Афанасий Рогин
Распущенные волосы
— Месье Дюбуа, мне вас рекомендовали, как человека, который не отягощён условностями, если они могут помешать делу.
— Вас обманули, месье. Напротив, я очень дорожу своей репутацией.
Мой сегодняшний посетитель постарался сохранить инкогнито и использовал для этого многочисленный арсенал: парик, наклеенные усы и чёрные очки.
— Именно поэтому я и обратился к вам, — усмехнулся незнакомец. — Нужно кое-что узнать о человеке, который позавчера выпал по неосторожности с балкона мансарды.
— Я смотрю телевизор и даже иногда читаю прессу. Пётр Русанов, русский, неделю назад приехал в Париж из Санкт-Петербурга и остановился в отеле "Fiat" на де Дуэ. Давайте по существу.
— В потайном отделении бумажника Русанов хранил редкую монету, но полиция ни при нём, ни в номере бумажника не обнаружила. Так вот: ваша задача…
— Найти монету? — перебил я собеседника. — Иголку в стоге сена?
— А никто не говорил, что ваше задание будет простым. Не только найти, но и выяснить, откуда она у него взялась, — раздражённо поправил меня визитёр. — Возьмётесь?
Вместо ответа я открыл на пустой странице свой ежедневник и протянул ему вместе с шариковой ручкой. Незнакомец вернул мне блокнот с вложенной фотографией исчезнувшей монеты. На аверсе была изображена голова женщины с ниспадающими, вьющимися локонами до плеч под надписью LIBERTY и годом чеканки 1794.
— Для этого мне придётся смотаться в Россию. Хотя бы на пару-тройку дней.
— Вы ведь оттуда родом, поэтому выбор и сделан в вашу пользу. Или у вас проблемы с российским законом?
— Никаких.
— К тому же, есть вероятность, что эта монета не единственная, а вторая осталась там, в России. И если вам удастся отыскать обе монеты, то сумма увеличится вдвое, — уточнил мужчина.
— А расходы? — Я мельком оценил предложенную мне сумму гонорара, вернул закладку на место и закрыл блокнот.
— Значит, берётесь?
— Берусь, — Кивком головы я подтвердил своё согласие.
— Это вам для связи, там всего один контакт. Больше с этого номера никому не звоните и носите аппарат при себе, — Незнакомец протянул мне небольшой кнопочный телефон и пластиковую карту. — На карте достаточная сумма, но не безлимит. Пожалуйста, будьте поэкономней, знаю я вас русских!
Оставшись в одиночестве, я внимательно осмотрел телефон, пластиковую карту, глянцевую обложку блокнота и шариковую ручку. Дактилоскопический порошок я делаю сам, смешивая в разных пропорциях окись меди, кукурузный крахмал и сажу. Обработав обнаруженные на всех предметах отпечатки пальцев, я перевёл их с помощью прозрачного скотча на лист белой бумаги и сфотографировал на камеру своего смартфона.
Может статься, что смерть Русанова — не роковая случайность, и монетой завладел его убийца. Нужно подстраховаться и узнать, с кем придётся иметь дело: мне не улыбается плыть по Сене с дыркой во лбу.
Перебравшись больше десяти лет назад во Францию, я даже не предполагал, что Париж настолько наводнён бывшими земляками. Мой закадычный друг Михаил Папин, он же Мишель Папен — инспектор полиции в 13 округе Парижа. По приезду он помог мне с лицензией, во многом благодаря Михаилу, я занял вакантное место в среде частных детективов и со временем открыл собственное агентство.
— Спокойно, Миша! Я — Дубровский!
— Андре! Что-то ты совсем забыл про друзей, — Голос в трубке прозвучал с заметной укоризной. — Вспоминаешь, только когда прижмёт. Опять отмазывать тебя за незаконное проникновение?
— Отрицать не буду, Мишель: прижало. Обещаю, закончу дело — оторвёмся по полной.
— Ладно, говори, что надо. Мои расценки ты знаешь.
— Надо пальчики пробить, двойной тариф за срочность. И ещё: отель "Fiat", Пётр Русанов. Обстоятельства смерти, причина ну и прочее.
— Чую, влип ты в историю, Андрюха. — Голос Михаила посерьёзнел. — Окей, сделаю все от меня зависящее. Кидай отпечатки, через час будь в бистро "Flunch" на Клишах.
— Отзеркалить их не забудь!
— Не держи меня за идиота! — рассердился Папин и нажал отбой.
После недолгих поисков в интернете мне удалось раскопать информацию о раритете. "Распущенные волосы" — самая первая монета достоинством в один американский доллар. Не так давно одну из монет приобрёл неизвестный коллекционер за сумму, превышающую 10 миллионов долларов. Вот это поворот: меня просто поимели, посулив копейки за стоящую вещь! Со злостью хлопнув дверью конторы, я прыгнул за руль своего новенького Peugeot, которого ласково называю "пыжиком", и уже через полчаса был в бистро. А не пообедать ли мне заодно?
— Месье Жан, не жадничайте. Уважьте постоянного клиента, — обратился я к гарсону, который уже занёс огромный тесак, чтобы отрезать мне кусок от запечённого свиного окорока. — В прошлый раз у вас получился ломоть не толще пергамента.
— А месье в отместку соорудил на тарелке египетскую пирамиду из гарнира, как местные посетители-клошары, но даже не притронулся к нему, — с улыбкой парировал Жан.
— Каюсь, грешен, обещаю не безобразничать. Но и от вас жду послабления.
Своё блюдо я прикончил минут за пятнадцать, откинулся поудобнее на спинку стула в ожидании и огляделся по сторонам. Через пару столиков от меня расположился мужчина неопределённого возраста с длинными волосами и в очках с невообразимыми диоптриями. По виду — настоящий клошар, но почему же у него в тарелке так мало гарнира?
— Мишель, похоже, за мной хвост, — прошептал я в трубку, прикрыв рот ладонью. — Попытаюсь обрубить, но могу чуть задержаться.
Я поднялся из-за стола, быстрым шагом покинул заведение и юркнул в магазин напротив, успев по дороге закинуть телефон в багажник своего "пыжика": наверняка жучок там. Вылетевший следом "клошар" подошёл к машине, и, не обнаружив в ней меня, выхватил смартфон. Я с удовольствием пронаблюдал через оконное стекло, спрятавшись за портьерами, как он приложил ухо к багажнику, после чего пнул колесо машины. "Пыжик" тут же протестующе зачирикал, и мужчина поспешил ретироваться. Я проследил за ним до метро, после чего вернулся в бистро: Папин уже ожидал меня там.
— Зря ты так всполошился, — обрадовал меня он. — Отпечатки принадлежат Анри Бюжо. Он довольно состоятелен, один из известнейших нумизматов Франции, Кавалер Ордена Почётного Легиона по ходатайству Министерства Культуры, он там один из главных экспертов. Живёт по адресу: Русселе, тридцать. Какая от него может исходить угроза?
— А что по Русанову?
— Смерть по естественным причинам — инфаркт, — доложил Михаил. — Пётр Русанов, шестьдесят четыре года, ранее в шенгенскую зону не въезжал. Кто знает: может, у старичка от избытка парижских впечатлений сердчишко и прихватило. В общем так: Русанов вернулся в отель около трёх пополудни сам не свой, это заметил портье, и сразу поднялся в номер. Через пару минут камера на крыше соседнего дома зафиксировала, как мужчина в одиночку вышел на балкон, а через некоторое время схватился за левую часть груди, перегнулся через перила и…
— Может быть, в крови что-то или в желудке? Свидетелей всех допросили? Вскрытие было? — забросал я друга вопросами.
— Ну конечно! При нём ничего не нашли, но деньги и документы в сейфе в целости и сохранности. Свидетелей опрашивал инспектор Бошан лично. Так что, криминал исключён. Короче: деньги на бочку!
О том, что погибший мужчина обладал предметом, стоящим целое состояние, я решил умолчать: зачем Папену лишний геморрой?
Константин Яровой был уличён мной в связи с бандой карманников, которых он наводил на постояльцев отеля "Fiat": туда заселялись в основном туристы — выходцы из бывшего СССР. Почему именно они были выбраны в качестве жертв? Ответ прост до неприличия: этот контингент редко обращается за помощью в полицию. Если говорить честно, то это пустая трата времени: у полиции куча подобных дел, и все они спускаются на тормозах. Но пару лет назад один из моих клиентов все же решил пободаться, а инспектор Папен переправил его ко мне. Чтобы выйти на след грабителей, мне пришлось остановиться в этом отеле. Я засветил на рецепции бумажник с купюрами, а прогуливаясь по набережной Сены, заприметил в отдалении следующий за мной по пятам автомобиль.
Филиппо — карманник от Бога, как бы смешно это не звучало. Он — румын, но косит под итальянца. Перед мостом Бир-Акейм Филиппо вышел из машины и подбежал ко мне с картой Парижа в руках, как бы в поисках нужного адреса. Завязался разговор, и внезапно выяснилось, что мой собеседник — фанат футбольного клуба Рома. Что тут началось! Филиппо изображал футбольные финты, раз за разом пиная мои ботинки, толкал меня руками и плечом в грудь, прикрываясь картой. Виртуозно облегчив мои карманы на пару сотен евро и карнет — десяток билетов на метро, Филиппо потерял ко мне интерес, рванул к своей машине и попытался удрать. Когда я подсел к нему в кабину и пристегнул наручниками к рулю, воришка скис и сдал своего подельника Костю со всеми потрохами. Украденное им пришлось вернуть с лихвой, чтобы не загреметь в полицию, и теперь у меня есть неплохие информаторы в криминальной среде.
В случае с Русановым могла сработать годами отлаженная система, а значит, надо бы надавить на Костика. Припарковав машину неподалёку от отеля, я пересел назад и спрятался за сиденьями. Через полчаса томительного ожидания двери отеля распахнулись, и на пороге появился мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и дымящейся сигаретой в зубах.
— Костик! Курить — здоровью вредить, бросай и иди сюда, разговор есть. — Я открыл дверцу машины и поманил Костика пальцем.
Мужчина вздрогнул, посмотрел в мою сторону, но не сдвинулся с места.
— Я настаиваю. Тюряга — не санаторий, а ты же ведь не враг своему здоровью, Костик?
Яровой в ярости бросил окурок на мостовую и направился ко мне.
— Не возьму в толк, почему в двадцать первом веке у дверей отеля отсутствует урна. Неужели это так накладно?
— А на кой? — непритворно удивился Константин. — После дождя потоками воды все смоет в канализацию. Это — фишка Парижа, детка. Зубы не заговаривай, зачем звал?
— Не догадываешься?
— О чём я должен догадываться?
— С вашим выпавшим русским не Филиппо ли в футбол поиграл, а? — Я заговорщически подмигнул сидящему рядом собеседнику.
— Не понимаю, о чём ты, Андрей. — У Костика вытянулось лицо, и он резко закашлялся, чтобы скрыть волнение. — У фликов никаких претензий.
— Поэтому их и называют федерацией идиотов. Сам прикинь: солидный мужчина, будучи в Париже впервые, вряд ли выйдет прогуляться без гроша в кармане. Согласен? Люди в его возрасте не распихивают кэш на текущие расходы по карманам. Но вот незадача: бумажника-то при нём не нашли. А у меня есть информация, что бумажник у Русанова имелся. Не поделиться ли мне своими соображениями с инспектором Бошаном, как считаешь? В ихнем курятнике он не самая глупая птица.
— От меня ты что хочешь? — отрывисто бросил Яровой, опустив голову.
— Что было в бумажнике? Отвечай, только честно!
— Пять соток евро и безымянный пластик! Как на духу! — Костик достал из внутреннего кармана куртки бумажник и протянул мне. — Филиппо забрал деньги, а мне оставил карту и лопатник. Вот он, вроде из крокодиловой кожи, дорогущий наверно. С карты слил только две мили, больше не даёт.
— Ладно, верю. — С замиранием сердца я нащупал под подкладкой бумажника очертания чего-то круглого и плоского и вернул Костику пластиковую карту. — Держи, эта карта мужику уже не пригодится, а бумажник я у тебя конфискую. Закладывать не буду, но с тебя причитается.
— И на том спасибо, — недовольно пробурчал Яровой, выходя из машины.
Не без труда я нашёл карман потайного отделения и извлёк-таки монету из бумажника. Да, это она, та же, что на фотографии — "Распущенные волосы"! Надо срочно позвонить месье Бюжо и серьёзно с ним поговорить о цене.
— Месье Дюбуа, я же просил вас быть всё время на связи? — Голос Анри Бюжо срывался на крик, и мне пришлось отставить телефон чуть в сторону. — Вы нарушили наш с вами договор, и если это повторится, то я буду вынужден уменьшить сумму вашего вознаграждения.
— Разве это — вознаграждение? В лучшем случае жалкая подачка. Я узнал стоимость монеты, месье Бюжо.
— Как вы меня назвали?
— Взгляните в окно, я стою на противоположной стороне улицы.
Портьеры в одном из окон второго этажа затрепетали, и я наконец-то увидел настоящее лицо моего клиента, прильнувшее к оконному стеклу. Месье Бюжо оказался статным, крепким на вид и ухоженным мужчиной. Причислить его к какой-то определённой возрастной категории было затруднительно: гладко выбритое лицо, совершенно лысый череп, и лишь седые брови и дряблый подбородок позволили сделать вывод, что Анри Бюжо как минимум годится мне в отцы.
— Изумительный вкус, месье Анри! — похвалил я предложенный мне кофе.
— В его состав входят кофейные зёрна, которых не найти во всей Франции! Если партия кофе не прошла таможенный контроль, это не значит, что ей суждено пылиться на складе. Надеюсь, вы понимаете, о чём я, месье Андре? — Старик многозначительно поиграл бровями. — А потом, я чуть ли не по зёрнышку смешиваю различные сорта. Несмотря на годы во мне ещё не угасла страсть к экспериментам.
— И к авантюрам. К чему было устраивать этот маскарад?
— Хотел скрыть свой статус, да и привычка, — засмеялся Бюжо, достал из кармана кругляш серого цвета и небрежно бросил на стол. — Знаете, когда я собирал свою коллекцию, этот фокус с переодеванием помог мне не единожды. В образе клошара я периодически обхожу местные блошиные рынки и барахолки. Вот последнее приобретение: потраченные впустую время и десять евро. Самарканд, пятнадцатый век, серебрянная монета времён Улугбека, но сильно изношена и отверстие с краю. Возьмите в качестве приза, ведь в случае с вами, месье Андре, фокус не удался. Старею наверно.
— На тебе, Боже, что нам негоже? — Тем не менее, я положил монету в карман. — А для чего было скрывать статус? Чтобы заплатить поменьше?
— Даже если так, что в этом предосудительного?
— Ничего, согласен. Но монета не ваша собственность, почему я должен передать её вам? — Я допил кофе и поставил чашку на стол.
— А как же наш договор? Во Франции — это святое, сразу видно, что вы — не француз, — нахмурился старик.
— Нашли чем попрекнуть! — вспыхнул я. — Облапошить незнакомого человека, который оказал тебе услугу: как же это по-французски!
— Месье Дюбуа, — пролепетал Бюжо, руки у него задрожали, и он поставил чашку на стол, чтобы не расплескать содержимое. — Я правильно понял: "Распущенные волосы" у вас? Неужели вы её нашли?
— Предположим.
— Покажите, — с придыханием выговорил старик.
— Забирайте, она внутри! — Я хлопнул бумажником с монетой по столу, следом швырнул телефон. — Деньги переведёте на карту. Счастливо оставаться!
Месье Бюжо смахнул со стола телефон и схватил бумажник, не обратив ни малейшего внимания на то, что я направился к выходу.
По дороге в агентство я успел немного остыть и трезво оценить ситуацию. Как же ловко этому старикашке удалось выудить у меня монету! Может быть, в кофе какую-нибудь психотропную гадость подсыпал? Не исключено, лишь бы с деньгами не кинул.
Я забежал в магазинчик рядом с агентством и первым делом подошёл к банкомату. Однако! Месье Бюжо уже успел перевести на карту сумму, втрое больше обещанной. Только вот радоваться этому приобретению или сожалеть об упущенной выгоде? Пустое: главное — дело закончено, а это надо отметить с Мишелем, раз дал обещание. Тут же на месте я приобрёл пару бутылочек Шато де Монтифо — любимого сорта коньяка Папина, а немного подумав, добавил в корзину багет и пару нарезок. Вернувшись в агентство, я запер дверь, водрузил покупки на стол и невольно расхохотался. А ведь Бюжо прав, чёрт возьми: ну не французы мы с Мишелем. Привычки, типа шашлычка под коньячок, никуда от нас не делись, но мы их никому и не навязываем.
Перед тем, как перебраться в Париж, Филиппо долгое время жил в Италии и своё мастерство отшлифовал на туристах, которых в Мори немеряно. Увидишь Неаполь и Мори — увидишь Италию, так когда-то говорили итальянцы. Название города Мори созвучно с "умереть", а Париж заменил Неаполь: так появилось "Увидеть Париж и умереть". Так кто же ты такой, Пётр Русанов, нашедший свою смерть на парижской мостовой?
Мои размышления прервал стук в дверь, но последние события свели на нет весь энтузиазм.
— Ferme! Закрыто! — крикнул я, после чего в дверь забарабанили с удвоенной интенсивностью.
Я бросился к выходу, отодвинул щеколду и в бешенстве распахнул дверь: на пороге стоял Анри Бюжо со счастливой улыбкой на губах и коробкой Мартель в руках.
— Как бы это вам объяснить, месье Андре? В моей жизни было много женщин, я вожделел их, добивался и получал. Или не получал, но тут же находил им замену. — Месье Бюжо деликатно кашлянул в кулачок. — Красотки и не очень, порой даже откровенные дурнушки, со временем их лица поблекли, а имена стёрлись из моей памяти. Но тут другое: каждая монета из коллекции помнит тепло твоих рук. Она полностью твоя, и ничья больше, не то, что женщины, а это дорогого стоит.
— Вам не приходило в голову, что вы — сумасшедший? — съязвил я.
— Признаюсь, приходило, — кивнул головой старик. — Но суть в том, что я — повёрнутый нумизмат, а как человек, совершенно нормален. Как вы думаете, на что способен настоящий коллекционер, чтобы обладать сокровищем? Просто обладать, и ему безразлично, знает кто-то об этом или нет.
— Наверно, на многое.
— Нет, месье Дюбуа. Вообще на все. На низость, предательство, преступление. Поймите, я не в силах продать "Распущенные волосы", а вы бы просто не смогли. Или в лучшем случае за цену меньше той, что я вам заплатил, поверьте.
— Это почему? — удивился я.
— Без обид: вы — никто в нашей среде, с вами не захотят связываться. Другое дело я: мне позволительно просто заявить, что я счастливый и давний обладатель "Распущенных волос", и выставить монету на аукцион iNumis, он проходит здесь, в Париже, — с апломбом объявил месье Бюжо.
— Но ведь вы не хотите её продавать!
— Вот мы и добрались до главного. Помните, я вам рассказал о второй монете? Есть вероятность, что она существует, и вот её я готов продать. Меня больше устраивает та, что уже имеется. А в каком состоянии — практически "без обращения"! Как такое возможно? — не уставал восторгаться коллекционер.
— Чтобы продать, сначала нужно найти. Нет уж, месье Анри, ищите другого дурачка и продолжайте восхищаться новоприобретением.
— Дурачком можете оказаться вы, месье Дюбуа, если откажетесь. Ведь я готов это сделать исключительно из расположения к вам, и обещаю поделиться половиной окончательной цены лота. Это — гигантская сумма! — огорошил меня старик.
— Месье Бюжо, а вам неожиданно удалось меня уговорить. — Я придвинул свой стул поближе к столу. — Но объясните, с чего вы взяли, что другая монета может находиться в России, и почему она представляет для вас меньшую ценность, чем первая?
— Многие известные нумизматы взяли за моду ставить своё клеймо на экспонатах коллекций. Некоторые считают это варварством, но лично я придерживаюсь противоположного мнения. Это — своеобразный бренд, как говорят нынче. В моей коллекции много экземпляров с клеймами, но из российских до сегодняшнего дня был только полуполтинник с клеймом Гуттен-Чапского.