Альфонсо, как мог долго отводил взгляд от «бассейна». Высохшие скелеты его мало волновали, но недавно виденные фотографии вкупе с усилившимся в этих стенах запахом жареного мяса, будоражили его рвотные позывы, и он уже жалел, что, вместо тамале, не ограничился в этот день водичкой. Заблевать место преступления он совершенно не хотел.
Глава 4
Лунатик же с совершенно безумным блеском в глазах, обозревал стены, продвигаясь нелепым приставным шагом по периметру ямы мертвецов.
- Парень, ты в порядке? – спросил он Александра и утробно рыгнул, чувствуя, как душный, пряный смрад поджаренной человечины проникает все глубже в его легкие.
- Это место иное, - ответил Александр, - В Храме надписей рассказан небольшой кусочек истории Майя, правления одного лишь Пакаля, а здесь… Здесь рассказана история… Всего!…
- Звучит, как у Хокинга! – Альфонсо от греха приложил к носу несвежий носовой платок, пахнущий потом и почему-то грязными трусами, хотя лежал в нагрудном кармане. Но все равно это лучше, чем сладкий, жирный дух, гуляющий по пещере.
- У Хокинга – своя история, у Майя – своя, - рассеянно ответил Александр, - я пытаюсь найти начало… Вот!
Он ткнул куда-то ввысь, помолчал, а потом принялся читать, водя по воздуху пальцем.
- Все началось с
Поделиться книгой: