Помоги проекту - поделись книгой:
Diana Vilka
Квинтэссенция хаоса
— Ах, так вот, как выглядят лепреконы! — протянул мальчик разочарованным голосов. Пес под его ногами гавкнул в подтверждение. Зрелище действительно было разочаровывающим. А где острые зубы? Загребущие, скрюченные пальцы рук; слюна жадности, стекающая по золотым монеткам? Нет, это был какой-то неправильный лепрекон, а возможно и не лепрекон вовсе! Артур знает, Артур читает конспиралогические книги и комиксы. Нельзя не верить комиксам, это практически негласное правило маленьких озорных мальчиков от девяти до тринадцати лет (и девчонок тоже). Что случается с детьми после тринадцати, Артур не знал, но мальчики и девочки в округе по определению вели себя слабо и странно. Где такое видано, чтобы мальчик держал девчонку за руку?! Девчонки вообще-то недурно умеют пинаться, а такие девочки как Ли дадут маху, даже такому озорнику как ему!
Это, впрочем, не мешало псу заливисто облаять каждого человека в кабинете. С собачьего это звучало так: «Смотрите, смотрите! Это мой друг, мой лучший друг! Я его защитник, и подойдите к нему хоть на шаг, я растерзаю вас на мелкие косточки!» Артур оценил реакцию пса. Не то что эти кошки!
С лицом человека, который полностью контролирует ситуацию, он оглядел пространство и разочаровался еще сильнее. Это был небольшой светлый кабинет. Практически до неприятного светлый. Возможно, все дело в розовых и персиковых оттенках стен. Вдоль них расположились одиночные столики — какой-то не совсем квадратной формы. С горечью во рту, Артур признал в них парты. Ученики само собой за партами больше не сидели, видимо присутствие Артура вспугнуло нерадивых студенток. И чего эти взрослые пугаются детей? Как будто бы это не взрослые запретили есть много сладкого, и строить бункер из старых досок и хорошего куска лесной грязи.
Артуру было двенадцать. Практически тринадцать, что неминуемо приближало его к страшному возрасту недетства. И на секунду, не больше, нет, даже на пол секунды, его щеки налились кровью и заполыхали жаром. Ох уж эта страшная черта после тринадцати!
Девушки, а это были именно они, столпились где-то в углу огромной кучей. Цветастые платья, постоянный стук каблуков и ядерная смесь духов невольно напомнило Артуру об ежемесячных посиделок мамы и ее подруг. Страшное зрелище, а уж с каким усердием потом приходилось оттирать щеки от налипшей красной помады!
Но девушки были даже немного приятными, не кидались на него и не называли
Артур снова посмотрел на "
И, может быть, это действительно выглядело бы забавно, интересно и смешно, если бы не одно «НО». Артур, заваривший всю эту кашу с перемещением, пытался сбежать из летней школы, не для того, чтобы попасть в другую!
— Капец невезуха!
Мадам Гризельда за всю свою обширную преподавательскую жизнь видела много всякого. И это не считая те три странных года с постоянными войнами и злыми магами! Как будто у всей этой злодейской компании есть планер: кто, когда и во сколько нападает на стены Алфеи.
Полное безобразие!
Впрочем, ее железный характер было сложно поколебать. Она высекла себя из камня и дисциплины. Она понимала, почему девичьи сердца часто ёкали и совершали по ее меркам непростительные ошибки; понимала, как приструнить особо наглых девиц, и наоборот, как раскрыть самый тихий и забитый цветочек. Гризельда знала, какому коллеге следовала бы ужестить свой характер, а кому следовало бы пойти в долгий отпуск. У мадам Гризельды уши были везде. Глаза тоже. В конце концов, эта была ее работа.
Но вот чего она не понимала — так это детей. Тонких и пухлых, тихих и наглых, озорных и примерных, темненьких и светленьких, с русалочьими хвостами или без них, с магией или без нее, мальчики и девочки — неважно, любой из них был по особому ужасен. Они выбивались из ее графика, выбивались в принципе из любых правил. Их нельзя было успокоить хорошей чашкой чая и наставнической беседой, их нельзя было укротить уборкой помещений. Дети оставались детьми, нелогичными и недисциплинированными маленькими существами, то есть абсолютно всем тем, кем Гризельда не являлась.
По ее скромному мнению, лучше еще раз выстоять атаку ведьм, чем провести хоть один день нянечкой чуда-юда.
Именно поэтому, визит, никак иначе не назовешь — странной компании, выбили ее из колеи. Клянусь магией, у нее даже защемило сердце!
Она и директриса Фарагонда наслаждались как нельзя хорошими последними учебными деньками. Семестр подходил к концу, все злые волшебники и волшебницы, жаждущие забрать себе магию огня дракона, несли свое наказание, а маленький клуб Винкс окунулся в суету невыполненных домашек и тайных свиданок под крышей школы.
Чай был хорош, крепок и свеж. Шоколад мягко таял на зубах, беседа шла непринужденно.
Идеальное чаепитие!
Бам!
Дверь кабинет отскочила от стенки.
Бам!
Они ворвались в кабинет.
Шеренгу вел за собой профессор Визгис. Его колпак стоял набекрень, в воротник вцепилось что-то пушистое и белое и громко орало.
«Кошка»— подумал Гризельда.
За Визгисом и кошкой, клацая зубами, гнался пес. За псом неспешным шагом хозяина шел лопоухий, тонкий, взъерошенный мальчуган. Практически воробушек. На вид не иначе, как хулиган. Шеренгу замыкали знакомые лица.
Конечно, здесь не обошлось без Винкс.
Было бы странно, если бы здесь не было Винкс.
— ТИШИНА!
Но ее никто не слушал. Впрочем, нужно отдать им должное. Сложно сосредоточиться на крике Гризельды, когда одна кошка намеривалась оборвать жизнь одного профессора.
Мадам Гризельда вперилась в директрису Фарагонду глазами, полными отчаяния.
Она уже говорила, что ненавидит детей?
Когда цирк закончился, Артур почувствовал себя плохо.
Он ведь только развеселился! Глупая школа!
Тонкая, взрослая леди обладала железным сердцем и волей. Такой сорт людей было особенно классно бесить. Они всегда смотрели на него так, будто он проклял их бабушку в третьем поколении и избавлялся от кошек каждый четверг. Простыми словами, они совершенно не понимали детей, оттого и вели себя также по-детски нелепо.
Пожилая леди с белым зефиром вместо волос была менее веселой. И менее интересной. Она была тихой, но обладала характером самурая. Такой женщине не нужно кричать, чтобы успокоить толку. Ей достаточно было встать.
Артур сразу вспомнил Мастера Сплинтера из «Черепашек-ниндзя».
Леди-Зефирка улыбнулась ему так, будто они были старыми приятелями, и жестом указала на Серафиму.
Артур вздохнул и послушно снял визжащую кошку в руку. Видите, никакого веселья!
— Чаю? — Мадам-Зефирка кивнула тощей леди и подтянула к столу стулья. Ладошкой. То есть магией. Что ж, возможно Артур иногда ошибался. Это может стать интересным.
Мадам Гризельда сделала то, что она делает всегда идеально, независимо от того, есть здесь дети или нет: исполняла поручение директрисы Фарагонды и наливала чай.
Прошло около получаса, когда успокоенного профессора, который в итоге оказался самым настоящим лепреконом, отправили в краткосрочный отпуск; мадам Гризельду от греха подальше присматривать за беспризорными девушками в кабинете профессора, любопытных девиц усадили поближе к мальчику, кошку накормили куском высококачественной вырезки, а пса мягкими подушечками для собак. От вырезки он почему-то отказался.
— Артур, да? Объяснишь, что здесь произошло?
Артур, конечно объяснил.
— Понимаете, Серафима кошка ленивая. Она вообще случайно пошла за мной. Она даже не моя кошка! Серафима ходит сама по себе, гуляет, где ей вздумается. И в этот раз ей вздумалось посидеть на шее у меня. Ну то есть буквально. А потом ей вздумалось укусить профессора нелепрекона…Ой! То есть, лепрекона, за уши, потому что они тонкие и похожи на перья. А Серафима любит перья.
Мадам Фарагонда кивнула. Артур засиял.
Рыженькая девушка, сидевшая слева от него через двух других девушек, открыла рот:
— Но, Мадам Фарагонда…
Леди-Зефир вскинула бровь, и рыженькая замолчала. Надо же, прямо как его мама!
— Не спеши, Блум. Мы обязательно разберемся со всем этим недоразумением и вернем Артура домой, верно, Артур?
Артур кивнул. Так требовался детско-взрослый этикет.
— Расскажешь откуда ты?
Артур задумался. Вообще-то родители запретили говорить незнакомым леди и джентельменам свой адрес. Но кажется, мадам Фарагонда обладала способностью читать мысли.
— Хорошо, давай я буду называть тебе название мест и ты кивнешь, если узнаешь что-то знакомое. Магикс? Солярия? Андрос? Эраклион? Мелодия? Зенит?
Надо же, сколько городов существует в Англии! Или это Канада? Артур не совсем хорошо знал географию.
Когда стало ясно, что мальчик не знает ничего, Фарагонда засомневалась. Редко, чтобы кто-либо из живущих в магическом сообществе не знал о Магиксе. Возможно ли…
— Может быть Земля?
На этот раз Блум молчала, но остальные девчонки засуетились и зашептались. Они переводили взгляд с Блум, на мальчика, с мальчика на мисс Фарагонду.
Артур почуял неладное.
— Ну не знаю, — протянул он. — Я не слышал, чтобы какой-нибудь город назвали в честь планеты. Это же прикиньте, приезжают инопланетяне, останавливаются отдохнуть, а им тут говоря: «Добро пожаловать на планету Земля, город Земля!» Сами подумайте, разве инопланетяне после этого захотят с нами знакомиться?! Они же подумают, что мы ваще не креативные и глупые. И никакими знаниями делиться не будут!
Текна считала, что мир движется по амплитуде логики. Даже если он отклоняется от курса — логика всегда берет свое.
— …и нет Стелла, нас не прокляли ведьмы. Нас вообще никто не проклинал. Сами влезли — сами виноваты!
Конечно, списать всю вину на злой рок было удобно. Но в том, что произошло, была только их вина. Они сами побежали за профессором Визгисом, сами не последовали за Гриздельдой, когда такая возможность была. И если проследить все причинно-следственные связи, логичным было и то, что единственные жертвы (или няни) были они сами.
Блум как-то говорила, что если корабль тонет, капитан тонет вместе с ним.
Однако, как бы сильна фея технологий не была в логике, она все равно почему-то не поняла, как один маленький мальчик, постоянно тявкающая собака и одна не слишком маленькая кошка умудрились исчезнуть с их радара. Шесть высококвалифицированных фей, несколько раз спасших всю магическую вселенную, не смогли справиться с одним человеческим детенышем.
Ну что за потеха для ведьм!
Они обшарили всю школу вдоль и поперек, почему то заглянули даже в колодец, но мальчик как будто испарился. Никто о нем не знал, никто его не видел, а те, кто видел, ничего не хотел слушать.
Так продолжалось до тех пор, пока Флора не заметила шустро взлетевшую маршрутку.
Ох, черт.
— Я вызываю специалистов. — Сказала Лейла.
Ситуация не могла стать хуже, чем была, не так ли?
Ведьмы Магикса были странными, но крутыми: шипастые, крашеные, наглые, но чертовски очаровательные. Что-то было в этой рваной джинсе, кожаной парке и тяжелых гадах. Артур был восхищен. В его мире, аксиома была такова: ведьмы и феи были совершенно обычными людьми, совершенно скучными и почему — то всегда взрослыми. Он уже встречал пару таких, ну совершенно не примечательные особы!
Эти ведьмы хоть горбы и бородавки не носили, но громко кричали, громко смеялись и громко слушали тяжелый рок. Мама бы назвала их плохой компанией. Артур назвал бы их обычными старшеклассниками. В его школе тоже были такие, только почему-то обладали нетипичными для таких компаний, манерами и совестью.
Пес рядом с ним звонко гавкнул и зарычал, что было достаточно справедливо. Если бы Артур был псом, он бы тоже зарычал. И как не зарычишь, когда такие очаровательные косточки и черепа нелепо висят на подвесках и в волосах!
Вообще — то Артур не планировал сбегать, но стены Алфеи так сильно напоминали ему собственную школу, что Артуру стало горько. Так получилось. И он не планировал залезать в этот воздушный автобус, но вы вообще видели эти желтые пузатые громадины на Земле? Любой уважающий себя озорник обязан прокатиться на этих самых воздушных автобусах, и заявить что желтые монстры лучше. Иначе, какой Артур озорник? И девочки — феи обязательно его найдут. Как-нибудь. А иначе, какие же из них феи?
К сожалению, по городу не бегали никакие Мерлины в остроконечных шляпах, не сверкали пастью огнедышащие драконы. И это, конечно, даже близко не «
Артур уже было собрался домой, но на горизонте замаячили ведьмы, и домой идти уже не хотелось. Он почуял их еще раньше, чем увидел. Есть у ведьм какой — то своеобразный аромат пепла, жженого сахара и крапивы. Компания из восьми человек, громко переговариваясь, заскочили в кафе.
Держитесь ведьмы, ваши черные сердца будут разбиты!
Если говорить по-честному, самая рациональная часть клуба Винкс находилась на грани нервного срыва. Брендон не мог их винить. Потеряй он мальчика, одной седой волосинкой не обошлось. Больше всего, конечно, было жалко Блум. Девушка имела привычку винить во всех грехах себя. Поэтому он искренне гордился Стеллой, чьи нервы были восхитительны стальными, если речь шла не о новой коллекции
Муза и Ривен перерыкивались. Муза отрицала, что ее вообще заботит судьба хулигана, Ривен пытался ее успокоить. И все знали, как Ривен умел успокаивать.
Чуть лучше дела обстояли у Флоры. Они свернулись с Гелией в каком-то углу и тихо переговаривались. Возможно, он читал ей стихи.
Другая часть клуба Винкс, чьи нервы могла успокоить только тяжелая работа, распределились у панели управления шатла. Тимми и Текна, прилипшие друг к другу бедром к бедру, говорили на языке, ему непонятному. Что-то что знают только феи технологий и умные мальчики-специалисты. Там же, привалившись к окну, стояли Набу и Лейла. Иногда Набу исчезал в столпе пурпурной пыли, возвращался и отрицательно качал головой. Лейла тыкала в другую точку на карте, пара обсуждала вероятность нахождение там пацана, Набу исчезал. И все повторялось снова и снова.
Тяжелее работа была лишь у Ская: ему приходилось успокаивать непоколебимую совесть Блум.
А потом они обнаружили столп неоновых искр. А за ними и ведьм.
Кто там говорил, что хуже быть не может?
— Значит вы не феи, потому что у вас типа нет крыльев? Чувиха, это отстойно! Значит, вы не умеете летать?
Виктория растянула губы в ухмылке. Что за наивняк? Ведьма без крыльев не умеет летать? Это было бы истинно позорное зрелище. Ведьма не умеет летать, дважды ХА-ХА. Но мальчик был очарователен, и никто вслух смеяться не стал.
Почему-то в самом центре её души, что-то держало её в стальных рукавицах, и запрещало по-человечески огрызнуться. Возможно, дело в этой не по-человечески глубокой синей радужки, в которой зрачки почему-то иногда сжимались от удовольствия, и из глаз сыпались искры. Типа настоящие искры.
А чувство, которое молодая ведьма не могла описать — называлось инстинктом самосохранения.
Поделиться книгой: