Помоги проекту - поделись книгой:
Андрей Дай
Выход Силой 2
Пролог
Учитель продолжил сквозь меня смотреть, даже после того, как последние слова из древней саги были сказаны. Одним Богам ведомо, что Злотан Чеславович видел в серых сумерках за окном, и сколько он еще так просидит.
— Вот как-то так, — сказал я, чтоб привлечь внимание Богданова. В конце концов, я пришел к нему, дабы решить свои проблемы, а не раскрыть одну из главных тайн древности. Которая, к тому же, ни для кого из высших аристократов империи, тайной и не была.
— Опасные сведения, — растягивая гласные, выговорила Ксения. — Не думаю, что правящему дому понравится, если нечто в этом роде станет достоянием общественности.
— Пф, — фыркнул я. — Ты так говоришь, потому что не знаешь — известно ли это кому-либо другому. Так я тебе вот что скажу: подумай! Если даже у Летовых, в дикой Сибири, нашлось кому записать преданья старины глубокой, неужели у остальных потомков тех первых русов таких людей не было?
— Хельги Орвар — это ведь тот, кого История знает, как Вещего Олега? — показалось, как-то жалобно, спросил историк.
— Ну, да, — легким волевым усилием, погасив попытку дернуть плечом, согласился я. И улыбнулся собственной маленькой победе над коварным телом. — Он самый.
— Ваша… гм… летопись Летовых утверждает, что Хельги Стрела уже бывал в землях славян незадолго до «призвания», — откашлявшись, несколько раз моргнув и вытерев выступившие слезы, деловито продолжил учитель. — Где-нибудь остались сведения, каким именно образом это было проделано?
— Некоторым образом, — пришлось признать мне. — В изустных пересказах.
— Это как? — хихикнула девушка. — Явился призрак князя Ингемара, и поведал страшную тайну? Или эта весть передавалось из поколения полторы тысячи лет подряд? Такое, вообще, возможно?
— Мир полон чудес, — скривился я, скрывая удивление. Ткнув, что называется: пальцем в небо, Баженова попала точно в цель. — Поверь, может существовать этакое, что ты даже представить себе не можешь.
— Какие-нибудь… кхе-кхе… сведения, — вернул к себе мое внимание Богданов. — Что-то, чего можно было бы уточнить в известных письменных источниках. Имеется в виду именно этот, разведывательный, поход будущего князя-регента. Что-то вы можете сообщить?
— Прямо сейчас, пожалуй, что — нет, — я устал говорить несколько часов подряд. Хотел кушать, и получить, наконец, совет — как мне сдать ненавистный тест по истории. Но и разрушать только-только наметившуюся связь с Богдановым не хотелось. — В хранилище Рода полно свитков. Нужно посмотреть. Быть может, найдется что-то вам полезное. Боюсь только, что княжеская семья будет против того, чтоб я передавал вам оригиналы записей. Фотокопии или устный пересказ. Не более того.
— Не сочтите за труд, — слегка поклонился мне учитель. — Был бы весьма признателен… Что же касается вашего рассказа… Уверен, что вы достаточно точно передали содержание летописи, и в хранилище найдется письменное тому подтверждение… Но, все-таки! Ребята! Антон, Ксения! Давайте договоримся, что ничего из рассказанного дальше этого кабинета не уйдет. Никто не станет нас с вами преследовать за знание. Но если мы попробуем эти знания распространять…
— А я и говорю, — снова включила светскую львицу Ксения. — Опасные у тебя саги, Летов.
— Мы с коллегами предполагали, что старые аристократические семейства не просто так запрещают изучение их родовых летописей, — менторским тоном вместо меня ответил Богданов. — Выдвигалась версия, что хранящиеся в них данные могут в какой-то мере не совпадать с официальной легендой правящего дома. Раскрытие же истины, кроме несомненной пользы для исторической науки вообще, ни к какой пользе не привело бы. Опала, а то и враждебное отношение с провинившимся родом со стороны Рюриковичей, плюс смятение в умах подданных — слишком большая цена за нечто теперь уже эфемерное.
— Вы сами говорили, Злотан Чеславович, что прошлое — это корни настоящего, — вмешался я. Разговор о внутренних делах аристократов мне решительно не нравился. — Зная правде о том, как все действительно было, можно предположить, как обернутся события в сходных обстоятельствах.
— Ну, да-да, — поморщился учитель. — Я не отказываюсь от собственных слов. Поэтому вы, члены древних семейств, с малых лет слушаете саги о деяниях предков. Снова и снова, пока не выучите их почти наизусть. Верно?
— Никогда об этом не задумывался, — признался я. — Но, видимо, да. Раз я до сих пор помню наши изначальные летописи, хотя читали мне их еще в детстве.
— В детстве! — хмыкнул историк, и широко улыбнулся. — И вот, ты, Антон, знаешь: кого именно призвали княжить славянские волхвы. Какая тебе от этого польза? Ну, да. Рёрик Фрисландский, как оказалось, был коварнее царедворцев Восточного Рима. Да, возможно! Заметь! Я сказал: «возможно»! Потомки великого конунга унаследовали его свойства. И что тебе с того? Что лично для тебя поменялось?
— Буду готов к этому, если придется встретиться с членами правящего Дома? — вскинув бровь, спросил я. — Разве одного этого не достаточно?
— Ключевое слово: «если», — отмахнулся Богданов. — «Если», а не «когда», Антон. А ведь можешь и не встретиться? Ведь так? И тогда, вместо, признаю — важного, предупреждения от предков, мы получаем молодого человека, который не может понять: каким образом ему отвечать на вопросы простейшего теста по Истории Империи.
— Тем не менее, всем детям в старых семьях снова и снова читают древние манускрипты, — пробурчал я, под звонкий смех Баженовой. Она тоже не верила, что я могу когда-нибудь встретиться с потомками Рёрика Сокола.
— Ну, так и этому есть вполне логичное объяснение, — решил-таки добить меня учитель. — В летописях ведь рассказывается не только о коварстве врагов и предательстве бывших друзей. В первую очередь эти тексты составлялись ради восхваления героев, коими выступают именитые предки. Не так ли? Воспитывать в потомках гордость за род, приучить к мысли о его незыблемости в веках. Может быть, это главная цель? Может быть, для этого старые свитки, как ты говоришь: снова и снова, вытаскивают с полок тщательно охраняемых хранилищ?
— Не думал об этом, — признал я. — Раньше казалось, что именно так и должно быть.
— А я и не спорю, — показал розовые ладони учитель. — Именно так и должно. И это просто великолепно, что есть еще в нашей империи люди, не понаслышке знающие, что такое История. Что же касается твоего вопроса, Антон…
Богданов положил руки на стол и задумался.
— Здесь нет никакого секрета, молодой человек, — наконец, сказал он. — Но для вас, это может стать ценным жизненным уроком… Перед вами стоит выбор: я могу здесь и сейчас объяснить принципы формирования верных ответов в современных тестах, или дать вам несколько подсказок, благодаря которым, вы сами получите верное решение. И чтоб как-то стимулировать дополнительную нагрузку… Антон. Если вы сумеете сами найти ответ за оставшуюся неделю до контрольного теста, я, своей властью, этот тест сочту для вас пройденным с отличием. Ну, что? Берётесь?
Боги! Ну, за что опять? Это был вызов. А Летовы всегда их принимают.
— Конечно, берусь, — устало выдохнул я. — Но мне хотелось бы получить хотя бы направление поиска.
— Понимаешь… — начал было Злотан Чеславович, но тут взгляд его уперся в лицо Баженовой. — Гм… Ксения! Ты умная девочка, и должна понимать, что я не должен говорить такие вещи ученикам Лицея. Нам всем будет… неприятно общаться с жандармами, если им каким-либо образом станет известно…
— Я понимаю, — резко перебила учителя девушка. И, фыркнув, улыбнулась. — Я умею хранить тайны. Кроме того, как вассал его милости, могу просто отказаться отвечать на любые вопросы. Даже если задавать их станут сотрудники Имперской Безопасности.
— Даже так? — вскинул брови Богданов. — Это действительно несколько меняет дело… Так вот. Понимаешь, Антон. К сожалению, История всегда была первой жертвой пропаганды. В силу своей… скажем так: зыбкости. Определенной недосказанности. Неточности. Одни и те же события можно, в угоду политической необходимости, можно трактовать так или иначе. Часто — в совершенно противоположную сторону.
— Это понятно, — согласился я. Об этом мне старики-воспитатели говорили не раз.
— Прекрасно, что ты это понимаешь, — обрадовался учитель. — Но, как преподносимая обществу версия прошлого, зависит от нужд сегодняшнего дня, так и наоборот. Имея представление о том, как это было, довольно не сложно понять — в какую именно сторону сдвигается общественное мировоззрение. Более того, имея определенный опыт, легко определяется даже то, зачем это делается.
— Вот как? — сказал я только чтоб не молчать. Это был новый для меня опыт. Прежде не приходилось самому определять направление политики целого государства.
— Именно так, Антон. Именно так, — ткнул указательным пальцем в потолок Богданов. — И я хотел бы, чтоб ты сам, оценив усилия современной пропагандистской машины империи, определил как, и желательно — зачем это делается. Все необходимое: знание Истории, аналитический ум и желание, у тебя есть. Осталось только наполниться до краев собственно самой пропагандой, и…
Историк замолчал, с любопытством на меня взглянув. Я так понял, он хотел чтоб я продолжил его мысль. Жаль, что Ксения успела первой.
— Оценить внутреннюю политику Империи, — влезла девушка.
— Не только, — строго посмотрел на ее Богданов.
— События! — сказал я, сморщив нос. — Обстановка в мире. Взаимоотношения с соседями. Мне говорили, что к историческим прецедентам обращаются в первую очередь тогда, когда хотят что-то у кого-то отобрать.
— Верно, — выдохнул Злотан Чеславович. — Удивительно лаконичное объяснение. Я испытываю истинное наслаждение, общаясь с умными и понимающими людьми.
— Беда только в том, что я встречаю совсем мало пропаганды, — хмыкнул я.
— Ну, это не беда, — отмахнулся историк. — Достаточно будет несколько дней посмотреть телевизор, и это пройдет. Вы же помните? Большую часть информации об окружающем мире человек получает визуально. Поэтому и наибольшее влияние на наш мозг оказывают визуально получаемые известия. Телевизор — вот главное оружие пропаганды в наши дни! Новости, аналитические передачи, подбор сюжетов для сериалов и телефильмов. Поверьте, при всем многообразии телеканалов, государственную политику поддерживают они все. Независимые средства массовой информации в наше время — это миф. Если СМИ позиционирует себя, как независимое, значит, кукловод просто желает остаться в тени. Не более того, ребята. Не более того!
— Все понятно? Еще вопросы есть? — блеснул глазами Злотан Чеславович. — Нет? Ну тогда не смею вас больше задерживать…
И уже когда мы были в дверях, Богданов добавил:
— Антон? Не забудешь взглянуть старые свитки? Хельги Орвар и его разведывательный поход. Это важно.
1. Руна Логр
Много раз слышал, что телевизор — это чудовище пожирающее время. Образно, конечно. На счастье, ни один набитый электроникой ящик еще не научился поглощать Силу. Пока все что он может, это заставить человека, позабыв про счет времени, «прилипнуть» к экрану.
У нас в усадьбе, конечно же, был телевизор. И не один. Но как-то так вышло, что привычки пялиться в него каждый вечер я не приобрел. Всегда хватало других дел. Тренировки, уроки, чтение книг, ну и Сеть — на зомбоящик уже не оставалось ресурсов организма. Не в ущерб же сну заниматься любимым делом городских лоботрясов?!
В моей комнате общежития тоже было это устройство. Но раньше мне и в голову не приходило тратить на его просмотр время. Которого, кстати, и без него ни на что не хватало. Только там, в Лицее, и только после получения задания от учителя, впервые в жизни окунулся с головой в яркий, разноцветный, этакий явно искусственный, не настоящий мир.
Погружение в пучину пропаганды начал с просмотра новостных программ. Быстро выяснил, что, кроме существующих каналов с общей репортерской направленностью, блоки, освещающие текущие события в стране и мире есть и на всех остальных. И что телестудии, словно бы соревнуясь за внимание зрителя, выпускают эти блоки в эфир практически в одно и то же время. А вот аналитические передачи, о которых Богданов упоминал, редко совмещаются. Создавалось впечатление, что, повинуясь неведомой и невидимой реке дирижера, таким образом организовывалось непрерывное давление на восприятие зрителя. Не помню, кто сказал: сто раз повторенная ложь, становится истиной. Вот и в телеящике то же самое. Разноликие «эксперты» на разные голоса повторяли, снова и снова, нечто, ради чего были наняты.
После нескольких часов блужданий по сотне с лишним каналов, выяснил, что вот так, сразу, нырять в это отвратительно воняющее море лжи и полуправды было ошибкой. Начинать нужно было с осознания общей ситуации. А еще одно открытие заставило и вовсе выключить телевизор. Оказалось, что новости подаются так, словно все телезрители уже в курсе подоплеки событий. Словно бы все подданные Императора, от детей до впавших в маразм стариков, только и делают, что следят за отношениями ведущих держав мира. Мне же, начинающему, больше половины новостных сюжетов показались совершенно непонятными. Хуже всего, что я уже не был уверен, что в этом водовороте смогу отыскать решение своей задачи за отпущенное время.
Конечно — нет. Я, даже в нашей провинции, в глуши, не был оторван от мира. Геополитические игры меня никогда особо не интересовали, но старики считали, что мое развитие должно было быть гармоничным. Политическая экономика, история отношений между наиболее значимыми государствами мира, причины и следствия тех или иных мировых событий — меня учили понимать, откуда что берется и для чего складывается. Единственное, все эти беседы были по большей части — общие. Теоретические. Ну и упор все-таки делался на интересы аристократических семей, их влияние на политику государств, и наоборот. Я почти наизусть помнил сто патрицианских семей Старого Рима, и двадцать четыре экзархов Константинопольских. Но объяснить суть претензий Нового Рима к Ирану, пару лет назад перекрывшему выход из Персидского залива константинопольским танкерам уже бы не взялся.
Этим миром уже много веков правил Рим. Сначала, до основания Константинополя, Старый. Потом, Вечный город и новый, Восточный Рим, разделили власть. И если у одного из пары случались какие-нибудь проблемы, немедленно возвышался второй.
К началу Темных Веков средневековья, когда Италийский полуостров оказался захвачен переселяющимися на запад племенами варваров, правители великих городов поняли, что удержать огромные территории, ранее включенные в гигантские империи, больше нет возможности. Никаких легионов не хватит, чтоб заткнуть все прорехи. Никаких денег в бюджете, никаких, даже самых могущественных чародеев. Никаких уловок — когда права римлян передавались далеким колониям.
Больше того — этого всего и не нужно было. Ибо главное — власть — можно было получить и другими способами. Потом историки назовут новый курс правящих элит римлян «цивилизационным влиянием». Варварские вожди, прожив пару месяцев в лоне цивилизации, с его водопроводом, теплой водой и гладиаторскими боями, больше не желали обретаться в деревянных, крытых соломой, избушках. А вместе с архитекторами, механиками и артефакторами в завоеванные пришельцами с востока провинции отправилась и римская культура.
Несколько сотен лет спустя ни одно из возникших варварских королевств не могло похвастаться полностью самостоятельной внешней политикой. Так или иначе, все они вращались вокруг одного из двух центров притяжения — Рима и Константинополя.
Глупо было бы думать, что правители двух держав всегда во всем друг друга поддерживали. Нет. Что уж говорить, даже между патрицианскими семействами всегда существовала тайная или явная конкуренция. А интриги, плетущиеся экзархами при дворе константинопольского Басилевса, вообще стали притчей во языцех. С «Византийским коварством» отлично знакомы все, граничащие с Восточным Римом, народы.
К концу третьего века по имперскому календарю, или — девятнадцатого, от основания Вечного города, картина мира окончательно сложилась. Обозначились сферы интересов и влияния. Определились пути развития. Наступило затишье, когда целых сто лет в Европе практически не лилась кровь в сраженьях. Зато потом громыхнуло на весь мир. Восток и Запад схватились в бойне, получившей название Первой Мировой войны. Продлившись всего год, противостояние окончательно разделило цивилизованный мир на два лагеря. На Восток — Константинополь со странами сателлитами, и Запад — Рим и его страны-доминионы.
С тех пор ничего не поменялось. Пролетели Вторая и Третья мировые войны. Менялись названия государств. С открытием паромагического движителя, планета стала меньше, и Европа смогла добраться до других континентов. Эпоха географических открытий спровоцировала самую жестокую, известную истории, бойню — войну за Проливы. Потом нашли применение нефти, и она стала «черным золотом». И собственно из-за цвета, и из-за цены, которой она доставалась. Взошла звезда Персии.
Нашей стране везло. Никому не нужный медвежий угол, ценный только яростью наемников и пушниной. Но этого было явно мало, чтоб привлекать алчные аппетиты властелинов Европы. А потом стало поздно. Великий конунг Атли Первый, завершив объединение разрозненных княжеств, объявил себя императором. А его армии втоптали в грязь устья Дуная войска Басилевса. Почти столетием спустя, дружины пограничного князя Старогородского пленили вторгшегося в пределы империи короля Галлов Дагоберта Третьего. Пока в Европе дрались два льва, на Востоке вырос и окреп руский дракон.
Сейчас у нас на дворе была середина двенадцатого века. Прогресс шагнул так далеко, что почти скрылся за горизонтом разумения среднестатистического гражданина. И мы, эти самые, средние, давным-давно привыкли при любом затруднении обращаться с вопросом к Сети, Великой и Могучей. Знавшей все, и обо всем. И даже если по какой-либо теме там не находилось официального ответа, всегда было чье-то мнение, к которому можно было прислушаться. Именно так я и поступил. В первую очередь меня, конечно же, интересовала оценка событий последнего времени, так или иначе затрагивавших Рускую Империю. Задал вопрос Сети, получил несколько тысяч ссылок на статьи, и выбрал из них самую понятную.
Автором выступал чрезвычайный и полномочный посол империи в Риме, ректор Дипломатической Академии при МИД Руской Империи, Годимир Благояров, и назывался материал: «Тенденции современных международных отношений и мирового развития к середине 12 века[1]». Написанная лаконичным, тезисным, языком, она больше походила на материал для доклада на какой-нибудь конференции, чем на материал, предназначенный для интересующихся обывателей.
2.
Это автор так изящно объяснил причину, по которой империя в настоящее время не имеет союзников и не является членом ни одного военно-политического объединения. Одна против всего мира, так сказать.
И снова убедился, как автор, мастерски играя словами, выдает желаемое за действительное. Конечно, в угоду своему работодателю — правящему дому империи.
Вот это не понял. В мировоззрении современного человека, китайца ли, египтянина или индийца, при слове «цивилизация» возникает стойкий образ сверкающих белым мрамором дворцов Палатина. Все остальные, даже с пропадающей во тьме веков историей вроде Египта, тем не менее, сравниваются именно с Римом, а не наоборот. Простой пример. В нашей стране время от времени возникает мода на все латинское. Имена, названия должностей чиновников и звания в армии. Но, ни разу, за всю его многотысячелетнюю историю, в самом Риме моды на все славянское или скандинавское не отмечалось.
Я ни в коей мере не хочу принижать нашу культуру. Каждый народ, входящий в наше многонациональное государство, обладает корнями — обычаями, традициями — не менее богатыми и древними, чем тот же Рим. И — да. Русы и славяне, завоевав Сибирь и Дальний Восток, несли с собой цивилизацию. Однако же, наша традиция не подразумевает мессианства. Грубо говоря, никто никого насильно в цивилизацию не тащит. А вот Рим, что Старый, что Восточный — в точности наоборот. В тех странах, что образовались на прежде подчиненных Риму территориях, или ты принимаешь обычаи латинян, или проваливаешь за пределы. Вот про это и следующий пункт:
А вот это уже было интересно. Много сотен лет, чуть ли не с момента образования империи, верховный правитель — конунг или император — обладали лишь ограниченными военными силами. В момент, когда стране грозила опасность, старые семьи — те, которые в странах латинского мира называют кланами — созывали вассалов, и спешили на помощь правящему дому. Теперь же, со слов не последнего в империи человека, упор будет делаться именно на имперские вооруженные силы. И выводы отсюда выходили весьма… противоречивые.
А вот и оправдание наращивания империей военных мускулов. «Балансировать на грани» с сотней дивизий куда приятнее, чем с непонятным и неопределенным по численности, и по качеству подготовки вассальным исполчением.
Тоже мне новость. Рим всегда, кроме краткого мига упадка в начале темного средневековья, диктовал «правила игры». Все уже давным-давно привыкли считать правильным — латинское. А все остальное — варварским и нецивилизованным. И единственное, что со времен легендарного вождя гуннов, Атиллы, еще как-то удерживало латинян в каких-то рамках — это наличие у соперников могучих одаренных.
Ого-го! А вот это, для понимающих людей, было уже не просто интересно, а чрезвычайно серьезно. «Противоречивые следствия глобализации» — это, скорее всего, снова изящно и иносказательно, автор закамуфлировал общее падение Веры в Богов, и как следствие — сокращение числа одаренных. Слишком много информации в свободном для любого человека доступе. Религии всего мира, обряды, традиции, обычаи. Все переплелось и перепуталось. Известен исторический прецедент, когда несколько лет назад, один из депутатов Императорской Думы, всерьез предлагал включить в календарь выходных и праздничных дней некоторые из римских. Объяснял это тем, что в стране уже есть множество людей, исповедующих латинскую религию и исправляющие их обычаи.
Силу даруют Боги. Это аксиома нигде и никогда не опровергнутая. Только Боги. И только те, что уже покровительствуют над твоим народом и родом. Переход в другое вероисповедание на несколько поколений исключал возможность обретения Силой. Как бы истово не молили новых Богов, как бы тщательно не соблюдали неофиты новые обычаи и традиции — исход один. Небожители не слышали чужих.
В одном из старых, вышедших в свет чуть ли не в начале века, номеров журнала «Вопросы Потентики» читал статью, где подробно рассматривался аспект агностики, как еще одной Веры. Является ли неверие в обитателей вышних сфер этакой своеобразной верой? Можно ли как-то, на основе физических законов, объяснить сотни тысяч описанных явлений Богов? И — главное — можно ли обрести могущество без посредничества Небожителей? На все три главных вопроса авторы материала ответили однозначным — нет!
Однако, в том старом журнале была и еще одна небольшая, но невероятно интересная статья. Она описывала влияние науки на умы обывателей. То явление, что раньше, сто — двести лет назад, могло быть только проявлением могущества магии, теперь, в век науки, даже простой человек может повторить техническими средствами. Полеты, сверхбыстрое перемещение по земной тверди, сокрушительное оружие, могущественная техника, способная за небольшой срок снести горы и проложить дороги.
Да, техника и технология сегодня — это сплав естественнонаучных исследований и магии. Но! То, что раньше было доступно единицам, сейчас — достояние многих. Люди больше не видят смысла стремиться к обретению личного могущества. Качество жизни будет достойным и без издевательств над собственным организмом.
Сейчас, полвека спустя, все еще сложнее. Появилось четкое разделение людей на творцов и пользователей. Меньшая часть, вгрызаясь в гранит науки ли, взывая к капризным Небожителям ли, создает все то, что теперь принято называть цивилизацией. И большая — аморфная масса людей, обслуживающая созданные творцами машины и устройства, стремящаяся к комфорту и стабильности. И парадокс заключается в том, что первая категория менее склонна блюсти древние традиции, и оказывать почести Богам, чем вторая.
С общим положением дел я более или менее разобрался. Настала очередь оценки текущих мировых событий. Честно пытался разобраться, искал — читал обзорные статьи и смотрел сохраненные в Сети аналитические передачи. И к исходу третьих суток своего исследования, сделал вывод: суета. Ничего действительно важного.
А вот общее… ну скажем, ощущение, для себя отметил. Большинство материалов, что в новостях, что в аналитике, подавалось так, словно весь мир вне пределов наших государственных границ сошел с ума. Будто бы там вертеп и содомия, и только мы, только наша страна, империя, словно айсберг — снежно-сияющий — торчит над этим морем тьмы. Это там, за гранью, сносили памятники павшим героям, извращенцы устраивали шествия по главным улицам столиц, сбросившие последние оковы человечности, оборзевшие от собственной безнаказанности потентики громили школы и захватывали в заложники студентов универсиумов. Это там, в другом мире — словно бы на другой планете — засуживали безвинных, и чествовали негодяев. Это они, подлые, забыли заветы предков и теперь глумятся на их костях.
Как же я раньше-то этого всего не замечал? Считал это нормальным. Полезным даже. Внушить народу собственную исключительность, противопоставить нормальную, спокойную жизнь под рукой императора разгулу и анархии. Прекратить века попыток копирования римского образа жизни, любования всем импортным. Разве это плохо?! Но не вот так же!
— Все люди разные, — сказал мне на последнем в усадьбе уроке древний эконом. — Одним по сердцу одно, другим — другое. Только кушать хотят все. Счастья детям — все. И любовь — она везде. А еще — Сила. Кто бы чего не говорил, Антонушко, но во всех странах чтут Богов, и везде обладающие Силой получают власть над теми, к кому Небожители не были так благосклонны. Они там могут не ходить в баню в laurdagr[2], считать ворона помойной птицей, а голубя — вестником мира. Это все — тлен. Главное-то — там тоже маги получили Силу, а значит — любы своим небесным покровителям.
— Мокошины вон жрецы, — как конь заржал воевода. — Вообще себя женщинами считают, а Силу Зимняя Владычица им все одно дает!
— Но как же, — попробовал спорить я, без особенной, впрочем, надежды на успех. — В Южных-то Америках. Там до сих пор Богам людей в жертву приносят. Это тоже нормально? Говорят, жрецы там сердца едят… Бр-р-р. Гадость.
— Гадость, — согласился эконом. — Отвратительная гадость. Только, когда иберийцы в эти самые Америки в восьмом веке приплыли, эти самые — людоедские жрецы пришельцам так наподдавали, что те насилу уплыть успели. Такая вот экономика у них вышла… Значит, злые там Боги, раз жизнями людей питаются. А местные приспособились обмен совершать: Свою личную Силу на чужие сердца разменивают.
— В Старой Уппсале, — хмыкнул в седые усы древний воин. — В стародавние времена, на Великом Дубе чужеземных пленников, в угоду Богам, вниз головами развешивали. И нашим, руским, Богам это по нраву было.
— Мы меняемся, — качнул гривой седых волос прежде не участвовавший в беседе чародей. — Боги меняются. Где люди жить устраиваются, туда и Богов своих селят. Так и получается, что в разных местах, разные Небожители. Мы, вот, своих аж с берегов северных морей привели.
С этим спорить было бессмысленно. Так я и привык думать: у разных народов разные покровители. Оттого и живут они по-разному. И относиться к этому в черно-белом свете: хорошо или плохо, нельзя. Да, многое из того, что привыкли, в угоду своим горним вышням, творить те же римские патриции, мне кажется отвратительным. Но не соглашаться с их высокой цивилизованностью и наличием среди их аристократии многочисленных и сильных потентиков — глупо.
Так-то понятно, зачем это делали наши доморощенные теледеятели. Что не говори, а уровень жизни в Европе куда как выше, чем в нашей огромной и не до конца обустроенной империи. Не будь этого постоянного давления на мозги людей, множество специалистов легко уехали бы в ту же Галлию или Британию. С другой стороны, границы ведь никто и не думал перекрывать. Наши ездят на Юг Европы отдыхать на золотых пляжах Средиземного моря. Встречаются там и с местными жителями, и с путешественниками из других стран. И если в голове стоит броня, если ты заведомо считаешь их всех ущербными извращенцами, ни о каком взаимопонимании не может идти и речи.
Поделиться книгой: