Гладкий Флэт: Исповедь разрушителя

Двадцать не двадцать, подумала Тоя, но в ближайшие годы никто из его молодых коллег надеяться на место главврача точно не сможет. Впрочем, как правильно заметил доктор Кей, если только Эйоланд не развалится к чертям.

— Доктор, как вы смотрите на то, чтобы снести больницу и построить новую?

— Прекрасно смотрю! Именно в таком порядке — взорвать этот трухлявый сарай вместе с содержимым и позабыв в нем с десяток-другой нерадивых сотрудников, а потом построить новый корпус! Я готов несколько лет руководить госпиталем, состоящим только из палаток, лишь бы избавиться от этого дряхлого пережитка войны! Мне кажется, я сам старею быстрее только из-за того, что нахожусь здесь слишком долго! Это монстр съедает меня заживо, а сам готов развалиться от малейшего чиха!

Она улыбнулась, глядя на суетливого доктора. Когда он говорил про свою больницу, его седые усы трепетали, а хвост сердито хлопал его по ногам, грозя сбросить с себя белый чехол.

— Решено, — сказала она. — Как только мы предотвратим гражданскую войну, сразу же снесем больницу, переселим вас в палатки, а сами немедленно начнем строить новую.

Доктор Кей внезапно помрачнел, будто что-то вспомнил.

— Кстати, по поводу войны. Рой попросил меня связаться с ним, когда ты приедешь. У нас тут есть канал закрытой связи, которую невозможно прослушать. Наследие еще той войны, с суи. Мне кажется, у него для тебя не самые хорошие новости, уж прости за прямоту, моя милая.

Он сдвинул ширму, достал из-за кресла обычный медицинский ящик, такой же белый, как и все остальное, но с ярко-красным крестом на крышке. Раскрыв его, он вынул из него громоздкую трубку телефона, соединенную толстым витым черным проводом с содержимым внутри.

Покрутив какую-то ручку внутри ящика, он соединился с дежурным и продиктовал пароль и свой идентификационный код. Затем передал трубку Тое.

— Я запру тебя здесь на ключ и вернусь через пятнадцать минут. Жучков в этой комнате нет, я проверил перед твоим приходом. Рой снабдил меня хорошим прибором, — он похлопал по карману халата.

Он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Она услышала щелчок замка.

В этот момент в трубке раздался голос ее отца, генерала Роя Багенге, полновластного главы Юда — армии города Эйоланда.

— Да, пап, это я. Здравствуй. Я в больнице у доктора Кея. Ты хотел сообщить мне нечто важное?

***

— Здравствуй, Тоя.

Голос генерал был сух и старчески надтреснут, но пронизан теплотой. Он любил свою дочь.

— Скажи, у тебя все в порядке в Управлении?

— Пока да. А почему ты спрашиваешь?

— Мне нужна поддержка твоих Ти-Лэев.

Странно, подумала Тоя. У Юда имеются и свои штурмовики. Три звена, всего девять Ти-Лэев. Точно такое же количество, как и у Абрафо. Один, правда, стоит на ремонте, но его временно заменяет штурмовик из Абрафо, которого она откомандировала в Юда вчера. Или позавчера?

— Ты собираешься воевать с другим городом, пап? Я считала, здесь нет никого в радиусе доброй тысячи километров.

Генерал помолчал, прежде чем ответить. И Тоя почувствовала липкий холодок, пробежавший по загривку.

— Помнишь, я рассказывал тебе про бункер внешних тери, который мы обнаружили?

— Да, конечно. Вы вроде бы собирались наладить с ними переговоры, насколько я помню.

— Переговоры ни к чему не привели. Теперь ясно, что они провоцировали нас, и хорошо просчитали наши действия. Мы организовали операцию по захвату бункера. Не уничтожили его сразу, а решили захватить и изучить. И потеряли всю штурмовую группу. И полностью одно звено Ти-Лэев, включая твой штурмовик, который ты нам одолжила.

— Потеряли Ти-Лэев? — поразилась Тоя. — Как такое могло произойти?

— Зенитные ракеты шахтного базирования. Бункер оказался большой военной базой под землей. Вряд ли оружие сохранялось на боевом дежурстве все это время, но кто-то смог пустить в ход складские запасы, а так же обучить внешних тери воевать и дать им прекрасное оружие из чужого мира. А мы ухитрились все это дело прохлопать ушами — уж прости меня за прямоту.

— И что они делают теперь?

— Собираются брать штурмом Эйоланд.

— Ты серьезно?!

— Как никогда. Затея бессмысленная, конечно. Однако у нас заводы за стеной, и они могут пострадать. Я хочу встретить и выжечь их всех, как только они покинут лесные массивы Рубежа. Однако на границах Рубежа сейчас неспокойно. Я могу снять с них своих Ти-Лэев, но кто-то должен их заменить.

Тоя понимала, что если отдаст отцу свои штурмовики, стабильность города на фоне происходящих событий сильно упадет. Но и игнорировать просьбу генерала она не могла. Не потому, что это был ее отец, а потому что угроза вторжения выглядела слишком реальной.

Вот только что-то они упускали. И отец, и она сама. Но что именно?

Они не успевали за шагами противника. Сейчас это стало ясно, как никогда раньше. Но что еще?

— Да, пап, конечно. Я сейчас же отправлю свои штурмовики в распоряжение Юда.

— Спасибо, дочь, — в голосе генерала она расслышала облегчение и усталость.

— Я только думаю, что мы еще пропустили, пап? О чем еще не подумали?

— О многом, Тоя. Слишком о многом. Противник, кем бы он ни был, копал под нас годами, методично выстраивая механизм вторжения. Он нас хорошо изучил. Но мы справимся, ситуация не настолько уж критична. Скажи, когда мне ожидать штурмовики?

— Я могу отдать им приказ прямо сейчас, но, возможно, Ти-Лэям понадобится техобслуживание и смена боекомплекта. Это займет до четырех часов.

— Четыре часа… Впритык. Хорошо, держи меня в курсе.

Закончив разговор с отцом, Тоя осмотрела аппарат связи. Он был ей незнаком. Однако Кей лишь покрутил ручку, чтобы дозвониться до дежурного на центральном пульте. Но что это за дежурный? И где этот пульт?

Она медленно повертела ручку. Никакой реакции. Вспомнив, что Кей вертел ее быстро, она провернула ее несколько раз снова.

Раздались гудки, и почти сразу на том конце сняли трубку.

— Пульт Генерального штаба Юда, майор Пайел Боваддин — раздался сухой мужской голос. — Слушаю вас.

— Майор, это подполковник Тоя Багенге, управление Абрафо. Скажите, у вас есть техническая возможность соединить меня с нашей диспетчерской Ти-Лэев?

— Сейчас проверю, мэм.

Пауза длилась секунд двадцать.

— Да, мэм, однако ответы будут приходить с задержкой в секунду или две. Непосредственное кодирование ваша связь не поддерживает, поэтому все будет проходить через нашу шифровальную машину.

Шифрование, это хорошо, подумала Тоя.

— Отлично. Тогда соедините меня с ними.

— Нужен ваш код доступа, мэм.

— Код доступа три-девять-четыре-один-пять-восемь.

— Принято, мэм. После гудка подтвердите личность идентификационным номером.

Тоя дождалась сигнала и чётко продиктовала требуемое:

— Восемь-шесть-три-два-орёл.

— Соединяю, подполковник Тоя Багенге.

Пульт диспетчерской откликнулся сразу. Тоя попросила связать ее напрямую с Ти-Лэями, и спустя еще несколько секунд услышала мягкий и живой до дрожи в коленках голос машины.

— Стая-1 на связи.

— Стая-1, говорит подполковник Тоя Багенге.

Последовала пауза в несколько секунд.

— Идентификация по голосу подтверждена. Вы действительно подполковник Тоя Багенге. Слушаю вас, мэм.

Ого, подумала Тоя. Идентификация по голосу — что-то новенькое.

— Доложите обстановку по городу, Стая-1.

— В целом все спокойно, за тремя исключениями. Первое — волки Ронзы закрывают свой квартал. Судя по всему, они готовятся к глухой обороне. Второе — оружейный клан Жерло, контролирующий шесть кварталов, выставил КПП и организовал патрулирование. Идет набор местных жителей в отряды самообороны, им выдают оружие. Процесс контролируют наши Барцу, они работают в связке с кланом Жерло. Барцу этих кварталов организовали совместный штаб и попросили нас приглядывать за обстановкой. Третье — в армейский квартал Юда стянуто много личного состава и техники, что для них нехарактерно. Ведут себя подозрительно, собираются в группы, много оружия.

Охренеть, мысленно прокомментировала Тоя. Армейский квартал ведет себя подозрительно, зато в поведении шести кварталов, вооружающих своих жителей, подозрительного ничего нет.

— Почему не доложили по клану Жерло?

— Ситуация по клану Жерло и подконтрольным им кварталам была включена в нашу утреннюю сводку, мэм. Скорее всего, вы ее еще не видели — судя по сигналу, вы находитесь не в Управлении. Барцу тоже отчитались по ситуации, еще вчера днем. Почему их доклад не попал в вашу вечернюю сводку, не могу знать, мэм.

Зато я могу знать, мысленно ответила штурмовику Тоя. Потому что где-то в цепочке Барцу сидит крот, и не один.

— Стая-1, вы вместе со Стаей-2 и Стаей-3 временно переходите под командование генерала Роя Багенге.

— Принято, мэм. Переходим всем составом под командование генерала Роя Багенге. Есть ли предварительная информация, какого рода задачи мы будем выполнять?

— Патрулирование Рубежей.

— В таком случае требуется уточнение — базами обслуживания будут наши, или Юда?

Тоя не знала.

— А как лучше?

— Наши. Тогда мы сможем обслуживаться и менять боекомплект, не мешая друг другу. Но это вызовет дополнительные расходы.

— Плевать на расходы. Сколько вам необходимо времени на переход?

— Два часа и сорок семь минут, мэм. Вы позволите высказать свое мнение по поводу передислокации?

— Да, говорите.

— Нас в общей сложности сейчас восемь. Одно звено неполное. Думаю, имеет смысл оставить его в Эйоланде, так как обстановка выглядит нестабильной.

— Нет. Переходите под командование генерала в полном составе.

— Так точно, мэм!

***

Доктор Кей машинально потер запястья. Они болели — его мучил артрит, несмотря на прекрасную погоду снаружи. Впрочем, он считал артрит несущественным. У любого тери всегда найдется, чему болеть. Если ничего не болит, значит тери либо мертв, либо обдолблен наркотиками.

Будучи врачом, доктор Кей верил в это утверждение безоговорочно.

Будучи врачом, доктор Кей представлял тела тери в виде механизмов, которые можно починить. Таблетками, скальпелями, протезами. Ну, или лоботомией — если остальное не помогает, а сделать чего-нибудь хочется.

Механизмы изнашивались, подлежали ремонту с возрастом все меньше и, в конце концов, попадали в крематорий. Бывало, они изнашивались не с возрастом, а вообще. Или в них заводилась не подлежащая ремонту неисправность.

Себя доктор искренне считал относительно своих функций исправным. Его ноги, с поседевшей шерстью, шустро носили своего хозяина по палатам и операционным, а опухшие от артрита руки держали скальпель так искусно, как никто из молодых коллег.

Вершиной же его мастерства была химия. Все, что связано с наркотиками и составом крови. Доктор Кей знал все о том, как и в какой пропорции смешать нужные вещества, подготовив раствор для инъекций, поставив тем самым на ноги почти любого больного.

Если механизм подлежал ремонту, доктор Кей считал, что его необходимо привести близко к новому состоянию.

И чтобы поддерживать шустрость в ногах доктора Кея, на территории больницы работала отдельная минилаборатория. Коллеги шутили, что доктор Кей даже после конца света будет бегать по развалинам Эйоланда, проклиная медсестер и оживляя трупы.

Доктор Кей, впрочем, не мог существовать за пределами больницы. Химия поддерживала в нем жизнь и ум, и если ее поток иссякнет, он умрет. Белый свет и стерильность, в которых плавала его лаборатория, держали его на этом свете — но сугубо в очерченных границах стен, за которые он никогда не сможет выйти. И новая больница станет для него просто новой тюрьмой.

Впрочем, доктора Кея такая жизнь вполне устраивала.

Доктор Кей был мастером-химиком. А потому медлил, не открывая палату с Тоей, хотя обещанные им четверть часа уже прошли.

Он не знал, как ее отремонтировать. Предполагал, но не знал точно.

Механизм Тои ремонту, кажется, уже не подлежал.

Слишком много стимуляторов отравили ее. Он мог заменить ей кровь и большую часть прочей жидкости. Но как исправить её мозг, он не знал.

Он перебрал в голове варианты. Лоботомия? Слишком радикально, и она все равно не работает, как надо.

Найдя решение, он щелкнул пальцами. Вернувшись в лабораторию, он достал из морозильника контейнер с биопластинами, затем второй — с перемычками. Сняв трубку внутреннего телефона, отдал несколько указаний. Затем, подхватив кейс с лазерным скальпелем, он вернулся к палате и отомкнул ее.

Тоя сидела на кушетке, с задумчивым взглядом. Рядом стоял открытый ящик с аппаратом связи.

У самого доктора Кея не было детей. По крайней мере, тех, о которых бы он знал. Его жена умерла почти сорок лет назад, от заражения крови, здесь же, в больнице. Тогда еще он не был мастером, чтобы суметь излечить ее.