Не правда ли, жизнь ужасна?

Я проиграл первую партию. Не помню ее, честно говоря, я ее и не запоминал, не следил какие выходили козыря, какие карты мне подкидывали…

— Повышаем? — довольно спросил тот, что был в кожаной куртке, доставая деньги из внутреннего кармана.

— А давай на пять! — как-то слишком радостно, немного не сдержавшись, воскликнул я.

Улыбнувшись, они переглянулись и начали мешать карты.

— Ты смотри не заигрывайся, тебе еще четыре с прошлого раза возвращать!

На столе лежали пятнадцать тысяч. Я уже видел каждую купюру у себя в руках, уже осязал их, ведь если я выиграю эту игру, мой план осуществиться, я смогу быть не только счастлив, но и осчастливить маму!

Шестерка и семерка треф… Только что вышли все девятки… Два короля, бубны и пики, червовая дама тоже вышла, у них на двоих один туз, ведь туз треф у меня… А если он подкинет вольта? А нет! Последний то валет у меня!

Выиграл! Воцарилось молчание. Эта мысль была так долгожданна, так желанна, что я воспринял ее абсолютно спокойно.

Они оба смотрели на меня, смотрели абсолютно спокойно, просто ждали, пока я заберу со стола деньги и положу их в карман своих грязных потертых штанов. Вместо этого я достал еще пять тысяч положил их на стол и просто спросил:

— Играем?

О, как же тяжело мне было сдержаться, как же я хотел закричать, пробежать по коридору, хотел кинуть эти деньги, дать пощечину своим противникам! Как же я все таки счастлив. Да, удача просто пошутила дружескую шутку, забрав у меня первую игру, хотя нет — я сам виноват, наверняка меня просто обманули — удача всегда на моей стороне! Мысленно я уже договорился со своим старым глупым учителем, работающим за корейке в этом выдохшемся институте, я уже сдал все экзамены и заказывал треску в рыбном ресторане на соседней улице…

— Десять!

— Валет!

— Валет!

— Дама!

— Туз!

— Семерка!

— Восьмерка!

— Не в масть. Бери, Кирилл… И поздравляй с победой.

Как с победой? Я что… проиграл?

— Крепись, студент. Как сможешь вернуть четыре — звони.

Они не стали собирать карты, не попрощались, даже дверь до конца не закрыли. Они просто ушли забрав мое счастье.

— Мама! Мамочка, прости меня, мама! Я все проиграл! Я проиграл ваши деньги, я не смог! Я не смог ее удержать! Мама прости меня!

Я упал под стол и начал плакать, я катался по полу и рыдал. Я не знал, что мне делать. Я просто все проиграл… и судьбу я свою проиграл. Какой-то маленький фантик лежал под ножкой стула и заманчиво, немного стесняясь, улыбался мне. Сто рублей.

Я не успел ничего подумать, кажется не успел даже встать… Я уже был у двери и закричал, что есть силы:

— Стойте! Я готов отыграться!

Не правда ли, жизнь прекрасна?

— Добрый вечер…

— Здравствуйте..?

— Слушай, выручи десять рублей…

Передо мной стоял невысокий грустный дедушка с оттопыренными круглыми ушами. Лицо небритое, нос картошкой… Он смотрел очень спокойно, ему не было стыдно или неудобно: дедушка смотрел так, словно я сам прекрасно знаю, что случилось, и зачем ему эти деньги.

Я молча достал из куртки кошелек и, протянув дедушке сотню, замер. Взяв деньги, он медленно, как бы кланяясь, начал удаляться. Я не понял, что произошло, поэтому, постояв еще минуту, убрал бумажник и пошел домой. Я быстро шел через лес, дворы, парковки, не осознавая до конца где нахожусь, очень неожиданно и громко засигналила машина. Краем глаза я увидел едущий на меня автомобиль и понял, что нахожусь на дороге, еще больше ускорив шаг, я выбежал на тротуар.

От этой странной гонки мне стало жарко, зябко и неуютно. Я буквально вбежал в подъезд, чтобы как можно скорее раздеться. Зайдя в квартиру, я разделся, умылся и, упав на диван, задумался. Передо мной снова стоял тот дедушка, я снова смотрел ему прямо в глаза. Они были полны любви и сострадания, полны самых разных светлых чувств. Его руки не дрожали, он держался ровно, от него не несло спиртным. Что-то в нем было тяжелое, словно он сам заставил себя почувствовать все эти эмоции, после того как всех их лишился. Страшно это — лишиться всех эмоций.

Я раздвинул шторы, чтобы закрыть зацепившуюся за них форточку. Синие, мерцающие гирлянды в окнах первого этажа — словно мигалки скорой помощи. В комнате очень холодно. Не помню, когда мне было так одиноко когда было так пусто на душе. На окнах наледь. Я надеялся, что все растает еще вчера, но ветер, дуя без остановки, лишь увеличил слой. Все собственные проблемы кажутся ничтожными, когда осознаешь, через что порой проходят люди. Этот дом будто склеп, все здесь как трупы. Мне снятся сладкие, но больные сны, и я не знаю что с этим делать. Я был бы рядом с тобой, но ты еще живая. Не надо так много думать, пытаться осмыслять свое прошлое: ни к чему хорошему это не приводит. Хочется есть, я не ел ничего с самого утра, наверное, стоит прогуляться до магазина: в холодильнике пусто, даже бутерброды не сделаешь.

Что-то щемит в груди, словно чего-то не хватает, и образовавшийся вакуум давит изнутри, причиняя боль. Душно. Я расстегиваю куртку. Через мгновение становится очень спокойно. Я ничего не чувствую, просто наблюдаю, как маленькие капельки скатываются по листьям, падают на землю. Под лавочкой сидит нахохлившийся голубь, никак не отреагировавший на то, что я остановился прямо напротив него. Кажется, он тоже не до конца осознает, что с ним происходит: просто смотрит куда-то в пустоту, пытаясь хоть ненадолго слиться с этим миром, понять его суть. Не правда ли, жизнь прекрасна?