Рассказы, изданные на бумаге. Фантастика

Очнулся я от луча фонаря, светившего прямо в глаза. Я резко вздрогнул и со страхом подумал: — Неужели, эксперимент не закончен?

— Живой вроде мужик, а я было подумал, ещё один «лётчик». — послышался радостный мужской баритон. — Ну, что берём вратаря?

— Да ты глянь, какой он чумазый! — возмутился другой человек: — Испачкался, будто свинья. Потом форму замучишься, чистить.

— Тогда пусть валяется. — легко согласился первый служивый: — Сейчас не зима, насмерть он не замерзнет.

Полицейские обошли меня, словно бревно и, никуда не спеша, двинулись дальше. Они проскочили через футбольное поле, и бесследно пропали среди тёмных дворов.

Стеная и охая, я повернулся на бок и, чуть побарахтавшись на влажной земле, всё-таки сел. Скользкими от грязи руками, я обхватил стойку футбольных ворот и с превеликим трудом поднялся на ноги.

Голова закружилась. Чтобы избавиться от дурноты, мне пришлось прислониться к столбу и, какое-то время, постоять неподвижно. Все мышцы болели от многих ушибов.

— Если бы не жидкая грязь, сработавшая, как хорошая смазка, разбился бы на фиг. Надеюсь, что ничего не сломал. — сказал я себе.

Я потрогал, дрожащие от пережитого волнения, ноги, нащупал в кармане штанов ключи от квартиры и облегчённо вздохнул: — Слава богу, остались на месте, а то пришлось бы мне ползать по полю и долго искать их во тьме.

Про пропавшую кепку я даже не вспомнил. Двигаясь, как заржавленный робот, я уныло направился к своему пятиэтажному дому.

Ресторан «По ту сторону»

Фантастический рассказ «Ресторан По ту сторону».

Издан в альманахе «Знание-сила: Фантастика» № 1/2017 март 2017 год

— Ты слышал? Недавно открылся новый большой ресторан. — Вера оторвалась от мойки, где мыла посуду после домашнего ужина, и метнула в меня внимательный взгляд.

Я неопределенно качнул головой и подумал: — «Мало ли в городе сейчас ресторанов? Больше их или меньше, мне, в общем, без разницы. Я домосед и почти не хожу по ночным кабакам или клубам. Мне хватает домашней еды, в компании с любимой женой».

Говорить об этом супруге я, конечно, не стал. Она и сама всё это знала. Я крепко держал театральную паузу и складывал чистые тарелки и плошки на полку настенного ящика.

Не дождавшись ответной реакции, Вера, как ни в чём небывало, немедля продолжила: — Сегодня я заходила на их замечательный сайт, и ты представляешь, как мне повезло? Они выдавали гостям приглашения со скидкой в шестьдесят пять процентов. — жена округлила глаза и яркие пухлые губки.

Зная, что последует за сообщением жены, я пробурчал: — Наверняка, там настолько высокие цены, что и при названной скидке, хозяева не будут в накладе.

Взглянув на мою суровую мину, жена убедилась, что на ней не возникло той бурной реакции, которую она ожидала. Она недовольно нахмурилась, немного подумала и привела самый убедительный довод:

— Сегодня, мне позвонила Света Митрохина. Она только вчера, ходила туда со своим ухажером, и осталась в полном восторге. Всё очень вкусно, красиво и довольно недорого. А называется тот ресторан, — супруга задержала дыхание и заговорщицким тоном закончила: — «По ту сторону».

Не поняв смысла в этом названии, я посмотрел на жену и попытался слегка пошутить: — По ту сторону чего? Фронта? Или по ту сторону зла и добра?

Не скрывая своего раздражения, супруга отрезала: — По ту сторону от домашней плиты! — и подвела итог препирательствам: — Одним словом, я выбрала из большого меню блюда для ужина и перевела ресторану половину их стоимости с учётом полученной скидки. Выходит, что завтра мы отдадим лишь семнадцать процентов от суммы. Вино ты выберешь сам. За него заплатим отдельно.

Я непроизвольно вздохнул: — Теперь мне понятно, на чём же они зарабатывают! Они подают дешёвое пойло, как элитный напиток и дерут за него баснословные деньги.

— Крохобор! — скривила красивое личико Вера: — лишнюю тысячу для жены пожалел. — сказано это было таким вызывающим тоном, что я благоразумно смолчал.

Немного подумав, я успокоил себя: — «В конце-то концов, мы уже очень давно никуда не ходили. Нужно уважить супругу. Пусть немного развеется».

После маленькой паузы, я сделал вид, что окончательно сдался и примирительно пробормотал: — Хорошо, завтра идём в ресторан. — про себя я добавил: — «Тем более ты, почти всё оплатила. Не пропадать же деньгам».

Вера радостно взвизгнула. Обхватив мою шею, мокрыми по локоть руками, она звонко чмокнула меня в обе щёки.

Такси привезло нас к высотному панельному дому. Он был таким протяжённым, что занимал целый квартал нашего города. На фасаде висела скромная вывеска со странным названием «По ту сторону».

К моему удивлению, перед недавно открытой харчевней, не было столпотворения автомашин. Очереди голодных людей, желавших отведать дешёвые блюда, я тоже не видел.

Чинной, благовоспитанной парой мы вошли в неприметную дверь. Затем, прошагали через сияющий лампами, большой вестибюль и, наконец, оказались в обеденном зале.

Я думал увидеть уютный, небольшой погребок, а оказался в совершенно пустом заведении, давних советских времён. Приставленные друг к другу, столы на шесть посадочных мест заполняли всё помещение несуразных размеров. Три длинных ряда уходили куда-то в пространство и терялись в лучах потолочных светильников.

Вокруг не было ни единой души. Походило на то, что никто кроме нас, не пришёл в это «злачное место». Скорее всего, у меня на лице отразилось все чувства, охватившие душу. Вера прижалась ко мне, ударила в бок локотком и что-то прошипела на ухо.

Уточнять, что она мне сказала я, конечно, не стал, а лишь попытался широко улыбнуться. В поисках официанта, я огляделся вокруг и достал из кармана два приглашения, которые Вера получила на сайте.

В ближайшей стене открылась широкая дверь, и к нам поспешил молодой человек. Раньше его бы назвали холуй, а может быть, и половой, точно не знаю, как более правильно? Одним словом, перед нами находился лакей в чёрном фраке, белой манишке и галстуке «бабочка».

— Вижу, Вам здесь не очень понравилось. — проворковал метрдотель: — Мы открылись не очень давно и ещё не успели оборудовать все помещения. Пойдёмте, я Вас провожу в другой, новый зал. — он повернулся на пятках и устремился к той двери, откуда недавно пришёл.

Я осуждающе взглянул на Веру, пропустил супругу вперёд и двинулся следом. Шагая гуськом, мы прошли небольшим коридором и оказались в маленьком холле. Одну стену той комнаты занимал тёмный витраж. Он начинался от пола и поднимался до плиты перекрытия.

На другой стороне помещения разместились два туалета с привычными буквами, нарисованными на узких дощечках. Метрдотель пересёк вестибюль и встал у внушительной двери из светлого дуба. Над ней темнела табличка казённого вида — «Зал № 2».

Оглядевшись, Вера в первую очередь, повернулась к большим зеркалам, что висели поблизости. Она разглядела кое-какой недостаток в своём макияже и решила его побыстрее исправить. Открыв свою сумочку, она бросила мне: — Я на минутку. — и немедленно скрылась в женской уборной.

Широко улыбаясь, метрдотель распахнул тяжёлую створку и сделал рукой приглашающий жест. Я шагнул за порог и застыл, словно столб. К моему изумлению, я попал в помещение гигантских размеров. Оно оказалось намного крупнее, чем все предыдущие.

Своей высотой, шириной и длинной оно говорило о том, что раньше, здесь размещался спортивный или актовый зал. Правда, пол устилал наборный паркет, а рядов жёстких кресел, не было видно. Больше всего, данное место походило на огромный танцкласс. Не хватало лишь поручней, за которые держаться балерины с солистами.

Слева от входа, виднелись два шестиместных стола. Скорее всего, их принесли из соседней «столовой». Стулья, почему-то, стояли одной ровной линией, спинками к стенке, а лицом к просторной «поляне».

Мне показалось, что всего день назад, здесь проводились соревнованья по танго, фокстроту и вальсу. Молодые участники с судьями куда-то ушли, а запах ядрёного пота и той канифоли, которой танцоры мажут подошвы, остался навечно.

Меня поразило и то обстоятельство, что большие столешницы украшали белоснежные скатерти. Дорогая посуда намекала на то, что всё приготовлено к званому ужину. Ну, а то, что зал такой неуютный, так это не важно. Чай не бояре.

Ну, не успели ребята привести свой кабак в полный порядок, а платить за аренду им надо. Вот и манят клиентов огромными скидками. Тут уже не до прибыли, удержаться бы, вообще, на плаву.

Честно сказать, я предчувствовал нечто подобное. Вопрос только в том, как же могла, сибаритка Света Митрохина, хорошо отозваться о такой забегаловке? Или Вера придумала про звонок близкой подруги?

Метрдотель проводил меня до стола, пододвинул внушительный стул и помог сесть на него. Я быстро устроился, удобно откинулся на высокую спинку и глянул перед собой. В моей памяти возникло видение из моей дальней юности. Ряды тёмно-зёленых столов для пинг-понга и десятки разгорячённых ребят, играющих целлулоидным шариком. Запах тогда, стоял соответствующий.

— Сейчас подадут Ваш заказ. — доложил провожатый. Он учтиво склонился и вальяжной походкой удалился из зала.

Я благоразумно решил, нельзя говорить милой Вере, об её очевидной промашке. В такие истории мы с ней попадали не раз, и сегодняшний случай, наверняка, не последний. Я успокоил себя и начал рассматривать сервировку стола.

Как это ни странно, но посуда здесь оказалась на удивление дорогой и красивой. Скатерть блистала новизной, чистотой и замечательной выделкой. А если еда будет вкусной, то это окажется, вообще, замечательно. На всё недостатки, можно не обращать никакого внимания. Посидим, поедим и, никуда не спеша, двинем домой, к телевизору. Зато разговоров с женой хватит на месяц вперёд.

Я придирчиво осмотрел сервировку. Взгляд наткнулся на открытый блокнот, лежащий у края стола. Рядом темнел небольшой карандаш, длинною в ладонь и толщиной в большой палец руки.

— Видно, официант его здесь забыл. — сказал я себе. Тут же я вспомнил о том, что метрдотель не спросил ни нашей фамилии, ни номера пригласительных: — Похоже, мы самыми первыми явились сюда. Значит, еду приготовят на совесть, и никто нам не будет мешать. — сделал я новый утешительный вывод.

От нечего делать, я потянулся вперёд и взял автоматический карандаш чёрного цвета. Выглядел он весьма необычно и, к моему удивлению, оказался очень тяжёлым.

У меня создалось впечатление, что «рубашку» отлили не из лёгкой пластмассы, а, например, из свинца. Мало того, от неё исходило тепло, как от печки. Жар был довольно силён. Я едва удержался, чтобы не бросить на скатерть поразительный стилос.

Повертев необычный предмет, я собрался вернуть его на прежнее место. Именно в этот момент, что-то случилось со мной. Я ощутил то состояние, которое иногда посещает великих поэтов, писателей или, например, композиторов. Перед моим мысленным взором открылись каналы, ведущие в горние выси.

Каждый из них обещал поразительно много и уводил в запредельные дали. Мне стали мерещиться невероятные здания, мелькали прекрасные образы чудесных картин, перед глазами бежали тексты интересных романов, и слышалась великолепная музыка,

Волна впечатлений накрыла меня с головой. Перегруженный мозг захлёбывался в бурном потоке обрушившейся на меня информации. В глубинах сознания я понимал: — Нужно мне выбрать, что-то одно! Запомнить всё сразу, увы, не получиться! Тем более, мне не удастся, воплотить это в жизнь!

Вот только, сделать свой выбор, я всё же не мог. Все пути, о которых я когда-то мечтал, внезапно открылись перед внутренним взором. Моих слабых сил, не хватало на то, чтоб отказаться от них, Я оказался в том положении, что и пресловутый осёл Буридана, и немедленно впал некий транс.

Ладонь слепо пошарила по большому столу и скоро наткнулась на открытый блокнот. Я подтащил его ближе и, не глядя в пустую страницу, потянулся к поверхности грифелем.

Карандаш резко задёргался в пальцах, а на бумагу обрушились десятки быстрых касаний. Причём, я абсолютно не знал, что же рождается под моею рукой? Единственное, в чём я был уверен, это какой-то рисунок.

С огромным усилием, я опустил взгляд на бумагу и был совершенно сражён, тем, что увидел. Рука резко дёргалась без всякого участия воли. Движения кисти напоминали работу матричных принтеров девяностых годов.

В те времена, пишущая головка устройства, по непонятной системе, шныряла по всему чертежу. Она рисовала отрезок в одном месте листа, кружочек в другом, и дугу, где-то в третьем. Самое странное, что из этих хаотичных метаний уже начал складываться впечатляющий образ.

Следующее, что меня потрясло, выходило за рамки моих представлений. Чёрный грифель карандаша оставлял на бумаге кроваво-красные точки и чёрточки, словно в нём был не графит, а яркая артериальная кровь.

Правда, она очень быстро темнела и резко меняла свой цвет. Однако, она не становилась коричневой, как это положено крови, а выглядела сиренево-синей, словно наколка на коже.

Выдержать этого я, конечно, не смог. С огромным трудом я разжал сведённые пальцы и выпустил из правой ладони удивительный стилос. А он, между прочим, раскалился почти докрасна.

Карандаш упал на столешницу и покатился по скатерти. Мне показалось, что ткань из тонкого хлопка стала менять белый цвет. Нити темнели в том месте, где к ним прикасалась «рубашка» небольшого устройства. В воздухе слабо запахло палёным.

Я испуганно глянул на руку. Пальцы слегка обожгло, но кроме небольших покраснений ничего не осталось. Тут я осознал, что все каналы, ведущие к чудесным творениям, мгновенно закрылись. В моей долговременной памяти клубились обрывочные воспоминанья и образы.

Забыв о руке, я взглянул на блокнот. За то короткое время, что я находился в мистическом трансе, на листе появился чудесный лёгкий рисунок. На чистом фоне, виднелись две девушки, изображённые в профиль.

Судя по старинной одежде, красавицы жили два века назад. Они стояли друг к другу лицом и о чём-то беседовали. У них были маленькие, чуть поднятые носики, ямочки на округлых щеках и очень густые длинные локоны. Вид этих прелестниц завораживал взгляд.

Длинные платья, раскрытые кружевные зонты и миниатюрные шляпки всё было прописано чрезвычайно легко и, в тоже время, с удивительным тщанием. Особенно умиляли турнюры — приспособления в виде подушечки. Они находились под юбкой, и размещались чуть ниже талии, на задней части девиц. Отчего их силуэт становился весьма привлекательным.

— «Неужели всё это, сделал именно я?» — выдохнул я, глядя в блокнот, и тотчас одёрнул себя: — «Нет, просто я был чьим-то безвольным орудием. Вопрос только, чьим?»

Размышляя над данной проблемой, я продолжил рассматривать прекрасный рисунок. Скоро я понял, что его кто-то выполнил с нечеловеческой тщательностью. Но чем дольше я его изучал, тем меньше он нравился мне.

В душе появилось, какое-то непонятное чувство. Передо мной была степень того совершенства, которая вызывала сильную зависть и кучу весьма неприятных, эмоций.

Дверь за спиной тихо хлопнула. Неожиданный звук вырвал меня из странного транса. Я оглянулся и, с облегченьем увидел, что в помещенье вошла любимая Вера. Я тут же поднялся с удобного места, помог жене сесть на внушительный стул, а сам решил, немного пройтись. Тем более, что вместительный зал этому очень способствовал.

Я дошёл до наружной стены и, от нечего делать, глянул в большое окно. На улице было довольно светло. Стоял летний, замечательный вечер, а я с любимой супругой торчал в таком неухоженном месте и ожидал неизвестно чего.

Я вернулся к столу и увидел ужасную вещь. Выяснилось, что жена сидит неподвижно и остановившимся взглядом смотрит непонятно куда. В её тонкой руке был зажат автоматический карандаш с толстым грифелем.

Кисть Веры быстро порхала над чистым листом. Она вела себя так же, как я минут пять назад. Я рванулся к столу и взял её за плечо. Жена резко вздрогнула и безвольно разжала длинные пальцы. Таинственный стилос покатился по скатерти и свалился на пол.

Поднимать то устройство я, благоразумно, не стал. Зато, взял блокнот и посмотрел на открытый в нём лист. Там оказался набросок прекрасной девичьей головки, повернутой к зрителю в фас.

Эскиз ещё не был закончен, но всё в нём выглядело так же прекрасно, как и в «моём» недавнем рисунке. Даже манера наложенья штрихов, мне показалась очень похожей.

— Не знал, что ты умеешь так хорошо рисовать. — осторожно сказал я жене.

Вера недоумённо захлопала большими ресницами, метнула в меня подозрительный взгляд и удивлённо спросила: — Ты это о чём?

Я показал ей листок. Супруга отрицательно покачала головкой и сообщила мне твёрдым тоном: — Никогда его в жизни не видела. Какая неприятная дама в этом блокноте.

— «Вера ничего не запомнила». — подумал я облегчённо: — «Это и к лучшему. При её эмоциональной лабильности подобные вещи, могут сильно травмировать психику. А может быть, всё это мне просто привиделось? Жара на работе, полно срочных дел, недостроенный дурацкий кабак, запах канифоли и краски». — мелькнула в моей голове трезвая мысль.

Успокоив себя, я посмотрел на другую страницу блокнота. На предыдущем листе находился «мой» недавний рисунок двух тургеневских девушек. Вот только, они стояли не в профиль, как раньше, а скорее, в три четверти, и искоса смотрели на зрителя. Прищуренные глаза двух красоток наполняла невероятная злоба.

От такой перемены я сильно опешил и перевёл растерянный взгляд чуть пониже. То, что я раньше, принял за складки подолов длинных платьев, вдруг превратилось во что-то ужасное.

Теперь это были чьи-то ладони с длинными узловатыми пальцами и большими когтями жуткого вида. На месте милых турнюров, виднелось нечто иное. Там оказались отвратительные звериные морды потусторонних существ. Они злобно выглядывали из-за абриса девушек.

Озадаченный увиденным зрелищем, я резко захлопнул блокнот, подержал его в дрожащих руках и бросил на стол, что стоял рядом с нашим. Потом повернулся к жене и натолкнулся на её непонимающий взгляд.

— Через минуту вернусь. — неуверенно выдавил я и направился к двери.

Выйдя в маленький холл, я чуть не столкнулся с метрдотелем.

— Если Вы в туалет, то этот, — он указал на дверь с буквой «М», — пока не работает. Пойдёмте, я провожу Вас в клозет для сотрудников. — он двинулся по коридору.