Вот и лето прошло - 2

— Офицер Легиона, курирующий разведку и контрразведку убит обычным ножом, но тело спрятано в месте убийства легионеров.

— Убиты четверо горожан не имеющих прямых или явных связей с Легионом, но связанных между собой работой в городском лицее.

— Убиты свидетели из числа легионеров, указывающие на офицера разведки как лицо причастное к убийству легионеров.

— В городе нарастает паника по поводу ведьм и вампиров и уже возможен самосуд в отношении нескольких человек.

Зачем убили легионеров и как они связаны с библиотекой городского лицея.

Придется возвращаться в этот городской интеллектуальный ночной клуб и прошерстить формуляры. Жаль сразу эта мысль не пришла в голову, теряем время. Почему теряем время, они работают ночью, вот и посетим гнездо так сказать литературы. Поужинав в городе, вернулись к лицею в полночь — жизнь кипела, подъезжали и отъезжали коляски, звенел женский смех. Жизнь кипела. Нас не ожидали, но к формулярам допустили и мы с Пьером всю ночь просматривали картотеку под песни и музыку из соседних помещений. И нам возможно удалось нащупать ниточку. Один из формуляров был заполнен на убитого офицера Легиона. Нашего подозреваемого. Вот пока не явная, но связь Легиона и городского лицея. Формуляр был заполнен небрежно, но лицо, заполнившее формуляр оказалось погибшим библиотекарем нашего лицея. Связь становилась всё более явной. И всё более вина вампиров и колдунов становилась недоказуемой. Скорее всё более явно вырисовалась картина иного преступления. Формуляр сохранил записи какие именно книги затребовал посетитель библиотеки — посетитель работал с фондами, поступившими во время революции и времен наполеоновских войн из поместий чьи хозяева отправились на гильотину за контрреволюционные и роялистские взгляды. Таких библиотек было дюжина. Эти поступления до сих пор никто не систематизировал и что именно скрывается в этих фондах никто не знал. Отметка в формуляре показывала, что эти фонды истребовались, но что именно истребовалось из записей в формуляре видно не было.

Вывод можно было сделать только один наш офицер Легиона искал в этих фондах что-то конкретное и учитывая обстоятельства искомое являлось ценным артефактом. Непонятно как сюда привязать погибших легионеров они библиотеку не посещали. Затем в голову пришло убиты ведь только свидетели из суточного наряда, приятели из роты остались в живых, и они могут тоже, что-то пояснить о последних днях убитых легионеров. Убивали в этом деле всех, кто причастен и потому мы с Пьером везде действовали на пару. Пьер надежно прикрывал мне спину. Записав какие именно поместья интересовали погибшего мы отправились обратно в казарму Легиона. Уже было утро, и все легионеры находились на строевых занятиях. Но с радостью оставили эти занятия что бы пообщаться с нами о последних днях погибших.

Если суммировать информацию, то выходило следующее. В последнюю неделю жизни погибшие легионеры провели вне стен казармы Легиона. Возвращались очень уставшие и таинственно намекали, что совсем скоро их жизнь измениться в лучшую сторону и они покинут ряды Легиона богатыми людьми. Уезжали они в коляске с нашим погибшим офицером, этот момент был подсмотрен несколькими легионерами случайно, но думаю это вряд ли произошло случайно. Своими таинственными намеками жертвы вызвали жгучий интерес у своих товарищей по казарме. Значит у нас получается в последнюю неделю жизни наши жертвы с другим убитым отправлялись куда-то в окрестности Обани и чем-то там занимались, судя по показаниям свидетелей труд был тяжелый.

А где располагались поместья откуда изъяли библиотеки, переданные в городской лицей. Вот так и новость все эти поместья расположены в окрестностях города. И самое забавное фамилия Николя имеется среди этих репрессированных в период революции. Вот так новость и ещё одна фамилия мне показалась знакомой. Наш полковник был или однофамильцем или родственником владельца соседней усадьбы, которого отправили на гильотину за роялистские взгляды. Это было странно, но требовало проверки. После обеда закончив опросы легионеров и последних днях убитых легионеров мы отправились на природу. Осмотр поместий совместили с обедом и небольшим сном в коляске на природе. Дома владельцев усадеб не выглядели сильно разрушенными на первый взгляд. Но при внимательном осмотре стало ясно жители из близлежащих деревень вывезли всё что было не приколочено, остальное оторвали и тоже вывезли. Остались только коробки зданий и плющ заплетая стены создал иллюзию сохранности. Какой именно тяжёлый труд так утомил легионеров, это было скорее всего работа киркой и лопатой. Свежие раскопки мы обнаружили сразу как вошли в здание. Меры маскировки были приняты, но плющ не успел заплести следы раскопок. Значит три человека копали и что-то выкопали в этой усадьбе. Поехали в следующую и там тоже оказались следы земляных работ, что-то было укрыто в земле и недавно выкопано и увезено в неизвестном направлении.

Уже стемнело и мы разбили лагерь в развалинах здании на третьей усадьбе. Ночь мы дежурили по очереди и бдительность не теряли. Кто-то убил восемь человек с целью сокрытия какой-то тайны. Это явно какие-то материальные ценности, судя по ямам, оставшимся по следам раскопок — это объемные материальные ценности. Судя по обстоятельствам это могут быть ценности, спрятанные людьми, затем попавшими на гильотину и не оставившие прямых наследников, которые бы знали координаты спрятанных сокровищ. Кто-то и наш погибший офицер разведки узнали о этих спрятанных сокровищах и решил прибрать к рукам бесхозные ценности. Кто может прикрывать офицера разведки и разрешить использовать в своих целях легионеров. Это может быть лицо, обладающее властью в казармах Легиона именно города Обань, и кто у нас это лицо.

Таким лицом, обладающим достаточной властью для распоряжения легионерами, является наш полковник. Который и оставил нас и привлек к расследованию этих убийств. Это ведь очень удобно для преступника — получать информацию из первых рук и постоянно держать руку на пульсе расследования. Всегда имеется возможность что-то подправить и попробовать отрубить концы как в случае со свидетелями из суточного наряда. Только тогда он не один остался — полковник был с нами, когда отравили свидетелей из суточного наряда. Только доказать вину полковника будет очень тяжело нет никаких доказательств кроме моих умозаключений, но слово сержанта весит катастрофически мало против слова полковника. Как нам найти доказательства или хотя бы ценности лицо или лица затеяли всю эту кровавую вакханалию только из-за ценностей и больших ценностей. Мы не попали пока в остальные усадьбы, но и по увиденным ямам понятно сокровища имеют массу огромную. Следы оставлены огромными сундуками. Как выманить из логова настоящих убийц. вампиры и колдуны здесь совсем не причем. Здесь замешаны обычные люди, но объятые корыстью и жадностью. Они пошли на убийства даже своих подельников, хотя ценностей явно хватило бы на всех.

Сейчас стоит вопрос — как выманить настоящих убийц и второй вопрос — как остаться в живых потом. Обе задачи для нас с Пьером имеют одинаковую важность. выманить преступников и погибнуть от их рук — перспектива так себе если честно. Вот выманить и наказать, и заодно забрать себе всё, что они там накопали — это действительно интересная и нужная задача.

Искать ценности самим — это сложно и бесперспективно. Скорее всего все ценности надежно укрыты и ждут своего часа. Как же выманить преступников. Они совершенно не беспокоятся о следах — следы и свидетели зачищены. Ценности укрыты надежно. На первый взгляд беспокоится преступникам не о чём.

Что двигало нашими злодеями. Двигало их поступками жадность и только жадность. Поэтому если мы надавим на эту больную мозоль — преступники задергаются и, возможно, выдадут себя. А может и не выдадут, но у нас всё равно нет других вариантов. У директора городского лицея прекрасная псарня гончих собак, есть у него и просто охотничьи собаки приученные брать след. Значит план у нас такой. берем охотничью собаку у директора городского лицея и возвращаемся в казармы. с таинственным видом собираемся и по секрету общаемся между собой о том, что раз мы нашли следы то эти следы явно ведут к схрону, где спрятаны сундуки с ценностями. И отшиваем любого, кто нам хочет помочь в поисках. Якобы тайно выезжаем в пригород Обани за сокровищами. Но не уезжаем далеко от казарм и скрыто наблюдаем кто выскочит за нами и куда отправиться.

Собаку нам дали без вопросов и первый подозреваемый отпал. Директор лицея совершенно не интересовался зачем нам собака и его не заинтересовали намеки о поисках сокровищ. Не тот, кто нам нужен. И мы отправились в казармы Легиона теперь у нас на очереди был следующий подозреваемый наш доблестный полковник, который так жаждал справедливости. Здесь подозреваемый не просто клюнул на нашу наживку он её эту наживку проглотил полностью и стал интересоваться всеми деталями известного нам сокрытия сокровищ. Но мы таинственно молчали и только намекали, что собака уже практически нас вывела к схрону и нам осталось только выкопать ценности, которые спрятали преступники и тогда мы узнаем точно кто убил легионеров и несчастных горожан. Полковника мы категорически отказались брать с собой и несмотря на нашу явную грубость никаких наказаний мы не понесли и были отпущен на поиски сокровищ. Действовали мы по своему плану — въехали в пригород и укрылись в зарослях у дороги. Долго ждать не пришлось — из города выехало две коляски в которых находились полковник и еще трое легионеров. Эти люди не оглядываясь очень быстро поехали по сельской дороге, мы за ними и нам даже не пришлось прятаться эти коляски неслись и пассажиры не проверялись от возможного наблюдения. Ехали мы в заброшенный глиняный карьер — глину выработали и карьер забросили. Место, где находился карьер было глухое и потому идеально подходило для устройства тайника. Коляски влетели в карьер, мы с Пьером остались наверху следить за происходящим внизу в карьере и слушать разговоры.

Уже из первых слов полковника стало ясно — мы правильно выбрали и цель, и тактику. Полковник приказал занимать позиции и укрыться стрелкам и сам укрылся в зарослях. Его приказ был ясно нами услышан — как только эти идиоты въедут в карьер всех застрелить. у нас было с собой по паре мушкетов и по паре пистолетов. Восемь зарядов готовых к выстрелу. В засаде было четверо преступников. Нам хватало зарядов перестрелять негодяев и затем найти и выкопать тайник. Но решили посмотреть, что будет дальше. Хорошо, что мы не полезли сразу. К карьеру подъехала ещё три коляски из них вышли ещё пять человек. Это были директор городского лицея и с ним заявитель на городских ведьм и трое мужчин, вооруженных мушкетами. Они тоже спустились в карьер и попали под выстрелы засады полковника. Засада застрелила вновь приехавших и ранила директора лицея и внизу в карьере разыгралась сцена из детектива — полковник рьяно допрашивал директора лицея — зачем тот приехал к общему тайнику без согласия его, полковника. вот тебе и невинный директор лицея. Просто он с крепкими нервами оказался и молча приехал сюда убивать нас. Дождавшись, когда полковник закончит обличать директора лицея и убьет того. М с Пьером с кромки карьера сверху расстреляли последнюю группу убийц и кладокопателей. Теперь нам даже не нужно было искать, где тайники — полковник проверил сохранность и местонахождение тайников нам было известно.

Вот только после всего этого я осознал двойственность нашего положения. С одной стороны виновные наказаны, с другой сторон доказательств у нас не добавилось, как объяснить имеющиеся трупы командованию Легиона и городским властям. Теперь в качестве виновных могли оказаться и мы сами. Лошадей и коляски мы вывели к дороге и вынесли трупы к той же дороге. Присели отдохнуть и как только коснулись земли над головой пронеслась пуля и клуб сгоревшего пороха взвился в кустарнике на противоположной стороне дороги.

Это кто ещё там. Но тот, кто засел в кустах и не собирался останавливаться или объяснять причины своего нападения. Выстрелы следовали один за другим и только то, что мы уходили от выстрелов перекатами, стало причиной нашего спасения. Стрелявшие явно не могли точно стрелять по движущийся цели и потому шел промах за промахом. Мы откатились в кусты и стали обходить новую засаду с флангов. У нас не было выбора надо было разобраться с этими стрелками. Их оказалось шесть человек. И они беспрерывно палили в кусты в то место, где мы скрылись в первый раз. М же уже подошли с флангов и стали стрелять. Схватки не получилось — м свалили троих и оставшиеся двое ринулись на нас. Один на Пьера и один на меня и опять с ножами. Ножи хоть и длинные, но короче полусабли и, собственно, до схватки с холодным оружием дело не дошло. У меня был еще один пистолет, и я спокойно разрядил в грудь набегающему на меня корсиканцу. Никем другим этот человек быть не мог. Одежда один в один как на бандитах, напавших на нас в дороге из Марселя в Обань и черты лица схожие с одним из убитых тогда на дороге. Судя по всему, это месть за тех бандитов. Вот так нам повезло. Теперь не нужно объяснять всё происходившее на дороге. Теперь у нас стройная история о нападении корсиканцев на директора лицея и сына городского мэра и полковник попытался отбить у корсиканцев наших несчастных штатских и был бой и погибли все кроме нас мы отомстили за наших. Занавес и конец этой истории. Что бы история не противоречила фактам слегка навели порядок на месте сражения и затем окончательно стирая следы снесли все тела к обочине в один ряд. Теперь в мешанине следов и грязи, которая теперь покрывала место у дороги никто не разберется. пока мы таскали тела пошел дождь и скрыл в грязи все следы.

Затем было опять следствие и приехавшие из Парижа чины Легиона, и гражданские чиновники долго и нудно осматривали местность и тела. Примеряли оружие и рассматривали раны. Что они там хотели найти непонятно. Наука трасология ещё находилась в зачаточном состоянии и найти следы было невозможно. Попадание в тело почти тридцатиграммовой пули оставляло рваную рану или отрывало конечность. Пуля из пистолета была поменьше, но в упор оставляла не менее ужасные раны. Оружие было гладкоствольное, никаких нарезов не имело и оставить следы на пулях не могло. Все эти телодвижения были только для одного смутить нас и заставить нас признаться, как мы убили этих людей. Как по мне достаточно наивно. У корсиканцев в повозке нашли щипцы, которыми можно было нанести похожие раны как у наших погибших легионеров и гражданских. Вердикт суда был собственно предсказуем. Легионеров и городских жителей убили корсиканцы. Они же убили директора лицея и полковника и остальных. Мотив убийств неизвестен. к нам с Пьером претензий не было. В приказе по Иностранному Легиону нас упомянули и теперь у нас на аксельбанте по две «оливы». Но самое счастье пришло к нам в день окончания суда. Были обнаружены в соре и спасены наш командир и наши женщины и остальные пассажиры и команда. судно потеряло все мачты и дважды перевернулось, но последнее положение оказалось спасительным. Ураганным ударом ветра судно унесло в море и его нашли случайно так корабль дрейфовал в стороне от обычного маршрута судоходства.

Глава 6

Радости предела не было. Терять такого друга как Николя это было тяжело. Хоть он и был офицером, но французская армия не имеет сильного сословного расслоения. Как говорят во Франции — генерал, это капрал много раз получивший повышение. Из революции и наполеоновских войск Франция вынесла тяжелый урок и теперь в армии существуют социальные лифты позволяющие сделать карьеру и простому легионеру.

Кораблекрушение не повлияло на Николя как был веселым и отзывчивым человеком, так и остался. Женщины же наоборот не перенесли психологическую травму и с каждым днем теряли интерес к жизни и не прожив трех дней на берегу — оставили нас и отправились в монастырь. Нормально поговорить у нас не получалось удар стихии вызвал страх перед жизнью вне церкви и обе наши женщины оставили нас и постриглись в монахини.

На базе в Обани теперь кипели интриги и шла ожесточенная борьба за должность и звание полковника. Для нас эта возня не представляла интереса мы должны были уезжать в Париж, но пока каждый раз находились причины и отъезд откладывался. Командование Легиона было взбешено тем фактом, что корсиканцы позволили себе напасть на Легион и убить легионеров. В Легионе складывались традиции — отвечать на каждый удар так, чтобы отбить желание не только нападать и убивать, но и косо смотреть на легионеров. И сейчас в Обани и Марселе концентрировались все силы для удара по корсиканской диаспоре.

Задача стояла выявить места уязвимые и критически важные для функционирования корсиканской мафии. Да уже тогда корсиканская мафия имела место и уже внедряла своих людей в муниципалитет и портовую администрацию. Контрабанда и торговля эти две сферы притягивали к себе корсиканцев, честной работы они стыдились. Либо рэкет и разбои, либо контрабанда. Грузить или копать это не для них.

Для того что бы вытащить бандитов из подполья надо было придумать что-то оригинальное. Задача была поставлена всем, кто занимался этой проблемой. Мое предложение вызвало интерес и было принято в работу.

В Марселе появилось новое торговое предприятие по сбыту табака и африканских товаров. И табак и слоновая кость и черное дерево должно проходить через таможню, и цена соответственно становиться выше и наше предложение ниже средней по рынку вызвало резонанс. Мы закрывали одну сделку за другой и к нам явились первые ласточки с требованием оплатить услуги по охране нашего склада и офиса. Эти ласточки на пинках вылетели на мостовую. Такое кровное оскорбление не могло остаться без ответа и к нам явилось уже с десяток громил с намерением переломать мебель и кости наглым коммерсантам. Всё шло как у нас в России в 90-е годы. Только эти ребята опять наткнулись на неожиданную преграду. В складе оказалось совершенно случайно два десятка легионеров, и наши мстители опять покинули нас не по своей воле и опять были унизительно для своего самолюбия выброшен на мостовую. На этот конфликт обратили внимание окружающие торговые фирмы и приостановили платежи корсиканцам за охрану. У нас в офисе появились первые ласточки из другого лагеря. Коммерсанты осторожно поинтересовались кто нам поставил охрану и какие у них расценки. В рядах коммерсантов начинался разброд и шатание. Раз корсиканцы потеряли хватку то может новый хищник будет с меньшим аппетитом. Столкновение интересов с корсиканцами только обострялось. и тогда в действие была пущена тяжелая артиллерия — административный ресурс. Сейчас некоторые мои читатели станут спорить и отказываться верить в наличие административного ресурса у корсиканской мафии в начале 19 века. К сожалению, цитирование статей из интернета вызывает ещё большую ярость и нападки с обвинениями в разного рода проступках. Потому кто не хочет мне верить и считает, что такого не может быть — имеет полное право искать подтверждение или опровержение моей книге, мы же продолжаем повествование о приключениях попаданца в легионера в 1830 годы в альтернативную реальность. Явившиеся инспектора из марсельского муниципалитета стали требовать разрешительные документы на строение и ангары и угрожать прекращением деятельности за нарушения статей городского устава и таможенных предписаний. Чиновников по-тихому повязали и скрыто вывезли за городскую черту и пустили слух, что мздоимцы нарвались и теперь отвечают на вопросы апостола Петра. Такого корсиканцы не ожидали — совсем не ожидали. не ожидали такого, и остальные чиновники и к нам больше никто не ходил ни с какими требованиями. Такого момента не смогли упустить большинство коммерсантов Марселя и у меня в офисе началось паломничество — все хотели встать под охрану именно нашего охранного предприятия, если говорить языком 21 века. Убытки корсиканцев стали просто катастрофические и теперь у нас и у них был только один выход. Только физическое устранение конкурентов. С нашей стороны у командования Легионом слегка изменились подходы к проблеме. если на начальном этапе вопрос стоял в физическом устранении виновных в нападении на легионеров, то сейчас большие деньги так понравились командованию, что терять такие доходы уже никто не хотел. Официальное финансирование это одно, пенсионные выплаты совсем другое. Легион становился братством и возникли расходы, которые государство не собиралось оплачивать. Вот потому и были необходимы средства из сторонних источников. Уже сейчас было начато строительство дома инвалидов из числа легионеров. Государство не могло или не хотело создавать условия для тех, кто потерял здоровье, и наш командующий дал согласие на такие вот неофициальные мероприятия. Деньги шли в банк, который создали именно под нашу работу и теперь охрана предоставлялась практически официально.

Но, как всегда, есть это проклятое, но. Мафия стягивала боевиков в пригороды Марселя и готовилась нанести удар. Я с Пьером под руководством Николя работали в торговом представительстве и продавали товары которых оказалось неожиданно много и все эти товары шли беспошлинно с транспортами и конвоями Иностранного Легиона и продолжали представлять охранные услуги. Корсиканцы закусили удила и уже не маскировались. Люди они горячие и не подумали на пару шагов вперед. Для них всё было ясно есть некие коммерсанты, которые перешли им дорогу перехватив исконно корсиканский промысел и теперь этих наглецов надо наказать. Наказание должно быть максимально жестоким и это наказание должно быть максимально наглядным. Каждый коммерсант в Марселе должен увидеть, как опасно для жизни и товаров вставать на пути корсиканцев. Гамно кипело у корсиканцев так, что они уже даже не видели, как места сосредоточения боевиков стали окружаться крепкими мужчинами с военной выправкой. Гарнизон лагеря в Обани вырос с пяти рот до двадцати рот и сейчас все свободные силы Легиона были стянуты под Марсель. В Марсель перекинули часть сил из экспедиционного корпуса из Африки. Превосходство Легиона в силах было просто подавляющим. И гром грянул.

Несколько колонн корсиканцев среди ночи стали выдвигаться к нашему офису и складам. Офис был в городе, склады в порту. Корсиканцы двигались плотными группами похожими на крысиные стаи. Только их уже ждали. Роты уже были сосредоточены и когда эти стаи собрались в кучу то улицы были перекрыты с двух сторон и строй легионеров произвел первый залп. Надо отдать должное народной мудрости если крысу загнать в угол она кинется на обидчика. Эти тоже попробовали кинуться и были расстреляны мушкетными залпами в упор, Пленных не было, раненных добили штыками. Трупы погрузили на телеги и вывезли в район скотобоен и скинули в море. Мне всё время казалось, что я откуда знаю происходящее или видел что-то похожее какое-то дежа вю. Вспомнилось — 1946 год, Одесса, Маршал Советского Союза и расстрел шпаны из пулеметов у какой-то стены. Странно в 1946 году я не был ещё в проекте, но воспоминание яркие и четкие. Может в кино видел. Нет в кино Жукова играл артист у меня же в голове картинка Жуков один в один. Как с портрета и обстоятельства расстрелов другие. Много тогда бандитов постреляли не одну тысячу человек.

Так и в Марселе корсиканцы перевелись. Но хвост крысиной популяции всегда остается и к 1900 годам Марсель опять наводнили корсиканцы. Но на них уже не было легионеров из Обани…

Дела торговые пришлось передать другим коммерсантам и нам с Пьером опять идти на службу. Наград не было и только отпуск был нам наградой. Так-то до отпуска ещё было далеко, но мы типа приближенные и отхватили две недели.

Документы отпускные, и мы свободны как птиц в пределах Франции. Но мы и не думали выезжать. Нас держал заброшенный карьер в окрестностях Обани не сам карьер — тайники с ценностями которые насобирали безвременно павшие в боях с корсиканцами — директор городского лицея и полковник из гарнизона Легиона. Судя по всему, там было немало спрятано и теперь мы хотели посчитать свою добычу.

Отметившись в Марселе в порту мы не стали грузиться на судно и вернулись по темноте к карьеру. Залегли в кустах наверху и установили наблюдение за окружающим пространством я поставил десять золотых дукатов, что мы увидим у карьера Николя. было такое чувство он совсем не поверил в наше желание покинуть Марсель. Пьер не хотел делиться — мне казалось там столько спрятано хватит на троих. Но спорить не стал — поставил десятку, что Николя за нами проследит и выиграл. Николя пришел той же ночью ещё раньше нас. И пока мы смотрели на дорогу подошел со спины и тихо сказал — пиф паф, рассказывайте, что Вы тут забыли. Пьер достал десять монет и передал мне.

Кратко изложив суть дела и посвятив Николя в перипетии событий, я ожидал чего угодно, но не слов — правильно сделали этот мой земляк полковник гнида ещё та. Сколько доносов в революцию написал, сколько человек отправил на гильотину. Собаке собачья смерть. Про спрятанные ценности я слышал, но не верил, что они есть. У узурпатора были специальные люди искали ценности, спрятанные во время революции.

Поиски не заняли много времени, тем более часть тайников мы увидели ещё во время столкновения с убийцами.

Оказалось, здесь были спрятаны в нескольких больших ямах залитые смолой бочонки с золотыми монетами. В период, когда революция стала неизбежной эта дюжина семей большую часть ценностей, перевели в императорское золото и упаковав в бочонки спрятали на территории своих усадьб. Планы схронов были укрыты в библиотеках и со временем попали в библиотеку городского лицея. Уже после отречения узурпатора библиотекарь нашел несколько планов с указанием мест захоронения золота и привлёк своего приятеля директора городского лицея для силовой поддержки директор привлек полковника и дальше дело закрутилось. Золото действительно оказалось там, где и было указано на планах. И всё бы у них прошло хорошо. Но проклятая жадность всё испортила. им захотелось только для себя и понеслось вампиры и кровавые убийства, и горожане, имевшие информацию и значит надо подвести этих женщин под взбудораженную толпу и значит обвинение в колдовстве и вот уже горожане жаждут крови и можно под шумок провернуть свои дела. Но тут мы с Пьером и появилось желание уменьшить число участников этого золотого марафона и заодно окончательно всё запутать. И ожидаемо — чем сложнее конструкция, тем легче эту конструкцию разрушить, и полковник решил забрать всё себе и привлек нас и кинул след в сторону городского лицея и всё проиграл.

Ожидание транспорта — Николя отправился за повозками нам нужно было вывезти два десятка бочонков или если точнее двадцать четыре бочонка и пока я ждал этих ломовых извозчиков чего только не передумал, но повозки пришли и нечего не случилось, и я наконец стал доверять Николя и Пьеру не полностью, но доверять. В банк, который контролировал Легион везти золото не стоило. Потому мы отправились в далекий путь из Марселя в Лион, с одного края Франции на другой край. Там в Лионе открывался новый банк «лионский кредит» — я из своего прошлого и соответственно будущего помнил один из немногих банков, переживших столетия это и был банк «Лионский кредит». Вот туда мы и отправились. Если у возчиков и были вопросы о грузе и куда мы его везем, то они предусмотрительно промолчали и не стали задавать ненужные вопросы. Скорость передвижения у нас была невелика. Но и расстояние было небольшое каких-то 320 километров, на машине максимум пять часов, но это на машине. До тех времен, когда можно будет кататься я наверное и не доживу. У нас на гужевом транспорте ушло семь дней и это очень быстро мы не давали остановиться нашим возчикам на дневной привал гнали и гнали. Потому и только семь дней, и всё равно были приключения и были налет и попытка отобрать груз просто так — типа именем императора. Вот об этом теперь подробно.

Первым делом мы нарвались на конных жандармов и те поставили вопрос ребром или мы отдаем груз или идем в тюрьму. Оказалось один из возчиков родственник этого старшего жандарма. Но золото не отпускает никого из своей власти, и мы уже были очарованы такой грудой золота. Разговор оказался очень коротким.

Пара конных жандармов, старший патруля — вам придется отдать нам груз. Один из возчиков — да пусть отдают нам он нужнее.

Затем предсмертный хрип возчика. Пьер сразу же вонзил тому в спину свою саблю, и предатель больше не сказал ни слова, только хрипел и пускал кровавые пузыри ртом. так молча умер. Хрип за слова не прошел. Николя сразу же достал два пистолета и с двух рук выстрелил в жандармов и завалил обоих. Возчики сидели не живые не мертвые переживали, наверное, оставят ли их в живых. оставили конечно, втроем шесть повозок затруднительно вести и примечательно чересчур. Любой увидевший будет спрашивать себя и других, где остальные возчики почему на шесть повозок только три возчика. Потому и остались пока в живых остальные возчики. Промолчали, но обиду затаили. Ещё прорвется эта обида в самый неподходящий момент. так мы пошли дальше — пять возчиков нанятых и шестая повозка под управлением Пьера. Мы с Николя верхом крутились вокруг телег и пытались всё контролировать и не дать возчикам сговориться. мы уже отъехали на три суточных перехода и остановились на постоялом дворе, чтобы нормально поужинать и привести в порядок одну из повозок. Нужно было исправить колесо на повозке. Обычный постоялый двор при большой дороге и лучше б мы бросили ту повозку в лесу. сторожить груз мы решили по очереди и поев отправились во двор охранять повозки. Я едва успел подхватить Пьера тот отрубился прямо на ходу. Траванули беднягу — только Пьер пил морс, принесенных к пряным колбаскам. Пиво и алкоголь м не стали брать вот и отравили морс. Я морс не пил. не люблю сладкое или скорее чуйка подсказала — пить его нельзя. Николя застрял в обеденном зале у меня на руках потерявший сознание Пьер и только два моих верных пистолета последнего шанса за ремнем. Достаю один и взвожу курок — капсюль уже на месте и пистолет готов к выстрелу. И возчики меня окружают спокойно так с топорами в руках и так по-деловому обсуждают как они будут нас рубить они видимо думали я не буду стрелять. Наивные возчики из Марселя — я выстрелил. И достал второй пистолет и опять взвел курок и тогда они бросились на меня, и второй возчик упал. И меня бы зарубили, но всех нас выручил Николя и пристрелил одного за другим этих интриганов оставшегося он просто зарубил шпагой. Или заколол, но я уже не смотрел на это. Во двор выбирался трактирщик и ещё три звероподобных мужика. Вечер и так был не особо приятный сейчас же он вообще перестал быть томным.

Глава 7

Хозяин постоялого двора отвлекал внимание и это стало ясно слишком поздно. Щелкнул выстрел пневматического оружия, и я почувствовал укол в шею. Но это было последнее, что я почувствовал. Снова я очнулся жестко зафиксированным на стуле и двигаться я уже не мог. Глаза я открыть смог и осмотрев помещение куда я попал не смог понять, что здесь такое. По моему удивленному виду окружающие оценили мою растерянность и ко мне подошел владелец постоялого двора, но теперь он не строил из себя сиволапую деревенщину. На хорошем французском языке он мне пояснил — что золото и моя жизнь послужат прогрессу и науке. Я хотел сказать, что не согласен, но кляп во рту не дал мне сообщить миру о своем мнении. Этого же липового владельца постоялого двора несло дальше. Величие науки и прогресса достигло того уровня, когда можно использовать наработки древних цивилизаций по проникновению в само время и у меня великая миссия — стать героем и отдать свою жизнь науке. Затем меня вытащили вместе со стулом на железный помост и послышался шум над моею головой стала расти электрическая дуга и я потерял сознание.

Сознание приходило в мое тело слоями, и я наконец вынырнул из забвения. Я лежал в каком-то помещении, стены обшиты деревом красиво, но непонятно, где я и теперь был актуален вопрос кто я. Мыслей не было. Руки были не мои, и голова обмотана толстым слоем ваты и бинтов. Запах в помещении стоял госпитальный из одежды у меня только больничный халат. Вставать и бежать искать местных аборигенов не стал. Смысла нет, сами придут и расскажут мне — кто я и как дошел до жизни такой. Над головой рвануло и с перекрытия посыпалась земля. Если на голову после взрыва сыпется земля, то я нахожусь в подземном укрытии. Всё интереснее и интереснее. Вот и наконец голоса. В помещение спустились трое в белых халатах, и старший обратился ко мне. Макс Кристмас как вы себя чувствуете. Я промолчал и потому врачебный вердикт прозвучал сурово- грузите на ближайший транспорт и в Лондон. Тяжелая контузия — это не шутки и меня погрузили на грузовик и отвезли на побережье и затем транспорт перевез меня в порт на Темзе. Сам госпиталь оказался в пригороде Лондона и располагался в поместье, которое реквизировали с началом войны. Лечения как такового и не было я валялся на койке и два раза в день ходил на осмотр к невропатологу и всё лечение.

Теперь обо мне и времени, в котором я оказался волею эксперимтаторов. Время на дворе было суровое 1916 год. Шла Великая война, затем она станет первой мировой войной. Контузило меня как раз на Рождество 1915 года и затем уже в 1916 году перевезли в Лондон и вот я валялся и размышлял есть ли у меня шансы вернуться домой к себе в Москву и пока никаких вариантов не было я решил повоевать за Родину настоящего Макса Кристмаса. Головные боли у меня прошли достаточно быстро, и я валял дурака в госпитале искал в какое подразделение лучше попроситься. Пока я выбирал меня выписали в запасной батальон к выздоравливающим. И вот весной в батальон приехали офицеры искать добровольцев в пулеметные команды. Пулемет — это несколько больше, чем простой стрелок и я вызвался добровольцев и поехал в Сибирь. Я тоже слегка опешил, когда узнал адрес куда направлялась команда добровольцев. Неужели поедем в Россию. Только вроде разговор был о Британии. Так до конца поездки и путались в Россию едем или остаемся в Британии. Оказалось учебный лагерь пулеметного корпуса это ферма Сибирь и находиться она в Британии. Учебный лагерь был немаленький. Нас определили в тяжелую секцию пулеметного корпуса. Но это было прикрытие от шпионов. Нас готовили в танкисты. Английское слово танк это просто емкость в переводе. И вот нам сообщили, что мы будем в роте «А» первого бронетанкового подразделения.

В 1916 году в марте после выдачи заказа на 100 танков колонель Суинтон получил из Военного министерства приказ на формирование первого танкового подразделения. Часть сначала называлась «отделением бронеавтомобилей службы моторизованных пулеметов», затем с 1916 года мая месяца—— –«тяжелым отделением пулеметного корпуса».

Учебный лагерь разместили на ферме с названием Сибирь неподалеку от Бисли. Учебный лагерь с 1914 года занимался подготовкой подразделений мотоциклистов, вооруженных автомобилей и бронеавтомобилей. Офицеров брали отовсюду из учебного лагеря и других частей британской армии.

Всего формировали шесть рот по 25 танков — четыре взвода по три секции / каждая из самца и самки/ и один танк в резерве.Всего в роте было — 28 офицеров и 255 рядовых. Всего же в «тяжелом отделении пулеметного корпуса» было 184 офицера и 1 610 рядовых, роты обозначались буквами алфавита от «A» до «F».

Занятные названия самец и самка — наш Марк 1 имел две модификации — пушечно -пулеметное и пулеметное. С пушками это самец с пулеметами — самка. Экипаж был от семи до девяти человек. Я был в экипаже девятым — сидел в корме танка и оборонял его с тыла — первоначально из револьвера. Затем дали мне льюис и несколько дисков.

Учились мы не долго, никто и не знал, чему нас учить. Никто никогда не применял такое оружие мы были первыми.

Для представления что такое танк Марк 1 — это огромный металлический ромб, брони нет. Двигатель бензиновый, выхлопные трубы выведены на крышу и там же под потолком и баки с горючим. Меня такая компоновка не воодушевляла. Разобьют баки и нам на голову польется бензин. На голову ладно бензин попадет и на раскаленную выхлопную трубу и тогда танк загорится как свечка. Никаких огнетушителей нет и не планируется. Очень весело. Командир на нашем танке второй лейтенант его планировали в артиллерию, но отправили в наш танк. Теперь он сидит в головном отделении нашего танка и будет стрелять из пулемета. Сидеть рядом с водителем и помогать водителю в бою. Нашего лейтенанта это просто бесит, он у нас аристократ. Он еще не знает если танк загорится, то ему не выбраться. Еще в танке два помощника водителя они находятся по разным сторонам вала и смотрят за его работой и сидят за спинами наводчика и заряжающего. Скорость почти 20 километров в час, но это по ровной хорошей дороге. По целине гораздо меньше. Нам же только по целине и траншеям кататься придется.

Перевезли нас в августе месяце во Францию и стали мы перебираться под городок Флер что там ещё. Но общее всему этому участок фронта под Соммой. Секретность дикая, но все всё знают. Будет наступление на германцев. Я же, кроме этого, знаю, наступление будет неудачное и погибнет масса народа. Несмотря на довольно удачный дебют танков. Наконец нас довезли до места выгрузки с железной дороги и дальше уже своим ходом. Первые же стрельбы показали пороховые газы никуда из боевого отделения не уходят и душат экипаж танка. До полного потери сознания душат. Я пошел к нашему аристократу и предложил поставить два вентилятора и получил дикий скандал наш аристократ орал как припадочный. И докричался пришел ротный и заинтересовался моим предложением. Совместными усилиями придумали куда воткнуть эти два вентилятора и нашли место и возможность установки. Не могу не отметить ротный не стал всё оформлять на себя и мне теперь на счет капает по два фунта с каждого вентилятора установленного в боевом отделении каждого Марка немного, но если посчитать каждый Марк — то немного не мало 600 фунтов мне уже на банковский счет и капнуло. Как уж узнал наш аристократ неизвестно, но обиду затаил нешуточную и теперь я ещё и посыльный для доставления донесений. Должность расстрельная. Связь в танке отсутствует — связь только флажками, сигнальными фонарями, голубями и вот так посыльными. Это зря наш аристократ так придумал. Как он собирается выжить в первой атаке не знаю, но если будет вариант, то наш командир геройски падет на поле боя. В экипаже уже конкуренция кто его завалит. Достал всех и не только в нашем экипаже, он успел всех уже построить и не по одному разу.

Наша рота «А» размещена на полуразрушенной французской ферме и замаскировав танки экипажи бродят по округе и собирают урожай с деревьев. На ферме нет хозяина — он мобилизован в первые дни и погиб ещё в 1914 году на Марне. На ферме осталась его жена и три дочери. Жить им не на что, но они не эвакуируются. Дочерям — 12, 10, 5 лет и мама у них 35-летняя. От неё не отходят наши офицеры нам же там ничего не светит. Танком наш аристократ заниматься не хочет, и я взял эту задачу на себя. Немцы не испугаются наших танков и очень быстро создадут свои танковые подразделения. Да противотанковый огонь организуют очень и очень быстро. Бронебойных снарядов в боекомплекте немцев пока нет. Но и фугасный заряд наделает нам бед если попадет. Попасть в Марк 1 не просто, а очень просто и любое попадание может вывести из строя боевую машину. Успех будет только за счет внезапности и отсутствия прицельного артогня. Попадание шестидюймового снаряда рядом с Марком 1 вызывает поражение боевой машины, маневренности же у танка нет. Смертники мы и надо срочно придумывать какие-то способы защиты. У нас первые потери. Аристократ оказался педофилом и полез к средней дочери нашей фермерши и получил заряд дроби в руку и теперь он отъехал в госпиталь с боевым ранением. Провели как ранение от бомбы, сброшенной немецким аэропланом. И мне внезапно вышло повышение — я временный второй лейтенант и теперь я командую нашим самцом. И экипаж собирает бревна и доски, и кроватные сетки. Сварки нет и потому кроватные сетки и бревна прикручивают на деревянной каркас. Ротный смеется, но не мешает. Смеется он зря. Отвел его в сторону и показал окрестности и спросил у нас участок атаки кто-нибудь видел. Ротный помрачнел и уехал в штаб. Вернулся красный и злой, но своего добился и водители с командирами идем на передовую позицию смотреть свой будущий крестный ход. Ямы и воронки, колючая проволока в пять рядов и грязь страшная грязь. Местность почти не танкодоступная. И ехать нам по этой пересеченной местности почти двадцать миль. Это ничейная земля почти двадцать миль. Между позициями двадцать миль и нам нужно доехать до немецких окопов и довести туда пехоту. Затем дальше много полос траншей и пулеметных гнезд и огонь артиллерии. В 1915 году я так и был ранен вот в таком наступлении и от батальона осталось сорок человек от тысячи человек осталось сорок. И тут опять я влез в разговор старших начальников и предложил найти добровольцев, которые поедут на танках. Танковый десант впервые в мире, но так и танки пойдут в атаку впервые в мире. Нашлись и добровольцы — парни добровольно пошли на войну. Платят на войне гораздо больше, чем рабочему на заводе. Реально больше и потому добровольцев среди молодежи много, и они патриоты. Патриотизм и деньги не противоречат друг другу. К себе на танк я забрал пятерых молодых парней и вот они в первый раз видят наш Марк и я вижу сомнения в их глазах, но гордость не позволяет отказаться и вот они начинают устраиваться на танке не всё сразу получилось, но нашли им места, и я рассказал, что от них требуется если танк застрянет. Надо будет подкладывать бревна под гусеницы. И вот уже 14 сентября и роты пошли ближе к первой полосе и теперь время пошло на часы. Нервы у всех натянуты и один косой взгляд и вот готова драка. Своих тренирую покидать танк быстро и не задерживаясь. Тушить танк нечем и невозможно. Взорвется боекомплект вообще весь экипаж погибнет. И наконец команда выдвигаемся. В атаку должно пойти 49 танков, но уже на исходном рубеже нас осталось 32 танка и вот танки перемахнули через траншеи нашей пехоты и впереди только немцы. У меня в головном отделении смотровые люки и щели. Видно плохо, но у меня от руки нарисованный план с отмеченными ямами и воронками. Я не могу выскакивать из танка, но десант может и вот по моей команде они схватили бревно и помогают нам преодолеть первое препятствие и с помощью бревен мы эту яму переехали. Идем дальше и постепенно вырываемся вперед. Движение остальных замедляют и воронки, и ямы, и грязь. Мы же прем и прем. Что бы только доехать до немцев конкретно на этом участке необходимо преодолеть 15 миль. Ехать нам три часа не меньше. Но немцы оказались хитрее и через пять миль у них оказалось передовое охранение. И нас встретили пулеметным огнем. По команде танк останавливается, и наводчики наводят орудия на пулеметные гнезда выстрел и пулемет замолчал, и мы снова в движении. Постепенно преодолеваем и это препятствие и не задерживаясь в немецких окопах танки ползут дальше. Вот только танков осталось девять штук. Связи с остальными никакой и мы прем всё дальше. Вот и основные проволочные заграждения. Десять рядов колючей проволоки на кольях, вбитых в землю и прикрытые пулемётным огнем. Вот только эти ряды колючей проволоки для Марка — не преграда и вот мы утюжим эти ряды и играючи сносим на большем участке все заграждения и путь открыт для пехоты. Но пехоту останавливают пулеметы, и мы отправляемся на охоту за пулеметчиками. Остановка пара выстрелов и снова вперед. Траншея десант с бревнами, и мы идем дальше. И снова короткая остановка и несколько выстрелов и постепенно боевое отделение стало наполняться пороховыми газами и только вентиляторы спасают нас от потери сознания. Они вытягивают облака пороховых газов, и они шлейфом тянутся за танком. Немцы начинают артобстрел и вторым залпом накрывают наш танк. Снаряд попадает в кроватную сетку и срывает сетку с крепления. Но это и всё более никаких повреждений этот снаряд нам не принес. Танк продолжает крушить оборону немцев к нам присоединяются оставшиеся на ходу Марки и немцы начинают отходить на вторую линию. И я направляю Марк за ними надо прорывать и вторую полосу немецкой обороны или немцы восстановят порядок в отступающих войсках и снова надо будет идти в огонь. Так, за мной пошли и остальные и пехотные цепи не останавливаясь идут за нами. Немцы накрывают участок сплошным артогнем. Но не успевают за движением нашей атаки. Снаряды все время взрываются позади цепей пехоты и подгоняют нашу пехоту. Мы идем вперед, но надо смотреть за наличием горючего. Мы в атаке уже очень долго и вот — вот бензин закончиться. Нам нужен бензин и вот всё бензин кончился и танк остановился. К танку подбегает пехотный капитан — чего встали. Бензин кончился и вот удача на нашей стороне к танку тянут несколько бочек бензина, и мы заправляемся бензином с немецкого склада. Немцы здесь капитально устроились у них был генератор электричества на бензине и вот мы снова идем вперед. Но солнце уходит всё ближе к горизонту. В темноте мы не можем воевать. Немцы тоже это понимают — вот только немцы не знают, одного не знают. Жуков в 1945 году атаковал немцев под Берлином в свете прожекторов и у нас есть захваченные два прожектора и вот в свете прожекторов мы идем дальше. Немцы не выдерживают и начинается бегство. Мы прорвали главную линию обороны немецкого фронта на Сомме. Но успех только у нас, на остальных участках атаки отбиты, и немцы устояли. Пехота окапывается в немецких траншеях и готовиться отбивать контратаку. Мы же должны уходить на исходный рубеж. Обратно возвращается шесть машин. По дороге мы видим, как тягачи вытаскивают застрявших Марков и вот у нас опять кончился бензин, и мы останавливаемся. Десант я забрал с собой. Они помогают подготовить танк к эвакуации и уходят. Перед уходом старший десантник протягивает мне сверток и говорит ваша доля командир. И молча больше не говоря ни слова уходит назад к батальону в темноту. К утру вытянули на исходный рубеж и нашего самца. Снарядов у нас уже не было и пулеметы расстреляли свой боекомплект. Остались только револьверы для личной защиты и всё. В свертке оказались часы и золотые кольца. Часов было десяток, и я наделил часами весь экипаж и оставил пару себе. Золото я оставил на реализацию на время, когда вывезут в тыл на ремонт. Все танки нуждались в ремонте и обслуживании. Немцы прорыв закрыли и наш успех остался единственным успехом, о котором можно было рассказать публике. Остальные ценой десятков тысяч убитых и раненных захватили передовые позиции германской армии и на этом продвижение британской армии остановилось. Нас отвели в тыл на отдых и ремонт. Танки показали свое превосходство и теперь Британия наращивала количество танков к следующей компании.

Глава 8

Ремонт и приведение в порядок наших боевых машин шел медленно. Запчастей не привезли и обещали привезти чуть позже. Пока же стоял вопрос оставлять ли задние колеса на танке или снять и не позориться. Старшие офицеры стояли на том, что раз эти колеса приспособили танку на корму то и никакого разговора не может быть. Именно эти два колеса на корме и отсутствовало на нашей машине. И по этой причине мы были в ремонте. Ничего плохого в отдыхе не видел ни один член экипажа. Скорее никто и не стремился в бой. Деньги платили независимо от участия в бою. Потому и никто не стремился в пекло. Атаки на Сомме продолжались и если отойти от место нашего расположения к дороге, то можно было увидеть нескончаемые санитарные повозки с убитыми и раненными. Среди повозок брели остатки батальонов это были полностью деморализованные солдаты. При потери личного состава в пропорции — из тысячи списочного состава живых оставалось не более полусотни, и солдаты брели по дороге в тыл на переформирование без сил и песен. Навстречу этому потоку из раненных и отступающих шел встречный поток из резервных частей. Эти пока пели и не понимали, что их ждет. Парней было жалко и когда я узнал, что третий взвод нашей роты умудрился просрать боевые машины / сначала танки не вытащили с ничейной полосы/ затем разведывательная команда немцев вытащила тягачами эти застрявшие машины и теперь танки были в руках немцев. Немцы и так через год на следующую компанию выпустят свои танки и германские танки не будут хуже, чем британские и тогда начнутся встречные танковые бои с переменным успехом. Но дарить немцам три машины было совсем неправильно. Я пошел по команде — командир взвода решения не мог принять и разрешил обратиться к ротному командиру и тот тоже не стал принимать решения, и я отправился к командующему всей операцией под Соммой. Командовал армией генерал Генри Роулинсон вот к нему я и отправился. На руках у меня был мой рапорт с отметками всех моих командиров с разрешением обратится к старшему командиру. Без этого рапорта и этих отметок со мной не только бы не разговаривали, но и ещё бы и наказали. Британская армия строго бюрократическая организация. И была еще карта с нанесенной обстановкой. Линия немецких позиций и расположение захваченных британских танков. От линии немецких позиций до склада, где были танки расстояние составляло меньше десяти миль. Мой план был довольно прост — сосредоточить атакующую группу прямо на линии британских войск и атаковать немцев в лоб, проломить позицию и добравшись до захваченных британских танков и тягачами утянуть эти танки в свой тыл и затем пехотное прикрытие отходит к основным силам. На всю операцию уходит менее восьми часов. Вот как-то так.

Штаб генерала устроился в полуразбитом небольшом французском городке. Городок пострадал в четырнадцатом году, когда немцы катились к Парижу и опять пострадал, когда немцы отходили и вот сейчас на протяжении почти полутора лет городок не тревожили артобстрелы и только авиация изредка кидала мелкие бомбы на дома и сараи этого городка. Местное население уже давно привыкло к такой жизни и жизнь снова возродилась в небольших кафе и гостиницах. Из местных в основном остались женщины и те, что помоложе и получше выглядевшие составляли досуг офицеров, остальные женщины общались с рядовыми. Мужчины были на фронте. В гостинице я не стал останавливаться и сразу отправился к генералу и не попал. С девяти утра и почти до девяти вечера я сидел в приемной генерала и ждал приема. Старший начальник не спешил меня принимать. Я же спокойно устроился в принесенном с собой кресле и беззаботно спал ожидая, когда генерал найдет для меня время. Мое время пришло в девять вечера уже после ужина я попал на прием и доложил свой план. За день продвижения не было и потому у генерала было дурное расположение духа. Но мой план ему понравился. Понравился тем, что я предлагал прорвать оборону немцев и продвинуться на целых десять миль. План так понравился генералу, что из небольшой тактической операции он решил провести снова большую атаку немецкой линии траншей. Основным отличием от остальных атак — в нашем случае не использовалась артиллерия и атака проводилась без предварительной артподготовки. Вот по этой причине наша атака должна была стать внезапной для немцев. Для атаки выделяли уже не роту, в бой должны были идти три новых добровольческих батальона из вновь сформированных и до настоящего времени стоящих в резерве. В 1915 году был объявлен прием в британскую армию для лиц, ранее не принятых на службу по причине маленького роста. И теперь эти батальоны, сформированные из мужчин небольшого роста прибыли на фронт. Командовать всем этим отрядом поставили меня и присвоили временное звание по армии — подполковник. Теперь у меня появилось третье звание. Британская армия отличалась весьма своеобразным чинопроизводством. Было звание по полку. Было временное звание по корпусу и наконец временное звание по армии. У меня было звание по полку — сержант. Временное звание по корпусу — второй лейтенант. Временное звание по армии — подполковник. Звание по армии было только на время проведения конкретной операции. Атаковать немецкую линию командиры батальонов предлагали развернутыми пехотными цепями со знаменами и оркестром. Эти все планы я отверг и приказал от каждого батальона выделить по одной штурмовой группе и батальоны должны были войти в разрывы заграждений из колючей проволоки не цепями а колоннами и пройти быстро и затем уже занять оборону в немецких траншеях. Колючую проволоку я собирался снести своим танком и затем уже заняться пулеметными гнездами и обеспечить штурмовым группам возможность атаки немецких окопов. Операцию не стали откладывать и танк был доставлен в первую линию британских окопов и батальоны сосредоточились в окопах первой британской линии. И вот атака — ночная атака- это большая редкость для этой войны. Но ничейная земля прекрасно просматривается в лунном свете и снова у меня есть карта маршрута. Держась около танка в бой, идут и штурмовые группы. Арт подготовки не было, и немцы захвачены врасплох и немецкие пушки нам не мешают. Рев танкового двигателя и выстрелы из орудий нашего танка приводят в замешательство офицеров которые руководят обороной немецкими позициями и боя не было немцы отошли и теперь мы делаем проходы для батальонных колонн и те строем колонн очень быстро достигают немецких траншей и начинают готовить окопы к отражению немецких контратак. Такого успеха никто не ждал. Фронт на протяжении пятнадцати миль продвинулся вперед и теперь лихорадочно готовит захваченные траншея для обороны. Небольшой отряд из пяти тягачей и штурмовой группы движется по разбитой дороге к ферме, где стоят захваченные британские танки и через пару часов мы на месте. Слава Богу, немцы не стали разбирать захваченные танки они даже эти танки отремонтировали. Среди запасных механиков тягачей нашлись парни. Которые смогли управлять и танками и назад мы тронулись довольно бодро. Тягачи тянули танки, которые тоже были на ходу и скорость была выше, чем при обычной эвакуации. Как я и рассчитывал, вся операция заняла примерно восемь часов и уже утром мы были за старой линией британских окопов. Командование соединения из трех батальонов я сдал и теперь снова был временным вторым лейтенантом по корпусу, командиром танка в первом взводе роты «А» и под моим командованием снова было восемь человек экипажа, и я мог спокойно пить вино и отдыхать. За меня снова думали — взводный командир, ротный командир и прочие командиры и начальники. Но любое событие или действие не остается без награды или наказания.

От батальонов, которые остались живыми и не понесли потерь при атаке немецких позиций мне принесли в подарок и в память о бое три вещи — золотой портсигар, американскую зажигалку тоже с золотой отделкой и золотые карманные часы с боем и с гравировкой в память о совместной атаке. От французского правительства мне привезли военный крест. От британского правительства и короля орденов не пришло, но меня утвердили в звании второго лейтенанта и решили, что теперь я могу командовать танковым взводом во вновь формируемых танковых ротах. Свой экипаж я тоже смог забрать с собой на остров. И снова это была Сибирь и снова это были люди, которые и в глаза не видели танковые атаки и бои. Только если Вы думаете, что мне удалось спокойно уехать тыл, то Вы сильно ошибаетесь. Немецкая разведка не дремала и ещё не потеряла свою хватку. Немцы мне не простили такую пощечину и хотя немецкие резервы заблокировали все попытки британской армии продвинуться дальше, но того, кто принес эти неприятности немцы не забыли и за мной началась охота. В британский тыл отправилась группа из двенадцати человек за моей головой. Как немцы могли так спокойно проникать в британский тыл, непуганые были здесь и британцы, и сами немцы. Да и создание групп, которые охотились за определенными людьми это было немецким изобретением. Что британцы, что французы ещё до сих пор считали, что войну можно выиграть в белых перчатках.

Танк я сдал без вопросов и вот моя небольшая группа, получив документы и направление на пароход отправилась в порт для отправки на Остров. Ротный выделил нам грузовик, чтобы мы добрались до железнодорожной станции без приключений и труда. Добрались мы на грузовике недалеко. Хорошо хоть личное оружие у нас было с собой. С десяток гранат я увез контрабандой. Отъехали мы недалеко, и я сразу почувствовал неладное. Телефонный кабель, который связывал наше расположение со штабом висел неправильно. Сначала мне царапнуло глаз очевидная неправильность со связью и затем уже на полном рефлексе я скомандовал с машины бегом и застучал по крыше водительской кабины командуя экстренную остановку. Водитель успел затормозить, но не успел покинуть кабину и лег головой на руль. Нас уже обстреливали со всех сторон. Занимать позицию было некогда и трое залезли под грузовик, остальные спрыгнули в кювет у дороги. Стрельба не прекращалась и осторожно подняв голову я увидел, что нас атакуют. Стрелять из револьверов по движущиеся цели не очень-то и результативно. Потому в дело пошли гранаты. Выглядели они примерно так как наши «лимонки», и я смог справиться и кинуть в сторону нападавших три гранаты. Эти гранатные разрывы затормозили атакующих и теперь засада перешла к огневому поражению. У немецкой диверсионной группы были винтовки и маузеры.

Вот такой парадокс и винтовки системы «маузер», и пистолеты системы «маузер» нас зажали и огонь из винтовок и пистолетов не давал поднять голову над укрытием и выстрелить в ответ. От грузовика снова кричали — что немцы бегут к нам. Я лег на спину и подготовив еще несколько гранат выбросил наугад в сторону атакующих. Гранатные разрывы снова охладили пыл атакующих нас диверсантов. Грузовик загорелся и стал окутываться дымом и те, кто спрятался под грузовиком перебрались в кювет к нам. Теперь наблюдение за полем и дорогой полностью отсутствовало. Голову было не поднять весь участок дороги находился под прицелом. Тогда я послал одного из помощников водителя в сторону от нас и на расстоянии метров ста он должен поднять голову и аккуратно наблюдать за полем и своевременно предупредить о атаке. Посланный мной помощник водителя сидел справа от вала и наблюдал за механизмами. Его основной обязанностью было прием горючего и контроль за уровнем горючего в баках. Парень был из фермеров и был исполнительным и добросовестным. И сейчас он поступил так же добросовестно, как и всегда отполз по кювету и стал вести наблюдение. Немцы нервничали — время уходило, а они так и не уничтожили наш экипаж.

Среди всей этой кутерьмы я наконец понял, что привлекло мое внимание. Линия связи состояла из телефонного кабеля, который был подвешен на шестах и натяжение телефонного кабеля было обычно к земле. Я же увидел, что на одном участке телефонный кабель отклоняется в сторону и раздваивается. Так могло быть только если к телефонному кабелю подключена ещё одна линия. Никаких других линий на этом участке к кабелю не было подключено, значит эта линия устроена диверсантами для прослушивания связи нашей роты с штабом. Как-то так. Пока у меня в голове прокручивались эти мысли наш наблюдатель криком сообщил снова нас атакуют. И снова в ход пошли гранаты, но на этот раз уцелевшие враги добежали до нашего укрытия и кинулись в рукопашную. Но рукопашная не состоялась. У нас были револьверы и по шесть патронов в каждом. До нашего укрытия добежало шесть человек и, собственно, нам хватило боекомплекта положить всех, кто спрыгнул в кювет. Добив каждого из диверсантов, добежавших до нашего укрытия, мы стали лихорадочно перезаряжать револьверы. Не самая простая операция. Пистолет гораздо удобнее, но у танкистов личное оружие револьвер. Сейчас в британской армии с пистолетами напряженка — основное личное оружие это револьверы. Так будет и во время второй мировой войны. Перезарядили револьверы и стали ждать. Гранаты у меня кончились и теперь отбиваться придётся только личным оружием. От фермы послышался гул моторов грузовика и нескольких мотоциклов. Это была подмога. Наконец то. Немцы не решились устраивать сражение и отошли. Раненного диверсанта они унесли с собой. На поел боя осталось девять тел врагов. Не так и много, но нам бы хватило и меньшего количества диверсантов в засаде, если бы не моя чуйка. Преследование диверсантов не организовали. Почему не преследовали отходящих диверсантов. В танковой роте людей обученных для преследования диверсантов нет. В штабе тоже таких специально обученных людей нет. Потому и преследования нет. Немцы в очередной раз показали, что они в военном деле занимают лидирующие позиции. До железнодорожной станции нас подбросили, но приключения на атаке диверсантов не закончились. Авиация в 1916 году была не такой уж и продвинутой. Бомбить могли только маленькими бомбами и брали те бомбардировщики немного бомб, но нам и того мизера хватило. Станцию бомбили немецкие самолеты на каждом из них было по десятку мелких бомб, но дел они наделали немало. Разбили паровоз и несколько вагонов и повредили стрелку на выезде со станции. Здание станции уже было разбито раньше. Немцы улетели и теперь французы восстанавливали движение. Процесс ремонта железнодорожных путей не занял много времени, паровоз пригнали другой и состав с уцелевшими вагонами тронулся в путь. Наша дорога лежала мимо Парижа к берегу Ла-Манша. Там в порту нас ждал пароход и переправа на Остров. Сначала Дувр, затем снова Сибирь и тренировочный лагерь. Я там был рядовым и даже не подозревал, что буду первым танкистом. Сейчас я возвращаюсь туда в Сибирь офицером и командиром взвода. Впереди новый этап моей новой жизни. Вот как-то так. Вагоны были пассажирские для поездок сидя. Были только лавки, на которых нельзя было лечь, так много было пассажиров. Кроме нас ехали отпускники и легкораненые. Сидели тесно, но никто не ругался. Все были рады небольшой передышке от войны. Легкораненые предвкушали свой отпуск и свое появление дома в семье и встречу с родными. Командированные радовались передышке от участия в атаках и отсутствию опасности газовых атак, на которые немцы были большие мастера. Потому у всех в вагоне и было приподнятое настроение и благодушное отношение к бытовым неудобствам. Моя небольшая команда захватила скамейку между стеной вагона и теперь мы могли расположиться с удобствами. С одной стороны у нас стенка вагона с другой пространство ограничивает наша лавка. И нам удалось устроить спальные места. Потому мы успели поспать в дороге и к пристани вышли уже отдохнувшие и бодрые. Причал был построен уже во время войны и был временным. Но пароход, на который мы грузились был ещё более хлипкий. Судя по всему, до войны эта посудина возила туристов и отдыхающих больно легкомысленно выглядела надстройка над палубой. На пароход надо было загрузить пару пушек. Пушки были немецкие трофейные и к ним даже были снаряды. Зачем военному министерству эти пушки на Острове это была известно только военному министерству. Но пушки я заставил надежно закрепить на палубе и теперь они могли стрелять по разным бортам. Моя инициатива с закреплением пушек и подготовка к стрельбе, не добавила мне популярности. Команда смотрела на меня волком. Только плевать я хотел на эти взгляды. Пароход безоружен и эти пушки хоть и имеют по десять снарядов на ствол наше единственное оружие. И хотя идти до Дувра несколько часов, без оружия я чувствовал себя голым.

Глава 9

Уже на погрузке я пару раз нарвался на скандал с капитаном. Попытка меня арестовать силами пары матросов не получилась. Два матроса и капитан это маловато против восьми человек моего экипажа. После провала попытки ареста капитан пообещал написать рапорт и меня будут судить военным судом за неповиновение старшему по званию. Ну посмотрим на эти военные суды, хотя могут и расстрелять. Если бы арестовали, то суд скорее бы решил, как капитан просит. И вот наконец корабль оторвался от причала, и мы развернулись на курс на меловые скалы Дувра. Идти здесь совсем всего ничего пара часов, и мы в Британии. Странно я родился не в Британии, а даже совсем наоборот в России. Но в этом теле чувствую, что пароход шлепает домой на Родину. Ветер поднял небольшую волну и корабль красиво режет волну не хватает дельфинов, играющих по борту и полное впечатление войны нет. Вот так всегда только расслабились и опять проблемы. В полумиле от нас показывается рубка подводной лодки и все взгляды прикованы на эту рубку и на немецких моряков, которые приводят орудие в боевую готовность. Команда с капитанского мостика и все с удивлением смотрят как британский флаг сползает с флагштока. Капитан решил сдаться, корабль не имеет штатного вооружения и против двух орудий подводной лодки беззащитен. Но это если не считать двух трофейных немецких пушек и, хотя к ним только двадцать снарядов, но сдаваться без боя это неправильно совсем. В моем экипаже четыре человека могут развернуть, прицелиться и произвести выстрел капитан, что забыл об этом факте. Четверых отправляю к орудию, сам вместе с тремя бойцами прорываюсь сквозь толпу на палубе на капитанский мостик. На мостике странная картина — капитан и старший помощник готовят секретные морские карты и судовой журнал не к уничтожению, они собирают документы для передачи немцам. Слегка опешив от того с какой спокойной обстоятельностью, собирают секретные документы для сдачи противнику я оглядел обстановку на капитанском мостике. У штурвала лежал матрос, на его форменке расплывалось кровавое пятно. В углу стоял, подняв руки второй матрос. Решение надо принимать очень быстро — капитан разворачивается в мою сторону и поднимает руку с револьвером. Решение надо принимать очень быстро, и я начинаю сразу стрелять сначала в капитана и затем и в старшего помощника. Отдаю приказ матросу — к штурвалу. Курс — на Дувр. Сам шагаю к машинному телеграфу и ставлю — полный вперед. Затем отправляю своих к флагштоку, чтобы подняли флаг и охраняли его от других любителей немецкого плена. Машины наконец дали ход и пароход задрожал, набирая скорость. Беру рупор и подхожу к обвесу на капитанском мостике и сообщаю всем, кто находиться на верхней палубе. Мы принимаем бой — капитан и старший помощник расстреляны за измену- теперь капитан этого парохода я и в случае неповиновения все виновные будут расстреляны на месте. Пассажиры с палубы. Команда к машинам и по местам по-боевому расписания. Быстро вперед. Конечно, команды были поданы не совсем правильно. Но меня поняли, и палуба опустела. На подводной лодке привели орудия в боевое положение и произвели выстрел. Снаряд лег впереди по курсу. На лодке подняли флажный сигнал — застопорит машины. Сдавайтесь. Наконец от нашего орудия сообщили что готовы открыть огонь и получили команду — произвести выстрел. И мы попали наш снаряд лег прямо в цель — одно из орудий на подводной лодке было разбито. Первый же снаряд лег удачно, и я дал команду — беглым огнем пять снарядов и орудие стало быстро стрелять по немцам. Мы успели попасть по немцам ещё три раза. Один раз попали в рубку и два раза по корпусу. Затем немцы пристрелялись и немецкие снаряды стали рваться в надстройках и на палубе у орудия. Одним из снарядов орудие нам разбили. Пароход лег в циркуляцию и стал описывать окружность. Немцы прекратили стрелять, видя наше беспомощное состояние и снова предложили сдаваться. Я оставил на мостике у штурвала матроса с приказом — как только восстановим управление направить пароход на подводную лодку и таранить лодку безо всякой жалости. Пароход горел в нескольких местах был перебит трос ведущий от штурвала к перу руля и в первую очередь надо было потушить пожары и восстановить управление кораблем. Команда оказалась боевой, странно, что капитан хотел сдаться. Команда парохода без моих указаний уже тушила пожары и механик смог восстановить управление кораблем. Матрос, стоящий на штурвале, безукоризненно выполнил мой приказ и развернув пароход направил его на таран подводной лодки. Они снова стали стрелять в нас, но теперь слишком нервничали и стали мазать, позорно мазать стреляя в упор. Скорость нашего корабля была небольшой, и я успел собрать абордажную команду из добровольцев. Вооружения у нас было самое простое багры и пожарные топоры и несколько винтовок у добровольцев из пехоты. У меня собралось полтора десятка добровольцев и когда наш пароход с небольшой скоростью врезался в борт подводной лодки тоя прыгнул на верхнюю палубу лодки и за мной с криками посыпались остальные. Немцы развернули орудие и хотели выстрелить в нашу сторону и не успели. Наш залп снес орудийный расчет за борт. И вот мы бегом рванули к рубке. От рубки в нас стреляли, но как-то неуверенно. Ситуация сложилась странная. По правилам мы должны были сдаться, мы же атаковали подводную лодку из пехотного орудия и затем пошли на таран и абордаж. Так на море сейчас не воевали. Так воевали во времена Нельсона, и немцы не ожидали такого от нашего экипажа. Они стали сдаваться. Флаг германского флота я забрал себе и на подводной лодке мы подняли британский флаг. Затем механик нашего парохода полез в лодку и смог запустить двигатель, и наша компания из прогулочного пароходика и современной немецкой подводной лодки двинулась к причалу в Дувр. Встречали нас корабли охранения порта и увидев, что на явно немецкой подводной лодке поднят британский флаг салютовали нам. Я решил, что рубка подводной лодки самое удобное место для победителя командовал лодкой при заходе в порт и швартовке. Ну, как командовал, давал команды и немецкие пленные матросы подводники выполняли маневры по входу и швартовке. Такого ещё не было на этой войне. Взять немецкую подводную лодку на абордаж и захватить, и привести в британский порт. И командовал этим абордажем армейский офицер флотский же офицер был расстрелян за измену и попытку сдачи парохода. Одновременно скандал и сенсация. Газеты промолчали о измене и расстрелах, и публика узнала усеченную версию событий. Ордена были выданы всем причастным. Крест Виктории мне и тому матросу, который вел наш пароходик на таран и всем участникам абордажа вышли ордена Британской Империи. И теперь в моем экипаже не было рядовых, только сержанты. И как клубничка на торте вышли нам призовые деньги. Рядовым вышло по пятьсот фунтов, мне же как офицеру и командиру всего этого мероприятия вышло три тысячи фунтов.

Кресты нам вручали в тренировочном лагере, в Сибири. Построили тучу народу, и монарх сам лично при ехал и вручил нам награды. От той встречи осталась групповая фотография — я и монарх или монарх и я. И была ещё одна приятная награда. Британия — это сословное общество и выпало мне стать рыцарем и теперь обращаться ко мне надо с добавлением короткого слова сэр. И теперь, когда первый лейтенант Кристмас появляется в офицерском клубе никто не может ему сказать. Здесь только для благородных. Почетно быть офицером, но дорого. Хоть сейчас и денежное довольствие увеличили, но траты всё равно огромные. Спасает меня только то, что призовые выплатили сразу и подарок от монарха в десять тысяч фунтов выдали не задерживая. Но посещать мне офицерский бар некогда. Во-первых, я ведь командир взвода. Взвод состоит из трех секций по два танка это шесть танков и это у нас на минутку почти полсотни человек личного состава и каждый из этой полусотни мечтает попасть за забор учебного лагеря к выпивке и женщинам. И если рядовых ещё можно как-то прив5ести в чувство, то с офицерами командирами танков всё не так и просто. За каждым нужен глаз да глаз. Танков ещё нет и потому экипажи у меня вырабатывают слаженность и привычку работать командно. И это не так и просто.

Я применил педагогический прием из будущего. Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. танков было мало и в училищах вырабатывали чувство локтя приемом «пешим по танковому». Экипаж строился в том порядке, в котором был в танке и везде маршировал в таком порядке. Правда этот прием пришлось модернизировать под местные обстоятельства. Танковый экипаж состоит из восьми — девяти человек и все находиться в одном боевом отделении. Но само боевое отделение делит пополам вал двигателя. И теперь мой взвод везде передвигается следующим порядком. Танковые экипажи строятся — первая пара водитель и командир, затем следующий ряд — два человека наводчик и заряжающий и вторая пара наводчик и заряжающий, следующий ряд — два помощника водителя и замыкающий — член экипажа обороняющий танк с кормы. И посредине этого строя бревно, которое проходит именно прямо через строй. Так я приучаю экипаж к разделению боевого отделения пополам. Сначала окружающие воспринимали наш строй со смехом. Затем переняли опыт и роты стали похожи. Прием реально сплачивал экипажи. Теперь каждый был заинтересован, чтобы в строю стояли все — таскать бревно было тяжело и когда находился умник и терялся в самоволку, то бревно надо было нести в усеченном составе и самоволки прекратились. Товарищи разъяснили любителям женщин и пива, что никто не будет таскать бревно, когда некоторые умники развлекаются. Синяки прошли быстро и теперь никто не покидал расположение. Так приемы из будущего помогали мне в этом времени. Секретность нового оружия была уже потеряна, но режим секретности в учебном лагере не отменяли. Вот на ниве поддержания секретности я снова и отличился.

Утреннее построение не отличалось от других утренних построений, если бы рядом с командующим утренним построением не стоял незнакомый мужчина в штатском костюме — тройке.

Оказалось, к нам приехал корреспондент местной газеты из Манчестера. И теперь этот журналист будет целый день с нами, чтобы написать патриотическую статью. В Британии сильны были патриотические настроения и было достаточно добровольцев. Но военное ведомство шло по пути — кашу маслом не испортишь. Слишком много добровольцев не бывает. И в частях на линии соприкосновения с германскими войсками и в тренировочных лагерях журналисты из местных газет были очень частыми гостями и такие статьи не были чем-то необычным.

Манчестер там или Лондон или Бристоль для меня это были просто названия. Сам Кристмас был издалека с границы Англии и Шотландии. И больше разбирался в баранах и овцах, чем в журналистике. Мне тоже не пришлось сталкиваться с газетчиками, и я так же, как и все стоял и слушал выступление газетчика и патриотизме, и победе над Германией. Проходное мероприятие. Вот утреннее построение закончено и роты пошли по местам занятий. Газетчик отправился в штаб. Обычное дело пить виски и наводить знакомства с начальством. Сразу скажу никаких подозрений у меня не было. Совсем никаких. Обычный британский газетчик как я его себе представлял. Дошли до полигона и взвод приступил к отработке порядка движения в предбоевых порядках и боевых порядках при прорыве линии заграждений и боевого порядка при столкновении с немецкими танками. И если первые два упражнения не вызывали споров. То тренировки по столкновениям с другими вражескими танками вызывали резкое неприятие других офицеров командиров танков и секций, доводы у них были просто «железные» — немцы не смогут изготовить танки у немцев нет ресурсов. На мое предвидение, что немцы смогут изготовить танки и не хуже британских находились возражения. У немцев нет ресурсов и есть второй фронт с Россией. На что я опять заявлял ересь по мнению всех — в 1917 году в России будет революция и у немцев будет масса ресурсов и будет возможность маневрировать войсками. Мен не понимали и считали, что я очень сильно ошибаюсь. От обвинений в восхвалении немецкой армии меня спасали кресты и вновь полученное благородное состояние. Но вернемся к нашему журналисту. На перерыве — ко мне подошел один из рядовых и путаясь в словах сообщил — таких газетчиков не бывает. Доклад рядового был непонятный, и окружающие подняли его на смех. Пришлось прервать веселье и приказать докладывать ясно и подробно. Доклад рядового помощника водителя «самки» из третьей секции был следующий. Сам рядовой из Манчестера и проработал наборщиков в газетах Манчестера наш рядовой всю свою жизнь и знает всех журналистов во всех трех газетах Манчестера. Такого журналиста там не было. Этот человек, который представлен журналистом, работал в портовом пабе и пропал перед объявлением войны. Отобрав из рядовых взвода десяток человек. Я забрал грузовик из обслуги полигона и отправился в тренировочный лагерь в штаб. Германская разведка могла использовать прикрытие в виде корреспондента газеты для проведения диверсий. И я решил проявить бдительность. Грузовик сейчас и грузовик в будущем — это конечно разные вещи. Но скорость передвижения всё равно выше, чем пешком. Именно скорость помогла нам. В лагерь мы приехали и сразу я отправился в штаб — дежурного не было, и я отправился в комнату для совещаний. Там я всех и нашел. Вдоль стены лежали рядком — несколько офицеров штаба и дежурный. Их расстреляли из пистолета с глушителем. Выстрелов никто не слышал. Хотя у штаба и находилось несколько рядовых. Сейф взломан и з сейфа похищены документы. Там пришли документы по танку Марк 2. Заводского инженера нигде не было и логично было предположить его похитили. Опять возникла трудность с принятием решений. Кто будет преследовать и разыскивать этого газетчика и похищенного инженера и документы из сейфа. Я устал слушать рассуждения о том, кому докладывать и как поступить и приказал своему экипажу заводить грузовик и отправился в погоню. На КПП тренировочного лагеря сообщили — газетчик на автомобиле с одним пассажиром выехал в сторону к побережью. Дорога к морскому побережью здесь одна, ехать долго и вряд ли этот немецкий шпион рассчитывает уехать вот так спокойно через половину Британии и как он будет координировать свой побег с людьми на морском берегу. Нет здесь что-то другое, и мы поехали дальше. Мне в голову приходил только один вариант — шпион собирается улететь из Британии на самолете. Это опять были стереотипы из будущего. И мы почти проехали мимо, когда я наконец сообразил, что именно я вижу над лесом. Над верхушками деревьев возвышалось колбасообразное тело дирижабля. Я закричал и остановил грузовик. Выгрузились и построились. Нас девять человек и у нас три пулемета Льюиса. Для подавления огневой мощью одного шпиона так это много. Вот только сейчас нам надо захватить или уничтожить дирижабль. Дирижабль — это управляемый аэростат, и он вполне может забрать нашего шпиона с добычей и доставить на базу в захваченную немцами Бельгию. И вооружение на этом дирижабле более мощное, чем у нас и экипаж поболее чем десять человек. Ехать за подмогой, поздно ребята явно заводят двигатели и собираются покинуть Британию. Делю свой отряд на три группы и пошли бегом к тому месту, где находиться посадочная площадка этого самого дирижабля. Мы бы никогда не прорвались, но получилось — немцы снимали посты, и мы шли по следу снимаемого охранения. Так и вышли к посадочной площадке. Немецкое охранение построилось для посадки в пассажирское отделение дирижабля. Мы же, запыхавшись тормознули на опушке леса, который окаймлял эту самую площадку. И слегка отдышавшись три ручных пулемета открыли огонь по немцам, которые садились на дирижабль и затем перенесли огонь на сам дирижабль. Немцы из бортовых пулеметов открыли ответный огонь и пули стали стричь ветки деревьев над нашими головами. Пристрелялись немцы быстро и пришлось менять позиции. Воспользовавшись заминкой с обстрелом, немцы закончили посадку своих солдат и стали поднимать дирижабль в небо…

Глава 10

Дирижабль стал подниматься в небо, и мы изо всех трех пулеметов начали обстрел этой огромной цели. Одна из пуль достигла цели, и обшивка дирижабля вспыхнула. Пламя пожара мгновенно охватило весь огромный воздушный корабль, и он рухнул на землю. Огонь бушевал несколько часов и в результате лесного пожара выгорел почти весь лес. Никто из экипажа дирижабля не уцелел и всё-таки мне, что-то не нравилось. Мы не контролировали весь периметр посадочной площадки и у части экипажа было время покинуть район пожара незаметно. Мы вернулись на территорию учебного центра и сдали пулеметы в арсенал и всей компанией отправились в увольнение. Официально это было увольнение в город. Неофициально мы отправились искать возможно спасшихся немцев. Искать надо было вдоль железной дороги. Я сам не был до конца уверен, что часть немцев смогла убежать, но всё равно мы отправились в поиск беглецов. Оказалось, мне не показалось. На второй по счету проверяемой железнодорожной станции нашлись свидетели посадки в вагоны группы мужчин в одежде, жутко вонявшей дымом. Вот и появился первый след. Мы продолжили поиски и след нас вел всё дальше. Железнодорожная линия вела в порт, из которого ходил паром в Ирландию, и мы продолжили движение дальше. Вот и береговая линия пролива между Британией и Ирландией. Немцев мы настигли в момент посадки на лодки для посадки на подводную лодку и уже не успевали задержать эти лодки. Но стрелять мы могли и стали расстреливать пассажиров лодок из личного оружия. Лодок было три и надо было пройти всего полмили и вот она подводная лодка. Но ни одна лодка не смогла продержаться под обстрелом и пяти минут никто не смог добраться до спасительной цели. И мы расстреляли всех и вернувшись на станцию сообщили о произошедшем в штаб. Полиция очень хотела пообщаться с нами, но вмешалось военное министерство и в связи с военным положением нас передали командованию и на этом вся история закончилась. Опять были поля полигона и опять пешим по танковые мои экипажи отрабатывали три вида боевых задач — прорыв линии обороны, встречный бой с танками противника и эвакуация подбитой машины с поля боя. Рождественский отпуск я провел на тренировочной базе. Несмотря на мою фамилию ехать в гости мне было некуда. Рождественские каникулы 1916 года. Офицерский бар и споры, когда же мы победим Германию и что будет дальше. Офицеры Британской армии в Пулеметном корпусе в своем большинстве не аристократы, не крупные землевладельцы — это люди, получившие техническое образование и работающие руками и головой, но в политическом смысле — наивные до невозможности. Или я просто знаю, что будет дальше, как мир развалиться и как Германия снова поднимется и опять развяжет войну. Но просто пью свою винную порцию и развлекаюсь, слушая разговоры вокруг. И до ухмылялся случилось сразу два события. Наш местный олигарх докопался до меня и потребовал объяснить мои ухмылки, и я его послал далеко и надолго. И после этого случилось второе событие. Не дожидаясь нового 1917 года, я уехал на пароходе во Францию. Командовать передовым отрядом нашего второго батальона. Произошла очередная реорганизация и теперь танковые части собраны в роты и роты собраны в батальоны. И первые батальоны собраны для отправки на линию соприкосновения с германскими войсками и будут получать новую технику, я же отправился во Францию с передовым отрядом готовить площадку для развертывания на материке. На самом деле часть старых танков выпуска 1916 года после ремонта собрали в отдельную роту и решили пустить в дело. Посмотреть, что там будет с танками зимой в боевых условиях.

Снова район Соммы и снова старые места — немцы смогли остановить и заблокировать продвижение британской армии и снова строит новые и новые линии траншей и позиций пулеметов и пушек. Немцы тоже решили провести локальную операцию зимой. Но они решили испытать свою боевую химию. Провести пуски хлора и слегка выпрямить оборону. Зимой не проводят масштабных войсковых операций, не принято из-за трудностей снабжения. Передовой отряд немедленно раздергали по взводам и мой взвод отправился к разбитому безвестному французскому городку. Здесь уже не осталось нечего кроме развалин. Местное население ушло вглубь страны от военных лишений, и только тыловики встречаются нам по дороге в район сосредоточения. Танки нам во взвод дали первого выпуска и после ремонта боевые машины стояли на площадке и всё. Просто стояли и не получали обслуживания. Мой небольшой отряд спасли механики. Со мной отправили всех языкатых и неблагонадёжных. Для британской армии — это всегда ирландцы. Но мои ирландцы оказались отличными механиками и танковые двигатели были разобраны и собраны, и мы смогли выполнить задачу на марш. Награда моим танкистам была классическая хотя и не прописанная нив одном уставе британской армии. Я разрешил собрать и запустить в работу самогонный аппарат. Теперь в наличии всегда имеется самогон и его производные. Но пить можно только вечером перед сном. В случае поимки пьяного среди белого дня аппарат будет уничтожен. Страшная угроза и возможность вечернего пития сделали невозможное — ирландцы выполняют приказы и не нарушают требования уставов днем. Мне не нужно большего и установилось хрупкое равновесие. Опять мы среди разбитых домов и ферм среди пространства бывших сельскохозяйственных полей, покрытых воронками разного размера и только изредка над головой пролетают этажерки — самолеты этого времени которые иногда сражаются между собой или бомбят лунную поверхность под собой. Земля здесь реально похожа на лунную поверхность. И всегда дует ветер. Только направление ветра всегда разное. Но направлений всего два или от нас на немцев или от немцев на нас.

Нам отведено под расположение разрушенная ферма в пяти километрах от линии соприкосновения с немцами. Укрытия вырыли до нас здесь были склады интендантов, но тылы перевели в другое место и нас воткнули на готовые блиндажи и укрытия. Очень удобно, не пришлось много копать и мы хорошо устроились. Но недолго продлилось наша спокойная жизнь. Каждые два дня у меня в обязанности появиться в штабе и получить новые указания. И вот в первый же раз моего путешествия в штаб я опять засек лишний кабель на магистральной телефонной линии. Но здесь не было засады и нас не обстреляли. Значит немецкая разведка просто слушает линию и разговоры. Какой вывод можно сделать — разведки нужны данные. Для чего немцам устойчивый контроль за связью. Один из вариантов немцам нужен контроль за связью, чтобы контролировать реакцию командования на события на фронте. Вариант внезапной крупной наступательной операции с ограниченными целями. Немцы сейчас больше на Восточный фронт смотрят. У них там тайная операция идет по внедрению Ленина в российскую жизнь и развал монархии. Здесь же видимо местные командующие решили показать себя. Инструктаж в штабе я слушал вполуха и больше думал, что делать с моими наблюдениями.

Инструктаж закончился, и офицеры повалили на свежий воздух курить и обмениваться фронтовыми сплетнями и слухами. Мое внимание привлек разговор двух майоров, разговаривали они о охоте и невозможности устроить хорошую охоту здесь в этих краях. Всю дичь распугали. И я решился — первый лейтенант Кристмас, охоту и здесь можно устроить, только охотиться надо на немецких диверсантов. На меня посмотрели сверху вниз, но магическое слово загонная охота, не адли проявить свой аристократический снобизм. Я продолжил — в окрестностях городка есть немецкая группа если собрать желающих можно устроить загонную охоту на немецких диверсантов. Это может быть интереснее обычной охоты. Здесь дичь может отстреливаться. Оба майора оказались завзятыми любителями охоты и сразу загорелись. К нам присоединились ещё несколько старших офицеров из батальонов первой линии и согласились выделить загонщиков — рядовых из рот, которые погонят диверсантов на номера. Охоту не стали откладывать и немедленно послали посыльных за загонщиками. На шум подтянулся и командир корпуса. Он тоже был любитель охоты и своим приказом придал легитимность нашим действиям. Немедленно принесли карту, и я показал, где видел несанкционированное подключение к главному кабелю. Сложилась компания главный охотник наш генерал и пара полковников. Они выбрали себе лучшие номера. В охоте участвовало четыре роты загонщиков и ещё одна рота страховала охотников на номерах. Из вещей старших офицеров денщики притащили охотничьи ружья. У меня ружья не было, но нашли и мне охотничье ружье. У генерала оказалось несколько ружей про запас. Нашлось и виски, и коньяк, и мясо. Нашлись и люди умеющие жарить шашлыки. Началось веселье. У командующего нашлось и время поговорить со мной и рассказать о правилах загонной охоты. Мне сделали предложение перейти в штаб. Но от такой чести я вежливо отказался, но сказал, что отказываюсь от штаба не со зла, просто звание постоянное у меня слишком маленькое и надо немного послужить в строю. Что бы понять его повыше. Окружающие грянули хохотом. Звания получают в штабе на линии огня званий не получить. Молод ты ещё очень молод. Но служи на своей линии соприкосновения придумаем, что ни будь с званием повыше тебе. И снова хохот.

Выстроились по номерам. За спинами рядовые для подстраховки. И вот вдалеке послышались выстрелы. Роты загонщиков пришли в движение. Немецкие диверсанты рванули в бега. Но везде были стрелки загонщики и переть на стрелковую цепь немецкие диверсанты не решились. Направление для выхода было одно, и они двинулись в направлении охотничьих номеров. Цепочку немцев увидели не сразу. Немцы шли, как идут волки на переходе. Первым самый сильный за ним ещё четверо и заключали цепочку диверсантов ещё двое. Диверсанты шли прямо на номера. Они даже не подозревали их ждут и готовятся стрелять. Право первого выстрела было за генералом. Вот эта цепочка приблизилась к номерам и прозвучал первый выстрел и затем почти без перерыва загрохотали остальные ружья. Один из диверсантов попытался уйти, но сразу пять выстрелов прервали его бег. Некоторые из диверсантов ещё были живы и тех, кто ещё двигался добивали отдельно. Я уже всерьез опасался, что начнут отрезать немцам головы для своих стен охотничьей славы. Но обошлось. Забрали головные уборы и оружие. Споров кто какого диверсанта убил не было. Генерал сам поделил всем трофеи и вся компания отправилась на пьянку отмечать свои успехи на охоте. Меня прихватили с собой. Меня приняли в свой круг аристократы. Сословия ещё долго будут играть значительную роль в общественной жизни Британской Империи, и я не стал строить из себя непонятно что и отправился на вечеринку. О нашей охоте информация разлеталась мгновенно и на «огонек» слетелись генералы — командующие дивизиями и корпусами на всей линии на Сомме. С крайних флангов на связь выходили по телефону и живо интересовались подробностями охоты. Прибыл и сам командующий британскими войсками и стал активно расспрашивать — о деталях нашей охоты. И только сейчас я понял, насколько британские джентльмены привержены традициям. На войне, где гибнут каждый день сотни человек, их интересовали подробности охоты и, собственно, теперь я понял, что моя карьера обеспечена. Осталось не испоганить впечатление о себе и командование ротой и батальоном мне обеспечена. Теперь нужно было победить с разгромным счетом любую немецкую позицию и мне не поскупятся на награды и чины. Разговор двух лейтенантов, которые играли роли официантов я уже слушал в эйфории. Слова «хлор» и «месть» сбили меня с этого настроения мгновенно. Я встал и отошел от стола и спросил у одного из лейтенантов — что означают слова «месть» и «хлор». Оказалось, эти слова перед смертью произнес один из диверсантов. У него же нашли записи данных погодных условий. Особо отмечались — сила и направление ветра.

Вывод опять напрашивался только один — немцы планируют атаку хлором. И планируют атаковать на нашем участке. И операция немецкая химическая атака будет осуществляться совсем скоро. Действия разведгруппы немцев ясно об этом свидетельствовали. Отвлекать генералов от выпивки и воспоминаний о различных охотничьих событиях я не стал. Из-за стола я выдернул майора из оперативного отдела корпуса. Он не был особо пьян и сразу понял, о чем я ему толкую. Но мое предложение ошеломило его. Мое предложение было следующим. Взвод танков при поддержке пары рот более или менее полного состава прорывают линию и находят, и уничтожают запасы хлора на позициях пуска. Производить атаку надо немедленно. Сегодня или максимум завтра. Послезавтра ветер будет дуть в нашу сторону. И немцы, не получив донесений от своих разведчиков начнут пуск хлора не откладывая дело в долгий ящик. Я был удивлен, что сделал майор. Он просто вытащил из-за стола начальника штаба корпуса и доложил ему наш план и прямо за этим столом командующий британским силами утвердил мой план, но усилил группу до двух батальонов стрелков и меня поставили командиром этой группы и естественно временно повысили в звании до полковника. Я понял одно это мой шанс. Даже если у немцев нет там хлора, надо разнести немецкие позиции и в крайнем случае отловить командира немецкой дивизии или корпуса. Нашим генералам нужна громкая победа и если я смогу это обеспечить карьера будет стремительной. Как только наступило утро план был готов и потянулись посыльные, относя приказы на передислокацию батальонам. Артиллерия нас не поддерживала, но в случае необходимости можно было рассчитывать на огневой налет. Но учитывая уровень управления огнем и точность стрельбы, вызывать артиллерию не стоило. Весь световой день провели в первой линии готовили маршруты движения танков и строили схему уничтожения заграждений из колючей проволоки. Схему атаки я решил повторить — танки идут первые со штурмовыми группами. Танки сносят колючую проволоку и чистить от пулеметов первую траншею, затем закрепляются штурмовые группы и основные силы колоннами проскакивают ничейное поле и затем или закрепляются в первой траншее или идут дальше в зависимости от результатов танковой атаки. Ночь подводили батальоны и готовили фашины и дерево для преодоления воронок и грязи. И вот утро и танки пошли, пошли по маршруту каждый танк по своему отдельному маршруту. «Самцы» перемахнули через колючую проволоку и ушли к первой траншее немцев давить пулемёты и помогать штурмовым группам, «самки» стали просто методично сносить проволочные заграждения. Готовить широкие проходы через проволоку для батальонных колонн. Атака началась в тот временной промежуток, когда немцы ушли к кухням за завтраком. Отсутствие огневого налета артиллерии ввело в заблуждение старшего немецкого офицера на позиции. Дальше проблемы у немецкой обороны стали нарастать как снежный ком. Вот уже нет проволочных заграждений и британские батальоны колоннами бегут к немецкой траншее, которая уже захвачена штурмовыми группами и в это же время «самцы» сносят проволоку и идут ко второй траншеи и вот 'самки2 сносят остальные проволочные заграждения между первой и второй траншей первой линии немецкой обороны. И так же колоннами британские батальоны без потерь уже во второй траншее первой линии обороны. Связь отсутствует и немецкое командование в дивизии и корпусе даже не знают, что первая линия прорвана и танки давят артиллерию на позициях. Надо развивать удар и британское командование наконец решается и ещё три батальона пошли в прорыв. Раздавив батареи, танки идут к возвышенности, на которой стоят рядами газовые баллоны. Так и есть тысячи баллонов хлора приготовлены к пуску на позиции британских войск. Но сегодня ветер удачно для британцев дует в стороны немецких линий обороны. И танки начинают обстрел газовых баллонов и вырвавшийся хлор пошел сплошным облаком в сторону второй линии обороны немецких войск. Мы же пошли по левому флангу к деревне, где разместился штаб немецкой пехотной дивизии и неторопливо двигаясь по заснеженному полю стали надвигаться на деревню. Нас не ждали и не имели донесений о прорыве первой линии обороны. Немецкий штаб мирно и привычно принимал завтрак и тут на деревню навалились танки и штурмовые группы. Задача перед штурмовиками была простая захватить как можно больше штабных документов и штабных офицеров.

Глава 11

Танки шли на деревню, где размещался немецкий дивизионный штаб. Немцы совершенно не ожидали такого завтрака. Не сопротивляться ни убежать у них не получилось. Генерал сообразил, что к чему и попытался спрятаться в курятнике, но местный петух не понял целей нового обитателя курятника и стал вести себя слишком шумно и сдал генерала нам. Штабные карты и бумаги просто собирали в мешки и грузили на танки. Привязывали за поручни. В боевое отделение грузить эти мешки было некуда. На окраине деревни нашелся склад трофеев. Пока мы были на переподготовке и ждали новые танки, наши сменщики успели прос…ть четыре десятка танков и с десяток грузовиков специализированных для обслуживания техники. Бросать такое богатство я не решился и собрав со своих танков помощников водителя — предложил повышение и не ошибся согласились все -но это было только половина дела. Надо было перегнать к основным силам двадцать с лишним грузовиков с разного рода добром и сорок два танка захваченных немцами при внезапной атаке на наши тылы. Всё вместе это составляло почти семьдесят единиц техники. Первыми в тыл отправились грузовики из числа пехотинцев нашлись добровольцы и они усилили мою группу водителей перегонщиков. Задача перед ними стояла простая, преодолеть десять миль и оставив под охраной грузовики вернуться обратно для перегонки уже танков. Мы же готовили французскую деревню к круговой обороне. Все захваченные документы и пленных я отправил с грузовиками. Нас оставалось совсем немного шесть танков с неполными экипажами и пехотная рота неполного состава. Из роты собрали добровольцев и провели ускоренный курс обучения по стрельбе из пулеметов. И теперь в домах по окраинам стояло два десятка станковых пулеметов — МГ-08 для прикрытия деревни со всех сторон. Пока учили новых пулеметчиков и готовили крайние дома к обороне вернулись наши перегонщики и погнали уже танки. И вооружение на этих танках было исправное и снаряды к пушкам были и были патроны к пулеметам, не было тех, кто смог бы стрелять. Потому задача и была такой просто перегнать танки в наш ближайший тыл. Деревня была обычной французской имелось много каменных строений и подготовить позиции для пулеметов было довольно просто. Пробиваешь амбразуру в каменной кладке и вот тебе и позиция готова. Немцы собрались с мыслями и оценили обстановку уже только во второй половине дня, но надо отдать должное германским генералам — оценив обстановку они немедленно контратаковали и атаковали всеми силами какие смогли собрать в кулак. Мы успели отправить уже последний караван с трофеями и готовились покинуть деревню, но не успели. От лесополосы в нашу сторону сначала выскочил конный разъезд немецких кавалеристов и когда этот разъезд пуганули из пулемета то из лесополосы выползли немецкие танки. Немцы не стали сильно хитрить и практически скопировали Марк 1, благо у них не было недостатка в трофейных образцах, но значительно усилили вооружение и размеры своих танков. Зрелище было красивое в своей мрачной красоте. Через поле к нашей обороне в деревенских домах ползли темные гиганты завывая моторами и изредка останавливаясь, и производя выстрел из орудий в нашу сторону. Подсчет этих ползущих монстров не оставлял нам никаких надежд на успешное окончание боя. На наши шесть орудий немцы могли ответить сорока пушечными стволами и у нас не было шансов на победу. Неполные экипажи в наших танках и подавляющее превосходство противника вот, что я видел. Казалось, всё пропало, но всё было и не так, и плохо. Немцы атаковали деревню при поддержке совсем небольшого количества пехоты. Если пехоту положить пулеметами, то с танками среди домов мы справимся. Откуда такая уверенность. Пока часть моих подчиненных перегоняла трофейную технику, другая часть готовила «коктейль Молотова», конечно, здесь и сейчас это не имеет такого имени, по моей инициативе эта смесь названа «ирландское кофе», но от перемены имени смесь гореть хуже не стала. Удалось подготовить сто двадцать бутылок с горючей смесью. Это двенадцать групп по два человека каждая и по десять бутылок со смесью на группу. На деревню надвигалось двадцать боевых машин и зрелище было завораживающее. Свои танки я приказал отогнать на деревенскую площадь и укрыть во дворах домов. Немецкие танки могли войти в деревню двумя дорогами с той стороны откуда шла атака. Сомнительно, что станут маневрировать и объезжать деревню по окраинам, чтобы окружить и атаковать со всех сторон. Потому и группы истребителей танков я поделил на две части, и они сели на крышах домов вдоль этих двух дорог с приказом впустить танки немцев в деревню и затем сжечь танки внутри деревни среди домов. Недолгое существование танковых войск ещё не выработала тактических приемов применения танков в бою. Немцы ворвались в деревню и поперли в центр по этим двум дорогам и приехали в ад. Град бутылок с горючей смесью на броню и огонь, заливающий щели и двигатели танков, и немцы стали покидать танки и попытались потушить огонь и были расстреляны ружейным огнем. Атака немцев захлебнулась, и они отошли за лесополосу. Послав людей срубить шильдики с танковых корпусов для рапорта по команде, я стал готовить танки к отходу к основным силам. Удалось даже сфотографировать немецкие танки, в трофеях нашелся фотоаппарат, среди рядовых пехотной роты нашелся специалист, который до армии работал фотографом в ателье.Уходили уже практически в темноте и скорость на марше была совсем маленькой. Головной машиной послали грузовик, водитель которого уже несколько раз смотался по этому маршруту. Успех этой частной операции был полный. Основной целью этой операции был срыв газовой атаки немцев. Нам удалось уничтожить почти две тысячи газовых баллонов содержащих — хлор и иприт, в случае применения такого количества газов на небольшом участке фронта, немцы без сомнения смогли бы прорвать нашу линию обороны и отбросить наши войска на исходные позиции при начале атаки на участке при Сомме. Кроме того, нам удалось захватить в плен штаб немецкой пехотной дивизии вместе с генералом командиром этой пехотной дивизии. И несмотря на яростные немецкие атаки удержать захваченные немецкие позиции. И богатые трофеи тоже не были лишними. Командующий британскими войсками на этом участке фронта, с которым я баловался охотой не забыл свои обещания и пробил создание отдельной танковой роты из отбитых у немцев танков. К должности командира отдельной роты полагалось и повышение в звании теперь я был майором. Это звание было постоянным и это радовало, теперь при переводе меня не могли понизить в звании. Формирование и поиск добровольцев в танкисты заняли всё мое время. Но надо было показать генералам, что я тоже такой же как они. В прошлый раз устроив им загонную охоту на немецких диверсантов я набрал огромное количество положительных баллов и мне пробили и возможность отличиться и наградили после этой операции честь по чести. Если бы не та охота- совсем не факт, что бы они так поступили. Потому меня постоянно грызла мысль — надо опять чем-то удивить генералов, что бы они не забыли о моем существовании. Немецких диверсантов под рукой не было, но были немецкие самолеты. Немцы постоянно пролетали в наш тыл по одному маршруту и затем после бомбежки и обстрелов наших тылов тем же маршрутом возвращались обратно. Шаблоны губят немецкую армию, что сейчас, что потом в моем будущем. Удостоверившись, что маршрут не меняется, как и временной график один и тот же я отправился в штаб с идеей о проведении охоты на летающую дичь. После памятной загонной охоты меня не держали в комнате ожидания и сразу допустили к генералу. Он оказался не один, у него в гостях были, и остальные участники охоты и увидев меня улыбались. Я не обманул ожиданий и с порога бахнул. Впереди суббота и воскресенье и почему бы не поохотиться на немецких уток. На меня посмотрели с удивлением и вопросом — не сезон на уток охотиться. Ты что не знаешь. Я продолжил на обычных уток действительно не сезон, но на немецких вполне можно и разложив карту на столе доложил свое решение.

В одиннадцать дня — примерно десяток немецких «альбатросов» на небольшой высоте не выше пятидесяти метров по указанному маршруту пролетают в наш тыл и примерно через час возвращаются тем же маршрутом и на той же высоте обратно. Вот на этой высотке можно устроить позицию и с расстояния в сто метров поохотиться на «немецких» уток. Предложение немедленно стали обсуждать — заказали кофе и выпивку сигары и так были на столе. Стояло только два вопроса — из какого ружья стрелять и что готовить на банкет после охоты. Мелкие вопросы — мои заявки просто не глядя подписали и отправили на исполнение. Эти заявки уже никого не волновали — ведь впереди охота.

Охотничьи позиции выглядели — как стрелковые ячейки на холме, который был на маршруте пролета. В этом месте немецкие самолеты летели вровень с гребнем холма и стрелять можно было с расстояния метров двадцать — тридцать, практически в упор. Самолеты находились около минуты на такой дистанции облетая холм. Для прикрытия там же устроили позиции трех станковых пулеметов.

Вечер и ночь пятницы ушло на подготовку позиций и подготовку банкета для празднования успешной охоты. Пять генералов и несколько полковников заняли свои позиции в десять часов утра и стали ждать в засаде. В одиннадцать часов утра появился клин немецких самолетов и быстро приблизился к нашей позиции. Захлопали выстрелы и появились подранки. Кто-то из охотников стрелял в двигатель самолета, кто-то в летчиков. Но попали все стрелки, только последний немецкий самолет в строю успел развернуться и попытался уйти из-под огня охотников, но уйти не смог — трассы пулеметных очередей скрестились на этом беглеце и самолет рухнул на землю. В этот раз с трофеями были сложности. Снять лопасти воздушных винтов не так-то и просто, но мои специалисты справились и охотничьи трофеи заняли почетное место в поместьях наших генералов. Но сначала опять был банкет, со мной общались как с равным и наконец мне удалось использовать свои знания человека из будущего. Опять возник спор — что будет делать дальше Германия. И я решился — начало февраля 1917 года, я прекрасно помнил, до отречения Российского императора остались дни. И я решился и выступил с предположением, что немцы основные силы бросят на Западный фронт, так как Восточный фронт развалиться и боевые действия в основном там прекратятся. Мои слова о революции в России не приняли и с удовольствием заключили пари. Реально большие деньги поставили на кон. Для меня большие для тех, кто владеет десятками тысяч акров земли не очень. Сумма пари была в общей сумме на миллион фунтов. Меня решили проучить не генералы тем было всё равно что будет с Российской Империей, проучить меня решили полковники и поставили по четверти миллиона каждый на то, что в России не будет отречения императора в этом 1917 году и смело так это утверждали, что даже я засомневался, но рискнул и заключил пари. Если не будет отречения императора в России, то моя жизнь закончена. У меня не будет столько денег, и я не смогу оплатить пари. И значит мне останется только стреляться. Глядя на эти довольные лица, явно уверенные, что мне конец я слегка мандражировал, вдруг здесь в этом мире история пойдет по-другому. Зря переживал. Февраль 1917 года ознаменовался отречением Императора Российской Империи от своего места и созданием буржуазной республики в России. Я получил газеты с новостями из России и сразу же поступил вызов в штаб.

В штабе меня встретили каменные лица моих противников по пари, и я ожидал споров по сумме и по времени оплаты проигрыша. Но надо отдать должное британские аристократы не бросают слов на ветер — мне вручили предписание на посещение военного ведомства в Лондоне и четыре конверта с чеками на получение выигрыша. И я отправился в Лондон, чтобы перекинуть на свой счет деньги и слегка отдохнуть от фронта. Можно было отправиться в одно лицо, но я решил, что компанией будет гораздо веселее и безопаснее и прихватил с собой свой экипаж. Проезд в Лондон не запомнился ничем особенным, те же сидячие места в поезде и тот же прогулочный пароходик, который перевез нас в Дувр. Приключений не было, подводные лодки германского флота охотились на конвои союзников и им не было никакого дела до нашего небольшого каботажного пароходика. С банкирами всё прошло без приключений, мне просто и без затей перечислили деньги со счета на счет, и я стал миллионером. Какое прекрасное чувство — иметь хорошие деньги и знать после войны, тебе не придётся думать и гадать, чем заняться и что делать, чтобы прокормиться в мирное время. У меня оставалось несколько дней, и мы отправились в пригород Лондона в гости к моему офицеру у него там имелось небольшая усадьба, где проживала его семья. Остальные, получив трехдневный отпуск рванули к своим семьям. Я не имел здесь не семьи ни каких-либо родственников и отправился в гости. Усадьба представляла из себя строения водяной мельницы с небольшим домом на территории. Жилые постройки переходили в несколько жилых комнат на уже не работающей водяной мельнице. В первом этаже шумит вода, на втором этаже жилая комната и кабинет. Ночью в этом кабинете на нас и напали. Слишком хорошо всё шло, и я уже ждал плохого. Я уже вычислил очередность событий — сначала всё идет хорошо, но как только у меня собирается много денег, то пространство и время искривляется и происходят события, меня время пытается выкинуть из этого пространства. Ну нет в истории этого человека, то есть меня и история хочет восстановить старый ход событий. Именно нападения я и ждал, большие деньги и возможность эти деньги украсть, часто привлекают внимание преступников. С офицером, который меня так настойчиво звал в гости никогда не было приятельских отношений. И вот такая настойчивость в приглашениях в гости. Не к добру. О том, что я не переводил деньги в наличность не знал никто и у любопытных могла сложиться уверенность, в моем саквояже крупная сумма денег и сам саквояж выглядел плотно набитым деньгами. Но такое впечатление было полностью ошибочным — в саквояже лежали два револьвера с запасом патронов и четыре ручных гранаты.

Почему я согласился на эту поездку в гости, если подозревал там ловушку. Причин было две — не хотел иметь за спиной человека, который может выстрелить в спину и если уж, меня убивают, как только я получаю деньги, то встретить опасность надо готовым и на своих условиях. Потому я согласился поехать с этим ненадежным офицером в гости в пригород Лондона. Вот и поэтому у меня в саквояже лежали пара револьверов и гранаты. Нападение я собирался встретить лицом к лицу и во всеоружии.

Встретили нас неплохо, но пить я отказался, сославшись на плохое самочувствие и потому так же рано отправился в свою комнату на втором этаже водяной мельницы. Место для нападения идеальное. Убить и скинуть в реку и концы в воду. Реально концы в воду и никаких следов. Поднявшись в гостевую комнату на втором этаже, я не стал ложиться. Теперь надо было подготовиться к нападению. Будет очень смешно, если мои рассуждения и времени и пространстве — плод моего воображения и никакого нападения не будет. Но здесь уж лучше перебдеть, чем недобдеть и меня просто убьют и попытаются ограбить. Кроме револьверов у меня в багаже была кольчуга и я с трудом одел на себя эту защиту. Сверху одел для маскировки ночной халат и сев за стол стал чистить револьверы и готовиться к схватке. Меня мучили сомнения правильно ли я всё понял и рассчитал. Час шел за часом, и никто не шел меня убивать. Кольчуга тяжело давила на плечи. Хотелось просто лечь в кровать и поспать. Я всё больше приходил к мысли, что я не только смешон в своих подозрениях, но ещё и глупо выгляжу в этой кольчуге и с приготовленными револьверами и гранатами. Уже было три часа ночи и никаких поползновений в мой адрес, и я подумал — все мои рассуждения чушь собачья и надо ложиться спать и больше доверять хорошим людям. Я же веду себя как параноик и смешон до слез в своих доспехах. Выглядеть смешным не хотелось и спать уже хотелось очень сильно. Убаюкивающий шум воды сбивал с ног и просто как снотворное наводил сон. Я хотел уже ложиться спать и вдруг понял, я не слышу шума воды. Вода больше не бежала, кто- то закрыл заслонку, и вода перестала бежать. Меня покинул сон…

Глава 12

Тишина давила. Затвор на мельнице закрыли и теперь в дом можно было проникнуть через сброс воды. Вот только кто это сделал было совсем непонятно. Никто не знал, что я уеду в гости. А уж место, где буду ночевать тем более никто не мог вычислить. Бежать вниз со второго этажа бессмысленно и потому врага будем встречать здесь в спальне. Противник не ожидает сопротивления от сонного человека и для него или них это будет неожиданностью. Как меня учили в далеком прошлом или в далеком будущем — удивил, значит победил. Граната уже приведена в боевое состояние осталось только кинуть — медленно открывается дверь и в дверной проем полетела граната и грянул взрыв. И затем сразу шесть выстрелов в дверной прямоугольник и рывком в другой угол комнаты и затаиться за комодом. Успел вовремя только укрылся в комнату одна за другой влетели три ручные гранаты и ударная волна перемешала в комнате все вещи и мебель. Древний комод с постельным бельем тем не менее выдержал очередной удар судьбы, но меня сильно оглушили, и я перестал слышать, но стрелять ещё мог и потому выскочил и опять разрядил барабан револьвера по силуэтам людей, проникших в спальню. Затем в комнате прекратилось движение и вернувшись в укрытие перезарядил барабан револьвера. Только больше выстрелить мне не удалось, комната наполнилась газом, и я отключился. Пришел в себя привязанным к стулу. Попробовал веревку на прочность и понял, привязали меня на совесть. Крепко.

Осмотрелся в помещении похоже амбар. Неизвестностью я мучился недолго. В амбар пришли люди. По их нарядам я понял — это продолжение той истории с масонами из «звездных врат». Затем я услышал предложение — рассказать о себе. Я и рассказал — простой бродяга, захотел изменить свою жизнь и использовал шанс. Записался в добровольцы и попал в армию и там уже смог подняться. Знакомства помогли получить звание офицера и должность. Вот как-то так и получилось. Разобрать кто меня допрашивает не получается все вокруг в балахонах и накидках раскрашенные в звёзды и облака.

Опять вопрос- как же ты придумал на танк бревна и железные танки пристроить. Ну, это совсем просто говорю — аналогия с рыцарским доспехом.

Опять вопрос — из какого ты столетия. Из какого будущего. Вот тут я подвис и спрашиваю — в смысле из будущего, что за ересь. Я живой, а не восставший мертвец. Я что — Второе пришествие пропустил. И прочитал — Символ Веры. Меня послушали, посмеялись и затем спрашивают — что нам с тобой делать. Если ты не проник в наш Мир через звездные врата, то ты нам не нужен. И нам остается просто тебя утопить и как говориться — концы в воду. Умирать не хотелось — совсем не хотелось. Но и путешествий во времени больше не хотелось. Сижу на стуле и молчу. Мое молчание приняли за смирение. Эти упыри отвязали меня от стула и повели под руки на выход из амбара и по дороге отдавали распоряжения куда принести вес, для того чтобы привязать меня к нему и утопить. У меня даже ноги стали заплетаться от такой перспективы. Меня тащили уже безо всякой опаски и обсуждали, что чернь и быдло слишком хлипкое на расправу. Я действительно просто бродяга, воспользовавшийся шансом. Так меня дотащили до берега пруда и бросили на землю. И ожидая пока принесут груз, с которым меня будут топить стали обсуждать холодное оружие. Обсуждали упыри — казачью шашку. Тема спора была простая, что лучше сабля, рапира или шашка. И увлеклись обсуждениями и оставили меня без контроля. И я не сплоховал. На расстоянии вытянутой руки от меня лежали вилы, и я отвел душу — протянул руку и одним ударом проткнул одного из спорщиков и спор о достоинствах и недостатках сабли и рапиры кончился. Вилы оказались и лучше, и правильнее. Второй конвоир поднял руки и сказал, что сдается. Это было наивно с его стороны. Зачем мне пленный в такой ситуации и удар вилами в грудь прекратил и эту жизнь масона из «Звездных врат». Дальше дело пошло веселее и одного за другим я отправил в путешествие на небо еще четверых. Любезного владельца усадьбы я уже завалил из револьвера. Я добрался до своего оружия и оставил вилы в покое. Из всей компании удалось допросить только одного — узнал немного и одновременно слишком много. На Земле существует масонская ложа — «звездные врата» которая скрывает секреты переноса душ во времени. Но до конца этими секретами не владеет никто. Все знания на Тибете в каком-то монастыре и монахи тщательно скрывают свои секреты. Руководитель Ложи из поколения в поколение из семьи создателя Ложи и потомок того, кто захватил одного из монахов и пытками вырвал, часть Знания. И теперь эта Ложа «Звездные врата» ищет людей из других времен и ищет способы, которыми можно самим отправиться в другое время. Но пока не очень успешно. Пока только опыты с людьми, которых отправляют в неведомое и ждут возвращения тех, кого отправили туда в неведомое. Сами члены Ложи не участвуют в опытах, берегут свои жизни. Руководитель Ложи не знает о моем существовании со мной хотели без руководства попробовать. Обычное дело для закрытой структуры хотели обскакать начальство и не смогли. Живых я не оставил — огонь же пожара поглотил все следы. О том, что я уехал в гости никто не знал и номер в гостинице оставался за мной. Я успел до утра вернуться, и полиция меня подняла из постели и сообщили мне, что один из офицеров моей роты погиб в пожаре в своей усадьбе. Такая печальная история. И на этом каникулы и отпуск закончились. Пришлось возвращаться в свою часть. Теперь это был батальон танков. Опять же танков Марк 1, но, с другой стороны, командир батальона. Дареному коню в зубы не смотрят.

Нет никаких подвигов я не совершил. Просто мое пари на то, что Российское самодержавие рухнет сыграло. Я выиграл и теперь со мной расплачивались. Постоянное звание подполковник и временное звание полковник и должность командира танкового батальона. Я прекрасно понимал всё это временно и как только война закончится то меня из армии уберут. Но сейчас меня всё устраивало.

Во Францию я уже не попал, меня технично отправили на второстепенный участок фронта. Отправили нас на Македонский фронт.

Балканский регион считается «мягким подбрюшьем» Европы и расположен на пересечении стратегических путей между тремя континентами. На протяжении тысячелетий Балканы находились в центре борьбы ведущих государств мира. В начале XX в. здесь столкнулись интересы двух противоборствующих блоков: Антанты и Тройственного союза. Вспыхнувший в конце июня 1914 г. австро-сербский конфликт быстро перерос в мировую войну. При этом положение Сербии с самого начала было критическим. Сербская армия ценой героических усилий противостояла австро-венгерским силам, но основной ее задачей могла быть только упорная оборона до победы Антанты на главных театрах военных действий. Временной столицей Сербии стал город Ниш, в который были эвакуированы как королевская семья, так и правительственные учреждения. Позиция Сербии осложнялась почти откровенной враждебностью соседних Болгарии и Греции.

Высадившись в Салониках, Франция и Великобритания создали так называемый Македонский фронт, протяженностью более 380 километров.

Французы также перевезли сербскую армию с острова Корфу. К объединенным силам также присоединились

греческие войска, верные премьер-министру Элефтериосу Венизелосу; итальянские и российские подразделения, включая остатки так называемого Чешского легиона; и новобранцы из французской колониальной империи.

В принятом стратегическом плане на 1917 г. было решено вывести из войны Болгарию совместными усилиями русско-румынских и Салоникской армий, союзные силы в Македонии должны были быть доведены до 23 дивизий. Большее количество сил в этом районе, по мнению английского генерала Д. Милна, было возможно только при расширении средств сообщения, шоссейных и железных дорог и при использовании еще двух портов. В связи с этим первоочередной задачей Антанты в Македонии было строительство шоссейных и железных дорог, тем более что половину всех действующих войск приходилось отвлекать на поддержание транспортных путей.

Однако в 1917 г. каких-либо решительных операций на Салоникском театре не происходило, а майское наступление в излучине реки Черны закончилось неудачей, хотя силы Антанты в этом районе и превосходили противника. Более того, союзники втянулись в так называемую греческую аферу, итогом которой было устранение от власти не слишком благонадежного короля Константина. В результате Греция вступила в войну на стороне Антанты. Это было прямым вмешательством во внутренние дела нейтрального государства. Русское правительство смотрело на меры, принимаемые против Греции, с точки зрения военной необходимости, чтобы обеспечить безопасность Салоникского фронта, а западные союзники пытались утвердить свое политическое положение в этой стране. Извольский указывал, что генерал Саррайль больше занят положением в Греции, чем Салоникским фронтом. Летом 1917 г. в Египет были переведены несколько английских частей с Салоникского фронта, так как британское правительство больше заботила безопасность своих ближневосточных владений. Все это говорило об отсутствии общей коалиционной стратегии сил Антанты, причем не только в этом районе, но и на всех театрах военных действий. В первой половине 1917 г. франко-русский отряд был высажен на Афоне, что должно было укрепить тыл союзных войск. При обысках в монастырских тайниках было обнаружено 473 ружья и 103 тыс. патронов. Хотя в задачу отряда входила защита местных монахов, значительное число которых составляли русские, под давлением Италии Саррайль отдал приказ о его отводе в июле 1917 г.

Мы же как выгрузились в Салониках, так и остались стоять в лагере на окраинах города и ждать своего часа. Применять танки в горах это было для этого времени сродни авантюре и нас пока никуда не двигали. Целесообразность нашего нахождения на этом фронте была практически нулевой, но в британской армии не бывает, споров при выполнении приказов. Отказ выполнить приказ приравнивается к измене и наказание всегда очень строгое, я и не стал спорить — Греция — это место, где есть всё и отпуск на теплом море во время большой войны — это прекрасно. Так мы и проводили время — теплое время, горячие женщины и вино. Дисциплина была на высоте, никто не хотел потерять место в курортном батальоне и отправиться во Францию или Бельгию и проводить время по колено в грязи в окопах или брести в атаку на немецкие позиции под пулеметным огнем и в клубах ядовитых газов. Потому и дисциплина была на высоте, все знали вечером будут увольнения и не стоит заглублять — сегодня в увольнении одна рота, завтра будет в увольнении твоя рота и можно будет оторваться. Денежное довольствие в танковом батальоне было значительно выше, чем в пехоте и с этой стороны тоже было невыгодно нарушать дисциплину и порядок. Молодых офицеров в батальоне не было, потому и не было разговоров о подвигах и боях. Все прошли через Сомму и Верден и видели, как из тысячи стрелков, ушедших в атаку, возвращалось назад полсотни или меньше рядовых. Пройдя через такие лишения, никто не стремился снова на войну. За свои должности и офицеры и рядовые держались всеми руками и зубами.

Только и в этой местности были свои сложности и опасности. Нарвались мы совсем случайно. Естественно, что в расположении батальона всегда было полно женщин с пониженной социальной ответственностью. Бороться с этим явлением было просто невозможно. Несмотря на посты вокруг лагеря — женщины проникали в лагерь и находили тех, кому женское тепло было просто жизненно необходимо. А так как деньги имелись у солдат, то и общий язык находился сразу. В один не самый прекрасный день ко мне явились полицейские из города и сообщили имеется подозрение, что мои солдаты убили женщину. И теперь они должны обыскать палатки и технику. Пришлось послать полицейских в пешее эротическое путешествие и выставить стражей порядка за ворота. Местная полиция не может и не должна проводить расследования в британских армейских частях. Но история всё равно не кончиться с выставлением полицейских за ворота. Всё равно будет расследование и виноват в таких случаях командир. Надо найти виновных до приезда военных следователей и предоставить командованию свою версию событий.

Общее построение и я объявляю, что все увольнения отменены. По сообщению греческой полиции — убита женщина, которая приходила в наш лагерь. Теперь до выяснения всех обстоятельств этакого ЧП все будут на казарменном положении и усилены посты вокруг лагеря. Если кто имеет информацию по данному делу — то я жду таких военнослужащих у себя в канцелярии. И распустил строй батальона.

Первый свидетель пришел сразу не успели чай заварить.

Упомянутая женщина приходила в лагерь искать своего знакомого, но этот знакомый не британский солдат. Она искала французского солдата и когда ей объяснили, что это британский танковый батальон — она ушла совершенно здоровая и живая.

Второй свидетель — оказался часовым на посту в то время, когда появилась эта женщина. Он окликнул женщину, когда она подошла к заграждению из колючей проволоки и не пустил в лагерь. Как она проникла в лагерь он не знает.

Третий — смог пояснить только то, что видел эту женщину, когда она уходила от лагеря прочь и её сопровождал мужчина. Но это был не военнослужащий британской армии, не был этот провожатый и французским военнослужащим. Мужчина был в гражданской одежде, и он уехал в пролетке вместе с женщиной.