Помоги проекту - поделись книгой:
Они обскакали два круга и остановились взмыленные, дрожащие...
Кучера бросили вожжи...
-- Не годится! - насмешливо сказал кадет.
-- Что у тебя, во сколько? - торопливо прошептал брат Жени, наклоняясь к Пролётову.
Тот поднял улыбающееся лицо.
-- Шесть, двенадцать! я говорил!..
-- Ах, как это интересно! - воскликнула Женя.
-- Подожди, вот сейчас будет! - сказал брат.
-- Во сколько пришли? - подбежал к Пролётову студент.
-- Шесть, двенадцать!..
-- Ах, грустно воскликнул студент: -- опять проиграл. Те ведь скорее придут? а? скорее?..
Его лицо побледнело, он смотрел на Пролётова, и ему хотелось, чтобы Пролётов успокоил его, но тот сказал:
-- Понятно, они в пять тридцать придут...
Студент опустил голову и отошёл.
Звонок зазвенел. Публика всколыхнулась.
-- Ну, теперь будет потеха! - сказал кто-то.
-- Глянь-ко, глянь, звери какие, а?..
-- Смотри, ишь ледащие! Вот-те и Голышев!
-- Ничего, братец, степные! - раздавались голоса.
Из ворот выехали на круг тройки Горланова и Голышева.
Они представляли собой полные противоположности. Разубранная тройка Горланова, запряжённая в роскошные лакированные сани, звеня и сверкая, быстро пролетела к назначенному месту. Кони-богатыри, тёмные, как ночь, с раздувающимися кровавыми ноздрями, казалось, играя, пролетели молнией. Коренной прошёл лёгкою рысью, и пристяжные нехотя проскакали, выгибая шеи.
-- Господи! А как пойдёт под кнутом, что будет?! - воскликнул, захлёбываясь от восторга, купец с красным носом и бородою клином.
-- Не выдадут, соколы! - с нежной любовью подхватил его сосед.
Женя замерла от волнения, не сводя глаз с тройки Голышева.
Она представляла совершенный контраст горлановской.
Запряжённые в простые некрашеные розвальни с брошенною в них рогожею, ни украшенные ни бляхами, ни бубенцами, мохнатые, маленькие лошадки с поджарыми боками, тонкими ногами, казалось, с трудом везли сани: так уныло, понуро выехали они на круг. Ямщик, стоя в санях на коленях, подёргал вожжами, и лошади ленивой трусцой пришли к своему месту.
Женя была в восторге. Она дёргала за руку Пролётова, обращалась к брату и говорила:
-- Ах, как хорошо! Это он возьмёт, непременно он! Помните, у Мея "На бегах" -- тоже... бросил шапку, вернулся за нею и выиграл! Ах, как славно!
Пролётов слушал её с саркастической улыбкой (он поставил на Горланова), а брат с восторгом поддержал её:
-- Я же не даром поставил. Послушай, что говорят. Ведь у него - степные... черти!..
В сани Горланова вошли два конюха, с кнутами; к Голышеву никто не подходил.
Толпа замерла. Звонок ударил и тройки вдруг сорвались с места.
Горлановский ямщик встряхнул вожжами, конюхи вскрикнули и опустили свои кнуты, лошади взвились на дыбы и во всю силу ринулись вперёд бешеным скачем, гремя, звеня и сверкая своей сбруей.
Голышевский ямщик приподнялся, взмахнул плетью, гикнул, и его заморенные кони вдруг ожили. Они без скачки сошли с места, но с первого момента казались уже идущими давно. Они плотно прижались друг к другу, нагнули головы, вытянулись в струну и летели, заметая снег, словно снежный вихрь, без звона, без шума, с непостижимой быстротой.
Публика застыла в ожидании. Кончались первые полукруги.
-- Раз! - и головы троек пересекли друг друга в одно и то же время.
-- Важно идут!
-- В голову!
-- Горланов, жарь! - послышалось в толпе.
-- Го-го-го!
-- Эй, вы! - вскрикивали ямщики, и тройки летели, звеня и сверкая; как сказочные, скакали горлановские кони-богатыри, глухо гремя крепкими ногами; дружно мчалась голышевская тройка, приближаясь вновь к столбам.
-- Раз! - мелькнули её головы.
-- Два! - спустя немного промелькнула горлановская тройка.
-- Горланов, бей, жги! Отстал!..
-- Голышев, молодец, выручи!..
-- Го-го-го!
-- Жги!..
-- Эй, вы, соколы! - смутным гулом гудела толпа.
Женя бледнела и краснела.
-- Он, он возьмёт! Голышев! Ай, опять.
-- Раз, раз! - тройки прошли мимо столбов в одно время.
-- Раз!
-- Два!! - тройка Горланова прошла первой.
-- Голышев, ударь, ударь!
Тройки летели последний круг. Топа стонала.
-- Голышев! Горланов!
-- Держи ближе к борту!
-- Бей правую, правую бей!
Этому ямщиков учить не было нужды. Горлановские конюхи сыпали несчётные удары на пристяжных и те рвали, извиваясь, как змеи.
Голышевский ямщик, стоя на коленах в санях и держа в левой руке вожжи, нещадно махал своей тяжёлой плетью.
Вдруг его тройка дрогнула и отстала. Правая пристяжная пошла, словно утомившись, с прискоком.
-- Раз! - мелькнула тройка Горланова и, спустя немного, прошли Голышева кони.
-- Бей правую! Правую бей!..
-- Горланов, прибавь!
-- Вот-те и степные!
-- Я говорил - Горланова! - с торжеством сказал Пролётов.
-- Ах, нет! Голышев должен взять, -- почти со слезами сказала Женя. - Смотрите, смотрите!
Оставалось полкруга.
Голышевский ямщик бросил вожжи и в каком-то беспамятстве бил правую пристяжную.
Она дрожала, тянулась и, крепко прижавшись к кореннику, летела стрелою.
Кони оправились. Видно было глазом, как Голышев опережал Горланова. Публика обезумела. Некоторые влезли на барьер, некоторые перепрыгнули через него и, не помня себя, кричали:
-- Горланов, наддай!..
-- Голышев, браво!..
-- Ещё, ещё!
Поставившие за Горланова ругались; за Голышева - прыгали и глупо смеялись.
-- Я говорила, говорила! - кричала Женя.
-- Что, братец? - вскрикивал её брат побледневшему Пролётову.
-- Подожди!
Оставалось четверть круга... меньше, меньше... Голышевский ямщик наносил последние удары.
-- Раз-з!..
Ударил звонок, и беговой круг огласился криками восторга: голышевская тройка взяла...
-- Что?! - с восторгом и торжеством вскрикнула Женя: -- о, славные коники!
-- Как мчались! - прибавил её брат.
-- Что там? - с недоумением сказал Пролётов, смотря на противоположную сторону.
Все устремили туда свои взгляды.
На другой стороне, где остановилась тройка Голышева, толпился народ; слышались возгласы, и ямщик с конюхами распрягали тройку.
-- Ногу сломала! - пронеслось в толпе.
-- Кто сломал, когда? - обернулась Женя с побледневшим лицом.
Рыжий купец, запахиваясь в шубу, сказал:
-- Болтают, барышня, будто у Голышева правая пристяжная ногу сломала!
-- Ведут! - крикнул кто-то.
Женя поспешно обернулась опять к кругу. По широкой беговой дорожке два конюха под уздцы вели лошадь. Она падала на заднюю правую ногу.
Женя взглянула и похолодела от ужаса. Всё копыто, изорванное, окровавленное, было сворочено на сторону, и лошадь ступала обнажившейся костью, каждый раз оставляя на белом снегу кровавое пятно.
Её умные карие глаза глядели кротко и задумчиво, она дышала тяжело и прерывисто.
Конюхи вели её к воротам, торопя свести её с круга.
Кругом раздавались голоса.
-- Нет-с, каково! на сломанной ноге полукруг прошла.
-- Да ведь вскачь! - воскликнул кто-то с восторгом.
-- Это она сломала, когда тройка дрогнула вдруг...
-- Что, хорошо, Женя? - с восторгом воскликнул её брат: -- со сломанной ногой пришла!
Поделиться книгой: