Судмедэксперт

А ещё я насквозь провонял секционкой и уже не обращал на это внимания. Окружающие, конечно, частенько улавливали «тонкие» нотки. Но я это легко решил — коротко побрил волосы, оставив от силы три миллиметра длины. Настя тоже подстригла волосы, что невероятно её преобразило. Она сказала, что причёска называется «пикси», что переводится «фея». Да, было что-то от фей у неё во внешности.

Моя ассистентка мне очень понравилась. Она быстро всему выучилась и уже через месяц работала как полноценный помощник. А ещё мне нравились два новых санитара — студенты медицинского колледжа. Парни оказались крепкие, толковые, порядочные. С ними было легко. А вот брат от меня отдалился. Я так и не понял, что произошло. Наверное, смерть друга стала для него сильным ударом.

Раннее утро первого осеннего дня. Мы с Настей сидели в ординаторской и пили крепкий кофе, который ассистентка только что сварила в медной турке. Приятно пахло. Из открытого окна в комнату заходил свежий, холодный воздух. Мы завершили ночное дежурство. Оставалось подождать минут двадцать, чтобы закрыть смену и уйти домой спать. Но не тут-то было. Зазвонил телефон в ординаторской.

— Ну что такое! — выругался я и поднял трубку.

— Принимайте, новенького привезли. Скоряки передали, что просто упал. — сонно сказала регистратор Галя и бросила трубку.

Мы спустились с Настей в приёмник. На каталке лежал асоциальный мужчина лет шестидесяти. На его окаменевшем теле была грязная футболка и рваные спортивные штаны. На ногах красовались чёрные носки, покрытые грязью, и порванные кроссовки. С телом привезли полиэтиленовый пакет, откуда выглядывала алюминиевая банка пива. Я быстро описал одежду, пакет и пустые карманы. Настя вбила информацию в планшет.

— Николай Петрович. Можно я кофе допью? Он сейчас остынет, испортится вкус. Пожалуйста! — взмолила девушка, и я её отпустил. Кофе был единственной слабостью Насти, я частенько отпускал её ради маленькой чашечки. Да и работала она после этого напитка точно и энергично.

Санитары укатили мужчину на вскрытие, и я последовал за ними.

Стены секционного зала, выложенные от пола до потолка белым кафелем, ярко блестели в синтетическом свете. Санитары раздели мужчину и скинули одежду в пакет «отходы класса Б». На только что вымытый металлический стол переместили тело пациента. Небритый. Грязные волосы, сбившиеся в колтуны. Отросшие ногти, покрытые жёлтым грибком. Глубокие трещины на стопах и ладонях, забитые чёрной грязью.

Я надел пластиковый зелёный халат поверх своей белоснежной хирургички, завязал одноразовую шапку и натянул плотные нитриловые перчатки. Щёлкнул выключателем — тело осветил яркий хирургический светильник. Я начал проводить детальный внешний осмотр и заметил, что в волосах пациента копошились вши. Невольно у меня самого зачесалась голова. Но никаких трупных пятен и патологий я не нашёл.

Взял секционный нож и провёл разрез через голову от одного плечевого сустава до другого, освободив череп от кожи. Забежала бодрая Настя, уже готовая к работе. Ассистентка с лёгкостью откинула кожный лоскут на лицо пациента и начала отделять крышу черепа, крепко схватившись за маятниковую электрическую пилу. Я увидел, что её руки уже устали, перехватил инструмент и завершил работу. Крыша черепа отошла без проблем.

Настя немного расслабилась, включила радио и начала рассказывать о своих планах на отпуск. Это было рутинное и неосложнённое вскрытие.

Зазвонил телефон.

— Настя, ответь. — сказал я, взвешивая мозг.

— Ага, сейчас.

Девушка скинула перчатки и рванула к телефону.

— Алё, секционная. Да ты что! Сейчас спущусь. Ага, поняла. — загадочно проговорила Настя и положила трубку.

— Николай Петрович, я выйду в приёмник. Галя с санитаром что-то нашли у пациента в пакете.

— Давай скорее. — ответил я, увлечённо нарезая мозг книжкой. Длинный секционный нож меня прекрасно слушался: получалось делать идеально ровные срезы без особого старания.

Настя убежала и пропала надолго.

Я уже вскрыл грудную и брюшную полости, провёл осмотры и замеры органов и даже нашёл причину смерти — обширный инфаркт миокарда. Ассистентки всё не было. Это меня начало подбешивать, но я самостоятельно неплохо справлялся.

Затем поместил органы обратно и начал приводить тело в порядок. Даже тот факт, что человек, вероятнее всего, без определённого места жительства не был для меня определяющим — я шил шовчик к шовчику, стараясь делать всё аккуратно. Принцип и перфекционизм не позволяли мне делать работу халтурно.

Последний шов. И тут я выдохнул. Наконец-то! Ну и смена сегодня… Ещё и Настя куда-то делать. Первый раз такое, чтобы она ушла так надолго. По радио заиграла моя любимая песня, и я начал подвывать слова, обмывая тело из шланга.

Шланг выскользнул из руки, упал на пол. Я наклонился, чтобы поднять его, оперевшись левой рукой на секционный стол. И меня схватили за руку. Я сначала не понял, что произошло, и машинально дёрнулся. Но труп крепко держал меня за запястье холодной бледной рукой.

Ледяной ужас окатил меня от макушки до пят. Я застыл, покрытый обжигающими мурашками. Волосы встали дыбом везде, где только можно. Радио заткнулось. Я слышал только бешеный стук сердца и шум пульсирующей крови.

— Передаю тебе всё, а сам ухожу. — процедил мужчина, едва слышно, и разжал руку. Его конечность плюхнулась на металлический стол и больше не шевелилась.

В парализующем состоянии я попятился к выходу, сорвал с себя халат и выбежал в коридор. Я просто мчался, не понимая, куда бегу. Пока не врезался в кого-то. Мы оба упали.

— Николай Петрович, что такое? Что случилось? — обеспокоенно затараторила девушка, пытаясь поднять меня на ноги. Но я не мог встать. Все мои мышцы стали ватными и тягучими, как кисель. Я даже сразу и не понял, что сбил с ног Настю.

— Тебя ищу, документы надо заполнять. — кое-как выдавил я из себя. — Ты где была?

— Я как раз с документами разбиралась. Тут такое получилось! У него в пакете были деньги, большие деньги. В пивной банке. А ещё там была справка о смерти… Месячной давности.

— Он умер не больше двух часов назад. Не было даже трупных пятен на момент осмотра. — механически проговорил я.

— Вот и я про то говорю, что быть такого не может. Бред! Ну там люди в погонах разберутся и без нас. — легко сказала Настя. — Пойдёмте дальше поработаем?

Я кивнул и с опаской побрёл за девушкой в секционный зал. Но там всё было неизменно: мужчина лежал всё так же, инструменты были на месте, тихо играло радио.

«Во дурак. Переработал. Померещилось.» — сказал я сам себе. Настя заполнила отчёты, мы официально закрыли смену и разбрелись по домам.

Дома тоже не было покоя: слишком устал даже для того, чтобы спать. Мешало яркое солнце, пробивающееся через ярко-жёлтые листья берёзы. Даже шторы не помогали. Только закрою глаза, и сразу пятна света, а сквозь них выплывает белое лицо мужчины… Я перебесился, перетрясся от страха. С моей психикой что-то происходит, и это что-то явно нехорошее. Надо зайти в гости к Борову! Валька!

Переоделся, помылся, быстро съел вчерашний рис и вызвал такси.

— До психиатрической. — сказал я водителю, садясь вперёд.

Тот кивнул и повёз меня, изредка ругаясь в окно на других водителей. Но я на это внимания не обращал. Главное, что такси ехало быстро. Уже через десять минут я постучался в кабинет к Борову.

— О! Колян, ты чего ко мне на работу пришёл? — весело спросил Боров. Мне непривычно было видеть его в белом халате.

— Валентин Юрьевич, выручай. У меня шизы или нервного срыва нет? Посмотри меня своим “психиатрическим” глазом. — сказал я и сел на кушетку.

— Ты чего, Коль? Что случилось-то? — спросил Боров по-дружески. Но я заметил, что его глаза прищурились. Он начал активно меня изучать.

— Мне привиделось, что пациент после вскрытия меня за руку схватил. Или не привиделось. Не понимаю. Но лицо этого мужика из головы не выходит. Неужели шиза? — протараторил я без капли опасения и стеснения.

— Опиши день и сам инцидент. — строго сказал Боров.

Я рассказал ему всё в мельчайших подробностях от начала смены и до конца. Боров помолчал пару минут, подумал, а потом сказал:

— Нет у тебя никакой шизы. Успокойся. Психически ты здоров, не сомневайся. А вот к неврологу сходи сделай МРТ мозга. Мало ли что. — Валька написал на бумажке фамилию и адрес врача. — Вот к этому иди. Самая толковая невролог из всех, кого знаю.

В дверь заглянула тощая женщина и нагло спросила:

— Валентин Юрьевич, к вам можно? У меня запись уже как пять минут!

— Коля, съезди к ней сейчас. Точно знаю, что она сегодня работает. А сейчас извини, работа.

— Спасибо, дружище. — сказал я и вышел из кабинета. В дверях меня специально толкнула женщина.

Я сел на скамью ожидания и сразу же заказал такси до нужной клиники, чтобы попасть к неврологу.

Было смешно, но я попал к тому же самому таксисту. Он криво улыбнулся и так же быстро домчал меня до нужного адреса.

Я зашёл в клинику. Приятная темноволосая женщина за стойкой регистрации проводила меня в кабинет к неврологу.

— Здравствуйте. Вам повезло, у меня осталось десять минут до конца смены. Меня зовут Нина Романовна, я невролог. — сказала молодая врач в ярко-розовом медицинском костюме. На её шее блестел интересный кулон: золотой мозг с кристаллами.

— Ура, я так рад. Меня к вам психиатр Боров Валентин Юрьевич отправил. Он насторожился, что у меня по неврологии могут быть проблемы. У меня галлюцинация случилась, а теперь успокоиться не могу.

— Не переживайте. Я вас не брошу. Сейчас на МРТ сходите, я подожду, а потом и выводы сделаем. Раздевайтесь до нижнего белья.

Я зашёл за ширму и быстро скинул одежду. Меня смущали мои трусы с ананасами.

Врач улыбнулась, проверила мои рефлексы и отправила на МРТ мозга.

Я снова оделся. За мной зашла регистратор и проводила на обследование. Без очередей меня провели в кабинет и уложили в аппарат. Он ужасно гудел, даже наушники не спасали от этого гула.

После я снова вернулся к неврологу.

Она открыла исследование, покрутила мой мозг во всех плоскостях и сказала очень приятные вещи:

— Неврологически вы здоровы. Психически вы тоже здоровы. Лечение никакое не требуется. До свидания!

— Ага, вот оно как? Ну хорошо, спасибо вам за чуткое отношение. Вы супер специалист. — сказал я, немного сбитый с толку.

— Оплатите в кассе приём, будьте добры. — улыбнулась врач и отвернулась от меня в компьютер.

Я обрадовался, что здоровье в порядке. Но факт того, что произошедшее было реальным, вводил меня в ступор. Но, как бы то ни было, я взял в себя в руки и хорошенько отдохнул вечером с сериалом и пиццей.

Утром следующего дня я стоял в секционном зале, шутил с Настей о чём-то глупом, и нам привезли первого на сегодня. Молодой смуглый парень с пулевым ранением в голову.

Мы только-только провели внешний осмотр, как в зал забежал Бахтияр, раздувая щёки от быстрой ходьбы.

— Стоп, стоп! Николай Петрович, родители парня написали отказ от вскрытия. Органы предоставили копию записки о самоубийстве. Осмотрим рану вместе.

— Просто рану? Надо вскрывать. Надо делать полноценное вскрытие! — сказал я, возмущённый, что мой педантичный брат отходит от протокола.

Бахтияр сделал вид, что не слышит меня, взял чистые перчатки и начал осматривать тело.

Настя вжалась в стену и даже не пыталась скрыть, что боится начальника. Я же стоял в стороне от секционного стола и изрядно напрягся. Обычно брат не подписывал отказы о вскрытии. Он даже самолично взял Зингера, своего друга, чтобы удостовериться, что это был реальный инсульт. А тут простой парнишка и такое особое отношение.

— Нельзя быть уверенным, что это самоубийство. Вы знаете это больше всех нас, Бахтияр Бахтиярович. — сказал я, наблюдая, как он проводит анализ входного отверстия.

— Настя, в компьютере уже КТ пациента. Пуля в стволе мозга. Прошла через висок прямо в ствол. — затем брат обратился ко мне. — Николай Петрович, я сделал компьютерный анализ с помощью новой программы, которую разработали на основе искусственного интеллекта. Выстрел был несомненным самоубийством. А теперь я в этом убедился на второй раз. Можешь не утруждаться, я сам оформлю отказ и все документы по заключению.

Бахтияр скинул перчатки в ведро и бросил Насте:

— Ассистент, вызовите санитаров, пусть готовят отдавать тело. И потом поднимитесь ко мне — надо ваш отпуск обсудить.

Я остался один на один в секционном зале с телом парня. Молодой, лет пятнадцать-семнадцать. Красивый. Из дефектов только маленькая овальная дырка в правом виске. Я подошёл и автоматически надел перчатки. Вопреки словам брата я начал проводить внешний осмотр. Только-только коснулся его головы…

— Вы же не думаете, что я сам пристрелился? — прозвучал жизнерадостный голос где-то за моим правым ухом.

— Опять галлюцинации. Да что же со мной происходит. — выругался я вслух и продолжил осмотр.

— Не галюны это, дядя. Это я говорю, вон я на столе лежу.

Я молчал. Было уже не страшно. Где-то глубоко в душе я принял свою шизофрению.

— Я отвечаю, что не убивался. Этот мамкин урод Титов, он меня убил. Заставил написать записку. Даже пушку в руку мне вложил и нажать заставил. Вот урод! Не могу! Трясёт от него! — голос переходил на гневный крик. А я молчал и просто смотрел на тело, ничего не понимая. Рана была нанесена себе самому, я и без КТ видел это.

— Ну, глянь ты на мои руки, в самом деле. Левша я. Левша! Левые пальцы в синей пасте! — казалось, что парень сейчас сойдёт с ума от несправедливости и злости.

Я осмотрел руки и замер в полнейшем исступлении. Права ладонь чистая. Левая — в синей пасте.

— Ну наконец-то. Понял, да?! Это всё Титов! Эта тварь. Он мамке моей изменял, а я застукал. Сказал, что сдам его. Поклялся жизнью, что спасу мать от него! Вот он и избавился от меня, а сам сухой из воды выходить собрался. Ну уж нет. Дядя, останови эту тварь. Прошу тебя. Ты один меня слышишь. Титов должен сидеть! — сплошным потоком полилось мне в уши.

— Что мне сделать? — осторожно спросил я.

— Уговори того жирного мужика пересмотреть мою смерть! Быстрее! Беги к нему! — крикнул парень.

Я не мог больше это вынести. Ведомый странной силой и жаждой справедливости, я побежал к брату.

Вбежал на второй этаж и ворвался в кабинет без стука. За столом сидели Настя и Бахтияр. Она была очень близко к начальнику. Слишком близко. Я это заметил, но не стал заострять внимание. Настя смутилась, что-то сказала и выбежала из кабинета.

— Это убийство. Тот парнишка не самоубился. Он был левша. У него паста от ручки слева. Я уверен в своих словах на сто процентов. Надо дать информацию в органы, пусть проверят письмо, проведут анализ наклона букв! — выпалил я и замолчал.

Бахтияр молча посмотрел на меня, затем набрал какой-то номер на телефоне, спросил контакты матери парня и позвонил ей.

— Здравствуйте, это начальник судмедбюро Айдаров Бахтияр Бахтиярович. Ваш сын был левшой?

Ему что-то ответили.

— Тогда всё ясно. Придётся отклонить ваш запрет на вскрытие и провести процедуру. Вашего сына убили. Вам позвонят по поводу расследования.

Он положил трубку и очень спокойно сказал, смотря прямо в глаза:

— Ты меня перед этой пигалицей не подставляй.

— Перед кем? Ты о ком? — спросил я, сбитый с толку.

— Ассистентка твоя.

— Парня убили! А мы это чуть не пропустили! — выпалил я, захлёбываясь злостью на себя и на брата.

— Хорошо, что ты оказался внимательнее меня. — сухо ответил Бахтияр и сделал вид, что читает какой-то документ.

— У тебя с ней что-то было? — до меня начало доходить.