Серебряная куница с крыльями филина

Олег Николаевич занимался, как я уже сказала, алиби Марины. Он установил, что в те два дня, в которые мы считаем наиболее вероятным похищение, заболела её дочка, и Марина вообще не выходила из дома. На наш взгляд, Марину можно из числа подозреваемых исключить.

Теперь Глеб. Он не сразу разыскал Марину, поселившуюся у тетки. Родителей ее он не хотел сначала пугать и вмешивать в их семейные дела. Но до ближайшей её подруги добрался довольно быстро. И та повинилась и честно рассказала, что это она случайно проболталась. Она даже вызвалась помирить супругов.

Луша покосилась на красную струйку, перетекающую из одного стеклянного параболоида песочных часов в другой. Всё в порядке, времени оставалось достаточно.

Подруга молодой Ерофеевой и ей честно рассказала, как было дело. Получив согласие – сквозь зубы, правда, но согласие! – добиться примирения Ерофеевых, злосчастная подруга, полная раскаяния, примчалась к Марине.

– Выслушай меня, ради бога, а потом делай что хочешь! – волнуясь, попросила она. – Я проговорилась, мне страшно неудобно. Но, думаю, это даже лучше, в конечном счёте. Твой муж не знает, что ты со мной делишься интимными подробностями. Я с ним не могу быть так откровенна, как с тобой. Но тебе я обязана сказать всё, как есть, и скажу. Господи, мы чуть семью не развалили с тобой, две круглые идиотки!

– Ты же мне всегда твердила: «Брось его к чёртовой матери!». А теперь? – горько усмехнулась Марина.

– Твердила! От всей души твердила! А сейчас вижу, как вы оба на всю катушку страдаете, как у вас серьёзно, да и Татьянка! Подожди, а то я начну реветь.

Она потрясла головой, а потом с решительным видом продолжала. – Глеб зрелый мужик, и у него были романы, об этом нетрудно догадаться. Пусть не тебе! – она предупредила возмущенный жест Марины. – Я понимаю и помню, какая ты была желторотая. Другие в шестнадцать, да что там – в четырнадцать – такого навидались! А у тебя до него не было никого в твои двадцать два!

Да! Можно подумать, что человек жил-жил себе примерным семьянином и вдруг однажды встретил свою большую любовь! Бывает! Но на этот раз у нас не тот случай. С этим придется примириться и принимать вещи такими, какие они есть. А Эрна… Она была до тебя, так до тебя была, по крайней мере, и первая жена, ну и что?

Тут нервы у Динки всё-таки не выдержали, и из её глаз брызнули слёзы.

– Маринка-а-а, – заплакала она, – этот старый обормот тебя действительно любит! Он спал с лица, руки трясутся, а меня, по-моему, с удовольствием бы удавил! Прости ты его – окаянного, да и меня заодно!

– Но ты пойми, – уже сдаваясь, пробормотала Марина, – пойти к ней с этим и, вдобавок, привести меня! Как это ему в голову пришло? Представь себе, Эрна слушает, а сама вспоминает…

– А знаешь, – задумчиво возразила на это её подруга, – мне кажется, я могу его понять. С одной стороны, конечно, обратиться к Мухаммедшиной неудобно. Ну а с другой? Ты подумай, как ему тяжело переступить через себя и кому-то рассказать о своих проблемах этого рода. А она? Она-то ведь уже знает!

– Как? – изумилась Марина и привстала со стула. – Так ты – что, считаешь – и с ней?

– А ты – нет? – с облегчением расхохоталась собеседница. – Я-то не думаю, я просто в этом уверена на все сто! Он же болен. И болезнь прогрессировала. Теперь Эрна сама поставила диагноз и лечит его достаточно успешно. Ты говоришь: «И с ней!». Нет, это даже сравнить нельзя. Они понравились друг другу и встречались некоторое время, но быстро оба остыли. Тебя же он полюбил! Да с тобой – молодой, горячо любимой красавицей, дело шло, без сомнения, в сто раз лучше. лушай, – сказала она немного погодя, давай-ка ты, собирайся. Где Танькины манатки? Пора домой!

– С алиби у Ерофеева тоже всё обстоит благополучно. Его вообще тогда несколько дней не было в Москве. Он выезжал в Тулу на гематологическую школу. Занятия там проводились ежедневно, он ни одного не пропустил. И к тому же одним из них сам руководил. Источник утверждает, что Глеб всё время был на виду.

Мне осталось рассказать историю влюблённого ректора, его жены и возлюбленной. Тут дело было, на мой взгляд, посложнее. Конфликт произошёл не из-за утечки информации из «Асклепия» или неудачи лечения. Наоборот! У неё – у Эрны, то есть – всё наилучшим образом получилось! Она вылечила аноргазмию подруги ректора, Нины. Вы помните, он не скрывал свое имя. Я через Демина попросила разрешения с ним поговорить. И он мне взял, да все и объяснил про себя и свою девушку.

Эти двое и так любили друг друга, понимали и уважали, а тут у них ещё такая гармония получилась! Тогда Нина собралась с духом и всё рассказала мужу. После этого ректор ушёл из дома, снял квартиру и подал на развод. Он, видно, знал, с кем имеет дело, и никаких имён не стал называть. Просто сказал жене, что им надо расстаться и есть другая женщина. И вот тут началось.

Его благоверная, она из тех, кто бьет посуду, закатывает истерики, а может и физиономию расцарапать. Она затеяла собственное расследование. И нарыла! Только поначалу попала пальцем в небо. Эта женщина решила, что соперница – сама Эрна. Она скандалила, сыпала оскорблениями. И Эдик, который поначалу не понял, что случилось, постепенно разобрался. Он старался её переубедить. Но долго не получалось. Пока однажды жена не выяснила, кто её настоящая врагиня.

Однако, она продолжала приходить в консультацию и бузить. Теперь она считала, что там занимаются сводничеством. Но ректорша – скандалистка, вполне примитивная особа советского типа. Она, например, накатала жалобу директору «Асклепия». Всякие сложности явно не в её духе. Такая скорее кислотой обольёт, чем похищение организует.

– Наконец она перестала трепать нервы сотрудникам Мухаммедшиной, напоследок пообещав, что проклятая разлучница у неё ещё наплачется. Это она о ком? – поинтересовался Синица.

– На этот раз – о Нине.

– А как с алиби? Хотя смешно думать, что она сама… Каждый мог ведь -теоретически чисто, по крайней мере – заказать похищение, – пояснил он. – Но пока оставим это. Так что?

– Безупречно, Пётр Андреевич. Вы правы, сама она Эрну точно не умыкнула. Всё интересующее нас время ректорша провела в процедурных кабинетах дорогой оздоровительной клиники. И Олег Николаевич разузнал весь её напряжённый график – полный и точечный массаж, фанго, душ Шарко, жемчужные ванны, сухой лёд, минеральные и грязевые обёртывания…

– Стоп, стоп! Лукерья, ты меня с ума сведёшь своей обстоятельностью. Убедила! Снимаем всех перечисленных персонажей, если ни у кого нет возражений. И что? Да ничего хорошего. Никакого мотива по-прежнему.

Пётр оглядел свою группу. Все молчали.

– Олег, выскажи свои соображения, пожалуйста. Не заметил ли ты чего? Может, у тебя возникли сомнения или что-то мелькнуло?

– К сожалению, ничего интересного, – уныло пожал плечами тот.

– Хорошо, тогда послушаем Володю, он мне уже кое-что многообещающее рассказал. Но только наметки. А сегодня приготовил сюрприз для всей компании. Так что, мы почти в равном положении, – спокойно кивнул его начальник.

Расторгуев встал, подошёл к доске, укрепил на ней карту и взял в руки указку.

– Ребята, я очень внимательно слушал и всё думал, не найду ли какой связи с тем, что сам накопал. Но пока нет! – начал он. – Посмотрите, это увеличенная карта района, где жила покойная Раиса Матвеевна Калачёва. Такой дворик закрытый. В подвале дома её нашли. Парадная дверь справа маркирована красным. Всем видно?

Слушатели согласно загудели. И Олег спросил.

– Парадная, это понятно. А в левом углу двора почему синяя черта? Странная такая – врезается в дом.

– В ней всё и дело. Я как раз хотел рассказать. Я не буду сейчас время отнимать и объяснять свои трюки. Но мне удалось узнать, что там, где эта черта, есть зазор, и скамеечка устроена. На ней бомжики выпивают, но не только. Там ещё и водитель, он же сторож стройматериалов, сидит, пока его собака «гуляет». Я его нашёл. Милиция о нём не знает. Я им потом непременно расскажу. И этот вот сторож…

– Господи, он видел убийство? – не выдержала Луша.

– Нет, убийства он не видел. И ничего не слышал – выстрелов не было, а, судя по докладу судмедэксперта, удар ножом был вполне профессиональный. Жертва погибла мгновенно, без вскрика. Зато сторож очень хорошо рассмотрел машину, стоявшую во дворе вот здесь. Её со скамейки прекрасно видно.

Расторгуев кончиком указки ткнул в маленький автомобиль на карте.

В машину сели двое – женщина и мужчина. Женщина производила странное впечатление. У неё было отсутствующее выражение лица и заторможенные движения.

– И что же, – медленно напряжённо заговорил Синица, – сторож может эту женщину подробно описать?

Расторгуев, прежде чем ответить, выдержал небольшую паузу. А затем с расстановкой сказал, довольно улыбаясь

– Может, почему нет? Только это не требуется. Он её знает, эту женщину. Она врач, и некоторым во дворе охотно помогала. По просьбе своей сотрудницы, живущей там же – Раисы Кулешовой!

Синица, Майский и Луша Костина, не говоря ни слова, поднялись со своих мест. Одна две секунды стояла тишина, а потом заголосили все сразу.

– Кто увёз? Куда? Да говори же! – требовал Майский.

– Ой, значит, Эрна жива! – радовалась крохотная девушка.

– Володище! Ах ты, аспид, гений ты этакий! Молчал до самого конца! Ухватили! Хвост ухватили! Теперь понятно, когда похитили! А несчастная Кулешова помешала или увидала… Ох, ну дальше будет легче! – Пётр тряс руку Расторгуева и хлопал его по плечу.

Володя Расторгуев рассказал, что на этом их удачи ещё не кончились. «Водитель, он же сторож» взглядом профессионала заметил и запомнил даже номер машины! Это было слишком уж хорошо. Поэтому сначала Володя решил, что номер вряд ли поможет. Он, наверно, либо фальшивый, либо сама тачка значится в розыске. Но, к его изумлению, неприметная машина, которая увезла в неизвестность доктора Мухаммедшину, оказалась преспокойно и легально зарегистрирована. По своим каналам он быстро узнал, что она принадлежит охранному агентству «Сапсан», где собралась крепкая команда из бывших спортсменов, владеющих боевыми искусствами, и отставников.

– Они не слишком и скрывались, вот чего я не понимаю! Куда отвезли и где Эрна, я пока и понятия не имею. Но кто был за рулём – скоро узнаю. Тут есть хорошая нить. Только, деньги потребуются, Петь!

– Без проблем! – ответил Синица.

– Теперь о «Сапсане». Я наслышан о них. Эти без всяких лишних сантиментов отметелят, кого надо, займут территорию, очистят территорию, увезут-привезут, не выпустят, и всё такое. Но! Там точно не калечат. О мокрых делах и речи нет. Они действуют до определённой черты. Я не могу себе представить, чтоб они зарезали Раю!

– Время покажет, Володька. В конце концов, всякое бывает. Похитили они, а убили…

Предположил Синица, а Олег поддержал.

– Да, убил кто-нибудь другой. Хотя логично думать, что убрали свидетельницу.

– Что же, послушаем Олега, а потом я вам доложу о своих скромных достижениях. Успех налицо. Сегодня герой дня, без сомнения, коллега Расторгуев, – Синица поклонился в сторону Володи. – Может, во время обсуждения мы на что и набредём, но по-прежнему не понятно, кому понадобилось Эрну убрать или ей отомстить. По-прежнему никто ничего не требует, ничего не происходит, а о ней самой ни слуху, ни духу…

И собрание пошло дальше обычным чередом. Они еще поговорили, поспорили, пока предусмотренное время не кончилось.

– Ладно, ребята, всем спасибо и большое «пока», – наконец сказал шеф. Мне надо подумать. А еще не терпится Володькин доклад спокойно почитать. Давайте все по домам!

С этими словами он пожал руки своим сотрудникам, повернулся и ушел к себе в кабинет. Прошло несколько часов. Петр читал, слушал записи, обдумывал информацию, делал себе заметки. Такую работу он называл для себя «реконструкцией». Убитая Рая встретилась для чего-то у себя дома с Эрной, а Эрну после этого похитили. Что этому предшествовало? Как все могло получиться?

15. Последний день Раи Кулешовой

– Эдик, давай ты доложишь по-быстрому о «застенчивых», мы должны за час управиться. Примем решения, и я начну приём. Сколько их у тебя сегодня? – обратилась Эрна к своему помощнику.

Некоторые мужчины, пришедшие в консультацию, отчаянно стеснялись. Они всё-таки обратились за помощью, попали более или менее случайно сюда, но узнав, что консультант-женщина… Нет, это было просто выше их сил! В таких случаях Эрна применяла обходной манёвр. К пациенту выходил Эдик. Его задача была – выявить проблему. Только узнать, какие у кого жалобы и на этом остановиться. Никаких попыток воздействия, ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах! Тщательно зафиксировать, доложить, и всё. Зато такой человек, придя ещё раз, не должен был уже ничего сам объяснять. Он появлялся, и консультант инициативу брал на себя. Эрна могла при этом начать издалека, рассказывать о других подобных случаях, последить за реакцией, а потом незаметно перейти к вопросам. Иногда, правда, такой «застенчивый» больше не приходил. Сразу же не помогли, чуда не произошло, а деньги идут! Но чаще эта тактика себя оправдывала.

– Эрна Александровна, я Вам троих подготовил. Сейчас… вот: все трое выбрали имена. Первый – Глеб Успенский, сорок четыре года, женат, двое детей, постоянно есть кто-то на стороне. Проблемы с эрекцией. В начале полового акта долго ничего не получается. В последнее время жалуется, что, когда, наконец, пенис готов к коитусу, его партнёрша ничего больше не хочет. Второй… у него тяжёлая болезнь почек. С эрекцией нет проблем.

– Постой, а этого как зовут?

– Виктор Кисловодский!

– Ты подумай, один начитанный, а другой, судя по всему, сосредоточен, бедняга, на лечении. Минеральные воды пьёт! Так что с ним?

– Он человек взрослый, тридцати шести лет и достаточно понимающий, но в то же время очень возбудимый. Он после ласк так устаёт, так выкладывается, что у него на остальное просто нет сил. Он же болен! Скажите, пожалуйста, а почему первый – начитанный?

– А видишь ли, был такой писатель – Глеб Успенский, сейчас совершенно забытый. Хорошо, а что с третьим?

– У третьего слишком быстрое семяизвержение. В последнее время его партнёрша стала отказываться от близости даже после ласк. И тогда у него появляются неприятные ощущения в промежности и в пояснице.

– Ну, его сперва на урологическое обследование. Простатит, небось. Не захочет ко мне, отправим к Коле Ремизову во Вторую Клиническую.

– Я так и думал. А с другими двумя? Почечник лечится и лечится у грамотных людей. Я навёл справки. Но жить-то надо, а он влюблён и женат недавно.

– Ты сначала проведи нашу обычную беседу. Пусть расскажет, как дело шло, пока был здоров. Может статься, причина совсем в другом. Всё подробно: с какого возраста половое влечение? Когда был первый оргазм? С какой партнёршей? Частота половых актов, длительность… ну, ты понимаешь! Мастурбацию не забудь. А то помнишь последнего невротика, которому внушили, что мастурбация к импотенции приводит? Как заметишь чувствительные точки, сразу остановись. Мне оставь. Я сама «глубокое зондирование» начну. Однако спроси сразу, можно с его женой побеседовать? Если да, пусть приходит, и чем раньше, тем лучше.

– Мне кажется, он от неё всё скрывает, потому что стыдится, – засомневался Эдик. – Я думаю, она ни при чём, – добавил он.

– Очень может быть! Знаешь, я один старый учебник вспомнила. Описывает это автор жалобы пациента. Жалуется человек на проблемы с эрекцией. Коитус протекает слишком быстро, ещё там что-то. Жена перестала получать удовлетворение. Затем, как водится, рассказывает о себе: половая жизнь с семнадцати лет, до женитьбы десять добрачных связей, женился в 22 года на девственнице. В настоящее время ему тридцать два. За это время внебрачных связей было семь. С женой близость сейчас имеет ежедневно, раньше и по нескольку раз в день. А о жене говорит, что сексуальность у неё начала пробуждаться месяцев через шесть, а по-настоящему проснулась только девять лет спустя, в аккурат, когда он утратил способность продлевать половой акт. И тут начинается самое интересное. Автор-сексопатолог комментирует: мужчина, мол, находится в периоде физической и сексуальной зрелости. А жена его, что до брака была девственницей, несмотря на высокую активность мужа, проявила к нему некоторый интерес только через полгода, а всерьёз вообще лишь через девять лет. Это с несомненностью свидетельствует о невысокой половой темпераментности женщины. Дальше делается вывод о разнице темпераментов и «неправильном» поведении жены.

– А Вы не согласны? – поднял брови Эдик.

– Я «с несомненностью» могу на это сказать, что про эту женщину мы вообще ничего не знаем. Даже девственницей ли она была на самом деле, понимаешь? А уж про темперамент! Все умозаключения, все дальнейшие выводы и диагноз, всё – со слов мужа! Знаешь, чтобы не углубляться, ты подумай хоть вот о чём. Как она к этому мужу относится? Я уж не говорю о любви. Да, может, она его вообще едва переносит? Может, у неё есть кто-то другой, а то и другие? С самого начала был и всё прошедшее время, а как раз через девять лет и не стало? Наша область тонкая чрезвычайно. Не выслушав, по крайней мере, обе стороны, о партнёре судить вообще непрофессионально! Даже если тебе всё подробно рассказали, очень вероятно, что пациент добросовестно заблуждается. А уж как часто пациент умалчивает, а то и – тоже добросовестно, даже талантливо – врёт!

– Хорошо, вернёмся к нашим баранам. С «застенчивыми» в целом понятно. Можем разбежаться по своим делам, – подытожила Эрна и встала со стула.

– Ох, – поморщилась она и схватилась за спину, – нельзя долго сидеть, а то «болезнь Гончарова» подцепишь!

– Это что ещё такое? – удивился Эдик.

– Во всяком случае, как ты понимаешь, не венерическое! Гончаров – это русский классик, – улыбнулась Мухаммедшина. Вы в школе его три кита: «Обрыв – Обломов – Обыкновенная история» уже, наверно, не учили. Ты мне напомни, я тебе расскажу, когда будет время. Последняя вещь – очень поучительная и сейчас страшно актуальной сделалась. Но дело не в этом. Там главные герои попеременно стонут: «Поясница болит!». Совсем как я.

Она уже собралась выйти, как вдруг снова обернулась к своему практиканту.

– Знаешь, я всё забываю вам всем напомнить. Пункт номер пять внутреннего распорядка, пожалуйста, не забывайте! Всех касается, и совершенно без исключений! Очень тебя прошу, поговори с персоналом. Нас не так много, а всё-таки время от времени очередной пациент дома материализуется из тумана.

– Есть, Эрна Александровна, будет исполнено! Освежить в памяти людишек «пятое правило Мухаммеда» – никому ни в коем случае Ваших личных телефонов, не говоря уж об адресе без согласования с Вами не давать!

– Эдик взял под козырёк, собрался было ещё сострить. Но тут раздался негромкий гонг, и на табло замигала красная надпись: «Внимание! Срочно в смотровую». Эрна махнула рукой и вылетела за дверь кабинета.

Когда она вернулась, уселась за стол и спросила как обычно.

– Раечка, кто у нас на очереди? Но, поглядев на свою верную помощницу, заметила замешательство на её добродушном полном лице. Мухаммедшина понимающе кивнула. – Не беспокойся, я про твою племянницу не забыла. Можешь её на следующей неделе в среду на три пятнадцать поставить. Я около трёх часов возвращаюсь после выездного приёма в Жуковском. С неё и начну.

– Вот спасибо, Александровна, дорогая! Я уж стесняюсь надоедать. Да больно девку жалко. Плачет! «Мало, мне того, тётя, что я такая бомбоша! Так ещё и лягушка!» И в рёв. Так и говорит прямо: бомбоша. Это Толик, что с ней… того… ну… этого… , так её припечатал. «Холодная ты», – говорит. Не хочет больше! Ох, я бы этого Толика поганой метлой! Да что ты будешь делать? Полная она, это правда.

– Да погоди огорчаться! Раечка, мы с тобой вместе разве такие беды видали? Помогали ведь? Помогали. Пусть приходит!

Одно подъездный облезлый домишко – трухлявый мухомор, где жили Кулешовы не имел никакого вида. Полуразрушенные убогие балконы на втором этаже и осыпающаяся штукатурка уродовали бы любую улицу. Но, к счастью, он стоял во дворе. Бурный людской поток, заполнявший площадь и широкие соседние магистрали несся мимо. И все неисчислимые «москвичи и гости столицы», спешившие в метро на Проспекте Мира, на рынки и в магазины, торопившиеся с работы и на работу, не видели старый гриб.

Домик был определён под снос. Жильцов лениво начали выселять. Нечего и говорить, что к чёрту на куличики они не хотели. Они сопротивлялись, писали жалобы, собрались уж с петицией прямо на Олимп к самому мэру, как вдруг всё переменилось, словно в сказке про Золушку и прекрасного принца.

Два энергичных азербайджанца родом из Ирана – братья Кямаль и Мурад задумали открыть в Москве стоматологическую лечебницу. Первым делом они нашли переводчицу – зубного врача, бакинку, лет пятнадцать назад перебравшуюся в Москву. Джамиля Алиева знала весь город и его окрестности. Она обзвонила знакомых, дала объявления в газету, вывесила в интернете информацию, что требуются опытные специалисты. Предложила подавать заявления в письменном виде с приложением всех необходимых копий – диплома, послужных списков и т. д. И для начала они устроили конкурс документов. Через некоторое время было отобрано и приглашено на собеседование семнадцать человек. Их встретила троица экзаменаторов из трёх разных самых уважаемых в столице профильных учреждений, приглашённых протестировать кандидатов за хорошее вознаграждение. Но одной беседой дело не ограничилось. Претендентам предложили провести контрольный приём пациентов-добровольцев, согласившихся на бесплатное лечение, но без гарантий. Таким образом, в конце концов, от начальных семнадцати оставили пять врачей. Остальных вежливо поблагодарили и отпустили. И повторили процедуру для зубных техников-протезистов всё с той же тщательностью и вниманием. Затем, уже с участием отобранных будущих сотрудников, нашли медсестёр. Наконец дошла очередь и до помещения.

Иранцы изучали подробно жилой и нежилой фонд. Обсуждали требования пожарников, нужды сан гигиены и энергетического обеспечения. Думали, покупать ли аппаратуру или брать в лизинг. Советовались со специалистами по недвижимости. С разными советовались. Пока не выбрали одного.

Этот ушлый живчик с брюшком в золотых очках развил бурную деятельность. Он подобрал несколько вариантов. Один из них – в Филях был, вроде, подходящий, да не хотелось им далеко! Маклер сначала объяснял, что для Москвы это вовсе не окраина, район завидный. Клиенты мялись. Наконец, однажды он пришёл с таинственным видом, поднял брови и вопросил.

– Вы сказали: в центре, с хорошим сообщением, два-три этажа, верно?

– Совершенно точно, – подтвердили насторожившиеся клиенты.

– Вот и ладно! А не хотите ли целый домик? От метро пять минут пешком, без соседей, трёхэтажный, лифта нет, но…

– Сделаем лифт! – дружно заголосили те. – А где?

– Подождите, деньги…