Пленник темной феи

— Нет!

— Да!

Что-то он окончательно запутался. Пытаясь разрядить обстановку, принц снова улыбнулся, но от волнения свело мышцы лица, и, вместо улыбки, его перекосило.

А Эйлис хмурилась, смотрела на него, скрестив руки на груди. Он четко осознавал, что не располагает ее к себе, а отталкивает. С каждой секундой, каждым своим словом.

Брови темной феи сошлись на переносице под грозным углом.

Злится. Он ее разозлил. Хотел очаровать, а…

Сейчас обидится и перестанет с ним разговаривать, а может, и за ножом в сумку полезет.

Как, гниль дубов, ее соблазнить?

В жесте отчаяния Дорн использовал свой последний, главный козырь — стоя напротив разгневанной феи, он с глубоким вздохом опустил ладони, которыми закрывал пах.

Удивительное дело, тактика его сработала. Грозная морщинка на лбу колдуньи разгладилась, и Эйлис невольно посмотрела вниз. Под ее внимательным взглядом к лицу Дорна прилила кровь. Стало жарко, как во время лесного пожара.

— У нас здесь нет мужчин, — задумчиво прошептала фея, продолжая бесстыдно его разглядывать.

Захотелось вернуть руки на место, но он оцепенел, замер, словно кролик перед удавом, и не мог пошевелить даже пальцем. И дело было не в магии — в чем-то другом. В этот раз фея не воздействовала на него своей колдовской силой — просто смотрела.

— Нет мужчин?

— Нет.

— А как же вы…

— Что?

— Выходите замуж?

— Замуж? — Эйлис озадачено свела брови. — Что такое «замуж»?

Принц не понимал, что с ним происходит. В горле пересохло, мышцы внизу живота коротко и приятно сжимались, а в паху потеплело.

— Это когда двое создают семью, — объяснил Дорн хриплым голосом.

— Что такое «семья»? — еще больше нахмурилась фея.

Изучающий взгляд поднялся к его лицу и скользнул обратно. Со стыдом принц понял, что в паху у него не просто потеплело — стало горячо, а кровь прилила не только к щекам.

Сгорая от неловкости, он поспешил скрыть от глаз любопытной девицы это непотребство.

— Семья — это когда…

С лукавой полуулыбкой фея шагнула вперед…

— Когда… — тяжело сглотнул принц, снова цепенея под ее взглядом.

Еще один осторожный скользящий шаг. Расстояние между ними сократилось.

— Когда? — выгнула бровь Эйлис, и Дорн почувствовал ее запах, аромат деревьев после дождя и летних трав, омытых росой.

— Когда двое любят друг друга.

Теперь фея была так близко, что он шепнул ей это в губы. И в ответ ощутил теплое дыхание.

— Что такое «любят»?

Тонкие женские пальцы зарылись ему в волосы, и по коже головы пробежала дрожь. Глаза с широкими зрачками затягивали в свой изумрудный омут.

— Любовь…

Их губы соприкоснулись, и мозги, как Дорн и планировал, отключились напрочь. Только не у феи — у него.

Взрыв. Искра. Разряд молнии.

Ошеломленный, принц содрогнулся всем телом и бесстыдно застонал в чужой рот. Ноги ослабели. Жаркая волна поднялась в груди. Ниже пояса, под ладонями, закрывающими пах, вспыхнул настоящий пожар.

Никогда у него не было такого. Лесные эльфы ценили скромность и целомудрие. Только самые отчаянные девицы позволяли целовать себя до брака, но эти невинные, робкие поцелуи теперь казались ненастоящими. Бледной тенью удовольствия. То, что творила с его губами и языком Эйлис…

Ярчайший огонь. Бездна наслаждения, в которую ты проваливался, как в пропасть.

Когда фея отстранилась, Дорн невольно потянулся за ней, желая продлить сладкую ласку. Про золотую монету-артефакт он совершенно забыл.

— Ты говорила, что в Заколдованном лесу нет мужчин, — сказал принц с обидой, намекая на явно обширный опыт Эйлис в поцелуях.

Та заливисто рассмеялась, поигрывая прядью его волос.

— Нет мужчин, но лес дремуч, и иногда сюда забредают одинокие путники.

Одинокие путники?

Дорн не знал, почему слова феи так его разозлили, но руки сами собой сжались в кулаки.

— А вообще ты меня только что оскорбил.

Фея отступила к дереву, и тень вокруг ее тонкой, изящной фигуры словно сгустилась. В следующую секунду Дорн уронил челюсть и с изумлением уставился на свою спутницу. За спиной Эйлис распахнулись крылья. Не прозрачные и отливающие серебром, как у фей из сказок, — черные, рваные, изломанные, похожие на крылья летучих мышей или… демонов.

А еще глаза! Глаза в полумраке густого леса вспыхнули красным пламенем. Они светились. Два угрожающих алых огонька в ночи.

— Ну что? — Под верхней губой сверкнули острые треугольники клыков. — Страшно?

Дорн судорожно сглотнул и попятился.

— Дыа-а-а.

— То-то же! — улыбнулась темная фея, полностью довольная собой и произведенным эффектом. — А говорил, нестрашная. Совсем нестрашная.

— Я имел в виду, — принц тряхнул головой, пытаясь вернуть самообладание. — Красивая. Но теперь вижу: страшно красивая.

Кадык на его горле снова дернулся.

— Оу, — зарделась фея, возвращая себе облик милой, немного сумасшедшей блондинки. — Спасибо.

Развернувшись, она с томным выражением на лице поманила принца за собой в глубину мрачной дубовой чащи. Пришло время продолжить путь.

Древесная гниль! Монета! Он про нее забыл!

Мысль о том, чтобы сбежать от феи и никогда ее больше не увидеть, отозвалась в груди неприятным тянущим чувством.

Возбуждение по-прежнему гуляло в крови, взгляд против воли устремлялся к хрупкой фигурке в зеленом платье: узкая спина, плавный изгиб бедер, под длинной юбкой то и дело мелькают стройные ножки.

Да что с ним такое? Он должен валить от этой ненормальной, бежать от нее сломя голову, а не любоваться красивыми ногами. Совсем ты, Дорн, с ума сошел? Пока ты, как дурачок, пускаешь слюни на девичьи прелести, тебя ведут к ритуальному камню, чтобы зарезать, как барашка.

Мысль отрезвила. Принц протяжно вздохнул, избавляясь от наваждения.

— И все же нам придется устроить привал, — спустя какое-то время нарушила молчание его спутница и, подняв фонарь, осветила стволы деревьев, стоящие в воде.

Болото. Впереди начиналась топь — полоса цветущей зеленой жижи, из которой торчали коряги и островки высокой травы. Еще один шаг — и принц замочил бы ноги.

В этой части леса деревья росли не так густо, и сквозь кружево веток над водой пробивался рассеянный лунный свет. От болота исходил отчетливый запах гнили. Дорн невольно поморщился.

Ночевать? Здесь?

Обернувшись, он увидел, что Эйлис с помощью магии и подручных средств уже соорудила им небольшой шалаш под дубом.

Нет, она серьезно? А более приятного места для привала было не найти?

— Не криви нос, неженка, — хмыкнула фея. — О твоей же безопасности забочусь. Посмотрю я, как ты станешь пробираться через болото в темноте. Там есть тайная тропа, но она узкая, извилистая, и ночью с нее легко сойти. Утром как ни крути светлее. Хотя бы будешь видеть, куда ставить ноги.

Договорив, Эйлис поманила его за собой в крохотный самодельный домик, где двое могли спать, только плотно прижавшись друг к другу.

Щеки мучительно вспыхнули.

«На мне нет одежды», — подумал Дорн. Следом он вспомнил недавний поцелуй, во время которого у него сердце из груди едва не выскочило.

Затем в голову пришла более циничная и приземленная мысль: когда фея уснет, он сможет забрать из ее сумочки золотую монету.

* * *

В шалаше он постарался отодвинуться от феи как можно дальше, но под крышей из сухих веток было очень тесно. Как бы Дорн не изворачивался, все равно они с Эйлис лежали почти в обнимку. Он — абсолютно голый. Она — в одежде. Какая вселенская несправедливость!

— Не возражаешь, если я использую твою руку в качестве подушки? — вдруг шепнула в тишине его безумная спутница.

— Что? — растерялся Дорн. — Возражаю.

Поздно. Эйлис уже устроилась у принца под боком и опустила голову ему на обнаженную грудь.

— Рада, что ты не против. А знаешь, удобно. Еще бы твое сердце так громко не билось мне в ухо.

Сердце и правда колотилось как бешеное, но больше всего смущенного принца занимала мысль: «Она не чувствует?»

Чтобы не чувствовала наверняка, он на всякий случай подался бедрами назад.

Так они и лежали в темноте и безмолвии, пока за пределами их самодельной хижины пели цикады и квакали лягушки. Наконец Дорну показалось, что Эйлис уснула. Ее дыхание стало глубоким и ровным, а еще она не шевелилась уже несколько минут.

— Ты… спишь? — шепнул принц тихо и попытался во мраке нащупать маленькую сумочку у нее на поясе. Пальцы наткнулись на гладкую ткань платья.

Кажется, это бедро. Значит, надо поискать чуть выше.

Ой, не так высоко.

Щеки вспыхнули, и тут же у подбородка раздался хриплый ото сна голос:

— Что ты делаешь?

Испуганный принц вздрогнул и поспешил отдернуть руку, случайно оказавшуюся на мягкой женской округлости.

— Я…

— М-м-м?

Ну не говорить же правду.

— Я…

— Да?

Зажмурившись и мучительно покраснев, Дорн выпалил скороговоркой:

— Пристаю к тебе.

Смех феи напоминал нежный звон колокольчика.

— Ну давай, приставай.

Она нашла в темноте его ладонь и вернула себе на грудь.

— Ну?

Умирая от неловкости, Дорн слегка подвигал пальцами. Какая мягкая упругая плоть! Кровь сразу отлила от щек и устремилась вниз.

— На большее фантазии не хватает? — зевнула фея и, явно скучая, снова смежила веки. — Разбуди, как начнется что-нибудь интересное.

Умела же мерзавка одной хлесткой фразой смешать мужчину с грязью! Даже без зеркала Дорн знал, что его лицо пошло пятнами. На этот раз это был румянец унижения, а не стыда.