Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Прутский поход [СИ] - Герман Иванович Романов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Глава 30

— Петер, чтобы верфь заработала в полную мощь, кроме людей и денег, нужен лес. А взять его можно только в верховьях, окрестных дубрав ненадолго хватит, даже если мы саженцы постоянно высаживать будем — столетие должно пройти не меньше.

Стефан вздохнул, обвел взглядом возникший посреди степи городок, который уже получил свое историческое имя, бывшее в иной реальности. А вот сам быстро растущий Николаев куда лучше подходил для строительства флота, чем Воронеж. Хотя оба города находились на реках, но на этом сходство заканчивалось. Здесь, в устье Южного Буга можно было строить многопушечные корабли с нормальной осадкой и сразу выводить их в лиман — глубины позволяли. Тут спустя пару столетий линкоры будут строить для Черноморского флота, водоизмещением в тридцать тысяч тонн, а потом заложат авианосцы, что вдвое больше их будут, причем два достроят — один, правда, для Китая, второй будет ходить под Андреевским флагом.

— Штефан, я правильно тебя понял? Ты хочешь сказать, что отданную османами Подолию, нам необходимо у поляков отобрать⁈ Так война будет — а стоит ли в нее влезать, пока с братом нашим Карлом мир не заключен? А султан войны с нами жаждет, урок, который ты ему дал при Рымнике, впрок ему не пошел, видимо.

— Повторим, Петер, повторим этим летом, а там у нас Диван сам мира запросит, только заключать его надо на наших условиях, проведя границу по Дунаю, и упразднив Крымское ханство!

— Не захотят в Константинополе Девлет Гирея ханства лишать…

— А тогда вопрос решить кардинально, как я в Буджаке с пришлыми татарами и ногайцами проделал — как заселились сто лет назад завоевателями, так и выселились. Из Добруджи я их позже прогоню — земля христианская, и басурмане там завоеватели. А крымчаков нечего жалеть, они сами никого и никогда лаской не брали, а только таской. Двести лет тому назад княжество Феодоро турки покорили, и готов, почитай, там уже не осталось. Всех кто магометанство не принял — истребили и в рабство продали.

Стефан остановился, отпил из кружки вина. Посмотрел на задумавшегося царя, взял из шкатулки сигару и медленно раскурил ее. С Петром они теперь породнились, месяц тому назад женился на его племяннице. А потому общались по свойски, только произнося имена на иноземный манер — как немцы. И сейчас размышляли на вековой русский вопрос — что делать⁈

— Набеги на православные земли кто постоянно предпринимает, из года в год⁈ Кто «людоловством» занимается⁈ Да от слез невольников все шляхи, что в Крым ведут, давно горькими стали. Так стоит ли жалеть жестоких разбойников⁈ Не лучше ли, Петер, раз и навсегда покончить с этой язвой, выжечь ее каленым железом⁈ И на всех южнорусских землях мир наступит, а он дорогого стоит, поверь мне!

— Будь по сему, — лицо Петра Алексеевича ожесточилось, глаза грозно сверкнули, и Стефан понял, что тот принял окончательное решение. И правильно — тут с любым врагом надо по библейским заветам поступать. А в них все просто и доходчиво — «око за око, зуб за зуб», и «какой мерой меряете, такой и вам отмерят»!

Стефан со скрываемым облегчением перевел дух. Русский монарх был настроен решительно, это сразу же снимало массу вопросов и проблем. Пора прекратить набеги работорговцев, что шли уже больше двухсот лет, нанося колоссальный ущерб украинским и русским землям. С татарами бы покончили давно, только московские цари прекрасно понимали, что за Бахчисараем стоят османы, а связываться с могущественной Оттоманской Портой никому не хотелось. И победные войны против нее велись только в составе коалиций, какой недавно была «Священная Лига», состоящая из австрийцев, венецианцев, поляков и русских.

— В Крым в этом году фельдмаршал Шереметьев с одной армией пойдет, а с другой, что у тебя, Данилыча оставлю. Сам с флотом в Азовское море выйду и туркам баталию учиню — Федор Апраксин отписал, что семь кораблей весной через гирло проведет — снега выпало много, сам видишь, а потому паводок на Дону большой выйдет. Петька Апраксин, его брат, с казаками и калмыками Аюки-хана этим летом ногайскую орду разоряли, и в мае снова поход учинят, тогда на Кубани твердо встать можем.

Петр потянулся за сигарой, раскурил ее — теперь он все чаще и чаще стал курить именно их, отложив свои любимые трубки с чубуками из корневищ вишни. Да и английскую монополию на табак запрещать потихоньку стал — разорение для казны вышло, когда после разовой подачки, деньги стали полноводной рекой в Лондон утекать. К дурной привычке русские уже привыкли, а выращенный в Молдавии табак много дешевле выходил. Недаром Стефан с Меншиковым в долю вошли — «светлейший» сам захотел местный табак и вино продавать по России беспрепятственно, и царя этим проектом заинтересовал. Так что оба монарха — Петр и Дмитрий — к ним живо присоединились в этой «негоции», и сигары начнут крутить повсеместно. Как и молдавское вино бочками продавать вместо французских и рейнских — ко взаимной выгоде, сулящей немалые прибыли.

— Крым только начало больших дел, Петер. По всему черноморскому побережью народа православного живет много, тебе его под свою руку брать надобно. Это и Понт древнегреческий, грузинские и армянские князья с царями — они в защите твоей нуждаются. И Константинополь брать нужно — тогда торговле твоей османы мешать не смогут. Ведь проливы Босфор и Дарданеллы твоими станут и все греки твоего подданства пожелают. И примешь ты наследие великих ромеев через два с половиной века, а императорский титул твой по праву будет, и никто возражать не сможет. А у турок там власть непрочна — мало их там поживает, токмо оружием власть их держится. А на силу завсегда иная сила найтись может!

Стефан посмотрел на ошарашенное лицо Петра, не ожидавшего таких перспектив. И продолжил соблазнять дальше, чувствуя себя незабвенным героем книги, что предложил незадачливым провинциалам провести международный шахматный турнир. Только в отличие от «великого комбинатора», он предлагал намного раньше сделать то, к чему будут стремиться все российские императоры, которые могли разметать османов, если бы не одно «но». За Блистательной Портой стеной встали англичане и французы — именно они окончательному решению «восточного вопроса» препятствовали, как могли, в конечном итоге сами начали злосчастную для России войну, ту самую, которую назовут Крымской.

— Для долгой войны нужны деньги, много денег, а их у меня нет, казна пуста постоянно. Демидов мне отписал, что в сентябре золотишко рудознатцы нашли, и платину твою самородную. Но когда добывать начнут неясно. А посланные в Сибирь гонцы только добрались до иркутского воеводы — на Витим-реку тот людишек этим летом направит. А князь Гагарин, наместник мой уже отписал, что отряд набирает, и по реке Иртыш к верховьям направит летом, крепости на всем пути ставить будут. А там джунгары воинственные живут, так что воевать с ними придется, если те земли не отдадут. Шведов повелел в отряд набирать, войско немалое будет — до пяти тысяч.

Стефан моментально понял, о чем еще шла речь между королем и царем, но чтобы проверить свои домыслы, бросил «пробный шар»:

— Мир со шведами заключать надобно, продолжать войну за интересы датские не стоит…

— Много ты понимаешь, — нахмурился царь. — Предлагал я мир Карлу, согласен был выплатить за Ливонию отступного в четыре миллиона ефимков, не согласился на мое предложение. Перемирие тайное на год учинили, а там и более, если сговоримся. Но османам он помогать не будет, а я явную помощь датскому королю не учиню, если шведы норвежские земли себе приберут. А ежели прусский король, курфюрст Бранденбургский, войну с Карлом почнет, то ему помогать не буду — но токмо, если Ливонию Каролус за мной оставит на вечные времена, а я ему выплачу отступное. Карл мне в том на шпаге поклялся, что слово свое сдержит, и воевать со мной этот год не будет, и вредить торговле не станет.

Вот теперь все встало на свои места, гадать не придется — монархи при личной встрече смогли договориться между собой. Что же — перемирие не полноценный мирный договор, но первый шаг сделан к нему, причем на личной встрече, что немаловажно.

— Карл и твою власть признал, братом своим назвал, — усмехнулся Петр, и неожиданно произнес:

— Негоже тебе простым господарем быть, и под братом ходить. У него подданные влахи, у тебя пусть русины будут, нашего народа корня. Потому Буковину тебе отдам, всю — там влахов немного живет. Антиох же пусть под братом своим будет, но уже валашским господарем — Брынковяну с чадами и домочадцами я в Сибирь отправлю — земли там получит, фанариот лживый. А тебя мы с Карлом царским титлом наделим, а равным себе уже оба признали. Вот так-то Стефан, а теперь честно сказывай, как на духу — что ты с Подолией удумал, и где деньги для казны взять можно. А то знаю тебя, ты бы не стал просто так ходить вокруг и около…

***

Военные действия велись в 1711 году не только в Молдавии — для царских войск они куда успешнее проходили на кубанских землях, населенных ногайцами, «подручниками» крымских ханов, которым помогали черкесы. Зато властители Кабарды, еще со времен царя Ивана Грозного, чьей второй женой была кабардинка, помогали русским, как и калмыки, которые двинули в поход лишь небольшую часть своей знаменитой конницы. Вот только в этой реальности все может пойти по-иному, ведь Прутский поход оказался успешным…


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «ВЕСЕЛИСЯ ХРАБРЫЙ РОСС»

Глава 31

— В этом году все решится, Дмитрий. Оттоманская Порта слишком могущественна, чтобы спокойно пережить те поражения, что мы нанесли ей в прошлый август и осень. За прошедшую зиму османы набрали новую стотысячную армию, с Балкан пришло еще пятидесятитысячное войско — и это по минимальным подсчетам, — Стефан пыхнул сигарой, и подвел итог. — Это немногим меньше, чем в моей Бессарабии поживает всего населения, включая всех детей, женщин и стариков. Хотя если с гагаузами Добруджи посчитать, что на мои земли решили переселиться, то ситуация лучше выглядеть будет — их с половину турецкого воинства насчитывается.

Шутка прозвучала вымученно, невесело — народа на землях Молдавии, Валахии, Буковины и Бессарабии проживало мало, едва на два миллиона. А ведь именно жители являются главным богатством любого государства — они пашут земли, плавят железо, строят дома. А мужчины берут в руки оружие, чтобы сражаться с врагом, которых всегда много, если живешь в достатке, и земли твои богаты.

— Мы втроем собрали только восемьдесят тысяч, но настоящего «регулярства» едва половина, все остальные ополченцы. Царь оставил с Меншиковым тридцать тысяч войска — выстоим ли мы⁈

Правитель Молдавии Дмитрий Кантемир за прошедший год своего царствования сильно изменился внешне — ведь нет ему еще сорока лет, а постарел, осунулся, глаза вечно красные от постоянного недосыпания, под глазами «мешки» от забот и тревог. Действительно, власть сильно старит человека, если он к ней ответственно относится, воспринимая ее как обязанность и тяжкую ношу ответственности. И можно только посочувствовать бывшему господарю, что семнадцать лет просидел взаперти у турок как заложник, и свободу обрел лишь полтора года тому назад.

— Должны, брат — оружия хватает, пороха в достатке, как и свинца. Впервые люди едят досыта — мы этой осенью впервые не отдали половину взращенного урожая туркам. К тому же я не учитываю силы союзников — черногорцы продолжают воевать, пусть их мало. В любой момент могут восстать сербы и болгары, а это тоже следует учитывать. К тому же Ференц Ракоци набрал восемь тысяч секеев и куруцев — не всем понравилось занятие Трансильвании австрийцами. Ты учти — они будут драться за нас только потому, что надеются, что мы поможем им. Кроме того, турки их вековые враги, к которым старые счеты, несмотря на то, что те также воевали против цезарцев, как союзники. Текели ведь от султана получил титул графа Видинского, теперь Ракоци пошел по стопам отчима — однако надеется исключительно на нас, следовательно, и на царя Петра.

— Вот это меня и беспокоит, Стефан — в Вене сильно недовольны появлением русских войск на Дунае, как бы нам в спину не ударили, пока мы с турками сражаться будем.

— Не думаю, австрийцам сейчас не до нас будет — они семь лет с венграми воевали, и только в пошлом году мир подписали. Да, мадьярское дворянство приняло австрийские предложения, но поверь, как только ситуация изменится, они могут восстать снова. И нам с тобой этим нужно воспользоваться — такой шанс нельзя упускать!

— Ты с ума сошел! Мало нам турок, а еще с австрийцами воевать удумал⁈ Да нас побьют нещадно!

Дмитрий чуть ли не подскочил с кресла, с округлившимися от изумления глазами. Стефан только усмехнулся, пыхнул сигарой, и совершенно спокойно заговорил:

— Если Австрия усилится Венгрией, то у нас нешуточные проблемы начнутся. Пока мы будем отчаянно с турками на Дунае воевать, а это на долгие года затянется, Вена начнет кусок за куском османские владения проглатывать. Банат, Босния, Сербия — всех «переварит» в своем желудке со временем, он у нее безразмерный. А оно нам надо, собственными руками каштаны из костра для чужого рта вытаскивать⁈

Вопрос был из разряда чисто риторических, и ответа на него не требовалось. И так понятно, что любой сосед такой ситуацией не преминет воспользоваться. Тем более религия свою роль играет, а противостояние католиков с православными со времен «Великой Схизмы» идет вот уже больше шести с половиной веков.

— Нам с турками придется долго воевать, брат, и в самом лучшем варианте к концу нашей жизни мы сможем к Родопским горам выйти и перевалы для османов перекрыть. Вся надежда на царя Петра — если в этом году Крымское ханство будет уничтожена, то поддержка от русских станет весомей. А с большой армией, да еще с флотом, мы можем и Константинополем овладеть — понятное дело, что царю град сей достанется. Но то будет лет через десять, никак не раньше — России требуется передышка и прочный мир со шведами. Если ее не будет, то дай бог нам только удержаться на тех землях, что пока держим, — Стефан тяжело вздохнул, мысли его угнетали. И после долгой паузы, он заговорил снова:

— Ты учти — Валахию и Добруджу османы у нас могут отобрать, пусть и с потерями. Так что помощи у тех же австрийцев придется просить униженно, и в тоже время камень за пазухой для них прятать. Мы пока лишь фигура в игре великих держав, и таковой будем долго, пока собственную промышленность не создадим и реформы не проведем.

— Не скоро это будет, — тяжело вздохнул Кантемир, — образованные люди наперечет, школы только создавать начали, и то при церквях и монастырях, как повелось. Университет очень нужен, мануфактуры всяческие, ремесла. Железо добывать надо, то, что руду сейчас плавим — так крохи, покупаем все необходимое. Деньги свои только чеканить начали, серебра в недрах нет, а золота намывают всего с десяток пудов. Людей знающих приглашаю, любым рад — все пользу принесут. Да и земли заселять нужно, степи распахивать, хорошо, что скота в избытке. Но люди, люди…

Стефан только тяжело вздохнул — ничего не поделаешь, кадры решают все, как говорится. В армии три четверти офицерского состава из «варягов» — в основном русские, а так же иноземцы, причем те, от услуг которых царь Петр отказался. Хорошо, что король Карл уехал только со своими драбантами, но оставил служить Кантемирам четыре сотни шведов и ливонцев сроком на три года. Меншиков на «военспецов» косо смотрел, но ничего не говорил — русские сами на службу брали вчерашних врагов. Такие времена на дворе стоят, сейчас подобное не считается изменой — отслужил одному монарху, можно предложить свою шпагу другому правителю. В армии смесь языков жуткая — две трети войска на валашском говоре, четверть на русинском или малороссийском наречии. Десятая часть объясняется на русском, немецком, польском, венгерском, шведском, болгарском и даже на тюркском языках — настоящее «вавилонское столпотворение». Хорошо, что все друг друга как-то понимают, и проблем пока не возникает.

— Саранчи в этом году не будет — вымерзли отложенные яйца. А то бы второго кошмара не пережили, — Дмитрий думал о другом, смотря в открытое окно на зеленеющие деревья, что окружали его дворец в Яссах. Действительно — кого что заботит, генералы о войне, правители о достатке. И тут дверь в царский кабинет открылась и вбежала девчонка, стройная, потихоньку превращавшаяся в красивую девушку — старшей дочери Кантемира Марии исполнилось двенадцать лет.

— Папа… ой, прошу меня простить ваше величество. Рада видеть, ваше высочество!

Девчушка старательно проделала книксен, склонив перед ним голову. Стефан только фыркнул, но встал и поклонился — политес он старался выполнять. Ведь недаром французы говорят «ноблес оближ» — положение обязывает. И вот тут его шарахнуло — вспомнил, что где-то прочитал в свое время, что Мария будет любовницей царя Петра, его последней любовью, но случится выкидыш. И он внимательно посмотрел на девчонку, прикидывая возможности, которые можно приобрести от такой ситуации.

Но тут же отогнал от себя эти мысли — они показались ему вздорными. К тому же, кто знает, что произойдет через десять лет, тем более подобное развитие событий уже невозможно. Ведь история пошла совсем по иному пути, хотя кто знает — тут Стефан тяжело вздохнул.

— Рад тебя видеть, царевна.

— И я вас, ваше высочество!

— Обойдемся без политеса, Мария, мы тут с твоим отцом…

— Просто беседуем, — мягко произнес Дмитрий, — а твое общество нас отвлечет немного от дел государственных…

***

Легенда о любви или все действительно так и было⁈ О симпатии императора Петра Алексеевича к княжне Кантемир писали многие современниками, как и о том, что перед Персидским походам между ними возникла какая-то связь. и возможно, в их любви произошла трагедия…


Глава 32

— Теперь мы можем дать бой османам, нам бы только эскадру к походу приготовить, пушки еще не все установлены, государь. Но мы поспешаем — от рассвета до заката команды трудятся!

Впервые в Таганрогском заливе собрался столь большой русский флот — дюжина многопушечных кораблей, два старых фрегата, полдесятка галер, яхта, четыре десятка небольших парусных и гребных судов. Среди последних половина была новой постройки, их прошлым летом заложили на воронежских верфях.Небольшие по размерам корабли построили за осенние месяцы, но работы шли всю зиму. Свой Азовский флот царь Петр Алексеевич решил спешно усилить судами «нового образца», что должны были в эту «кампанию» помочь одолеть турецкий флот.

Все они не произвели на опытного моряка, каким был генерал-адмирал Апраксин, серьезного впечатления. Да и с чего бы — всего полудюжина скампавей — «полугалер», и три 16-ти пушечных шнявы не вызвали у него любопытства. Обычные корабли, наспех построенные, тяжелые на ходу — но флоту требовалось немедленное усиление, и он его получил за очень короткое время, благо верфь в самом Воронеже не отправили в Николаев, как Тавровскую, где строили многопушечные корабли.

Однако были другие суда, совсем уж маленькие, похожие на фуркаты, с полудюжиной пар гребных банок, но совершенно разные по своему предназначению. Они получили название «канонерских лодок», ибо такие прошлой осенью построили для плавания по Дунаю и его притокам. Восемь вытянутых двухмачтовых суденышек, но носу и корме вооруженных двумя короткими пушками, похожими на короткие толстые чурки. И установлены они были не на станки с колесами, а на скользящие плоские лафеты, а те в свою очередь на поворотные, сколоченные из доски, круги — и потому могли стрелять на оба борта. Вооружение усиливалось шесть небольшими фальконетами, стоявшими между банками — тонкие стволы одно-двух фунтовых пушек выглядели откровенно жалкими в сравнении с «чурками». На реке эти корабли могли принести несомненную пользу, но только не в баталии. Да и выходить в море опасно на таких — слишком немощными они выглядели, для прибрежного плавания только годились, не больше.

Еще три «новоманерных» фуркаты вообще несли странную оснастку. Двигались на веслах, имели две легко убираемые мачты с латинскими парусами. Третью мачту вообще никогда не ставили — она просто лежала на палубе от бака до юта, имея на клотике «воронье гнездо» в виде большой корзины. Сия загадка вызвала немало тихих пересудов на эскадре — если мачта запасная, предназначена для наблюдателей, а в этом сомнений не у кого не было, то почему на стоявших мачтах нет «вороньего гнезда». А «тихими» разговоры стали после царского приказа, в котором под страхом страшных наказаний предписывалось любопытства не проявлять, и команды этих странных фуркат ни о чем не расспрашивать, и держаться от них подальше. Да сами моряки с них были хмурыми и неразговорчивыми, к ним никто не подходил, опасаясь нарваться на «слово и дело государево». Потому удовлетворять любопытство не решались — никто не желал угодить в страшный Преображенский Приказ, и там «отведать» дыбы и кнута от «заплечных дел мастеров» грозного князя-кесаря Федора Юрьевича Ромодановского.

Сам Петр Алексеевич половину зимы провел в Азове — страшная нужда в кораблях заставила государя заняться «Безбоязнью», благо подводная часть у него была отремонтирована. Дело «корабельный мастер Петр Михайлов» знал хорошо, и небольшой в два дека корабль к маю был почти как новый, желтея свежими досками и мачтами. И пушек осталось три дюжины, правда, поставили другие, короткоствольные «чурки», прозванные так моряками. Они представляли измененные, с увеличенным калибром, и существенно облегченные гаубицы Корчмина, которые использовала армия в полевых баталиях. Пусть и с некоторым успехом — редки были эти орудия. И абсолютно ненужные флоту — из-за малого заряда пороха и короткого ствола пробить вражеский борт на расстоянии такие орудия не могли. Но спорить с государем себе дороже — он доверял своему «лучшему бомбардиру», что постоянно совершал какие-то «новации», чаще всего бесполезные. Так что Апраксин не сомневался, что дело сие пустяшное выйдет, только деньги на ветер зря выбросили, как это частенько бывало.

Сам Василий Дмитриевич свои «коротышки» всю осень и зиму в Туле отливал из чугуна, лафеты для них делали зряшные. Полсотни штук изготовили, торопились сильно. Видимо, результаты испытаний царя удовлетворили полностью, раз ими «Безбоязнь» вооружили, и все канонерские лодки. На большее не хватило, и слава богу — хоть и дешевле чугун в сравнение с медью, но денег немало стоит, так что и тут убыток казне, пусть и маленький. Но царя за это генерал-адмирал не осуждал — тот постоянно изыскивал новые «прожекты», и порой появлялось что-то значимое.

— Сейчас мы с тобой смотреть будем диво дивное, Федор Матвеевич, — царь был оживлен, таким его редко видели за последние дни. Но представление ему предстояло посмотреть знатное — в Донской протоке друг против друга стояли два корабля. И сейчас, стоя рядом с царем на палубе «Безбоязни», Апраксин смотрел, как канониры живо зарядили свои очень короткие орудия, калибр которых на нижнем деке впечатлял — 24 фунта — таких не имел на вооружении ни один из кораблей Азовского флота. Даже на Балтике на нижнем деке на немногих кораблях были подобные пушки, но нормальные, с длинным стволом, весом в тысячу пудов, да с таким же массивным лафетом. На опердеке стояли небольшие совсем пушечки, но 12-ти фунтовые — такие же, как на «Ластке».

— Они борт «Ежа» не пробьют, государь — мал пороховой заряд, — уверенно произнес Апраксин. — Даже с такой короткой дистанции — тут меньше одного кабельтова. Бесполезны для этого занятия гаубицы, не нужны они в нашем морском деле…

Договорить Апраксин не успел, как с гондека рявкнула одна пушка, выбросив густой клуб белого дыма. И когда тот развеялся, Федор Матвеевич сильно удивился — мало того что попали в обреченного «Ежа», но в борту зиял большой пролом, торчали расщепленные доски. Петр Алексеевич только рассмеялся, глядя на результат удачного попадания и ошеломленное лицо генерал-адмирала. Громко произнес:

— Сии пушки борт не пробьют, но запросто проломят — ядро ведь весом больше, чем полпуда выходит, а такими каменные стены крепостей разбивают в крошку, обваливают кладку. А заряд пороха потому и мал, и камора для него особой формы. Орудие сие легкое должно быть, чтобы на верхней палубе его поставить вместо прежних фальконетов и четырехфунтовых пушек. Сам посуди — «чурка» эта, ведь так ее именуют, — Петр усмехнулся, он был радостен, глаза задорно блестели. И пояснил:

— По весу ствола равна шестифунтовой пушке, но ядро то в четыре раза тяжелее будет. Только с неприятелем придется сваливаться вплотную, чтобы сокрушить полным залпом. А ежели картечью снарядить, то с палубы всех сметет, и оснастку можно рвать специальными ядрами, «греческим огнем» жечь. Да сейчас сам увидишь! Эй, всем нижним деком залп!

«Безбоязнь» содрогнулся всем корпусом — девять орудий такого внушительного калибра, пусть и облегченных, не шутка. Но когда дым развеялся, стало видно, что из всех выстрелов только два достигли цели — на ветхом борту «Ежа» появилась пара новых проломов. С опердека залп не последовал — стрельбу задробили. Царь результатами был более чем доволен, да и Федор Матвеевич уже оценил песпективы.

— Государь, храбрости нашим офицерам и матросам не занимать — сходиться будем на пистолетный выстрел, а потом на абордаж пойдем. Эти орудия флоту нужны, и много — на опердеках поставим вместо малых пушек и фальконетов, а из них ущерб неприятелю большой будет.

— Уже приказал денно и нощно отливать, Демидов заниматься сим делом будет, «образцы» ему отправлены. И дешевы будут, из чугуна, медь тратить не нужно. И веса небольшого они, как видишь, а последствия попаданий бомб и ядер страшные, как видишь. А пушки эти именем «карронады», по мастеру одному называть будем, что отлил одну, да помер, а секрет сей нам достался. Но это еще не все, Федор Матвеевич, сейчас «Ежа» топить начнем — под днище мину подведем!

— Каким образом? Фитиль под водой не горит⁈

Посмотрев на удивленного донельзя генерал-адмирала, Петр Алексеевич только усмехнулся. Тихо произнес:

— Потому мы тут в протоке, чтобы никто ничего не увидел — дело тайное, и секрет блюсти нужно. Сейчас все сам увидишь…

***

Войны на море с применением артиллерии на парусных кораблях шли четыреста лет. И лишь к концу 18-го века, всего за шестьдесят лет до появления кораблей с железной обшивкой, на палубы стали ставить карронады, что с успехом пробивали деревянные борта. А их развитием, поставившим крест на парусниках, стали бомбические пушки. Именно из таких орудий эскадра вице-адмирала Нахимова уничтожила турецкие корабли в Синопском сражении…


Глава 33

— Если мы не нанесем поражение турецкой эскадре, то ведение войны будет сопряжено с большими трудностями, ваше высочество!

— Вы правы, командор, а потому следующей ночью атакуем неприятеля — на Дунае не должно быть неприятеля. Так что подготовьте диспозицию и отдавайте приказ, и отправьте посыльных к запорожцам. Нападение нужно осуществить совместным ударом, и внезапно, а ночи пусть и короткие, но темные, а бог на стороне храбрецов!

— Будьте уверены, ваше высочество — так оно и будет!

Молодой моряк, всего 32-х лет от рода, учтиво поклонился Стефану, и, повернувшись, пошел к ожидавшему его моряку, что держал за поводья двух лошадей. Недавно назначенный командующим речным флотом, для которого еще специального военно-морского флага не учредили, серб Змаевич, удравший с венецианского флота за убийство (обычное по этим временам дело) был уверен в успехе нападения, что подкупало. Матвей Христофорович происхождением своим из знатного рода из Боки Которской, был племянником и братом сразу двух влиятельных архиепископов. Получить такого ценного кадра в новорожденный молдавский флот было невероятной удачей — хорошие моряки считались ценностью неимоверной. А тут человек, фамилию которого Стефан вспомнил — честно служил России до последних дней жизни, а такая верность дорогого стоила.

Жаль только, что флота как такового пока не имелось, но так и выхода к морю у Молдавии до прошлой весны не имелось. Зато речников хватало с избытком, ведь все три главных реки Молдовы — Днестр, Прут и Серет — вполне судоходны, пусть ни для галер или парусных кораблей, но большие струги и лодки, имеющие небольшую осадку, вполне по ним ходят, пусть и не до верховий. И рыбаков на реках много, и торговцев хватало, что по Дунаю грузы перевозили, так что моряков в экипажи набрали достаточно. Канониры были из русских, отправленные по царскому повелению «охотниками», без всякого принуждения. Вот только офицеров не хватало, хотя чуть ли не каждый день окольными путями через Трансильванию и Польшу попадал всякий народец — в основном с Адриатики и Средиземного моря, желающих помочь христианам в борьбе против османов, хотя нанимали и русских, хорошо знакомых с плаванием на реках.

Служить подались запорожские и донские казаки, привыкшие к морским и речным разбоям — те еще пираты, карибским бродягам фору дадут, чувствуют себя на реках и протоках полновластными хозяевами. Вот им и сбыли за помощь все вооруженные прежде струги и лодки — теперь имея под сотню суденышек Дунайская Сечь уже начала свою войну с турками, взяв на абордаж несколько галер, что попались по неосторожности капитанов.

«Бомбардирский поручик» Корчмин за прошлое лето проявил чрезвычайную энергию и предприимчивость. Организовал несколько небольших верфей и нашел на них работников, несколько мастеров с подмастерьями пришли с Николаевских верфей, по приказу царя Петра Алексеевича. А потому в конце пошлого лета заложили сразу три десятка «новоманерных» канонерских лодок, половина из них уже вошла в строй в октябре, остальные этой весной. Хорошие вышли суденышки — от пятнадцати до тридцати тонн водоизмещения, метров по 12–18 длиной, с экипажем в 40–50 человек. И построили добротно, благо сухого леса имелось в достатке, выкупили весь. А многие бояре и просто отдали бревна и доски, безвозмездно. Вся Молдавия прошлой осенью ощутила, что такое не платить тяжких османских податей, и тепеь прониклась ценой свободы. Дубрав же, и особенно лесов в Карпатских предгорьях на постройку целого флота хватит, хоть Балтийского, либо Азовского, да то и двоих вместе, и еще с избытком останется — а бревна на доски распускать тут давно научились. Хотя до лесопилок еще не додумались, с приводом от водного колеса.

Теперь Змаевич готовит эти небольшие суда к выходу в свой первый боевой поход, и вся надежда на короткоствольные, но крупнокалиберные пушки. Очень похожие на будущие «карронады», которые должны были появиться лишь к концу этого века, но благодаря Корчмину, имея образцом его гаубицу, с конической зарядной каморой, их уже вовсю отливают. Правда, не из дешевого чугуна, а дорогой артиллерийской меди, пустив на оную часть захваченной трофеями османской артиллерии, которую сочли непригодной. Отливать орудия в Молдавии умели, мастеров тут хватало, хотя заказ сразу на три сотни карронад оказался совершенно «неподъемным» — изготовили едва сотню штук, в большинстве своем небольших и легких 12-ти фунтовых, весом всего в 15 пудов. Да и самые тяжелые 24-х фунтовые карронады «тянули» всего на шесть центнеров — почти 37 пудов без пары фунтов.

Но тратить медь лучше на полевые пушки, она намного легче чугуна, прочнее, а ведь новые «единороги» таскают лошади. Кораблю неважно, что орудия могут весить на пяток пудов тяжелее — зато экономия внушительной получается, чугун на порядок дешевле выходит. Теперь вся надежда на царя Петра — тот отписал, что лить карронады начали в Туле, и за несколько лет полностью обеспечат ими не только русский флот.

Особую ставку Стефан сделал на первые «миноносцы», которые спустя полтора века должны были потопить на Дунае турецкие мониторы и пароходы шестовыми минами. Тогда прославился катер «Шутка», на котором пошел в атаку уже известный художник-баталист Верещагин. Отважные моряки, что тут скажешь — выдвинуть длинный шест с прицепленной к концу миной, и завести опасный груз под днище атакуемого корабля. И взорвать его, дав электрический ток по проводам от гальванической батареи к запалу. И молиться, чтобы при взрыве не погиб собственный катер, и при этом самим стоически переносить обстрел из ружей и пушек — картечью.

Идея простая, до нее на суше додумались давно — крепостные стены взрывали, проведя подкопы и заложив сотню пудов пороха. А вот у моряков вышло непреодолимое затруднение — как поджечь заряд, если бочку с ним засунуть в воду.

Однако Стефан знал химию на достаточном уровне, все же в 21-м веке учился. Кислоты делали в этом мире давно, и в ремеслах, для «травления» или очистки драгметаллов, они использовались довольно широко. Алхимики ведь не зря «философский камень» несколько веков пытались сотворить. А потому серная кислота им была известна давно, недаром все их лаборатории были пропитаны запахом тухлых яиц.

И то, что она может воспламенять пропитанную составами ткани и бумагу тоже знали, вот только не додумались, как сделать запал для воспламенения бочки с порохом. Ведь подорвать ее можно не только электричеством, но и сильным ударом железного штыря по колбе с «едкой» кислотой, обмотанной обработанным стопином. А сам штырь установить в трубке, и укрепить на корпусе мины. И направить шест в борт вражеского корабля, ударив сильно. Первые наглядные опыты показали должную эффективность нового оружия, так что осталось только сохранить все в строжайшей тайне, о чем русские минеры дали особую присягу. А посторонних к ней, особенно любопытствующих иноземцев и близко не подпускали…

— Эх-ма, да сколько же вас много!

Стефан пристально посмотрел на большие гребные суда, что вели себя на Дунае, как хозяева. Четыре десятка галер плотно обложили Исакчу со стороны реки, теперь крепость оказалась в полной осаде. А под ее стенами расположился огромный османский лагерь — стотысячное войско нового визиря готовилось к штурму, после которого будет устроена переправа на северный берег. Вот только гарнизон не слабый — две тысячи солдат и канониров, и столько же молдаван с гагаузами, с генерал-майором Германом Боном во главе. Датчанин командовал Угличским пехотным полком, и поклялся, что будет сражаться до конца.

Не испугался огромной армии визиря, а ведь еще тысяч шестьдесят османов и татар встали таборами под Мачиным. Без взятия этой крепости не обойтись — угроза над коммуникациями в Добрудже парализует продвижение турецкой армии вглубь Молдавии. Понятно, что снабжать армию можно морем — но идти к Исакче по любому из дунайских рукавов будет то еще занятие, не для слабонервных, прекрасно зная, что где-то в протоках затаились на своих стругах и лодках запорожские казаки…

Все же обществу свойственна инерционность мышления — круглой пулей стреляли четыреста лет, а коническую придумали слишком поздно, незадолго до создания унитарного патрона и казнозарядных винтовок. Так и с шестовой миной — все ее компоненты три века прекрасно знали как военные, так и алхимики. Но придумали тоже поздно — в середине 19-го века, а чуть позже появились первые образцы «самодвижущихся мин», которые стали именовать торпедами. Но нужно отдать должное храбрецам — такие атаки были форменным самоубийством…




Поделиться книгой:

На главную
Назад