Ты слишком для невинности мила,
И слишком ты любезна, чтоб любить!
С. А. Есенин
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдёт, как с белых яблонь дым.
***
Ты жива ещё, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
***
Отговорила роща золотая
Берёзовым, весёлым языком.
***
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
***
Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
***
Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нём.
***
Хороша была Танюша,
Краше не было в селе,
***
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
***
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Неумолимо время, как ни жалко,
Но всё ж текут века, идут года.
Всё глубже историческая свалка,
Всё больше выгружается туда.
Чтоб в классовой борьбе мы стали злее
И чтоб народ прозрения достиг,
Мы вынем Ленина из мавзолея
И снова водрузим на броневик.
Он в детстве был кудрявым ангелочком,
Но вот прочёл однажды “Капитал”,
И тут же понеслась звезда по кочкам,
А следом серп за молотом скакал.
***
Он был противник царского режима,
Всех угнетённых за собой ведя.
И не было очкового жим-жима
У революционного вождя.
***
Володя был врождённый конспиратор,
И часто свою внешность он менял.
Снял кепку – вот и фаллоимитатор,
Тогда его никто не узнавал.
***
Когда он всё же попадал на кичу
(Ведь не всегда он таким ловким был),
Давали хлеб Владимиру ИльИчу.
Он из него чернильницы лепил.
***
Любил бывать Володя на природе,
Володя был романтиком в душе.
Его большевики ждут на заводе,
А он Надюшу жарит в шалаше.
***
В приёмный день к нему толпой большою
Ходили за советом ходоки.
С ушами, нагружёнными лапшою,
По сёлам разбредались мудаки.
***
Когда ж его всё это доставало,
Любил зимой он в Горках отдыхать.
Вообще, он был здоровым экстремалом.
Карл Маркс не позволял ему бухать.
***
Он спит и видит – его бредни сбылись,
И коммунизм уже к нему пришёл,