Помоги проекту - поделись книгой:
— Здорово, — сказала Полина сзади.
— Да, Иван у нас по таким делам просто спец, — проворчал Кондратий Федорыч, втискиваясь на заднее сиденье.
Саша стер испарину со лба, сел за руль, глубоко вздохнул несколько раз, чтобы прийти в себя, выжал сцепление. Откуда-то пришла уверенность, что они проедут тринадцать километров по заброшенной лесной дороге без всяких приключений и поломок.
Дико и страшно жутко въезжать в заброшенную деревню. Старые тополя. Один из них упал прямо на дом. Заколоченные окна и выбитые стекла, крапива и иван-чай из всех щелей, покосившаяся громада клуба, заросший рогозом и затянутый ряской пруд. Заброшенная дорога привела их к единственному жилому дому. Сновицы, деревня, в которой когда-то жили семьдесят две семьи, сейчас напоминала кладбище. И дядя Леша словно оставался смотрителем этого жуткого места. Судьба восьмидесятилетнего старика была тревожна и заковыриста. Когда молодому цыгану исполнилось семнадцать лет, его застала война, примерно в такой же деревеньке, но в Белоруссии. Как кудрявого и носатого Лешу назначили полицаем — одному богу известно. А когда немцев выбили, девятнадцатилетнего Алексея отправили в Сибирь, на двадцать пять лет. Он оттоптал положенный срок и уехал сюда, в глушь. Тогда еще в Сновицах жили, колхоз работал, и даже в школе на краю поселения оставалась старая учительница. Постепенно молодые перебрались в город, старики вымерли один за другим, а дядя Леша остался. Совсем одичать ему не давали радио и собака по кличке Чебурашка — умная, и необыкновенно ласковая.
— Дядя Леша! — закричал Александр, очень надеясь, что старик жив.
Чебурашка выскользнула из-под покосившейся двери, завиляла хвостом и тихонько тявкнула. У Саши отлегло от сердца. Жив, жив курилка!
Дядя Леша выскочил секунд через десять.
— О! — закудахтал он с порога. — Гости. Кто к нам приехал?
— Это я, дядя Леша! — закричал Александр, памятуя, что старик глуховат. — Помните, я Саша! На лето приезжал. Вы мне еще ружье хотели продать, мы весь чердак облазали, а не нашли!
— Помню, помню, — говорил старичок, пытаясь заглянуть в кабину. — Курить привез? Табачок в прошлом годе плохо родился.
— Привез, дядя Леша, — кричал Александр. — Сигарет привез, хлеба, сахара и соли.
— А еще чего?
— Больше ничего, — признался гость. — Я тут ненадолго. Машину хочу оставить около вашего дома.
— Оставь, оставь, — ворчал дядя Леша, принимая нехитрые дары. — Кто ее в такой глуши украдет. Гости с тобой?
— Да! — признался Саша. — Хочу их на Красное озеро сводить.
— Своди, своди, — спокойно говорил старик. — Только дальше не ходите. Страшно там. Опасно. Не заблудитесь, так сгинете…
Александр обернулся и успел заметить, как переглянулись Кондратий Федорыч с Иваном.
Озеро назвали Красным, потому что сосны, отражаясь в спокойной воде, окрашивали ее в багрово-янтарный оттенок. Солнце било в глаза, мокрая трава промочила путников до пояса.
— Как красиво, — прошептала Полина.
— Красиво, — гнусаво поддержал Иван. Всю ночь лил дождь, ветер буквально рвал кроны деревьев, вдалеке бухал гром. Александр проснулся ранним утром от боли в пояснице — видимо, простудился. Но насморка не получил никто, кроме Ивана. Красивый римский нос его покраснел, и стал похож на свекольный ломоть, лицо подурнело, голос изменился.
— Кондратий Федорыч, сделайте хоть что-нибудь! — взмолился бывший красавчик за завтраком. Полковник медицинской службы только развел руками:
— Насморк, дорогой мой, не лечится. Установленный медицинский факт. Лучшее лекарство — горячая ванна.
— Может, капли есть? — прогнусавил Иван.
— Капли есть, — ответил Федорыч и полез в рюкзак.
Иван вначале обрадовался, а через час снова погрустнел — капли помогали временно.
— Обойдем правым берегом, — решил Александр. Ему не возражали.
Озеро с его красотами осталось позади, и пошли знаменитые своей непроходимостью крутобокие холмы — Козловы горы. Чтобы пройти сотню метров — приходилось спускаться, потом вновь подниматься, и так — много раз. К вечеру они выбрались в заросший мхом лес. Сосны здесь росли среди замшелых валунов, и лес от этого казался сказочным — как будто кто-то огромный нес эти здоровенные камни с собой, да и рассыпал половину по дороге.
Иван, когда увидел эти камни, сначала оторопел, встал, недоуменно озираясь, пытаясь что-то унюхать распухшим носом.
— Ваня? — спросил Федорыч.
— Не понимаю, — прогундосил тот. — Здесь не так… Что-то не так… Насморк, мать… Не чувствую.
Саша только плечами пожал:
— Идем вперед, — бросил он. — Некогда останавливаться. Дойдем до вашей ямы — там посмотрим.
Страх в груди Александра пропал, уступая место обреченности. Он ругал все и вся — себя, за то, что взялся показывать дорогу; Федорыча — за его идиотское умение кидать ножи, Фадея, Полину. Этот лес, эти камни, эту дыру, черт бы ее подрал. Вернуться бы в поле, завести трактор и работать — до упора, до последнего, и чтобы никто не лез, не приставал, не донимал. Вот ведь люди — каждому наплевать на каждого, но всем всё надо от тебя лично… Идиотство…
— Стойте, — приказала Полина. — Здесь что-то есть.
Саша почувствовал, как бешенство накрывает его с головой. Он яростно содрал рюкзак с плеч:
— Ищите, мать вашу, — крикнул он. — Никуда не пойдем, пока ваше «не так» не найдем, черт бы вас подрал. Краеведы хреновы… Уроды…
Он продолжал ругаться, черным матом, без разбора крыл все подряд, каждую былинку под ногами, опустив голову, не смея взглянуть на спокойных и странных попутчиков. Страх снова зашевелился в груди. Саша затравленно оглянулся. Вокруг никого не было. В какой-то момент он почувствовал облегчение. Не надо никого провожать — сами найдут дорогу. А он пойдет домой, не останавливаясь ни на миг, выйдет к Судую… Хотя нет, надо сначала к дяде Леше, забрать УАЗик, иначе Шпак голову оторвет… Не в первый раз. Вся жизнь — словно на краю пропасти. Долго ли можно скрываться от власти, игнорировать повестки в суд, штрафы, предписания, угрозы? Сколько веревочке не виться… Да только всем выкусить придется — Сашу так просто не возьмешь. Драка будет знатная.
Из тишины каменного леса раздался стон. Александр слышал этот звук. В больших городах, где много железа и бетона, с таким стоном становятся на запасные пути товарные вагоны, или могучая лебедка старается сдвинуть с места непосильную тяжесть. Но откуда этот звук здесь, в глухом лесу? Может, с таким стоном погибают тысячелетние сосны?
— Доигрались, — взъярился Саша, бросил рюкзак, рванул с места, как заяц.
— Доигрались, мать вашу, — уже орал он, не разбирая дороги, перепрыгивая через замшелые кочки, отмахиваясь от высохших веток. «Кстати, а где комары?» — запоздало пронеслась в голове мысль. Обычно в такое время гнуса в лесу — видимо-невидимо. А теперь придется делать самодельные носилки, обе руки будут заняты, и немало кровушки попьют жадные кровососы… «Федорыч! — возликовала какая-то часть сознания. — Это тебе за Фадея!»
Саша в лесу заметил, что их странная четверка почти не производит шума. Кондратий Федорыч шел медленно, осторожно, за ним, шаг в шаг — Иван. Полина отстраненно посматривала по сторонам, но ни разу не оступилась, ни разу под ее ногой ни хрустнула ветка. Никто не разговаривал, не насвистывал популярных мелодий, не дышал тяжело, не кашлял, не чертыхался. Лес тревожно скрипел деревьями, шелестел зарослями малины. Иногда на пути встречались поваленные временем сосны — огромные, с темной чешуей, чуть ли не в два человеческих роста толщиной — их приходилось обходить.
— Медведи здесь есть, — произнесла Полина вполголоса.
— Ага, — негромко согласился Саша. Ему почудилось, что за одним из стволов он заметил движение, и мысленно ругнулся, что не взял ружье.
— Стоим, — скомандовал Кондратий Федорыч.
— Кто там? — поинтересовался Иван.
— Кто-то есть, — отозвался полковник. Он внимательно смотрел под ноги, затем перевел взгляд на заросли малины. Там кто-то завозился, поднялся в полный рост. Саша перевел дух — это был не медведь. А через секунду он узнал местного егеря — Фадея. Как он умудрился оказаться здесь? Что ему надо?
— Стоять, — громко сказал Фадей.
— Это я, Саша, — крикнул Александр и шагнул навстречу.
— Стоять всем! — срывающимся голосом отозвался егерь и навел ружье на Ивана. Видимо, посчитал его самым опасным.
— Дядя Фадей, это же я, — не унимался Александр. — А это мои друзья. Мы к Красному озеру идем.
— Знаю я этих друзей. Положу сейчас всех. Туристы-пофигисты, ерш тя по голове…
Егерь бурчал, а Саша пытался понять — что происходит? Они что-то нарушили? Фадей кого-то узнал? Глаза у него мутные, подумал Саша. Скорее всего, они вторглись на территорию, где их быть не должно… Может, Фадей здесь коноплю выращивает, или еще какую наркоту.? Вон как оброс мужик. И пена в бороде. Все-таки здесь есть что-то. Вполне возможно, что газ. Галлюциногенный. И где-то утечка.
Полина вздохнула и повернулась к Фадею спиной. Саша даже поморщился — вот дура! А потом Кондратий Федорыч сделал какое-то движение, словно от комара рукой отмахивался. И Фадей начал падать.
— Что такое? — пробормотал Саша, а потом заметил, что у егеря что-то выросло из горла, какой-то коричневый нарост. А потом Александр догадался, что это не нарост вовсе, а рукоять толстого и короткого ножа.
— Черт, — выругался полковник. — Я же не хотел. Дьявол под руку толкнул. Вот чертовщина!
— Он бы нас убил, — не оборачиваясь, сказала негромко Полина. — Нож заберите, а его в кусты спрячьте. Ночью медведь придет…
— Вы же его убили, — медленно сказал Саша. — Вы понимаете? Вы что наделали!
Мерзкое чувство охватило его. Не было никакой жалости, не было страха. Только ноги подгибались, подташнивало и очень хотелось в туалет. Впервые Александр увидел смерть так близко. Только что был человек, полный сил, злости и невменяемости — и вот его нет. Совсем нет. Точнее — он есть, его тело валяется на хвое. И от этого только хуже. Если бы можно вернуть время хоть на минуту назад, хоть на тридцать секунд! Бросился бы в ноги, свалил, заломал, покалечил — но не убил.
И так живешь словно на вулкане, словно волк под флажками… Каждый месяц — штрафы, регулярно — повестки в суд, административные взыскания, угрозы, долгие разговоры, зачитывания протоколов над повинно склоненной головой. Мать, да сколько же можно? Может это и есть край? Может, уже больше нечего терять?
«В лес уйду, — у Саши кружилась голова, и все казалось нереальным. Только одна мысль-мечта яростно пульсировала в воспаленном мозгу. — В лес. Наташе объясню. Люду возьмем — обучим сами помаленьку. Ружье возьму. Кто в мой лес придет — тот ляжет, как этот гребаный Фадей».
— Ты же видел, что он не в себе, — вмешался в разговор Иван. — Полина точно говорит — он бы нас положил здесь.
— Зараза, — еще раз выругался Кондратий Федорыч. — Иван, бери за ноги. Оттащим в кусты.
— Вы как хотите, но я молчать не буду, — сказал Саша и почувствовал, как напряжение повисло в воздухе. Но Иван и Кондратий Федорыч смотрели не на него, а на Полину. Та покачала головой.
— Это не имеет значения, — сказала она равнодушно. — Надо идти. Нас будут и дальше…
— Что — дальше!? — заорал Александр. — Я не пойду! Мать вашу так!
— Надо идти, — Кондратий Федорович шагнул к Саше.
— Не приближаться! — взвизгнул тот.
— Подожди. Я все объясню. Поверь, только истерик нам сейчас не хватает. Возьми себя в руки, — полковник все-таки подошел, положил тяжелую руку на плечо. — Поверь, мне приходилось убивать.
— Он врач-эвтанатор, — бросила через плечо Полина. — Нечего сопли распускать. Идем дальше.
Глава 4
Странным образом эти слова, произнесенные женщиной, успокоили Сашу. Он побрел следом за странной троицей. На душе было пакостно. Нет, если по-честному, то Александра не беспокоил какой-то егерь. Фадея знали как пьяницу, жил он отдельно от всех, а как свихнулся — стал жить в лесу. Может быть, вообразил себя кем-нибудь. Саша теперь ни на миг не сомневался, что егерь сошел с ума. Ему хотелось так думать, хотелось, чтобы это была самозащита, а не расправа… В конце концов Фадей обещал «положить всех». Но все-таки он был человеком, гражданином — а для защиты таких существует закон. Александр теперь преступник, соучастник. Страх холодным колючим комком бил поддых с каждым шагом. Все, прощай свобода. Ничего не докажешь, никак не отмажешься. Был. Видел. Ничего не сделал. Осознал. Прошу прощенья, у меня жена, ребенок, никогда больше не буду…
— Да не дрейфь, — проворчал Кондратий Федорович за спиной. Саша вздрогнул — он не заметил, как полковник оказался позади.
— Вляпался — терпи.
— Терплю. Надо было похоронить хоть…
— Ничего не надо, — мягко отозвался Федорыч. — Мы и так не успеваем. А еще дождь зарядит, — добавил он, вглядываясь в небо. — Далеко еще до озера?
Саша глянул на часы, потом достал компас. По лесу без дороги скорость пешего человека с рюкзаком — два километра в час. Вышли в двенадцать. Полчаса потеряли на Фадее.
— Завтра только выйдем, — буркнул Саша. — За два часа до захода солнца лагерь ставить надо. Иначе в темноте намучаемся.
Озеро назвали Красным, потому что сосны, отражаясь в спокойной воде, окрашивали ее в багрово-янтарный оттенок. Солнце било в глаза, мокрая трава промочила путников до пояса.
— Как красиво, — прошептала Полина.
— Красиво, — гнусаво поддержал Иван. Всю ночь лил дождь, ветер буквально рвал кроны деревьев, вдалеке бухал гром. Александр проснулся ранним утром от боли в пояснице — видимо, простудился. Но насморка не получил никто, кроме Ивана. Красивый римский нос его покраснел, и стал похож на свекольный ломоть, лицо подурнело, голос изменился.
— Кондратий Федорыч, сделайте хоть что-нибудь! — взмолился бывший красавчик за завтраком. Полковник медицинской службы только развел руками:
— Насморк, дорогой мой, не лечится. Установленный медицинский факт. Лучшее лекарство — горячая ванна.
— Может, капли есть? — прогнусавил Иван.
— Капли есть, — ответил Федорыч и полез в рюкзак.
Иван вначале обрадовался, а через час снова погрустнел — капли помогали временно.
— Обойдем правым берегом, — решил Александр. Ему не возражали.
Озеро с его красотами осталось позади, и пошли знаменитые своей непроходимостью крутобокие холмы — Козловы горы. Чтобы пройти сотню метров — приходилось спускаться, потом вновь подниматься, и так — много раз. К вечеру они выбрались в заросший мхом лес. Сосны здесь росли среди замшелых валунов, и лес от этого казался сказочным — как будто кто-то огромный нес эти здоровенные камни с собой, да и рассыпал половину по дороге.
Иван, когда увидел эти камни, сначала оторопел, встал, недоуменно озираясь, пытаясь что-то унюхать распухшим носом.
— Ваня? — спросил Федорыч.
— Не понимаю, — прогундосил тот. — Здесь не так… Что-то не так… Насморк, мать… Не чувствую.
Саша только плечами пожал:
— Идем вперед, — бросил он. — Некогда останавливаться. Дойдем до вашей ямы — там посмотрим.
Страх в груди Александра пропал, уступая место обреченности. Он ругал все и вся — себя, за то, что взялся показывать дорогу; Федорыча — за его идиотское умение кидать ножи, Фадея, Полину. Этот лес, эти камни, эту дыру, черт бы ее подрал. Вернуться бы в поле, завести трактор и работать — до упора, до последнего, и чтобы никто не лез, не приставал, не донимал. Вот ведь люди — каждому наплевать на каждого, но всем всё надо от тебя лично… Идиотство…
— Стойте, — приказала Полина. — Здесь что-то есть.
Саша почувствовал, как бешенство накрывает его с головой. Он яростно содрал рюкзак с плеч:
— Ищите, мать вашу, — крикнул он. — Никуда не пойдем, пока ваше «не так» не найдем, черт бы вас подрал. Краеведы хреновы… Уроды…
Поделиться книгой: