Вернуть Боярство 5

— За понесенный нами ущерб! — решительно заявил невысокий пухляш, стоящий рядом с инициатором беседы. Подмастерье, не более — но тоже немало заработавший на войне за счет выкупа боевых трофеев и сейчас ведущий за собой сколько-то телег добра. Кстати, тот Подмастерье, бой которого я наблюдал лично, с этими умниками не пришел, лишь стоял поодаль и наблюдал за происходящим, всем своим видом показывая, что он сам по себе.

— В ходе нападения, которое прошляпили ваши люди, мы понесли… — начал было Адепт, который являлся негласным лидером десятка подошедших ко мне людей, но я поднял руку, прерывая его.

— Мне насрать, что вы там потеряли, милейшие, — закипая ответил я. — У меня два десятка погибших, среди них — пятеро магов. В связи с чем я очень, очень зол… А знаете почему?

— Мы!..

— Потому, что мне навязали на голову это ваше стадо, — продолжил я, не обращая внимания на попытку ответа. — Не знаю, кому и сколько вы заплатили за то, что бы моя гвардия шла с вами, но будь мы сами по себе, этого нападения даже не случилось бы. Потому что нападать на несколько сотен опытных бойцов, рискуя понести большие потери и при этом получить крайне скудную добычу никто бы не стал. Мы ведь с фронта движемся, а не наоборот… Но вас, суки, навязали мне. Погибли воины, потрачены артефакты, алхимия, время и силы… Мы выполнили свою задачу — защитили обузу, которая нам не нужна. А вы, свиньи, мне тут претензии выкатываете⁈ Я — Николаев-Шуйский, Глава Рода. А это — моя гвардия… Так может, мне сейчас приказать им перебить всех вас? И присвоить себе ваше добро? А в Александровск отправить депешу — так мол и так, пытался, но во время нападения врага обоз был вырезан…

— Вы не посмеете… — побледнев, неуверенно произнесла единственная женщина среди присутствующих. — К тому же с вами говорит дама…

Слабенькая целительница второго ранга и хозяйка самого большого борделя из тех, были в корпусе. Насколько я знаю, едет для обновления своего поредевшего и уже затасканного «товара», который, пропустив через себя огромные толпы народу, уже не справлялся даже с помощью дешевой целебной алхимии и её невеликих умений.

— До того, как вы открыли рот, со мной говорили исключительно обладатели первичных мужских половых признаков, — взглянул я на неё. — Ну а что касательно вас… Вы не дама. Вы просто шлюха с каплей магического дара, всеми силами принимающая алхимию для омоложения и командующая сборной солянкой других шлюх. И если я разрешу своим ребятам позабавиться с вами и вашими девками, прежде чем их убивать, мне только спасибо скажут. Ни рука, ни член у людей, что четыре месяца были на самых горячих участках фронта, не дрогнет. Я внятно объясняю?

Разумеется, отдавать подобные приказы я не собирался. Я человек, в конце концов, а не зверь, а они ничего плохого по сути не сделали — но припугнуть поднявших голову идиотов давно пора было. И они вняли, по глазам вижу. Хотя ещё бы не внять — я сам, не сходя с места, мог десятка полтора дворян назвать, что могли бы воплотить эту угрозу, не колеблясь.

Ведь у нас на руках убитые и пленные рогачи. Хотя нет. «В результате жестокого боя все враги были убиты», сказали бы они в донесении. А затем представили бы головы рогачей и серсов, коими набили бы пару телег, да трофейные оружие и артефакты. А так же тот факт, что из Багрянска мы вышли почти без пленников, так что заподозрить нас во лжи было бы сложно. А к моменту, когда мы добрались бы до родных земель, пока кто-либо озаботился бы происшествием… Следствие, в том маловероятном случае, если бы до него дошло, развело бы руками — поднять для допроса трупы, похороненные три-четыре недели назад, сумел бы разве что Старший Магистр. А подобные персонажи ради каких-то простолюдинов и ненаследных дворян пальцем о палец не ударили бы — у таких шишек своих дел хватает.

Мир не совершенен. Особенно к слабым, не благородным и небогатым — к ним он несправедлив втройне. Собственно, если брать средний градус по больнице, меня по отношению к нижестоящим можно назвать если и не добряком, то весьма справедливым и хорошим человеком. Так было в моём прежнем мире, так осталось и здесь — знати плевать на всех, кроме себя. Собственно, потому я в свое время и жил отшельником близ Диканьки…

Я поглядел на стоящего рядом Хмельницкого — одного из моих Мастеров.

— Пройтись по всем телегам этих господ. В ходе боя я заметил, что многие из них обладают либо запрещенными для простолюдинов боевыми товарами и артефактами, либо откровенно выкупленными у интендантов Имперской Стражи винтовками, броней и гранатами. Да и алхимию имеющуюся проверь… Все, на что у них не найдётся разрешений и документов о покупке, конфисковать.

— У тех из них, кто обладает магическим даром, тоже всё изъять? — деловито поинтересовался мой подчиненный.

— Лишь то, на что не найдешь документов и разрешений, — чуть остудил я его пыл. — Всё в рамках законов.

Которые Хмельницкий, наверное, знает не сильно лучше меня самого. То есть — лишь весьма условно… А потому я кивнул стоящему поодаль Подмастерью, подзывая к себе.

— Как звать?

— Матвей Лаптев, — вытянулся тот, едва ли не щелкнув каблуками крепких, окованных сталью сапог. — Вольный торговец. Имею все необходимые разрешения для…

— Не, Лаптев, это мне неинтересно, — покачал я головой. — Сделаем так. Вижу, копишь силы и деньги на прорыв к рангу Ученика? Из бывших военных, верно?

— Так точно, ваше благородие, — ответил он. — Сто третий пехотный полк, чин — прапорщик. Отслужил Отечеству и Его Императорскому Величеству пятнадцать лет. Тянул лямку с шестнадцати до тридцати одного, далее решил попробовать себя на гражданке. Как вы верно заметили — собираюсь брать следующий ранг.

— Тогда вот тебе мое слово и мое предложение, бывший прапор, — хищно улыбнулся я. — Гарантирую, что у меня под рукой ты в течении года доберешься до ранга Адепта. Что получишь знания наравне с теми, кто признал меня и пошёл под мою руку, и ни в чем обижен не будешь. Но — сейчас пойдешь вместе с Хмельницким и поможешь ему с осмотром. Мы, люди военные, мало что понимаем в торговле, нас и нагреть могут… Но ты, думаю, к своим годам премудрости торгашей освоил и сможешь нам помочь, верно?

Фактически я предлагал ему стать моим человеком. Ибо после такого стоящие передо мной люди, что явно имеют куда больший вес в их среде, чем он, не дадут ему житья. С другой стороны, отказывать ему тоже было боязно — а ну как включу в список тех, кого сейчас мои люди лишат части неправедно нажитого?

— Господин Николаев-Шуйский, прошу принять меня в качестве своего вассала, коли не побрезгуете, — внезапно заявил он. — Клянусь служить вам верой и правдой и не подвести вашего доверия. Хоть в рядах вашей гвардии, хоть иными способами, которые вы сочтете приемлемыми!

— Неожиданно, — признал я. — А ты хоть знаешь, кто я, где мои Родовые земли и сколько у меня подчиненных? Не боишься впросак попасть?

— Я, ваша милость, человек жизнью битый, — ухмыльнулся мне рябой здоровяк. — Прежде чем напрашиваться и давать мзду помощникам коменданта Багрянска, что бы напроситься с вами в путь, я навел справки. Да и то, что я сегодня увидел… В отличии от этих, — презрительно покосился он на своих коллег — я военный опыт имею. И не увидеть силу вашей гвардии и вашу собственную было сложно… А уж после вашего обещания сделать меня Адептом все сомнения отпали — лучше уж служить вам, чем дальше скитаться самому по себе. Нас ведь, вольных торговцев, пнуть каждый может, а вот коли за мной сильный Род будет стоять, то другое дело.

Смелый и инициативный мужик. Мне нравится, мне такие сейчас будут весьма нужны — к сожалению, мирная жизнь в моем случае куда тяжелее службы на передовой.

— Ну что ж — после того, как вы с Хмельницким закончите, я оценю твою работу и дам ответ, — кивнул я. — Хмельницкий — ты будешь следить, что бы никто не пытался надавить на нашего друга или пугать чьими-то авторитетами. Ну и что бы он не пробовал свой карман нагреть — во втором случае можешь ему ноги переломать.

Дальше, не обращая ни на кого внимания, я отправился по своим делам. Будет любопытно, насколько сильно выпотрошит проштрафившихся торговцев явно амбициозный Подмастерье Лаптев. Ну а возражать и грозиться ему никто не рискнут — Мастер за спиной вольного торговца слишком внушительный аргумент. Заодно и Лаптев пусть усвоит, что со мной шутить не следует — Хмельницкий и без моих приказов принял бы меры, коли тот начал бы пытаться меня нагреть. Вот только без моего приказа он бы ему не ноги сломал, а на ближайшей березе повесил бы, потому я и уточнил наказание. Суровый он мужчина, этот Хмельницкий… Впрочем, они все десятеро ребята суровые.

Вот честно — что за народ такой? Вместо благодарности лезут компенсаций требовать, будто я обязывался их защищать. Наглые свиньи… Ладно, не до того сейчас. Я стремительно шёл вперед, к той части разбитого нами лагеря, где сейчас находились мои гвардейцы — свой лагерь мы разбили в отдельной части общего, не смешиваясь с остальными. Не хватало ещё в случае какой-то ночной атаке собирать своих людей во всем этом людском море! Мои воины будут нести дозор, а мои маги очертят сигнальные круги и сплетут заклинания — и на том пусть спасибо скажут. Ну и да — случись чего, я их конечно не брошу. Злость злостью, но жадность и глупость проявили отдельные торговцы, и бросать за это на произвол судьбы ни в чем не виноватых шлюх, охранников и прочих я не собирался. Не нужно разумную жесткость превращать в глупую жестокость.

— Я проверю этого Лаптева, — раздался голос в моей голове. — Мало ли, вдруг казачок окажется засланным. Не против?

Он сейчас вышагивал, облаченный в форму обычного мага Ученика и сокрыв свою ауру. Впрочем, когда ты потратил семьдесят процентов своего резерва на скрытное проникновение в самую гущу врага и удар высшей магии, это несложно.

— Конечно, — ответил я ему телепатией. — И вообще — ты у нас дока по подобной грязи, тебе и карты в руки. Делай всё, что посчитаешь необходимым — у тебя картбланш.

Удобно иметь слугу, который связан с тобой могучими черномагиескими ритуалами и не может предать, даже если захочет. Вдвойне удобно, когда он сохранил прежний уровень интеллекта и навыки по его основной специальности — со временем это может оказаться даже важнее его боевых способностей. Старшим Магистром и выше я и сам однажды стану, а вот его опыта и навыков в тайных операциях, шпионаже и контрразведке не приобрету точно. Редчайший случай, когда брак призванного слуги Темных Богов оказался полезным, а не вредным. Я бы даже сказал уникальный… По крайней мере в моей личной практике.

В кругу товарищей уже стояло два с половиной десятка воинов и шесть магов — рядовые гвардейцы, Ученики, командующие пятерками моих бойцов и Адепт, что был их старшим. Ну и отдельно — Вася Конев, Мастер, что возглавлял наше боевое охранение. Люди были мрачны и смотрели в пол, и я мог их понять. Как раз они не понесли никаких потерь, прохлопав всё ушами и вернувшись назад уже к разгару боя.

С них никто не срывал доспехов, никто не отнимал оружия, не лишали воинских знаков и наград. Просто стояла толпа мрачных гвардейцев, образовав большой круг, и смотрела. Нет, гробового молчания тоже не наблюдалось — люди негромко перешептывались, но общая атмосфера была мрачноватой. И было от чего — вообще-то за подобный проступок в регулярных частях и казнить могли. Рядовых, разумеется — магов просто запороли бы до полусмерти и заставили исцеляться безо всякой магии и алхимии. Хотя тут тоже как сказать — если бы их халатность привела к большим потерям, вполне могли бы и децимацию устроить. То бишь казнить каждого второго мага по жребию…

С моим появлением шепотки утихли и народ уставился уже на меня. Ведь сейчас всё зависело от моего решения — конечно, терять зазря двадцать бойцов было бы неприятно, но в качестве примера для остальных я бы мог так поступить. И пусть многие бы не одобрили, но мотив моего поступка поняли бы — это война, и тех, кто выполняет свой долг спустя рукава, тут не любят. Ведь из-за них потом можно и самому богу душу отдать… Дисциплина требует строгости.

— Что скажете, бойцы? — обратился я к стоящим напротив меня людям.

Некоторое время они молчали. Наконец Конев, как лидер и командир штрафников, ответил за всех:

— Мы виноваты, ваше благородие, — посмотрел он мне прямо в глаза. — Только не наказывайте моих ребят. Нас провели явно чарами — и обнаружить их должен был я, Мастер. Особенно после всего того, чему вы меня обучили… Но я не справился. Рубите мне голову — заслужил, пусть другим наука будет. Но прошу — смилуйтесь над…

— Да понял я твою мысль, — досадливо махнул я рукой. — Помолчи уж, отец-командир.

В целом, винить их особо не в чем. Хотя бы потому, что чары, которыми укрыли своих людей трехрогие, были весьма пристойного качества — ни я, ни даже Второй до самого нападения не сумели ничего ощутить. И ладно я, погруженный в медитации — но вот надуть Старшего Магистра, одной из сильных сторон которого было недурно развитая магическая чувствительность, дорогого стоило и многое говорило о врагах. Пусть в прямом бою они были далеко не лучшими, но зато диверсантами были отменными, больше специализируясь на маскировке. Только вот силу врагов оценивали на удивление херово… За что уже поплатились.

— В этот раз враг попался не такой, как вы привыкли, — медленно произнес я. — Это не штурмовики и линейная пехота с боевыми магами. Это специально обученные отряды для работы в тылах, и у них было трое Младших Магистров, что и обманули ваше восприятие. Так что ответственности прямой вы за этот провал не несете… Но вот за то, что поленились помимо поисковых чар ножками по кустам пройтись — вина ваша. Стоило бы вам отойти чуть дальше положенного от дороги, и вы бы нос к носу столкнулись с монстрами. Но за это головы сечь не буду. Десять плетей рядовым, двадцать пять — Ученикам, а тебе и твоему заместителю, Конев — полсотни и сотня соответственно.

Обычного человека и два десятка плетей могли легко угробить. Да что там — десяток, отпущенный умелой рукой. Но вот мои усиленные бойцы такое перенесут. Не говоря уж о магах, что априори крепче людей. А уж Адепты и Мастера тем более, они даже крепче усиленных алхимией людей. Шкуры моих гвардейцев пострадают изрядно, и у них уйдет день-два на то, что бы оправиться — но суровая математика войны такова, что за просчеты, пусть и невольные, наказывать необходимо. Иначе начинает страдать дисциплина, а без неё армия быстро может превратиться в банду по интересам…

Судя по посветлевшим лицам как наказанных, так и окружающих нас остальных гвардейцев, приговором довольны остались все. Что редкость в подобных ситуациях… Но удваивать свои потери казнями подчиненных за то, насчет чего они почти ничего не могли сделать, я не собирался.

Дел впереди предстояло много. И первым из них числилась беседа с плененным Мастером Меча. Ведь он, к всеобщему удивлению, оказался сорсом лишь на половину. И судя по маленькому, неказистому рожку и куда более мягким и человечным чертам лица, чем у сородичей — на вторую он был нолдийцем…

Глава 9

Оставаться для того, что бы понаблюдать экзекуцию, я не стал. Сомнительное зрелище, необходимое в целях дисциплины, у меня восторгов не вызывало, так что я отправился туда, куда шёл изначально.

Пленный мечник был в отвратительном состоянии. Уж не знаю, какой дрянью он себя накачал, что бы развивать достаточную для противостояния мне скорость, но откат у неё был весьма жестокий. Дело осложнялось ещё и тем фактом, что мои целители сейчас были заняты бойцами и пострадавшими среди обозников, так что пленник лежал в отдельном углу наскоро заведенного загона, куда загнали всех пленников. Полтора десятка нолдийцев, из которых дюжина была однорогими и лишь трое — двурогими, да почти две сотни сорсов. Только этого геморроя мне не хватало… Хотя ладно, придумаем, как их к делу пристроить.

Нолдийцы держались отдельно от своих серокожих слуг, расположившись в отдельном, самом чистом углу. Потрёпанные, злые, лишенные магии зельем антимагии, они, тем не менее, всё ещё сохраняли власть над сорсами, раз те покорно теснились в грязи, освободив почти половину свободного пространства для своих хозяев.

Мой личный пленник лежал отдельно. Нолды поглядывали на него с презрением, сорсы тоже обходили стороной — и потому бедолага лежал в куче жидкой грязи, едва держась в сознании. Что меня, надо сказать, категорически не устраивало.

— Орясины безголовые, — рыкнул я сопровождающим меня чародеям. — Я что, на китайском с вами разговаривал? Или за последние недели булки расслабили и решили что на мои приказы хуйца накинуть дозволяется? Я ж не поленюсь, зубы-то самолично пересчитаю, канальи!

— Поднимете руку на подчиненного, не имеющего возможности дать сдачи? — притворно ужаснулся находящийся здесь же Влад Приходько. — Ты вроде был куда более этим… дерьмокра… демонокра…

— Демократичным, — сдержанно подсказал кто-то из младших магов.

— Да, именно так! — согласился Влад.

— А кто сказал, что буду бить беззащитного? — поднял я бровь. — Просто устрою тренировочный поединок и отделаю, как бог черепаху. Какого такого хрена мой пленник в общей куче лежит? Я же велел влить в него зелье регенерации и расположить отдельно!

— Прости, Аристарх, но тут столько делов со своими же — раненные, разделка добычи, пригляд за караванными, отослать людей найти разбежавшихся обозников, выставить охранение… Честно сказать, о пленнике совсем из головы вылетело, — развел руками Влад. — Пока поставили отдельную палатку, пока то да се — решили оставить на некоторое время тут. Я, собственно, за ним сейчас и пришел.

— Раз пришел — давай, неси, — велел я.

Влад махнул рукой паре бойцов, но я, мстительно улыбнувшись окликнул их:

— Куда? Нет, господин Приходько, потащишь на своем горбу, без всякой магии. В следующий раз будешь расторопнее… Я сказал — без магии! Прямо такого, вывалянного в грязи. Нехер тут умничать — я, когда был твоим подчиненным, себе подобного не позволял. И ты не будешь.

Пребывающего в полубессознательном состоянии сорса-полукровку нести оказалось недалеко — буквально в десятке шагов находилась та самая, наскоро разбитая палатка. Небольшая, на шестерых человек максимум — но больше и не требовалось. Пока туда переносили моего пленника, я решил полюбоваться прочей нашей живой добычей.

— Есть здесь кто-то, кто знает нашу речь? — поинтересовался я.

В первую очередь потому, что заметил странные взгляды нолдийцев, наблюдающих, как уносят мечника. Нет, вернее даже не так — презрительные и злые взгляды со стороны чистокровных, направленные полукровку, меня нисколько не удивили. Шесть женщин и восемь мужчин глядели почти одинаково. А вот одна из двурогих, седьмая по счету среди женщин, глядела совсем не так. Она находилась в самом углу, позади остальных своих сородичей, и потому выражение её лица разглядел, наверное, лишь я — на нем был страх, тревога и… Надежда? Трепет? Хрен знает, но когда она услышала нашу с Приходько беседу, женщина явно облегченно выдохнула.

Два рога, уровень Адепта — но очень сильного Адепта. Вполне возможно, что в скором времени доросла бы до ранга Мастера. Вон, второй рог уже почти не уступает в длину первому — а именно это было зримым показателем их магического развития. Усталая, покрытая копотью, с запекшейся кровью на плече, в рваных тряпках — её явно успели изрядно помять при пленении и раздевании. Это ей ещё повезло, что по кругу не пустили — есть у простых вояк некоторые славные традиции, нарушать которые непринято. К её счастью, бой был слишком скоротечен и слишком много оказалось забот после него… Да и, надо сказать, сопровождать обоз, в котором шлюх раза в два больше, чем у меня бойцов в гвардии, в некоторых ситуациях весьма полезно. Солдаты не испытывали недостатка в женской ласке… Хотя трахнуть нолдийку считалось чуть ли не особой честью — как же, иномирянка, вражина и так далее… Поражаюсь иногда тараканам в головах людей. Уже и примету придумали — взятая с боя нолдийка приносит удачу, если оприходовать… И ладно бы рядовые — простые, необразованные мужики из лесничих, охотников, браконьеров, крестьян и бывших солдат. Так нет, маги тоже активно верили в эту ересь…

— Что, совсем никого? — притворно удивился я. — Вторглись в наш мир, объявили нам войну и даже не удосужились выучить речь своих рогов? Действительно глупые рогатые свиньи…

— Я знаю вашу речь, чародей, — отозвалась та самая пленница. — Не нужно и дальше оскорблять наш народ. Сегодня ты победил, так прояви уважение к побежденному врагу.

— С чего мне уважать трусов, что прячутся по лесам и нападают на обозы, в которых почти все — некомбатанты? — поднял я брови.

— Это война, — ответила та, пожав плечами. — В ней нет чести и честности — для победы любые методы сгодятся.

— Заметь, ты сама это сказала, — оскалился я, заставив её нахмуриться. — Эту тоже ко мне, в шатер.

Надо сказать, вышла вперед нолдийка сама. Её товарищи что-то залопотали на своем, обращаясь к женщине, один из них даже схватил её за плечо, что-то властно бросив, но та гордо вырвалась из его хватки и, не удосужившись ответить, зашагала вперед. Гордо поднятая голова, широко расправленные плечи и прямая спина… В сочетании с крупной грудью и даже сквозь оборванное тряпье видной тонкой талией смотрелось это весьма… В общем весьма — мужчины меня поймут. И рожки её ничуть не портили, даже придавая некую изюминку.

Впрочем, похоть я быстро заглушил. Не то, что бы я был клинически верен своей пока даже неофициальной невесте — нет, сходить сбросить пар я до сих пор был не дурак, но брать кого-либо силой почитал ниже своего достоинства. Да и честно говоря к сексу, в целом, относился чуть серьезнее чем к любой другой физиологической потребности. Кроме как с Хельгой — но тут другой коленкор. С ней у меня выходило не просто банальное наслаждение телами, у нас отлично сочеталась энергетика, отчего процесс выходил на иной уровень — мы словно бы подпитывали друг друга. Честно сказать, будь мы мужем и женой и имей я её под рукой постоянно, мне никто иной и интересен не будет. Хотя бы потому, что ночь с ней даже в магическом плане приносит пользы столько же, сколько неделя усердных тренировок… И это мне — ей это куда полезнее.

Нолдийка, выйдя из загона и глядя прямо перед собой, последовала прямо к палатке, в которой сейчас лежал явно не безразличный ей полукровка. Кто она ему? Мать? Едва ли — нолды живут раза в два с половиной дольше людей, но даже так она была для этого слишком молода. Старшая сестра? В это уже можно было бы поверить, но… Нет. Я видел её взгляд, и так на братьев не смотрят, даже на любимых братьях. Остается лишь один вариант…

— Славную себе женщину отхапал этот ваш мечник, — хмыкнул я, заходя вслед за ней.

В палатке остались лишь мы трое. Остальных я услал заниматься более важными делами, чем сопровождать не нуждающегося в охране чародея четвёртого ранга — дел было по горло, и везде требовались руки. Тут я и сам управлюсь.

Она глядела на него с такой нежностью и тревогой, что я аж скривился. Ромео, мать их, на пару с Джульеттой… Ну что ты будешь делать?

Внезапно, словно на что-то решившись, женщина глубоко вздохнула и одним рывком сдернула своё рубище, представ передо мной по пояс голой. Вместе с тем с её руки сорвалась крохотная фиолетовая искорка, отправившая мечника в глубокий сон.

— Делай со мной что хочешь, хуннус! — гордо бросила она мне, скрещивая руки под весьма внушительной грудью так, что они аж приподнялись и уставились прямо на меня. А четвертый с лишним размер это, скажу я вам, совсем не шутки, особенно когда он не дряблый и обвислый, а вполне себе как у двадцатилетней молодки. — Только вели своим людям перенести Ильхара в другую палатку и оказать ему помощь. Я готова быть твоей ра…

— Тише-тише, сисястая! — поднял я руки, ошарашенно уставившись ей прямо в глаза. Надо признать, бабская логика в очередной раз поставила меня в тупик. Нам, мужчинам, никогда не понять, что творится в головах противоположного пола… И боюсь факт разности рас и видов тут ни на что не влияет. — Сдалась ты мне триста лет! Не собираюсь я тобой пользоваться, дура! На, прикройся!

Я бросил ей плащ, и удивленная нолдийка поймала его. Неуверенно взглянув на меня, а затем на спящего здоровяка, она закуталась в него. Во взгляде пленницы отобразилось огромное облегчение, опасение — что ж ему может быть нужно, если не тело? — и даже, мать его, лёгкая обида. Странные они существа, эти женщины… Тебя не взяли силой, радуйся — нет же, где-то в глубине сознания лёгкая обида из разряда мол я что, такая страшная⁈

К счастью, в данном случае я пленитель, победивший её и её сородичей в честном бою, так что могу честно наплевать на то, что она там себе надумает.

— Буди этого, Ильхара, да? В общем, буди его — будешь у нас переводчицей, — велел я. — И кстати — какого хрена на тебя зелье антимагии не сработало⁈

— Сейчас разбужу, — радостно заявила та, проигнорировав мой последний вопрос. Это она что, сейчас думает что я в куртуазность и галантность с ней играть буду? Пытается сесть на шею, раз уж я плащ дал и прямо тут на полу не растянул? Очень зря…

Что я до неё быстро донес — синие молнии ударили, заставляя ту выгнуться дугой и рухнуть на пол, содрогаясь в конвульсиях. Женщина захрипела, заскребла пальцами по земляному полу, в какой-то момент даже обмочилась… Пять секунд, и я прекратил мучения. Неспешно шагнув к выпучившей глаза и тяжело, с хрипами дышащей нолдийке, по телу которой ещё пробегали коротенькие и тонкие синие разряды, я с размаху пнул её в живот, отчего ту подкинуло на метр. Затем, вновь подойдя к ней, надавил тяжелым сапогом на грудь и, глядя прямо в глаза, негромко заговорил:

— Если я задаю вопрос — ты немедленно отвечаешь. Если я говорю что-то сделать — ты немедленно делаешь. Если говорю заткнуться — затыкаешься… Прикажу лаять, как собака — и лаять тоже будешь. Ты меня поняла, рогатая?

С ненавистью взглянув на меня, нолдийка хрипло выплюнула:

— Никогда! Как там у вас говорят? Пошёл нахер, малолетний урод!

Она вцепилась руками в мой сапог, сдавливающий ей правую грудь, и попыталась отпихнуть, я же лишь довольно ухмыльнулся. Я, вскинув руку, начал формировать шаровую молнию, направив её на лежащего здоровяка.

— Ну тогда я просто прикончу этого красавчика, — насмешливо бросил я. — Что ты на это скажешь?

— Он нужен тебе, иначе ты бы не выделил ему отдельную палатку…

— Он нужен мне в качестве наставника для моих воинов, верно, — кивнул я. — Но мне очевидно, что на любые попытки заставить его служить мне он ответит отказом. И у меня выбор — либо сдать его магам разума, что сделают из него покорную марионетку, либо убедить его служить мне добровольно. И в качестве марионетки он потеряет возможность развиваться как воин дальше… А тогда его ценность в моих глазах очень сильно упадет.

Её ребра чуть-чуть хрустнули под моей ногой, и она зло зашипела, но сдержала крик. Молодец, волевая женщина… Я убрал шаровую молнию и продолжил:

— Не буду врать — он и его талант в моих глазах ценнее всех тех, кто сейчас находится в загоне, вместе взятых. Включая и тебя, кстати… У меня остается лишь два варианта заставить его служить мне. Первый — я сейчас приведу его в чувство, отделаю тебя до неузнаваемости и заставлю сказать, что на каждый его проступок будет приходиться очередное твое избиение. А если очень сильно меня разозлит — вообще отдам тебя на потеху солдатне… Но есть и второй. Ты, дура, наконец поймешь свое положение и поможешь убедить мне этого Мастера Меча добровольно служить мне. Что выберешь?

Я убрал ногу и отошел в сторону. Сейчас на мне брони не было, так что, запустив руку за пазуху, я достал из внутреннего кармана мундира металлический портсигар с папиросами и, вытащив одну, прикурил от пальца, наблюдая за нолдийкой.

Опыт и зрелость — великие вещи. Уверен, будь передо мной импульсивная малолетка примерно моего нынешнего официально возраста, она бы либо гордо заявила что не изменит своего решения, либо попробовала бы устроить двойной суицид с помощью оставшихся крох магии. Но передо мной сидела взрослая, опытная и явно кое-чего видавшая в этой жизни зрелая женщина, которая не спешила поддаваться глупым эмоциям. Мозги — великая сила! Даже более великая, чем голые магическое и боевое мастерство. Мой бесславная гибель в прошлой жизни очень подходящее доказательство этой моей теории…

— Что мне ему говорить и что ты предлагаешь, чародей? — сплюнув кровь, натянула плащ и с трудом встала нолдийка.

— Всё просто — на моих землях я выделю вам отдельное помещение, в котором ваша парочка сможет жить, — ответил я. — По территории моего поместья вы сможете передвигаться безо всяких ограничений, никаких унизительных ограничений и прочего для вас не будет. Ильхар будет тренировать магов и воинов моей гвардии во владении мечом и искусству боя в целом — он весьма хорош, я это успел оценить на себе.

— И никаких рабских ошейников? Попыток выведать магические тайны моего народа, узнать…

Я захохотал. Искренне, не притворяясь, от всей души расхохотался. Глупая двурогая, да какие тайны можешь мне поведать ты, сама ещё не достигшая силы, при которой к магу начинают относиться более менее серьёзно⁈ Мне, существу, что прожило три века, последний из которых оно было на вершине магического мира? Мне, обладателю бессчетных секретов и тайн в самых разных областях магии, мне, кто, наверное, по моему нескромному мнению является одним из сильнейших и образованнейших реинкарнаторов этого мира⁈ Вдвойне смешно оттого, что она близко не понимает, с кем сейчас толкует — а ведь любой приличный шаман сходу бы понял, какую ересь и для кого она несет.

— Поверь, твои дешевые секреты плетения магии с сиреневым оттенком мне даром не сдались, — ответил я, утирая невольно проступившие от смеха слёзы. — Я по одним лишь артефактам вашего народа узнаю больше, чем ты сама знаешь… Причем на порядки больше. Так что нет, дешевые тайны своего рогатого племени можешь оставить себе. В них я не нуждаюсь… Лучше подумай вот о чем — я по реакции и взглядам твоих сородичей видел, какое отношение у нолдийцев к Ильхану. И примерно понимаю, как тебе сложно было при этом спать с этим пареньком… Но у меня в поместье всем будет наплевать на ваше различие в положении и иерархии. Там ты сможешь быть просто женщиной, мирно живущей со своим мужчиной безо всякой опаски. Если пойдете ко мне под руку и докажете, что верны мне — я обязуюсь добыть для вас и гражданство Империи, и полную защиту от всех тех, кто может быть против вашего союза. Подумай, женщина — я даю тебе возможность жить с возлюбленным, не опасаясь осуждения, поругания и прочего. Шанс просто жить и быть счастливой…

И я вышел их палатки, щелчком пальцев накладывая охранные чары на палатку. Пусть посидит, подумает и сделает всё, как мне нужно. Не буду мешать и лезть куда не надо… Ну а ответ на вопрос, как рогачи пусть и частично, но избегли действия антимагического зелья, будет её первой платой за предоставленную ей возможность.

Я знаю женщин. Пока она любит своего возлюбленного, она пойдет на что угодно ради нормальной, стабильной жизни вместе с ним, и плевать ей будет на то, как это выглядит в глазах сородичей. Женщиной, в отличии от мужчины, больше правят эмоции, нежели логика — и именно в эту точку я ударил. Как мне всё-таки повезло с тем, что эту рогатую не прикончили в бою… Ну па пока можно расслабиться и заняться тренировками.