Подарок судьбы

Жаль, что счастье его оказалось таким коротким. Не успела за сестрой закрыться дверь, как появились тётя Маша и дядя Жора. И началось!

Сперва они взялись откармливать его всякими вкусностями. Потом просили показать им город. И потом его всё время о чём-то просили, как бы между прочим рассказывая о своём гостеприимстве и о том, как у них принято принимать гостей и как они встретят Антона, когда в следующем году он к ним приедет. Антон из кожи лез вон, чтобы не ударить в грязь лицом.

Потом тётя Маша решила устроить в доме перестановку, усовестив Антона тем, что он живёт, как в хлеву. И он целый день двигал мебель.

Он безвольно со всем соглашался, решив, что вот так сразу получить квартиру в полное своё распоряжение было бы слишком хорошо, что это его судьба, что просто надо ещё немножко потерпеть.

Потом тётя Маша решила переклеить в доме обои. Убедила Антона, что это для его же блага, что старые обои выглядят уже неприлично, к тому же они очень тёмные. Укоряла Антона, что дом превращается в сарай, а ему всё равно.

Антону действительно было всё равно, как выглядит его дом. Он считал, что своё бесценное время надо тратить совсем на другие вещи. Но, укоряемый тётей Машей, он собрался и поехал за обоями. К тому же она целиком оплатила эту покупку, сказав, что это её подарок Антону. Только просила привезти ей все возможные чеки и взяла с него слово, что он эти обои тут же переклеит.

Пообещать это оказалось легче, чем сделать. Сначала потребовалось отодрать старые обои, а они отдираться никак не хотели, и их пришлось отмачивать. Потом потребовалось открутить плинтуса и дверные наличники. Инструмента для этого не было. Дядя Жора долго сетовал и удивлялся тому, что у Антона в доме нет никаких инструментов. И Антон побежал на строительный рынок за отвёртками, а заодно и кисточками, а заодно и за клеем для обоев, который забыл сразу купить.

Вечером, так и не закончив, он без сил рухнул на свою кровать и уснул. А с утра пораньше тётя Маша разбудила его и сказала, что с обоями надо поскорее закончить, потому что вот-вот должны подъехать её племянники.

— Это Ирка с Колей. Ну ты их совсем не знаешь, — успокоила тётя Маша. — Раз уж нас ты с таким трудом признал!

Она осуждающе посмотрела на Антона, и он виновато опустил глаза.

Не было сил и времени выяснять, для чего Ирка с Колей должны подъехать. Но едва Антон закончил работу, едва прикрутил последний плинтус, как они появились на пороге. И он, вытирая тряпочкой грязные руки, подошёл поздороваться.

Ирка оказалась длинной вихлястой девицей. Она увивалась вокруг Коли, а он всё время грубо отпихивал её. "Странные отношения, — думал Антон. — Они же, вроде, брат и сестра, племянники дяди Жоры и тёти Маши?.."

Сам Коля оказался здоровенным парнем с наколками на руках и с нехорошими глазами.

Они что-то по-деловому обсуждали с тётей Машей, пока раздевались. На Антона внимания почти не обращали. Потом тётя Маша сказала:

— Ну, располагайтесь здесь, потом договорим, — и радушно распахнула дверь в комнату Антона.

Антон только рот раскрыл. А тётя Маша, прикрыв за племянниками дверь, повернулась к нему и сказала:

— Ты ведь не возражаешь? А ты пока на кухне поживёшь. Смотри, какая тахта!

Кухня была большая, и там у стены стояла тахта, на которой в былые времена частенько ночевали какие-нибудь родственники. И хотя эта идея Антону не очень понравилась, особенно то, как свободно тётя Маша распорядилась его комнатой, но делать было нечего, и он перебрался на тахту.

Ночью, несмотря на усталость, ему совсем не спалось. В душе поселилась обида на Колю и Иру. Вечером Антон пытался с ними пообщаться, а они его будто не замечали.

Среди ночи Антон услышал какие-то странные звуки и стоны. Он удивлённо выглянул в прихожую. Стоны раздавались из его комнаты. Потом прекратились, послышался шёпот, Иркино хихиканье. А потом дверь открылась, и он с удивлением увидел дядю Жору, который в одном исподнем прошёл к себе. Заметив Антона, спросил:

— А тебе что, тоже не спиться? Ну заходи, у Ирки сегодня хорошее настроение!

И ушёл к себе.

Антон поспешил скрыться на кухне. Забился на тахту. Мысли его разбегались, сердце стучало. Что это сейчас было?.. А куда делся Коля? Или он тоже был там?.. Всё это не укладывалось в голове, и Антон беспокойно ворочался до утра.

Утром, измученный бессонницей, он сел на тахте, нащупал ногами тапочки, покачиваясь встал и вышел в прихожую. Ему надо было в туалет, но в прихожей он натолкнулся на Колю.

— А ты что тут всю ночь шатаешься? — недобро спросил тот. — Ходишь и подслушиваешь? Крысятничаешь?! Ах ты…

Антон не успел опомниться, как получил по лицу звонкую оплеуху. От неожиданности покачнулся, упёрся спиной в стену. Из глаз сами собой брызнули слёзы.

— Что, тебе что-то не нравится?

Он получил оплеуху с другой стороны. А потом Коля очень больно ударил его в поддых.

Антон стал хватать ртом воздух. А когда смог вздохнуть, дрожащим голосом попытался объясниться:

— Я только хотел зайти в туалет!

— В туалет? — насмешливо переспросил Коля, словно в этом было что-то зазорное. — Ну заходи. И чтобы больше я тебя здесь не видел!

Антон поспешно зашёл в туалет. Его трясло. Долго стоят там, пытаясь сделать свои дела. Наконец, кое-как у него это получилось. Он вышел из туалета и поскорее пробрался на кухню, на свою тахту, под одеяло. Коли в прихожей, слава Богу, не было.

Он чувствовал себя погано. Не потому, что получил по лицу. Потому что испугался. Страх лишил его воли и человеческого достоинства. Он оказался не тем, кем привык себя считать. Не сильным, смелым и благородным. Он оказался трусливым и продажным. Он никак не возразил. Никак! Он согласился с тем, что его бьют. И даже пытался оправдаться, стал объяснять, почему вышел в прихожую… Раболепствовал перед тупой силой!

А ещё он не мог понять, почему его ударили. Он был к этому совершенно не готов. Но даже если бы был готов, что он мог сделать против такого бугая?

Антон пытался как-то себя оправдывать, пока, наконец, нервную дрожь не сменила вялость и апатия. Он стал забываться неспокойным сном. И вдруг с него грубо стащили одеяло. Он подскочил и сел на тахте, пытаясь разлепить глаза. Его опять затрясло, потому что перед ним стоял Коля.

— Долго спишь, — сказал тот. — Одевайся и пересядь-ка туда.

Коля указал на табуретку в углу кухни.

Антон поспешно сгрёб в охапку свою одежду и перебрался на табуретку. С трудом попадая ногами в штанины, стал одеваться. Новая волна страха накрыла его с головой.

Коля тем временем одной рукой прихватил тахту и вынес её из кухни. Вошла тётя Маша.

— Привезли мебель, — сказала она. — Стыдно же в таком сарае жить! Иди-ка, распишись за доставку.

Она положила на кухонный стол какие-то бумажки, вставила в руку Антона ручку.

— А что за мебель? — пытался понять он.

— Для твоего же блага стараемся! — сказала тётя Маша.

И Коля вдруг появился в дверях и рявкнул на Антона:

— Быстрее давай! Он ещё вопросы будет задавать!

Антона как будто сзади пнули, и он дрожащей рукой расписался везде, где показывала тётя Маша.

А потом, когда он хотел выйти с кухни, в дверях снова появился Коля и спросил:

— Куда?

Антон растерялся и сказал:

— Туда, — указав на прихожую.

— Куда "туда"? — заорал Коля. — Ты чё, дебил? Сядь на своё место!

И Антон молча уселся на табуретку в углу.

Потом, когда все пришли завтракать, он тоже попытался подсесть к столу. Но Коля удивлённо поднял на него глаза и спросил:

— Ты что, куда-то собрался?

Антон растерялся, впал в ступор и не смог ничего произнести. Объяснять, что он тоже хочет подойти к столу и поесть было бессмысленно, потому что было и так понятно. Коля некоторое время злобно смотрел на него, видимо, ожидая ответа. Потом дядя Жора сказал:

— Надо ему тоже что-нибудь дать. Может, ещё пригодится.

Тётя Маша положила на тарелку пару ложек салата, кусочек хлеба, и вместе с вилкой протянула Антону. Он взял тарелку и вилку и неуверенно сделал шаг к столу.

— Куда?! — рявкнул Коля. — Сядь на место!

Антон отступил на шаг, но остался стоять.

— Тебе помочь? — спросил Коля.

Антон поспешил сесть. Согнулся над своей тарелкой, попытался поесть и заплакал.

Потом он всё же съел кое-как свой салат. Тётя Маша забрала у него тарелку, и он так и остался сидеть на своей злосчастной табуретке. Пару раз Коля разрешал ему выйти в туалет, но потом неизменно указывал на его место в углу.

Антон сидел и раздумывал над своим положением. В какой-то момент его поразила абсурдность ситуации. Почему он, хозяин этого дома, должен здесь сидеть?.. Даже если он очень сильно в чём-то провинился, разве кто-то имеет право его так наказывать?

На кухню заглянул Коля и проверил, на своём ли он месте. Антон поднял на него глаза и спросил:

— А почему я должен здесь сидеть? Мне, вообще-то, учиться надо!

— Почему? — задумчиво произнёс Коля.

Он подошёл к Антону, посмотрел сверху вниз своими нехорошими глазами, а потом ухватил его за волосы рукой и ударил коленом по лицу.

Дальше Антон помнил плохо. Коля бил его руками и ногами, а когда он падал, хватал за шиворот и усаживал обратно на табуретку. Антон даже не пытался сопротивляться, только хныкал:

— Ну не надо! Не надо, пожалуйста!

Потом пришёл дядя Жора и оттащил Колю. Сказал, что ещё рано. И налил Антону полный стакан водки.

Вот так эта табуретка и стала местом его постоянной дислокации. А сам он стал постепенно превращаться в Антошу-бомжа. И превратился. А всё могло бы быть и по-другому… Как? А чёрт его знает! Но могло, это точно!

Устав от своих воспоминаний, наполненный ноющей душевной болью от того, что всё могло бы быть иначе, он стал забываться. Под невнятный разговор за столом, всё больше напоминавший ему воркование голубей, Татоша поуютней ткнулся спиной в угол, поплотнее смежил веки. Воркование делалось всё тише и уплывало всё дальше, и, наконец, совсем растворилось в темноте.

Разбудил звонок в дверь. Антон вскочил с табуретки, пытаясь понять, где находится. Долго оглядывал тёмную кухню. Постепенно пришёл в себя.

— Эк меня разморило, — сказал сам себе вслух.

А потом спохватился: да это же сестра, наверное, что-нибудь забыла и вернулась! Что бы такое она могла забыть? Да ведь она может опоздать на самолёт! И он побежал открывать.

За дверью стояла внушительных размеров незнакомая женщина. Едва увидев Антона, она вскричала:

— Ну слава Богу, дома! А я уж боялась, что не застанем! Смотри, какой молодец, какой красавец, а, Жора?

Она повернулась и Антон увидел стоящего позади неё невысокого мужчину, который придвинулся и протянул Антону руку.

— Георгий Алексеевич, — представился он. — Можно просто: дядя Жора.

Он выжидательно смотрел на Антона и тому ничего не оставалось, кроме как тоже представиться и пожать предложенную руку.

— Ну Антон, — опять вступила женщина, — узнал ты нас? А я тебя помню. Но совсем маленьким, вот таким, — она опустила руку куда-то вниз. — Ну, как меня зовут?

Антон, хоть убей, не мог её вспомнить. Но показывать этого не хотел, было неудобно. Он неопределённо закивал головой.

— Ну как же! — воскликнула женщина. — Помнишь, у бабы Дуси в деревне были?

Бабу Дусю он тоже вспомнить не мог.

Женщина проницательно смотрела на Антона и, кажется, поняла, что он ничерта не помнит.

— Эх ты, — с ласковым укором произнесла она. — А мы-то тебя сразу узнали. Я же тётя Маша!

Антону стало совсем неудобно. Он спохватился и хотел уже было пригласить нежданных гостей войти. Сделал широкий жест рукой в сторону тёмной прихожей, посмотрел туда и замер. Он вдруг вспомнил свой сон. Свой страшный сон. Его передёрнуло. Он не сдержался и воскликнул вслух:

— Так это был сон? Господи!!

Он повернулся и посмотрел на женщину перед дверью. Пытаясь поверить в происходящее, то ли у неё, то ли у себя спросил:

— Вещий сон?..

— Что?! — удивилась тётя Маша.

По спине Антона пробежали мурашки. Из своей тёмной прихожей он смотрел на нежданных гостей перед дверью, и порог его квартиры словно стал границей между двумя параллельными мирами. Он пытался вспомнить свой сон подробнее, но уже не мог. Сны быстро забываются… Но главное он помнил! И он собрал волю в кулак и, словно переступая через самого себя, произнёс:

— Извините, но я вас не знаю. И никакой бабы Дуси не знаю. Вы ошиблись!

Женщина пыталась возразить, начала ему говорить что-то про гостеприимство, но Антон решительно закрыл перед ней дверь. Поспешно щёлкнул замком. И, как оглушённый, на ватных ногах прошёл в тёмную кухню и опустился там на табуретку. Глядя в сумрачное пространство перед собой опять у самого себя спросил:

— Так это был сон?!

Его передёрнуло, по спине опять побежали мурашки. Он начал вспоминать свой сон. Пытался вспомнить его со всеми подробностями, но несмотря на все усилия, а, может, как раз и благодаря им, забывал сон всё сильнее и сильнее. В конце концов у него в памяти осталось только общее впечатление. Он помнил только, что какой-то нехороший и, видимо, вещий сон у него был.

За окном стемнело, и в квартире стало совсем темно. Антон не стал зажигать свет, так и сидел в темноте. Переживал свой поступок. Потому что сейчас он сделал что-то такое, чего не делал никогда в жизни, чего ему не должно было делать! И он не знал, что теперь будет. Он проявил твёрдость и благодаря этому сошёл с привычного пути. И не мог теперь понять, не видел, что его ждёт. Как будто за окном больше не было города с людьми, домами и машинами. Как будто там не было ничего, а он оказался в какой-то колбе, в пузыре среди пустого пространства.

Потом Антон немного успокоился, и его охватила радость. Получилось, что он победил! Победил незваных гостей, победил собственную нерешительность, победил свою судьбу! Он показал, кто здесь хозяин, показал, что способен сам распоряжаться своей жизнью.

Он стал думать о своём будущем. Подумал о завтрашнем дне, о том, как поедет завтра на учёбу. О том, что там он тоже будет чувствовать себя совсем другим человеком. И о том, что надо лечь спать пораньше, потому что ехать к первой паре, и встать придётся рано…

Он подумал о том, как будет теперь строить свою жизнь, свои отношения с окружающими, с родственниками… Его радость немного утихла, он задумался: а вдруг это всё-таки были какие-нибудь его родственники? А он взял и выставил их на улицу!.. Это, конечно, некрасиво получилось. И что они будут теперь о нём думать, что говорить?