Зомби-Киев

Петр Семилетов

Зомби-Киев

Глава 1

Младший Иванилов, пока родители сидели на кухне, кушали и смотрели маленький старый, трубочный телевизор, писал в блокноте страшный рэпчик:

Мёртвый папа Мёртвый сын Мёртвый брат мой Мёртвый я Мёртва вся моя семья

Он был в комнате, и уже поел. За столом на кухне трое помещались с трудом, поэтому он жрал или тут, или до родителей, как получалось. Школа уже неделю как закончилась. В последний день, когда еще были занятия, четверть поредевшего класса кашляла. Все друг на друга подозрительно косились, некоторые отсаживались.

Из кухни долетало продолжение вчерашнего. Новости. Что в порту Чикаго стоит на карантине лайнер «Вуду», целый плавучий город. В одном изолированном отсеке, где в коридорах отключен свет, есть до десятка настоящих зомби, и специалисты пока туда не суются, потому что не готова какая-то лаборатория. В других отсеках находятся отдельно заболевшие и отдельно здоровые. Тех и других посещают люди в скафандрах и меряют температуру, а также берут анализы. Если заболевшие умирают, они потом оживают и бросаются на других, поэтому их сплавляют в зомби-отсек. Возможно, ученые скоро найдут способ, как с этим справиться и вернуть их в нормальное состояние — рассказывает журналистка, качая туда-сюда головой.

Иванилов-младший всё это вчера тоже видел, ничего не меняется, кроме количества перешедших в зомби-отсек. Плыл себе этот корабль, на нем кроме прочего состоялся симпозиум эпидемиологов, и после него люди на борту стали покашливать. Покашливать и сопливеть. Сначала подумали, что это какой-то грипп или вроде того, но когда первый заболевший умер и ожил, и вгрызся в горло медсестре, и она потом тоже умерла и ожила, стало ясно, что свершилось то, о чем долго говорили создатели ужастиков и безумные американские выживальщики, которые десятилетиями строили себе бункеры и запасались консервами.

Засекретить происходящее на лайнере не удалось, пассажиры делали стримы в прямом эфире. Один чувак, английский профессор, оказался в зомби-отсеке и забаррикадировался в своей каюте. Раз в день он появлялся на ютубе и рассказывал, что происходит, набирая миллионы просмотров. Как к нему стучат в дверь покойники, как он ест зубную пасту и так далее. Чем он еще там питался, бог весть — зрители предполагали скрытое людоедство, ибо номер был двухместный.

Когда «Вуду» вошел в порт, ему не дали пришвартоваться, а окрестности взяла под контроль нацгвардия, чтобы никому не пришла в голову мысль пальнуть по кораблю из гранатомёта, и чтоб никто с борта не добрался до берега вплавь. Туда-сюда курсировали катера с учеными и врачами. Возвращаясь, они выражали перед камерами озабоченность и обеспокоенность.

Где-то там, за броневиками, рвались к причалу две группировки протестующих. Одна состояла из родственников застрявших на лайнере, вторая из тех, кто был против высадки пассажиров на берег и предлагал умертвить всех и сжечь, в интересах национальной безопасности.

Иванилову надоело марать бумагу, он подошел к окну и выглянул в жаркое лето. Под сорок. Во дворе на скамейке сидели два местных алкаша, один громко кашлял. В маршрутке его бы убили. Ну, высадили бы так точно.

До Киева уже докатилось, просто, кажется, еще никто от этого не умер.

Глава 2

Иванилову позвонил Паша и сразу сказал:

— Ну шо, по ходу погоду сёдня обещают без дождя, таки лезем?

— Да, я уже выхожу.

— Смотри, тебе с Трои ехать.

Иванилов засобирался — вытащил из-под кровати рюкзак и начал запихивать туда барахло — несколько фонариков, складную саперную лопатку, костюм химзащиты в раздувшемся от воздуха мусорном кульке, нож, веревку с крюком.

Зашел на кухню, где бухтел телевизор, стал делать бутерброды.

— Все-таки идешь? — спросил отец.

— Ну мы неделю назад еще договаривались.

— Макарон по пути прикупи, возьми деньги.

— Куда я с рюкзаком попрусь?

— А куда вы лезете? — мать сделала телек потише.

— В Клов, хотим до истока пройти.

— Опять говном вонять будешь?

— Это же подземная река, а не канализационный коллектор.

— А эти, как их, врезки?

— Фекальники. Не в Клове.

Перед выходом из квартиры Иванилов натянул на лицо респиратор. А близорукие глаза очки защитят, если кто харканёт бациллами.

В маршрутке с Трои на правый берег, на Петровку, было почти пусто. Водитель ехал в маске и посматривал на пассажиров. Иванилов хотел было стянуть с себя респиратор и показушно прокашляться, чтобы остальных как ветром сдуло, но сдержался — еще побьют.

Через ряд сидел черноволосый чувак и потел, отираясь платком. Может жарко, а может того. Переехали через мост, проскочив остановку на острове — никого. По слухам, на почти безлюдном Муромце, там где ПДН, Парк Дружбы Народов, велосипедисты видели как в заброшенном лагере отдыха шляются живые мертвецы. В сети даже выложили фотографии с ними, но издалека, и непонятно кто это, зомби или бомжи.

На Петровке Иванилов спустился в прохладное, пахнущее резиной и мазутом метро. Вверху тетечка у турникетов и охрана все в масках. Народу немного. Сошел по ступеням. Подъехал поезд, Иванилов зашел, расположился у противоположной от входа двери. Кроме него, в вагоне был еще какой-то тип. Вытянув далеко ноги, он почти лежал на сиденье. Полдороги Иванилов раздумывал, не подойти ли и спросить, плохо или хорошо тот себя чувствует, но решил, что это лишнее, и просто смотрел, как за окном в темноте проносятся вьющиеся силовые кабели. Вагон адски грохотал.

А ну как там в тоннеле уже они?

Если электричество отрубится, всё, метро будет наводнено ходячими покойниками. Мертвые подземные глубины.

На стадионе он вышел на свет, и свет был жарок, а синее небо потускнело. По улице с бодрым названием Физкультуры Иванилов пронзил кварталы старых и новых домов, сделал порядочный крюк и напротив Протасова яра вышел к мосту через речку Лыбедь, что протекала внизу в бетонном желобе, заключенная между тылами зданий промзоны.

Иванилов сдвинул на шею респиратор, перемахнул заборчик около одноэтажного домика, спрыгнул с бордюра и отправился против течения, по левому берегу реки, внутри коридора из высоких кирпичных стен, глухих или с маленькими окошками. Из бетонных плит на полу торчали пучки травы. По правую руку начали попадаться диггерские граффити. Лыбедь тут можно перепрыгнуть с разбегу, если постараться.

Вскоре впереди показалось место, где граффити было особенно много. Это Пятничный Клов, место диггерской тусовки. Дальше за ним будет бетонный портал, выход из-под земли прозрачных вод речки Клов. Стоит пойти на поверхности сильному дождю, как уровень воды в коллекторе Клова быстро повышается и по нему идет сильная волна, затапливая всё на своем пути. Не один диггер погиб от такой волны.

На Пятничном Клове уже околачивался Паша и какая-то зеленоволосая девушка. Паша — под два метра ростом — уже перехоботился в свою химзу, а девушка была в бомжешмоте, что не жалко, и бахилах.

— Это Яна, — представил ее Паша.

— Привет! — девушка улыбнулась.

— Белка с форума? — предположил Иванилов.

— Не, я не с АКИСа.

— Отдельно человек интересуется, — пояснил Паша.

— Ну что пошли? — спросил Иванилов.

— Ты прям так?

— Ща перехобочусь конечно.

Спустя пару минут все трое подошли к прямоугольному темному порталу, откуда с шумом, невысоким но широким водопадом Клов стекал в Лыбедь.

— Ну шо, — сказал Паша, — Начинаем инсталл. Проходим до истока и ищем ход в подвалы Марьинского дворца.

— Нет такого хода, — возразил Иванилов.

— А я говорю есть! — и Паша включил налобный фонарь.

Из тьмы раздалось сиплое рычание.

— Фигасе! — Яна отступила.

Паша спросил туда:

— Кусаныч, ты?

Кто-то, хлюпая по воде ногами, приближался к выходу на свет.

Глава 3

Травянист и плосок остров Муромец. С одной стороны его течет Днепр, с другой — Черторой. Поуже, помельче. Есть на острове грунтовые дорожки, а еще он изрезан водными каналами, невесть кем и когда выкопанными. Через один проложен мосток с исписанными перилами.

Ближе к остановке, что в узком перешейке, соединяющем Муромец с другим островом, Трухановым, лежат парк Дружбы Народов, пляж и разные гэнделыки. Чем выше по течению, тем более дикой и безлюдной становится местность, и только велосипедисты добираются на те дальние расстояния.

Две велосипеда съехались у остановки. Он и она. Он — Игорь — на крутом двухподвесе, она — Ира — на ашанобайке. Третьи совместные покатушки.

Ира ненавидела своё имя, потому что сильно картавила. Как вас зовут? Иа! Могли же назвать как-нибудь иначе, например Даша. Но тогда она бы шепелявила. Как зовут? Дафа!

Не везет. Ира переживала душевную драму. Недавно она рассталась с молодым человеком. Чтобы исцелить душу, Ира ходила на близлежащую от ее дома — жила в частном секторе Кинь-Грусти, напротив Кристеровой горки — ходила на Княжую гору, такой парк около земляного горба, и чертила там палочкой на земле слова: «Я тебя отпускаю», и подчеркивала. Или сидела на берегу пруда там же, кидала в воду камешки и в каждое вливала своё чувство. Таким образов освобождаясь от груза.

— Тебе нужно познакомиться с новыми людьми, — посоветовала мама, — Не в соцсети, а с живыми людьми. ты просиживаешь жизнь за компьютером на работе. надо расширять круг общения.

— Ну и что мне, ходить по улице и со всеми здороваться? Как ты себе это представляешь?

— Купи велосипед и езди на покатушки!

Ира купила и даже вспомнила, как крутить педали — в детстве у нее был складной «Аист». По сети сообщилась с людьми, которые выбирались по выходным — они называли это матрацными прогулками, или, в матрацном темпе, потому что больше отдыхали на природе, чем ехали. Это было Ире скучно. И очень долго. Вечно у кого-то ломалась передача, или ребенок падал с велика и разбивал колено, процессия тормозила, ждала, чинила, лечила, потом доезжали к месту, раскладывались и ели-пили. Иногда купались, если было где.

В одной из велогрупп Ира познакомилась с Игорем, айтишником лет под сорок, который вбухивал немеряно денег в обвес своего велика и разное обмундирование. Он называл себя велорыцарем и носился на черном двухподвесе, и сам был во всем черном. Ира редко видела его небритое, носатое лицо, сокрытое, в обрамлении шлема, за большими коричневыми очками.

Сегодня он поздоровался и снял шлем — под ним оказалась с залысинами голова. Седоватые волосы у Игоря были взяты в косичку.

— Сегодня предлагаю добраться до базы отдыха «Ласточка».

— Ой, это где вроде есть зомби? — спросила Ира.

— Мы сделаем стрим. Никаких зомби там нет. Мы по стриму это покажем. Максимум встретим там бомжей. Сейчас понимаешь, почти все велосипедисты, с кем я общался, когда говоришь — еду на ПДН — они сразу руками так машут — да ну, там зомби! А никто этих зомби там не видел и вообще это всё выдумка.

— Ну как это выдумка? А лайнер в Чикаго, а парОм через Ла Манш? Каждый день в новостях.

Игорь отмахнулся:

— Эпидемия. Неизвестное заболевание. Не могут объяснить.

— А живые мертвецы?

— Погоди, а их разве исследовали толком? Заперли в отсеках каких-то несчастных, которые заболели, потом якобы умерли, а потом ожили и стали на всех бросаться. Просто сработал шаблон восприятия, общество уже подготовлено к этому фильмами про зомби.

— Я не думаю…

— А лучше думать! Вот сейчас мы поедем и ты сама увидишь, что по крайней мере на острове Муромец никаких зомби нет.

И они покатили с пригорка вниз в парк, затем бетонными плитами по аллее среди высоких тополей, и на стыках между плитами велик Иры неприятно, слегка подпрыгивал. Она держала голову прямо, чтобы не сдвинулся шлем, и уже начинала затекать шея и болеть голова. Шлем мешал, занимал половину мыслей. В прошлый раз Ира приехала без шлема, так Игорь разразился наставлением и художественным описанием, как шлем спасает в случае перелёта через руль, и как страдают в больнице те, кто перелетел без шлема. Все его знакомые, которые катались беспечно, получили уроки и теперь всегда надевают пробковый шлем, а некоторые даже фулку. И пояснил, что фулка это шлем вроде мотоциклетного, который защищает не только верхнюю часть головы, но подбородок и лицо.

Сейчас Игорь тоже тарахтел о велосипедах, что собирается менять то, ставить сё. Бетонные плиты сменились гравием, затем пошли грунтовки.

Остров был так велик, что они ехали и не видели берегов — ни Днепра, ни Чертороя. Среди степи попадались рощи и какие-то горбы, поросшие травой и кустами. На одно такое место Игорь указал рукой в перчатке:

— Знакомый археолог сказал, тут было древнерусское городище.

Время от времени Ира тормозила и пила из воду фляжки. Игорь на ходу сосал жидкость через трубку, из продолговатого камелбэка, висящего за спиной.

— Откуда тут эти каналы? — спросила Ира, когда они по сухому месту, явно бывшему броду, пересекли один из них.

— Опять же, по словам того археолога, их прорыли в древности, чтобы пересекать остров из одной реки в другую. А некоторые, возможно, несли оборонное значение, потому что видишь? Вдоль канала идет земляной вал.

— Да, точно, — Ира и не заметила, пока Игорь не обратил ее внимание.

Так они прилично попетляли по грунтовкам, пока не въехали в светлую дубраву. В ее конце, среди зарослей, угадывались очередные остатки валов. Оттуда заросли теснились степью, а слева за кустами и тополями, в низинке, угадывалась вода.

— Мы почти прибыли, — сказал Игорь.

Он достал смартфон, потыкал в него пальцами и подняв перед собой, начал вести репортаж:

— Мы находимся на берегу озера Кинище, на острове Муромец. На противоположном берегу этого озера есть заброшенная база отдыха «Ласточка» — не знаю, почему она так названа, тут нет ласточек — и по слухам, именно на этой базе сейчас поселились страшные и ужасные зомби, которых тут видят — а кто же их видит? Ссыкуны и паникёры, надо полагать, потому что мы вам сейчас покажем, как тут обстоят дела на самом деле. В этом мне поможет моя спутница, — он навел смартфон на Иру.

Та поняла, что сейчас ей придется гордо прокартавить — Иа. Молча помахала в камеру рукой.

— Ира! — представил ее Игорь.

Они начали объезжать озеро по тропе, что шла вдоль кустов. Иногда попадались прогалины, подходы к воде. Озеро было длинным и узким, напоминая полевую реку среднего пошиба. В темной, с желтизной воде замерли кувшинки. Вдалеке стали просматриваться деревянные домики, на той стороне.

Около одной из брешей в зарослях Игорь громко заявил:

— А вот тут мы спешимся!

И положил велик на бок. Ира последовала его примеру. Подошли к самой кромке воды. Спокойная, стоячая и чистая. В глубине среди взвившихся кверху водорослей шныряли мальки или головастики. Кусты заслоняли собой домики, до которых оставалось метров сто. Выглянув из-за кустов, нельзя было толком рассмотреть лагерь.

— Вот она, база отдыха «Ласточка», — Игорь показал общий план, потом сделал увеличение. Ира приложила козырьком ладонь к шлему, чтобы заслониться от стоящего высоко солнца.

Никакого движения среди домиков она не заметила. Их было несколько рядов, на сваях, одноэтажные, ближайший ряд возле самого озера. Виднелись также сарайчики, остатки теплиц и небольшая водонапорная башня, скорее даже цистерна. Двери и окна в домиках выглядели черными прямоугольниками и судя по всему были сняты или выбиты.

Вдруг из одного вышел человек и медленно направился к другому домику. Ира никак не могла человека рассмотреть.

— О, местное население, — обрадовался Игорь, — Значит, лагерь не так уж заброшен. Сейчас мы все же объедем озеро. Не прерывайте просмотр нашего эфира! Ставьте лайки и не забывайте подписываться на канал.