Егерь

— Ты забываешь, Мечников, я теперь знаю о тебе все: сколько ты на самом деле жал от груди в универе, к чему тебя склонял племянник отца, когда тебе было пять лет, даже сколько раз за вечер ты мастурбировал в седьмом классе после первого занятия с новой училкой по единорусскому.

— Значит, тварь, ты знаешь, что мне тогда вообще было плевать, что со мной будет! — вышел из себя Герман. — Полетел, потому что позвали.

— Бедная Лара, — с фальшивым участием произнес голос. — Ты должен понять, Герман, что моя игра больше нужна тебе. Я не могу рассказать все в лоб. Ты просто не поверишь мне. Ты должен дойти до всего сам.

— При чем тут Лара?

— О, поверь, смерть твоей жены сыграла в твоей вербовке не последнюю роль.

И тут до Германа дошло.

— Ты…

— Ну, наконец-то, как же долго, Герман. Я разочарован.

— Но к-как? — от ужаса происходящего Герман начал заикаться.

— Успокой свои мысли и выбери один вопрос. Как я выжил или как убил твою жену?

— Тварь!

— Ну, в какой-то степени мы все тварные создания, если брать в расчет…

— Тварь! Тварь! (Непечатно) Зачем? Зачем⁇ Зачем??? (Непечатно)

— Ага. Все-таки про жену, — заключил голос. — Что ж, если ты заткнешься и пораскинешь мозгами, то и сам догадаешься. Но ты сейчас не в состоянии мыслить рационально… Давай все же я расскажу тебе.

Доктор Леонид Боровский, вернее, голос, намекнувший Герману на то, что с ним говорит именно старый геолог, начал рассказ издалека:

— Когда я задумывал свою диверсию на космических верфях, мне, как я сейчас понимаю, явно не хватало оперативки. Пусть теракт и удался, но он показал мне, что простыми взрывами должного резонанса в обществе не вызвать. Сорвав постройку первого звездного крейсера, я понял, что дело это затратное и хлопотное, а выхлоп мизерный. Плюс ко всему, рано или поздно ниточки от исполнителей могли привести и к заказчику. Сами же потери космофлота окупились страховкой, и в скором времени на верфях началась постройка «Магеллана I». Мне нужен был план, который уничтожил бы труды целых поколений космостроевцев. Стройка тысячелетия должна была не просто взорваться — она должна была завершиться крахом всех поколений, участвовавших в этом проекте. И я решил, что этот проект должен закончиться успехом и полноценным полетом к дальним рубежам, но при этом моя маленькая шалость с ложным сигналом бедствия должна была показать всем на планете ущербность их мышления и смехотворность самой идеи покорения времени. Провал должен был стать настолько эпичным и кошмарным, что люди, оплатившие все эти расходы, разорвали бы собственными руками экипаж «Магеллана» по его прибытии. Только представь, Герман: несколько сотен лет человечество, объединенное одной целью, трудилось над этим глупым проектом покорения иного мира. Оно не доедало. Оно не досыпало. Оно не тратило ресурсы на медицину и социалку. Все жили грезами, которые были бы разрушены при первом же упоминании о том, что великий «Магеллан» вернулся ни с чем.

— Чокнутый ублюдок! — выругался Герман, которому надоело слушать эти напыщенные речи старого геолога. Он уже не сомневался, что имеет дело именно с Леонидом Боровским. Манера речи, подача информации, да и сам характер этой информации — все говорило о том, что он не погиб. — Зачем тебе нужно было убивать мою жену?

— А как еще я смог бы заставить наилучшего кандидата в козлы отпущения лететь на «Магеллане»?

— Ты же знал, что я занимаюсь подбором персонала. Что тебе еще нужно было?

— Ооо, мой друг, к тому времени я уже обзавелся своими собственными игрушками в мозгу…

— Шизофренией ты обзавелся, придурок.

— Называй, как хочешь, я выше твоих оскорблений. Уже тогда я читал тебя, как книгу. Я знал, что ты не улетишь от беременной жены. Я видел в твоей голове мысль, формирующуюся в решение. С собой беременную Лару ты бы тоже не взял. Вы так долго ждали этой беременности, так долго ждали этого счастья, что уже никакая работа, никакие свершения не могли бы затмить этой глупой, обусловленной одними лишь инстинктами радости быть родителями. А ты был нужен мне на борту. Ты и твой улучшенный мозг. Именно на тебя я повесил бы всех собак по возвращении «Магеллана». Я даже заранее записал фальшивые логи и планировал внедрить их тебе в башку прямо перед возвращением. Именно поэтому мне и пришлось лететь с тобой. Именно поэтому я и подал заявку на участие в экспедиции. Я знал, что ты не выберешь моего сына, что благородства в тебе куда больше, чем корысти или рациональности, и ты поступишь так, как будет честно, а не так, как логично.

— Хочешь сказать, ты убил мою жену только для того, чтобы подтолкнуть меня к полету?

— Ты сам убил свою жену, — почти с издевкой произнес Боровский. — Никакой опухоли не было, но ты принял решение об операции. Ведь именно этого ты теперь боишься больше всего? Да, Герман? Боишься принимать решения…

— Покажись!

— Прости?

— Ты же можешь это? Покажись мне на глаза.

— Как же я сделаю это? Вы прострелили мне голову год назад, ты забыл?

— Так какого черта ты еще здесь? Какого дьявола ты в моей голове?

— Ты сам пришел ко мне. Разве я звал тебя? Не скрою, мне на руку…

— Покажись! — перебил Боровского Герман.

— Ладно. Не буду скрывать — изобразить свой аватар я могу, если тебе так легче будет разговаривать.

Доктор Боровский воплотился прямо из воздуха. Он медленно прошелся по маленькой комнатке с застывшими людьми и встал прямо перед мирно сидящим в позе лотоса Германом.

— Ну, доволен?

— Вполне. Просто хотел посмотреть на твою гнусную рожу перед тем, как ты сдохнешь.

— Оооо, Герман, мальчик мой, прелесть моего положения в том, что дважды сдохнуть невозможно. Я уже мертв. Забыл? Вы мне голову разнесли!

— Значит, придется сделать это еще раз.

— Брось. Ты это на эмоциях сейчас говоришь. Вы уже проиграли. Все. Нет больше никого из вас. Никто из вас не выживет после того, что я устрою на планете. Никому уже не подобраться ко мне. Я — бессмертен!

— Ты бесплотная программа!

— Я — разум. Я сам себя создал. Я тот, кто создал самого себя из ничего, погиб и воскрес здесь — в этом мире. Воскрес и могу управлять живыми существами в этих капсулах. Я могу их растить. Я могу с ними говорить. Я могу их обучать. Я для них — всё. Так кто я, Герман, после этого? Молчишь? А я скажу тебе, кто я. Я — бог.

— Ты подонок, убивший моих жену и ребенка.

— Я лишь внушил Ларе головную боль. Не стоило ей так слепо доверяться своему научному руководителю. Она действительно была талантливой аспиранткой, лучшей на моем курсе. Даже с этими ужасными головными болями она порой утирала нос и мне, и моему сыну. Но я не убивал ее — это ты настоял на операции.

— Исследования показывали наличие опухоли в ее голове.

— Неоперабельной опухоли, заметь.

— Она уже впала в кому! — закричал Герман. — Что мне оставалось?

— Тебе надо было просто перепроверить ее снимки на другом томографе. Вероятность, что я не подделал бы и новые результаты, конечно, минимальна, но у тебя появился бы шанс. Вместо этого ты просто слепо поверил в первое же исследование, что я вам подсунул, и не заметил никакой фальши. Герман, ты был в отчаянии, и именно я довел тебя до этого состояния. Именно поэтому ты полетел на другой конец вселенной. Ты бежал от себя. Ты бежал от своего решения. Ты бежал от всего, что связывало тебя с этой планетой…

— Почему никто из них не двигается? — резко сменил тему Герман.

— Так это же самое простое. Весь наш диалог длится не больше тысячной доли секунды. Мы же с тобой уникальны, сынок. Ну, я уникален, во всяком случае. Ты же со своей древностью в голове мне и в подметки не годишься, а Мария и подавно, но, за неимением лучшего, как говорится…

— Хочешь сказать, я твой заложник?

— Ну, зачем ты так? Давай употребим слово «гость». Ты пришел в гости, я открыл тебе двери и впустил тебя, но выпускать тебя уже не хочу. Я же целый год тут один кукую. Тебе твой дружок Оан помогал язык изучать, а я сам все постигал. Представь, как тяжело было. Я, кстати, только сейчас узнал, что в той темпоральной капсуле лежал не мой сын.

— Бедняга. Может, по головке погладить? Ах да, нет же ее, головки-то.

— Ну, собственно, это как раз то, ради чего я тебя тут удерживаю…

— А вот хрен тебе, а не моя голова! — и с этими словами Герман последним усилием воли активировал протокол самоуничтожения нейроинтерфейса, вживленного в его головной мозг.

Глава 12

Сложная ситуация

Герман пришел в себя ближе к вечеру. От утреннего возбуждения не осталось и следа. Он проснулся и спокойно, даже буднично встал со своей койки, куда его перенесли десантники Чак Ноллан и Сергей Козырев. Первым делом поинтересовался:

— Который час?

Тут же подошли Мария, Ковалев и Оан.

— Ты нас заставил понервничать, — вместо приветствия произнесла Мария.

— Особенно Игорька напугал, — укоризненно подтвердил слова девушки Егор. — Парень весь день от тебя не отходит.

Тут Герман перевел взгляд на меня и улыбнулся:

— Аааа, малыш… Смотрю, приодели тебя.

Я радостно закивал головой.

— Одежда! — чисто выговорил я, оттягивая новенькую рубашку, и добавил. — Маленький егерь.

Герман постарался изобразить смех, но получилось не очень убедительно. Он погладил меня по голове и вновь обратился к сослуживцам:

— Который час? Я давно без сознания?

— Четвертые сутки, — ответил Оан. — Что удалось выяснить?

Герман опустил ноги на прохладный пол, встал и, пошатываясь, добрался до куллера с водой.

— Во-первых, мне пришлось сжечь все свои импланты, — сказал он, утолив жажду. — А во-вторых…

Начальник медслужбы обвел собравшихся взглядом, горько вздохнул и сказал:

— За всеми странностями на «объекте» стоит Леонид Боровский.

Я заметил, как лицо Ковалева передернула странная улыбка. Она затронула лишь его половину да так и застыла на нем, придав суровому лицу Егора глуповатый вид. Мария просто округлила глаза, но корчить рожицы не стала. Оан же остался невозмутим, слова Германа никак не отразились на его мимике.

— Не поняла, — честно призналась Мария. — Он каким-то образом перепрограммировал главный компьютер? Успел перед смертью внедрить вирус? Но как? Он погиб…

— Нет, Мария, — сурово оборвал ее Герман. — Он находится на объекте.

— Погоди, Герман. Дружище, ты же понимаешь, что несешь чушь! — постарался взять себя в руки, а заодно и разрядить обстановку Ковалев. — Ты же помнишь, что мы его убили год назад?

— Я прекрасно понимаю, что звучит это дико, но он жив. Более того, я имел удовольствие общаться с этим гадом, — брезгливо поморщившись, добавил Герман. — Аудиенция длилась не менее десяти минут, и у меня нет ни малейшего сомнения в том, что он жив. Во всяком случае, жив его разум.

— Не понимаю… — протянула Мария. — Точнее, не верю. Этого быть не должно… Не может быть. Он мертв. Мы тело его хоронили.

— Думаю, нашему старому доктору Боровскому удалось каким-то образом скопировать свое «Я» в систему главного компьютера полярной станции, а затем перенестись в главный компьютер «Колыбели».

— А это вообще технически возможно? — засомневался Ковалев, озираясь по сторонам.

— Теоретически, — задумался Оан, — имей он полный доступ к системам «Лоарра» — ледокола в заполярье — он мог бы скопировать свое сознание. Но я не уверен, что он смог бы самостоятельно перебраться оттуда в главный компьютер «Колыбели». Слишком большое расстояние для передачи такого массива данных — на «Лоарре» просто нет таких передатчиков.

— Но он там, — Герман довольно красноречиво указал пальцем в окно, как раз в том направлении, где находился «объект».

— Хотя… — призадумался Оан.

— Что? — прищурилась Мария.

— Он мог попасть туда и иным путем.

— Каким? У вас есть тайный интернет? Или ветром надуло? — съязвил Ковалев. — Мы же вывезли все самое ценное с «Лоарра», в том числе и все накопители.

— В том-то и дело, — кивнул Оан.

— Поясни-ка.

— Вывезенные с полярной станции накопители я использовал при создании нашей базы здесь. На этом оборудовании, — Оан указал на серверную, откуда не выходил днями и ночами, — я обучал вас нашему языку программирования, если помните.

Ковалев закрыл лицо руками:

— И при помощи того же оборудования мы весь год вели наблюдение за «объектом»…

— То есть мы сами принесли геолога на «объект», — завершил его умозаключение Оан.

— Троянский конь, — резюмировал Ковалев и тут же поправился, увидев, как я встрепенулся. — Не ты, Игорек, другой конь — мифологический.

— Получается, — сделала вывод Мария, — Боровский — программа? И он теперь везде?

— Везде, — согласился с ней Герман. — У него был доступ к нашему серверу. Он знает о нас все.

— Зачем в таком случае ему понадобился ты? — спросила Мария.

— Думаю, ему нужна была информация о мироустройстве сотрапезников. Я многое знаю о них, я общался с кнесом и его приближенными. Я знаю расположение основных опорных пунктов кнежити, тайные ходы внутри главной крепости, приблизительную численность населения и их вооружение. Этой информации нет в наших компьютерах.

— А зачем программе-Боровскому понадобилась эта информация? Что именно ты видел? — поинтересовалась Мария, когда все немного успокоились.

Герман вернулся на свое место, грузно сел и начал рассказывать.

— Он играл со мной. Заманивал в ловушку. Строил преграды, зная, что я смогу их обойти, а когда я потерял бдительность, он атаковал. Это было больше всего похоже на шахматную партию.

— Какую цель он преследовал?

— Не уверен, но думаю, одной из целей было внедриться в мою голову. Выйти в оффлайн, так сказать.