Нерушимый 7

Денис Ратманов

Нерушимый 7

Глава 1

Все наши мечты

Домой! Позади ночная брань чужих городов…

Родиной Звягинцева был Саратов, а моей стал Михайловск, ведь дом — это место, где ты счастлив и куда хочется возвращаться. Я мог бы остаться в «Динамо», но возвращался я в «Титан».

Впервые казалось, что экспресс «Москва-Михайловск-Лиловск» идет недопустимо медленно. Я сидел у окна и смотрел, как мелькают швы ограждения, и от этого клонило в сон.

Никто не ждал меня так рано, но зачем тянуть с приездом? В Москве все дела сделаны, военком, который должен был меня демобилизовать, находился в Михайловске, и к нему я пойду в понедельник.

Сегодня у меня в планах сделать парням сюрприз, а потом — отмечать победу нашей команды над англичанами и мое возвращение. Как все-таки здорово — когда тебя ждут.

Больше всего мне хотелось увидеть Тирликаса и Микроба, в основном для него я вез планшет с фильмом «Люди Икс» — ведь он немного про нас. Приехать я рассчитывал полшестого, в шесть войду в раздевалку и застану всех врасплох. Будет фейерверк эмоций!

Наконец экспресс начал сбавлять ход, и объявили остановку. Я первым рванул к выходу.

Подумалось о том, что на моем банковском счету чуть больше пятисот тысяч рублей. Память прошлой жизни нашептывала, что нужно срочно вкладывать деньги, а то мало ли, но я понимал, что в этой реальности все стабильно, и деньги не обесценятся.

А квартиру покупать… Ну да, была детская мечта маленького Саши о своей комнате, но сейчас-то мы с парнями живем душа в душу, и не чувствуется, что тесно. Да и вообще футболисту квартира не особо-то и нужна, как и машина — вся жизнь в разъездах: автобусы, поезда, самолеты, гостиницы.

Экспресс остановился, я выскочил на перрон и поспешил на стадион. Пока шел, представлял, как все обалдеют, и улыбался, своей радостью притягивая взгляды прохожих.

А еще я только сейчас понял, как скучал по старинным русским домам, по березам и этой тишине, по легкой небрежности и привычно одетым предсказуемым людям.

Идти было всего ничего. Я скользнул в ворота и чуть ли не столкнулся с нашим фотографом, Олегом Лютиковым. Парень отрастил волосы, сменил спортивный костюм на джинсы и футболку — и не узнать в нем прежнего гопника.

— Нерушимый, — пробормотал он, словно призрака увидел, схватился за фотоаппарат, начал пятиться и лихорадочно снимать.

Щелк, щелк, щелк! Словно хотел застрелить меня из фоторужья.

— Олег, иди обниму!

Парень оцепенел, я похлопал его по спине.

— Как вообще обстановка? — спросил я, поглядывая на часы: в раздевалку лучше идти ровно в шесть, чтобы не засветиться раньше времени и не испортить сюрприз.

— Нормально обстановка, — наконец оттаял и улыбнулся Олег, попятился, присел, прицеливаясь.

Щелк!

— А как Англия?

— Вот это ты правильно сказал: каканглия!

Олег потупился и сказал, будто извиняясь.

— Мне идти надо, девушка ждет.

— Дай пять! Красавец! — я хлопнул его по ладони и побежал в раздевалку.

Судя по гомону, все уже были там. Что-то громко рассказывал Погосян, Микроб ему возмущенно возражал, доносился бас Матвеича и гнусавое гудение Синяка.

Я тихонько отворил дверь и замер. Несколько секунд меня никто не замечал. Гусак, выматерившись, швырнул тапкой в Левашова, тот рванул к выходу, нос к носу столкнулся со мной и выпучил глаза.

— Народ! Встречайте! — крикнул он и скользнул в сторону. — Призрак Яшина, в натуре!

Все повернулись, увидели меня и замолчали, лица у них стали такими, словно они и правда увидели призрака. Неожиданный прием.

— Что? — спросил я.

Микроб покосился на Матвеича, выступил вперед и сказал:

— Тебе пришел…

Клыков толкнул его в бок, Федор зашипел.

— Зовите Саныча, — проговорил Матвеич похоронным голосом. — Пусть он скажет.

Меня будто обдало ледяной водой. Кто пришел? Зачем? К чему эта таинственность? Все хотели одного: сказать мне первыми и чтобы я не уходил из команды.

— Что за новости? — снова спросил я, уже понимая, что они будут молчать, пока не дождутся Димидко.

Я аж взмок, пока ждал. То спецназ вламывается и крутит руки за спиной, то Лиза делает бросок через бедро, то менты задалбывают повестками. Что на этот раз?! Пришествие марсиан? Нужно сразиться с Бэтменом? Только бы не мобилизация в секретное подразделение БР!

Да где же шляется Сан Саныч?!

Наконец дверь распахнулась, и в раздевалку широким шагом вошел Димидко с листком, сложенным вдвое. Посмотрел на меня, отвел взгляд, ноздри его раздулись.

— Александр, — торжественно произнес он. — Поздравляю тебя с триумфальным восхождением на Олимп!

«Титаны» по-прежнему молчали и переглядывались. Я не выдержал, качнул головой:

— Саныч, не маринуй. Что случилось?

Он показал мне лист:

— Тебе пришел вызов в национальную сборную.

Я уронил челюсть и онемел. Чувства пронеслись вихрем: радость, сомнение, недоверие, злость. Меня разводят? Совсем офигели? Это ж как голодающего поманить пирожком, а потом его сожрать.

— Что за дурацкий розыгрыш?! За такое можно и в рожу…

Димидко протянул мне листок, а парни начали аплодировать — сперва робко, потом все яростней. Дверь распахнулась, и ворвался фотограф Олег, закружил вокруг меня, делая снимки. Я одновременно показал ему кулак и развернул лист, с попытался прочесть приказ, но слова разбегались и отказывались складываться в предложения.

Приказ о направлении в национальную сборную! С подписью Олега Романцева! Да я мечтал о ней с семи лет! Любой пацаненок, гоняющий мяч, мечтал! Обалдеть! И это — не выходя в вышку!

Хотелось листок прикусить, проверяя на подлинность.

«Титаны» тактично молчали, вокруг назойливой мухой кружил фотограф. Щелк! Щелк! Щелк! Исторический момент! Первый человек на Марсе! То есть впервые в истории футболиста из «Титана» приглашают в национальную сборную! Теперь бы не расчувствоваться и слезу не пустить, а то у Олега ума хватит отдать эту фотографию журналистам.

Наконец я пришел в себя и прочел приказ: направить меня для участия в учебно-тренировочных и других мероприятиях по подготовке к спортивным соревнованиям и в международных официальных спортивных мероприятиях в составе спортивной сборной команды СССР по футболу; сохранить за мной должность и зарплату…

— О-фи-геть, — только и выдохнул я.

— Сборы пройдут ориентировочно в конце сентября, — забегая вперед сказал Димидко.

Его перебил хлопающий в ладоши Погосян:

— По-здрав-ля-ем! Ура!

— Ура, — грянули парни на несколько глоток.

— И за команду поиграть успеешь, и на сборы попадешь.

Я молча подошел к лавке, опустился на нее рядом с Левашовым и провел руками по лицу, будто умываясь. Димон приложил пятерню к моей спине, показал ладонь всем.

— Офигеть! Месяц руку мыть не буду, тут пот Нерушимого! Давайте ему первую в городе статую слепим, когда снег выпадет?

— И вместо башки поставим мяч, — поддержал его Гусак.

— Был бы я старым, хватил бы меня кондратий от таких новостей, — сказал я, все еще не веря своим ушам.

— Ты бы видел, что тут было во время прямой трансляции с «джерсами»! — с придыханием проговорил Микроб. — Весь город смотрел! Машин на дорогах не было и автобусы пустые — туда-сюда!

— Так и было, — кивнул Клыков.

Левашов добавил:

— У меня в доме, прикиньте, — тишина в квартирах. А потом, когда ваш первый гол — такой ор стоял, песец! Кто-то даже салют пустил.

Слово взял Погосян:

— Мы пошли в спортбар, а он полный! Но бармен нашел нам места, правда стоячие. Так вот, началась прямая трансляция в шесть…

— Значит, уже не прямая, — поправил я. — Прямая была бы в полпятого, разница во времени с Глазго — два часа.

— Плевать, — махнул рукой он. — Короче, когда тебя слепили и ты пропускал, рядом один бык был, говорил, что ты безрукий, то-се…

— Короче, Матвеич ему в бубен настучал! — похвастался Гусак.

— Менты приехали и — ничего! — перебил его Гусак. — За нас были потому что.

Микроб встал с лавки и направился в душ, я присмотрелся к нему и заметил, что он вроде как подрос, и не микроб уже, а как минимум вольвокс. Сантиметров пять прибавил в росте, и это за два месяца! Надо попросить, чтобы помедленнее рос, а то привлекает внимание, и его могут вычислить.

— Вы молодцы, что на седьмое место в таблице поднялись. Орлы! — я огляделся. — А где Лев Витаутович? Давно с ним не виделся. Как он?

— Да как и раньше, — ко мне протолкнулся Димидко. — Только задумчивый стал. Но это не помешало ему выбить себе кабинет и нам условия, как и в прошлом году.

— А тебя как наградили? — спросил нависающий надо мной Игнат.

— Подарили тур по Англии, — улыбнулся я. — Купание в Кельтском море.

— Денег столько дали? — спросил Жека.

— Много, — ответил я, но Жека не успокоился.

— Двести?

Я улыбнулся и ничего не ответил. Игнат возмутился:

— Ну че ты жмешься-то?

— Это его дело, — пробасил Синяк.

— Боится, что тебя от зависти разорвет, — сострил Микроб.

Жека аж позеленел, но промолчал. Больше всего на свете он хотел оказаться на моем месте. Наверное, считал несправедливым то, что такой гениальный футболист, как он, остается в тени и вынужден играть в Первой лиге.

Последний дебаф помог понять, как воспринимают мир такие люди, и чего от них ждать: ничего хорошего, предадут, как только им станет это выгодно. Потому здорово, что вернулся Левашов.

Все роились вокруг меня, как осы над продавцом сладостей, что идет по пляжу и орет «па-ахлава медовая». Говорили парни наперебой, и не всегда удавалось понять, кто о чем.

Наконец все голоса перекрыл рев Погосяна:

— Сан Саныч! Раз такое дело, айда в бар! Пропустим по коктейлю.

Поймав строгий взгляд Димидко, он выставил перед собой руки и попятился.

— Шучу, шучу! Молочного, конечно же!

— Но прежде мне нужно повидаться с Витаутовичем, — я пристально посмотрел на Микроба, он понял, что мне нужно, и сказал:

— Он как раз меня звал, что-то сказать хотел. Идем провожу.

— Эй, Нерушимый! — окликнул меня Сан Саныч. — Ты приказ-то подпиши, его в отдел кадров сдать надо. Я тебе ксерокс сделаю, понимаю, событие-то легендарное.

Я взял ручку, любезно предоставленную непонятно откуда появившимся Древним, поставил автограф, отдал Сан Санычу приказ. Расставаться с ним очень не хотелось, но что поделать.

— Ждем тебя в «Чемпионе», — сказал Погосян.

Сумки я оставил в раздевалке, и мы с Микробом пошли к Витаутовичу.

— На море хочется, — пожаловался Микроб. — Только два раза был в детстве, так понравилось! В Евпаторию бы опять! — Он вздохнул.

— Ты вырос, — констатировал я. — И это заметно. Очень заметно.

— Да я ж всего пять сантиметров прибавил, потому что скоро ничего нельзя будет сделать с ростом, двадцать три стукнет, а после этого возраста не растут, а так — уже метр семьдесят, а не метр шестьдесят пять. Еще пара сантиметров — и хватит. А то все девчонки выше меня.