Петька и Волков

Кузиков удивился и пожал крепкую ладонь.

— Я Петя. Я заблудился. А в лесу оказался случайно, сначала шел…

— Да-да! — перебил его Волков. — Долго шел, то в одном направлении, то в другом, окончательно заплутал и выбрался наконец к этим, — он кивнул в сторону поляны.

— Ну да, а откуда вы знаете? — ошеломленно произнес Петька.

— Здесь по-другому и не бывает. Теперь не бывает, — вздохнул Яромир Радеевич. — Давай-ка потихоньку пойдем, а по пути поговорим. Не хочется тут задерживаться.

Петька опасливо оглянулся.

— А разве вы их не уничтожили?

Электрик сунул щуп в карман рюкзака и вздохнул.

— Какой там уничтожить! Дематериализовал на короткое время. А конденсаторы в ноль. Весь заряд потратил. Раньше такого не было. Сильнее становятся Серые.

Они пошли дальше.

— Ты, Петр, наверное, уже понял: лес этот не совсем обыкновенный? — спросил Волков.

— Еще бы! Я ночью в овраг свалился — кажется, тогда все и началось. А уж когда этих днем встретил, подумал: ну точно в ад попал, — Петька старался не сбиваться и говорить рассудительно. Ему было приятно, что Волков называет его Петром, как взрослого.

— Яромир Радеевич, а кто они такие, на поляне которые? — продолжал Кузиков. — На зайцев-мутантов похожи, из фильма ужасов.

Волков серьезно посмотрел на него.

— Значит, для тебя, Петр, они зайцами решили обернуться? Считай: дешево отделался! А я такое вижу — сказать тошно, да и слов не подберешь.

Кузиков на всякий случай пошел поближе к Волкову.

— А как они на самом деле выглядят? Мне показалось… я заметил… — Петька запнулся, — такое большое и серое. Может, инопланетяне?

— Кто их знает, — ответил электрик. — А что серые — это верно. Появились чудовища после того, как лес меняться начал. — Яромир Радеевич сбавил шаг. — Теперь, Петр, можно не спешить. Они от поляны далеко не отходят. Давай сделаем так: расскажешь, почему в лес отправился. Затем я положение дел объясню.

Они присели на поваленную сухую сосну, и Кузиков поведал свою коротенькую историю. Сначала мелькнуло искушение сказать только про ремень за двойку, но он пересилил себя и решил, что отныне в его жизни не будет никакого вранья.

Кузиков честно признался о невыученном уроке и отцовском наказании, о проделках с пивом и котлетами, о дурацкой идее убежать, разбитом телефоне и о том, как пытали его монстры.

— А вы спасли меня. Спасибо вам, Яромир Радеевич! — Петька закончил говорить и с благодарностью посмотрел на Волкова.

Электрик вздохнул.

— Собственно, нечто подобное я и предполагал. Ты ведь не первый, кто к ним в лапы попал. И не последний, к сожалению. Повезло тебе, что я в этот раз поляну смог отыскать. Так не всегда бывает. Она вроде не постоянно на одном месте находится. Блуждающая ловушка. Но жертв заманивает исправно.

Петька наморщил лоб, силясь переварить услышанное. Волков взглянул на него.

— Ум за разум заходит, да? Вот и у меня не складывалось, когда только заступил на должность и проходил инструктаж. Осознать не получалось. Да и как к такому привыкнешь! Раньше это был обычный лес, тайга как тайга: примечай, куда идти, и можешь дуть на все четыре стороны, не заблудишься, коли в голове не совсем пусто. А затем, рассказывают, пошли странности. Люди стали пропадать. Места путаться начали. С пространством что-то случилось. Примеришься с опушки на тропинку, пару шагов сделаешь — а за спиной уже сосны высоченные да густые. Или видишь просвет, сухую почву, ломишь туда — а там болото успело появиться. Встретил, скажем, ручей. Идешь по течению, идешь себе. Чуть отвернулся, глядь — а ты против воды двигаешься…

— Вот-вот! У меня так и было! С тропинкой! — не удержался Петька.

Волков кивнул.

— Время тоже шалить принялось. Солнце неподвижно висит, как приклеенное.

Кузиков испуганно взглянул на небо. С тех пор как он свалился в овраг, слепящее пятно не сдвинулось нисколько. Оно по-прежнему пекло из-за верхушек сосен.

— Далее появились эти трое, со своей поляной, — рассказывал Яромир Радеевич. — К тому сроку в нашем ведомстве крепко за голову схватились. Стали расширять штат сотрудников, готовить их к противодействию. Беда ведь только начиналась локально, не во всем лесу сразу. Здесь одно место, там другое. А затем процесс как-то быстро пошел и огромную территорию захватил. Тогда я и вступил в организацию. Помаленьку опыта набирался у коллег, друзей и товарищей.

Волков пригладил волосы, о чем-то задумался, а потом продолжил:

— Вот так и научился действовать самостоятельно. Рыщем по одиночке в поисках поляны. Одному она почему-то чаще показывается, нежели с напарником идти. Но все равно не каждую смену находишь. Поляна телепортируется по лесу. А учитывая масштабы тайги… Но и организация у нас растет.

Петька завороженно слушал.

— Яромир Радеевич, а можно спросить? Про организацию? У вас на комбинезоне написано ОПЭА. Клянусь, я никому не скажу!

Волков смотрел на Кузикова и улыбался.

— Нет никакой тайны, — он провел пальцем по надписи на кармане. — Но ответ зависит от восприятия. Для одних мы — Обслуживающий Персонал Энергетического Администрирования. Сокращенно ОПЭА. А для тех, кто понимает, мы — Организация Противодействия Энтропии и Аннигиляции. Тоже, как видишь, ОПЭА. Я ведь и в самом деле электрик. Здесь неподалеку подстанция. Я закреплен за ней. Осматриваю, подкручиваю, регулирую — в общем, ничего особенного. Только это — работа. А то, что мы родной лес пытаемся спасти, — это, можно сказать, призвание. Ну, если не так громко и патетично — то состояние души и разума. Больно смотреть, как аномалия поглотила все вокруг. Если ее не остановить, то она и по другим местам расползется. Вернее, факт — распространяется! — Волков лукаво прищурился. — Ответил я на твои вопросы, Петр?

— Ну… Странно как-то… — почесал затылок Петька. — Почему про аномалию остальные не знают? Это же сенсация! Сюда нужно отправить ученых с оборудованием. Они поляну заснимут на камеры. Будут доказательства. Еще спецназ. Этих Серых из пулеметов расстреляют!

Волков рассмеялся, словно весело рыкнул.

— Эх, Петр! Наивный парень. Не все так прямолинейно и просто. Вот тебе аналогия. Представь: ты всю жизнь пил молоко исключительно из пакетов, магазинное. Для тебя оно самое что ни на есть нормальное и естественное. И вот ты попадаешь в деревню и впервые пробуешь молоко домашнее, натуральное, недавнего удоя, из-под рыжей упитанной Зорьки. И тебе вдруг открывается истина…

Петька дернулся что-то сказать, но Волков предупредительно поднял руку, останавливая его.

— Это был идеальный пример с положительным исходом. А в реальной жизни, увы, зачастую происходит иначе. Ты пробуешь домашнее молоко и говоришь: фу, какая гадость, магазинное намного вкуснее и лучше! Уловил? А директора комбинатов, которые производят так называемое молоко для магазинов — зачем им, чтобы ты любил и выбирал натуральное, хорошее? Им выгодно запудрить тебе мозги, извратить вкус. Они и внушают, что это их молоко самое настоящее и полезное. Химическая белесая жижа в пакете выдается за норму. И люди вокруг верят и соглашаются. А если и не верят, то все равно молча принимают, то есть опять-таки соглашаются.

Петька снова не выдержал. Волков на этот раз его не останавливал.

— Точно про меня! — воскликнул Кузиков. — Я у бабушки в деревне домашнее молоко не пью… Не пил раньше, — поправился он, задумавшись. Потом с недоумением взглянул на электрика. — Что-то я не соображу никак: вот лес, а причем молоко?

Волков терпеливо молчал. Ободряюще смотрел на Кузикова.

Вдруг Петька вскочил. Глаза его расширились.

— Яромир Радеевич!.. — воскликнул он.

Волков тоже встал. Хлопнул Петьку по плечу, притянул к себе и обнял.

— Молодец! А некоторым и полжизни не хватает, чтобы прозреть. Считай, Петр: из своего внутреннего сумрачного леса ты выбрался. А из этой чащобы я тебя выведу. Пошли.

Петька шагал вслед за Волковым. В голове крутился ворох мыслей. Они наползали друг на друга, переплетались, путались, но это было неважно. Самая главная мысль прочно закрепилась у него в мозгах, и прогнать ее оттуда теперь не могли никакие силы.

— Скажите, а почему на вас аномалия не действует? — спросил он, хотя об ответе догадывался.

Электрик остановился и повернулся к нему.

— Так я же инструктаж изучил! — хитро улыбнулся он, однако, видя разочарование в Петькиных глазах, добавил:

— Ты, Петр, не торопись. Ясность придет сама. Дай ей срок. Не все можно объяснить словами. То, что я тебе сейчас говорил, на самом деле сильно упрощено, а тут душой чувствовать надобно. А пока этого не произошло, отдельные ответы мало чем помогут.

— Кажется, я немножко понимаю, — серьезно произнес Петька. — Я вот думаю: с упырями на поляне сражаться бесполезно, если они заново возвращаются. Нужно попавших к ним в ловушку спасать и самим становиться крепче. Тогда лесу придет конец. Ну, не лесу, конечно, а тому, что в нем поселилось.

Волков посмотрел на Петьку. Глядел он долго, и Кузиков даже засомневался: может, он что-то не то ляпнул?

— Знаешь, Петр, я уверен: из тебя вырастет очень хороший человек, — заговорил наконец Яромир Радеевич. — Возможно, даже тот, кто вернет лесу его природную сущность.

Кузиков покраснел. Но Волков уже шагал вперед по узенькой тропинке, задевая рюкзаком высокие папоротники.

Дальше они шли молча и через какое-то время оказались на узкой просеке. Здесь была окруженная сетчатым забором старенькая подстанция, от которой в обе стороны тянулись по темным деревянным столбам провисшие провода. В подстанции громко трещал трансформатор.

— Будем менять, — объяснил Волков. — Отслужил свое. И столбы новые установим. Посиди тут. Я мигом.

Электрик показал на широкий пенек возле сетки. Петька рухнул на него и закрыл глаза. Усталость сразу навалилась. В его руки ткнулось что-то прохладное.

Кузиков взглянул. Волков протягивал большую бутылку минералки.

— С собой не взял, тут оставил, пока поляну искал.

Петька облизал губы и прошептал:

— Спасибо!

Он пил, пока опустевшая бутылка звонко не щелкнула. Кузиков вздохнул, возвращаясь к жизни. А Волков сунул ему аппетитный бутерброд с увесистым ломтем колбасы.

— Давай-ка подзакуси. Колбаса домашняя, сами с женой делали.

Бутерброд исчез мгновенно. Оживший Петька вдруг ощутил, что больше не в силах сдерживаться, и заплакал.

— Яромир Радеевич!.. если бы не вы… те монстры…

— Ну вот! Придумал! Не плачь, — Волков легонько сжал ему руку. — Эта смена хорошей выдалась. — Он отвернулся, но было видно: Кузиков растрогал его.

Электрик занес рюкзак внутрь трансформаторной будки, окинул хозяйским взглядом изоляторы на креплениях, закрыл подстанцию и подошел к Петьке.

— Пора тебя домой доставить. Какой адрес?

Кузиков вытер лицо и поднялся.

— Новостройка в конце Зеленой улицы. Знаете?

— Конечно! — кивнул Волков. — Я все дома в городе знаю. Она особняком стоит.

Петька подтянул пояс.

— Через лес пойдем? Обратно? — с готовностью спросил он.

— Да я же не пешком сюда добираюсь! — рассмеялся Яромир Радеевич. — Ты за подстанцию зайди.

Петька обогнул сетчатый забор и увидел машину: маленький симпатичный грузовичок, на белом боку которого серебрилась уже знакомая надпись ОПЭА. Вокруг нее разместились электрические молнии, образовав нечто вроде герба.

— Забирайся в кабину! — услышал он Волкова. Петька устроился на пассажирском кресле, большом и мягком. Хотелось умоститься в нем калачиком и сладко сопеть. Через пару минут показался Яромир Радеевич. Он сел за руль, и машина плавно покатилась по едва заметной колее.

— Папа с мамой, наверное, ищут меня. Да нет, не наверное. Они там умирают от переживаний, — вздохнул Петька.

Волков сосредоточенно вел грузовичок вдоль просеки и ничего не ответил. Кузиков прильнул к окну. Ему начало казаться, что это не они движутся по лесу, а сосны и ели ползут им навстречу, причудливо изгибаются, превращаясь в ощерившиеся башнями-пиками дворцы. Затем все смешалось в зеленую кашу, и Петька закрыл глаза.

— Ну вот, Петр, тут начиналось — здесь и закончится! — услышал он и очнулся.

Было темно. Они стояли во дворе родного дома Кузикова, у соседнего подъезда.

Петька разом пришел в себя.

— Мы до самой ночи ехали? — поразился он. Поискал глазами свою квартиру. — Странно, света нет. Неужели мама и папа спят? Да они места не должны себе находить. Может, меня искать отправились? В лес? — Кузиков испуганно взглянул на Волкова.

Тот сделал загадочное лицо.

— Терпение, Петр. Вопросы уже не имеют смысла. А пока держи вот. Кажется, твой.

Кузиков не поверил. Яромир Радеевич протягивал ему телефон, тот самый, что разбился при падении, а потом исчез за огурцовой кучей, когда Зая швырнула его туда. Но сейчас экран и корпус выглядели абсолютно целехонькими. Петька взял мобильник и убедился: это не иллюзия.

— Да разве ж такое возможно? — оторопело произнес он.

— Так должно быть, и поэтому возможно, — сказал Волков. Потом замер, к чему-то прислушиваясь, выключил свет в кабине и прошептал:

— А теперь сиди тихо-тихо, что бы ты ни увидел. Ясно?

— Ага, — пискнул Петька, ощущая, как колотится сердце.

— Наблюдай, — Яромир Радеевич показал на его подъезд.

Довольно долго ничего не происходило, и Кузиков хотел спросить, на что же смотреть. Но вдруг из-за кустов подъезда вышел парень. Лицо скрывал глубокий капюшон. Ночная фигура медленно двигалась по тротуару вдоль дома. Петька вгляделся в незнакомца и почувствовал головокружение.

— Фантастика! Да это же!..

Волков предупредительно положил руку ему на плечо.

— Тс-с! Он не должен нас заметить.

Петька видел, как парень в капюшоне опасливо покосился в их сторону, ускорил шаг, миновал двор и скрылся за деревьями.

— Будем спасать? — растерянно спросил Кузиков.

Яромир Радеевич покачал головой.