— Все верно, — вздохнула подружка. — Только в самой себе сложно разобраться, а здесь наглядно, в числовом выражении.
— В графическом, — поправил я.
— Да, в графическом. Слушай, а ведь с помощью этой штуки можно определять, кто тебя больше возбуждает!
— Хм. А действительно.
Катька принялась развивать мысль о том, как с помощью эмоушера составлять супружеские пары. Ее мысли были направлены только в эту сторону: женщина, что сказать.
— Строим девочек и мальчиков в ряд, — говорила между тем Катька, — обнаженных разумеется. У каждого на руке эмоушер. Ряды начинают двигаться в противоположных направлениях. Показания эмоушеров фиксируются, по окончании тестирования сравниваются. Наиболее высокий суммарный показатель означает будущую идеальную супружескую пару.
— Не выйдет, — предположил я кисло.
— Почему?
— Во-первых, этот метод годиться только для деревни.
— Это почему же?
— Потому что в деревне число мальчиков и девочек, приблизительно подходящих по возрасту, ограничено. А представь, сколько их в городе. Какие встречные цепочки голых девочек и мальчиков должны выстроиться, чтобы сравнить каждого с каждым.
— Да, — призналась Катька. — Об этом я не подумала.
— Во-вторых, суммарный показатель не является идеальным. Представь, что мальчик до гроба любит девочку, за десятерых, а девочка мальчика не любит. А суммарный-то показатель наибольший! Каково будет этой девочке? Или мальчику, если ситуация обратная?
— Ты прав, — прошептала Катька, и ее правая рука скользнула на мое бедро.
«Сейчас брякнет что-нибудь про идеальную супружескую пару», — подумал я тоскливо.
«Жди», — согласился внутренний голос.
Но Катька спросила, показывая на айфон, который на держала в левой руке:
— Слушай, а что это за стрелка?
— Не работающая? — уточнил я. — Неизвестно. Консультант в салоне сказал, приблудная фича.
— Почему не работающая?
Я забрал у Катьки айфон и взглянул. Стрелка работала: перечеркивающий ее крестик исчез, и цвет стрелки изменился с тусклого на яркий. При этом стрелка указывала вбок и вниз: невозможное для обычного указателя изображение. Надо будет погуглить, что это за стрелка, все-таки.
Мы встали с дивана. Я принялся одеваться, а Катька убежала в ванную. Перед этим я отобрал у нее эмоушер, чтобы залила водой.
Глянув на экран айфона, я обнаружил, что язычки пламени отсутствуют. Ничего удивительного в этом не было, ведь эмоушер находился не на моем запястье, а в кармане. Удивительным мне показалось другое: стрелка стала указывать другое направление. Направление изменилось градусов на девяносто.
«Направление может меняться? — удивился я. — Может это полюс какой-нибудь, типа магнитного?»
Внутренний голос помалкивал. Он вечно отмалчивается в трудных ситуациях: например, когда у меня проблемы в личной жизни или вызывают на ковер к начальству.
Ладно. Может стрелка менять направление, так может. С айфоном в руке, я сделал несколько шагов за джинсами, висящими на стуле, и тут стрелка — буквально на моих глазах — снова изменила направление. Шагнул задом, и стрелка указала на прежнее направление, как будто магнитный полюс находился в метре от айфона — там, где стоял круглый обеденный стол. Не веря своим глазам, я обошел обеденный стол вокруг. Стрелка указывала строго на центр обеденного стола и немного ниже!
«Вот видишь, — сообщил проснувшийся внутренний голос. — Загадка разгадана. Магнитный полюс находится под твоим обеденным столом.»
«Сам вижу», — обрадовался я.
Так и не надев джинсы, присел на край разобранного дивана в размышлении.
Неожиданно стрелка на айфоне засветилась ярче. И в то же мгновение я увидел нечто, заставившее меня замереть от удивления и неожиданности. Под обеденным столом творилось нечто невообразимое. Пространство под столом затрепетало и исказилось, затем полезло клочьями. «Клочьями» — немного не то определение. Впечатление было такое, будто пространство — объемное, трехмерное, нормальное такое пространство — нарисовано на тонком полиэтилене. И вот теперь кто-то обдирает этот полиэтилен клочьями. Или, еще точнее, полиэтилен нагревается, и все нарисованное на нем пространство: сервант, расположенный за столом; свешивающаяся со стола скатерть; ножки стульев — все это искажается под воздействием жара. Затем полиэтилен расползается, вместе с ним расползается само пространство.
Все это продолжалось одно мгновение. Затем полиэтилен с нарисованным на нем пространством начал на глазах восстанавливаться, как будто пленку пустили в обратном направлении. Через секунду под столом не было ничего необычного.
Я взглянул на айфон: стрелка потускнела. При этом упорно показывала под обеденный стол, как будто в этом имелся хоть какой-то смысл.
Когда сияющая свежестью Катька вернулась из ванной, я сидел на диване в майке, но без штанов, и выпученными глазами смотрел под стол. Мой внутренний голос смотрел туда же и тоже не мог вымолвить ни слова.
— Что, пыльно? — спросила Катька, — В следующий раз под столом уберусь, если настроение будет. Сам мог протереть мокрой тряпкой. Это несложно.
Кргыы-Уун вплыл в научную лабораторию. Что-то было не так — он это сразу ощутил и кинулся к приборам. Рабочие графики — со всей присущей математическим выкладкам убедительностью — показывали: в опытном образце происходят необратимые изменения.
Впав в панику, Кргыы-Уун промодулировал трагическим шепотом:
— Полный швахомбрий! За утерю опытного образца нет пощады.
После этого Кргыы-Уун перекрутил свои ложноножки до предела, желая таким образом облегчить будущие мучения. На его счастье, в лабораторию вплыл Бриик-Боо, коллега и научный руководитель.
— Что случилось, Кргыы-Уун? — промодулировал Бриик-Боо.
— Полный швахомбрий! Полный швахомбрий! — истерично промодулировал Кргыы-Уун. — Опытный образец практически утерян!
— Перестань паниковать, и скажи, что случилось.
— Самое страшное, что могло случиться: время протекает. Ты же знаешь, Бриик-Боо…
— Разумеется, знаю, — промодулировал в ответ научный руководитель. — Время в опытном образце течет последовательно, в заданном нами темпе. Если различные времена начинают соприкасаться между собой без учета заданного темпа, например вследствие протечки, опытный образец можно относить на чермаунт…
— Полный швахомбрий! — подтвердил Кргыы-Уун.
— Так в чем же дело? — продолжал Бриик-Боо. — Давай устраним протечку, тем самым решим возникшую проблему.
— Ты погляди на приборы! Протечка на микроуровне. Мы не сможем залатать время отсюда!
— Н-да, — вынужден был согласиться с ним Бриик-Боо. — Отсюда не сможем.
— Микромир! Протечка времени! Полный швахомбрий! — не унимался Кргыы-Уун. — Мы пострадаем! Нам обоим швахомбрий!
Иногда его модуляции достигали такой силы, что заставляли Бриик-Боо затыкать ложноножками звуковые рецепторы. И все-таки опытный инопланетный ученый нашел выход из трудного положения.
— Прекрати свои модуляции, они мне надоели, — сообщил он Кргыы-Ууну. — Ты прав в том, что, если мы потеряем опытный образец, нам обоим полный швахомбрий.
Услышав такое, Кргыы-Уун принялся откусывать себе очередную ложноножку, но был остановлен научным руководителем.
— Однако, — продолжил свою мысль Бриик-Боо, — имеется способ починить протечку времени в опытном образце. Действительно, мы не может залатать дырку по времени…
— Там много, много микродырок, — предупреждающе заверещал Кргыы-Уун.
— Действительно, — поправился Бриик-Боо, — мы не может залатать микродырки во времени своими силами, но можем воздействовать на микроуровень с тем, чтобы он сам устранил повреждения во времени. Тебе же известно, что на микроуровне действуют так называемые живые реагенты, иначе говоря разумные частицы…
— Известно, — перебил руководителя Кргыы-Уун. — Микромир состоит из разумных и неразумных частиц, это я еще в коконе изучал.
— Видишь, тебе это известно, — продолжал Бриик-Боо, — Очевидно, что починить опытный образец могут только разумные частицы — под нашим непосредственным наблюдением, разумеется. Это и есть наш с тобой шанс избежать полного швахомбрия.
— Каким способом наблюдать за разумными частицами, скажи мне? — отчаянными модуляциями вопросил своего научного руководителя Кргыы-Уун. — Это же микромир! Мы знаем о микромире слишком мало! Чтобы наблюдать за разумными частицами, придется самому первертироваться в разумную частицу. Но разумные частицы слишком нестабильны и слишком мало изучены.
— Ты предпочитаешь полный швахомбрий, я правильно тебя понимаю? — вопросил Бриик-Боо у своего подчиненного.
— О нет, только не это!
В ужасе, восемь из десяти ложноножек Кргыы-Ууна перекрутились у основания.
— Тогда поступим следующим образом. Во избежание полного швахомбрия, первертируемся в разумные частицы. Ненадолго, потому что достаточной стабильности нам не достичь. Первертировавшись, попытаемся подобрать подходящего реагента, то есть какую-нибудь разумную частицу, и отправить на поиск протечки времени. А сами первертируемся обратно в макромир. Дадим избранному нами реагенту малый первертор, чтобы реагент вызывал нас при необходимости. Тем самым сможем наблюдать за действиями реагента и по необходимости с ним корректировать.
— Великолепная мысль, руководитель, — замодулировал Кргыы-Уун, на этот раз даже не вспомнив о швахомбрии. — Мне остается непонятным только один вопрос. Каким образом мы подберем подходящего реагента? То есть каким образом мы его в микромире отыщем?
— Возьмем живого реагента из микродырки во времени, — объявил Бриик-Боо.
— Гениально! — взмодулировал Кргыы-Уун, возвращая свои ложноножки из перекрученного состояния в обычное.
— В таком случае пора действовать, — заметил Бриик-Боо. — Первым делом попробуй скачать с микромира все информационные волны, до которых только дотянешься. Обработай информацию и запиши. Общаться с реагентом, после первертирования, нам придется на основании этих данных. Затем подготовь для работы оба первертора, большой и малый. И самое главное, постарайся, чтобы в институте никто не пронюхал о том, что в опытном образце времена начали смешиваться. Если узнают о происходящих в опытном образце изменениях, нам с тобой действительно наступит полный швахомбрий. Ты понял меня, Кргыы-Уун?
Кргыы-Уун не ответил: шестью ложноножками он уже скачивал с микромира информационные волны, а оставшимися четырьмя настраивал перверторы.
Глава 2
Виденное под обеденным столом не изгладилось из моей памяти. Что это было, в самом деле? Галлюцинация? Но какая-то до жути реальная, хотя фантасмагорическое. Пространство как будто линяло. Старая шерсть слезала клочьями, а сквозь нее проступала новая, молодая. Потом случилось нечто противоположное, и время двинулось вспять: молодая шерсть ушла под кожу, которая в мгновение ока заросла выцветшей старой шерстью.
«Как думаешь, что это было?» — спросил я у внутреннего голоса.
Тот молчал.
«Не стесняйся, выходи, — подбодрил я. — Ты видел это вместе со мной. Или нет?»
«Ну видел», — с неохотой признался внутренний голос.
«Что скажешь?»
«Обеденный стол нужно обходить стороной. Гиблое место.»
Вообще-то, внутренний голос прав. В течение двух прошедших дней я так и поступал: старался к обеденному столу не приближаться. Обедал на кухне, а с ноутбуком валялся на диване.
«Но что это такое?»
«Полтергейст.»
Кстати, да: вполне рациональное объяснение случившемуся. Самый банальный и заурядный полтергейст.
Получив логичное объяснение, я почувствовал облегчение.
«Однако, с полтергейстом бороться надо, — тут же подумалось мне. — Выводить как-то. Святой водой, кажется. Может, в церковь сходить и закупиться святой водой? Не знаешь, почем святая вода, внутренний голос? И сколько нужно святой воды для борьбы с квартирным полтергейстом?»
«Черт ее знает, почем и сколько, — признался внутренний голос. — Мы с тобой никогда не брали святой воды.»
«И то правда», — сообразил я.
«Можно нанять специалиста.»
«О фирмах таких не слыхал. А с частными мастерами связываться… Ну не знаю.»
«Приспичит — свяжешься.»
«Может, перекрестить достаточно?» — осведомился я с робкой надеждой.
«Попробуй».
Я перекрестил пространство под столом. Достал айфон и запустил софтину, не надевая эмоушера. Тусклая стрелка настойчиво указывала под стол.
«Не помогает?» — съехидничал внутренний голос.
«А сам не видишь?»
Собственно, ничего и не случится, возможно. Пространство под обеденным столом кочевряжилось только однажды. С того дня — а двое суток прошло — никаких особенных изменений я не заметил. С другой стороны, большую часть времени я пребывал на работе, поэтому облезание подстольного пространства могло происходить в мое отсутствие, хоть каждые десять минут. Но к полночи, когда я возвращался домой после тренировок, ничего необычного не происходило.
«Не боись, произойдет еще!» — подбодрил меня внутренний голос.
«Дурак! Я ведь не с тобой разговаривал, а просто думал.»
«Ты прямо как не родной, — заметил внутренний голос с обидой. — Я объясняю, что-то случится. У меня предчувствие.»
«Не каркай тут!» — крикнул я, хотя мысленно, но достаточно громко.
«Не каркай, не каркай! — насупился внутренний голос. — Я не каркаю, а предвижу, причем безошибочно. Вон, гляди, начинается…»
Я бросил взгляд под стол и увидел, что действительно начинается. Как в прошлый раз, пространство трепетало и искажалось — мне показалось, что гораздо сильнее. Я отскочил к стенке, подальше от сумасшедшего стола, и принялся наблюдать, на пару с внутренним голосом.